Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Фантастика. Фэнтези
   Фэнтази
      Липскеров Дмитрий. Последний сон разума -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
ыбнувшись, спросил: - Товарищ, а что с выборами? - Вы станете мэром, - сообщил Семен. - Я же говорил! - низенький улыбнулся еще шире, похлопав затянутого в костюм по плечу. - Ну, собственно, у меня больше вопросов нет! Спасибо на добром слове! - Вы продержитесь на посту мэра полтора года, затем сделаете неверный выбор, вас арестуют и вы без суда и следствия проведете в тюрьме шесть лет. За это время от вас уйдет жена, а дети откажутся от отца-преступника!.. - А кто станет мэром после меня? - Казалось, что низенький ничуть не испугался такой перспективы. - Мэром станет ваш заместитель, вон тот, в костюме. - Лиокумович?.. - удивился будущий градоначальник и посмотрел на густо покрасневшего спутника. - Ну-ну!.. Отцы города на том закончили с человеком-деревом, причем у затянутого в костюм возникло нестерпимое желание срубить говорящее растение, распилить деревяшку на части и подвергнуть огню... Из-за сакуры появились Жечка Жечков и оператор-латыш Каргинс. Усталый до крайности Жечка поглядел в видоискатель камеры, промотав пленку с самого начала, и, казалось, был удовлетворен. - Ну что, дерево? - проговорил представитель Книги рекордов. - Мне что-нибудь скажешь? - А что ж не сказать, - откликнулся Семен. - Ты станешь богат! Ты будешь владеть фантастическим состоянием. Ты сможешь играть в казино столько, сколько захочешь, а денег у тебя не станет меньше! - Сколько я буду жить? - Ты умрешь через час после того, как скончается твой оператор! Оператор вздрогнул и чуть было не выронил камеру. - А когда умру я? - поинтересовался он, вдруг ощутив противную дрожь в районе поясницы. - Тебе я не могу сказать этого, - проговорил усталыми губами Семен. - Но ты тоже станешь богатым! - Почему не можешь?!! - возмутился оператор. - Сказав "а", скажи и "б"! - Что мне говорить, решаю я, - спокойно ответил человек-дерево. Каргинс огляделся по сторонам и схватился за стоящую возле стеклянной стены лопату. - А я решил срубить тебя! - Дело твое! - Последний раз спрашиваю! - оператор замахнулся. - Мое время погибать еще не пришло. - Ах ты!.. - оператор со всей силы рубанул по ноге-корню. Раздался неприятный хруст, прыснуло кровью, но какой-то чересчур светлой, и Семен сморщился от боли. - Ты что делаешь! - вскричал Жечка Жечков. - Нас же посадят! Грош цена нашим съемкам!.. - Он говорит, что конец его еще не пришел, - бушевал латыш. - А я говорю, пора! Он вновь размахнулся лопатой, но тут раздался вы-стрел. Стоящая на земле камера разлетелась вдребезги. От ужаса представитель Книги рекордов побелел и заговорил быстро-быстро: - Кто?!. Где?!. А?.. Стрелял из темноты садовник Михалыч. - Еще одно движение - и выстрелю в голову! Бросай лопату! Оператор-латыш покорно отбросил лопату в сторону и поднял руки. - А ну, валите отсюда! - приказал Михалыч. - Чтоб ноги вашей здесь не было! - А ты чего, старик, здесь командуешь? - попытался было воевать Жечка, но, встретившись глазами с двумя ружейными стволами, ретировался. - Уходим... Ах, гадина, кассета вдребезги! - Ну!.. Они ушли, а Михалыч накопал из-под сакуры землицы и стал затирать ею рану. Человек-дерево изредка морщился от боли, но вел себя достойно мужчины. - Может, завтра передышку сделаем? - предложил садовник. - Нет, - отказался Семен. - Времени мало. - Ну, будь по-твоему... Старик до конца обработал рану, затем снял с себя ватник и расстелил его возле сакуры. - Посплю здесь, - оповестил он. - Охранять тебя буду! Семен улыбнулся. Раздался страшный треск, и остатки отцовых брюк лохмотьями легли у подножия человека-дерева. До пояса тело Семена было сплошь покрыто толстым слоем коры. - Польешь меня утром. - Непременно, - закивал Михалыч и улегся на телогрейку. - Кора-то дубовая! - Нет, - отозвался Семен. - Я дерево - хлебное... - А-а, - протяжно зевнул Михалыч. - Помирать мне скоро!.. В уголках глаз его загорелись лукавые искорки. - Хитер ты, старик, - улыбнулся Семен. - Спи, у тебя будет очень долгий последний сон. - Вот и ладно, - успокоился Михалыч, еще раз зевнул и заснул по-детски быстро... На следующий день в Ботаническом саду перебывала почти половина города, и у каждого был свой вопрос. Что самое интересное - подавляющее большинство не интересовалось у человека-дерева продолжительностью своей жизни, а обходилось более спокойными вопросами, касающимися в основном здоровья, материального благосостояния и т. д. В два часа дня очередь дошла до майора Погосяна, который пришел в штатском костюме, дабы не привлекать внимания возможных знакомых. Лицо его было бледно, щеки впали, как будто он перестал кушать долму и хошлому. - Я - армянин! - Ну и что? - Армянам тоже можно задавать вопросы? - поинтересовался милиционер. - Конечно, - ответил Семен. - Я тоже не русский. - А говорят, вы новый русский пророк! - Майор погладил живот. - Глупости! Что вы хотите узнать? - Я уже знаю. Я хочу, чтобы вы подтвердили мое знание. - Говорите. Погосян помялся. - Я боюсь умирать. - Понимаю. - Это произойдет до Нового года? - Вы целиком проживете этот год, - ответил Семен. - До последней секунды. Но ни секунды в следующем. Вы умрете в тот самый короткий миг паузы между годами. Майор стоял, поникнув головой. Он пожимал плечами и облизывал губы, собираясь что-то сказать еще. - Я знал это. Спасибо. - Время в состоянии растягиваться беспредельно, а также беспредельно сжиматься. Время - понятие субъективное. Пауза между годами для вас может растянуться на тысячелетие. Идите спокойно!.. Лицо Семена искривилось, как будто от боли. - Что такое? - участливо поинтересовался Погосян. Человек-дерево приподнял рубашку, и майор разглядел, как кора захватывает человеческую грудь, сжимая ее тисками, сочась какой-то бурой жидкостью. - У меня тоже так случается! - посочувствовал милиционер и приподнял свитер, обнажая свой круглый, как шар, живот, который отливал неестественным синюшным цветом. - Вот, комок моих невров заболел... И из пупка какая-то гадость по вечерам вытекает. Он растерянно смотрел на человека-дерево, стоя с голым животом, и во взоре его была робкая надежда хотя бы на что-то чудесное, но Семен лишь помотал головой в ответ и закрыл свои черные глаза. - Я могу только сказать. Но ничего не могу сделать, - произнес человек-дерево. - Время мое тоже сочтено. - Понимаю, - ответил Погосян, и во взгляде у него погасло. - Я пойду?.. Семен кивнул... К пяти часам возле человека-дерева появилась женщина. - Меня зовут Василиса Никоновна, - представилась она. - Рассказывайте, - предложил человек-дерево. - Удобно ли... - женщина закраснела лицом, как китайский фонарик. - У меня вот какие проблемы... - Она все никак не могла собраться, а потому переминалась с ноги на ногу, как будто ей срочно нужно было в туалет. - Я вас слушаю... Наконец женщина собралась с духом и, утирая с височков пот шелковым платком, начала: - Вы такой молодой... Впрочем, ладно... Видите ли, мой муж очень страстный человек. Сначала я не была такой страстной, но он во мне разбудил невероятный огонь... Но, конечно, со временем... Понимаете? - Нет, - честно признался Семен. - Я боюсь, что его страсть, ну страсть моего мужа, со временем истощится... - У всех у нас есть дно. Надо надеяться, что дно вашего мужчины, как впадина дна морского. - А что делать мне, если оно окажется дном какого-нибудь ручья? С моим огнем?.. Женщины по-другому устроены, нежели мужчины... - Через девять месяцев вы родите ребенка, и весь ваш огонь пойдет на него... Это не та причина, по которой стоит волноваться. - А мой муж станет генералом? - вдруг спросила Василиса Никоновна. Семен опешил от такого вопроса и ответил с внезапной страстью, что прапорщик Зубов никогда не станет генералом, более того, он не дослужится и до капитана, а ждет его совершенно другая карьера. - Какая? - удивилась Василиса Никоновна. - Он станет священником в маленьком армянском городе. - Я не поеду в Армению! - вскричала женщина. - Нужно следовать за мужем! - Да? - Да! - твердо ответил человек-дерево. - Но если вы такого мнения... - Да, я такого мнения. Василиса Никоновна открыла сумочку, вытащила из нее горсть чего-то и бросила на землю, к самым корням нового русского пророка. - Что это? - вскрикнул от неожиданности Семен. - Вы не волнуйтесь! Это хлебные крошки! Хорошо, когда возле хлебного дерева курлыкают голуби. - Здесь нет голубей! - удивился человек-дерево. - Здесь Ботанический сад! - Жаль, - развела руками женщина и пошла своей дорогой, совершенно удовлетворенная. А еще Семена посетил бывший и.о. начальника военного госпиталя, бывший ассистент недавно скончавшегося профессора. И.о. оглянулся на Василису Никоновну и подумал, что внешность этой женщины ему знакома, но где и когда он мог видеть ее - ничего этого врач припомнить не мог. - Мне обязательно верить в Бога, чтобы разговаривать с вами? - Совсем нет. - Сколько у меня есть времени? - поинтересовался медик. - Смотря о чем вы хотите спросить. Бывший и.о. задумался на мгновение, а потом спросил с важным выражением лица: - Будет ли война? Семен удивился: - В какой перспективе вы ставите вопрос? - В ближайшей, естественно. Человек-дерево задумался и ответил, что война будет, но она случится вдалеке от важных русских городов и будет столь краткосрочна, а жертвы в ней будут столь малы, что только одна-две газеты про нее напишут, да и то - заметки. - Вот и я думаю, что война должна случиться! - с героическим запалом произнес и.о. - Вам в ней нечего будет делать. Боевые действия продлятся всего три минуты. - Ха-ха! В современных условиях трех минут будет достаточно, чтобы уничтожить половину планеты! Я-то знаю, я - военный врач! - В войне погибнут три человека. Так что успокойтесь! - С чьей стороны будут потери? - С обеих. Погибнут двое русских. - Значит, мы войну проиграем... - медик задумался. - Как вам удается перерабатывать земельные соки? Ведь вы же человек! - Это неподконтрольно мне, - ответил Семен. Видно, что вопрос был ему не совсем приятен. - Значит, есть то, что вам не удается контролировать? - Мне многое недоступно. - Это радует, что вы столь критичны по отношению к себе. - Бывший и.о. потер ладони, словно они у него замерзли. - А кто, простите великодушно, позволил вам говорить людям то, в чем никто не может быть уверен?! Вы программируете людей! И не удивительно, если с ними случится то, что вы беретесь предсказывать! Я буду непременно ходатайствовать, чтобы вам запретили эту практику! - Я - не практикую! Семена позабавил такой напор незнакомого человека и странная злоба, черпающаяся неизвестно из каких сокровищниц организма. А потому он сказал, чтобы умерить ее: - Вы же в сущности добрый человек! Если бы ваша мать, когда вам было двенадцать лет, не дала вам пощечину во дворе на глазах друзей и девочки, которая вам нравилась, то, вероятно, вы бы выросли в прекрасного человека. А медик вы и так превосходный! Так что, когда выйдете из сада, то посмотрите на небо, вдохните поглубже воздуха и улыбнитесь всему миру! И произойдет чудо! Вы зацветете заново!.. И сходите на могилу к нянечке Петровне, ведь она столько лет проработала в вашем госпитале! - А что, разве она умерла? - вздернулся и.о. - Несколько дней назад. Бывший и.о. вдруг сел на землю, взял в руки свою голову и заплакал. Он заплакал так горько, что Михалыч, дежуривший неподалеку, удивился глубине такого переживания. Еще садовник подумал, что так плакать могут только от чужого горя, совсем не от сообщения о близкой смерти самого плакальщика - в таких случаях обычно льют слезки тихо и обреченно. Этот же рыдал в голос, открыв рот настежь, словно ворота! А слезы-то как брызжут! - подивился Михалыч. - Как из шланга дырявого! Семен не мешал и.о., пока тот выплачется. Он даже не охнул, когда на плечах треснула рубаха, показывая в прорехе образование из коры. Наконец, всхлипывания медика прекратились. Он встал на ноги, посмотрел по сторонам, как будто пьяный, и пошел неровно прочь. - Чего это он? - полюбопытствовал Михалыч. - Как баба какая! - Нарыв прорвался, - объяснил Семен. - Зрел, зрел всю жизнь, а теперь вот прорвался. А мог и не прорваться вовсе! - Ты всяк нарыв прорвешь! - полизоблюдствовал садовник. - Водички подлить? - Он услужливо поднял тяжелую лейку и приблизился к человеку-дереву. - Знаешь, Михалыч, как бывает интересно! - вдруг сказал Семен. - Нет, не знаю, - ответствовал старик, обильно поливая говорящее дерево. - Ишь, сакуру задушил совсем!.. - Ты помнишь Ольгу? - Какую Ольгу? - удивился Михалыч и задрал голову на Семена. - Олечку? Ну помнишь, которая с тобой жила, когда вам было по двадцать? Ты еще сбежал от нее, когда она на третьем месяце беременности была. Михалыч сел прямо на землю. - А ты откуда знаешь? - Не в том дело! Умерла она несколько дней назад, твоя Олечка! А все звали ее Петровна. Нянечкой в военном госпитале она работала, отца моего выхаживала. А вот этот, - Семен кивнул головой в сторону ушедшего и.о., - этот выгнал ее с работы, оттого она и умерла. Михалыч продолжал сидеть на земле. Воспоминания всколыхнулись в нем, и в душе стало мокро, как будто он себя из леечки полил. Милое Олечкино лицо всплыло солнечной радостью, большими серыми глазами и вздернутым носом, и садовник задышал быстро-быстро, затем было представил Олечку старой, но у него ничего не получилось, попытался вообразить ее мертвой, но от этой затеи у него заскулило в животе голодным псом. Еще Михалыч оглядел свою жизнь, в которой были и Катеньки, и Леночки, и всякий другой разномастный женский род, только вот ребеночка так и не случилось в его жизни и предстояло умереть в одиночестве. Старик хлопал сухими глазами и смотрел на человека-дерево, во взгляде которого воцарилось обычное спокойствие и безразличие. - Во как! - крякнул Михалыч. - А родила она тогда? - Кто? - не понял Семен, отвлекшись мыслью на что-то другое. - Да Ольга же! - раздражился садовник. - Мальчика... Впрочем, он умер малолетним. - Ах! - вскрикнул Михалыч, и было родившаяся в нем надежда на обретение родной плоти скончалась в мгновение бабочкой-однодневкой, оставив лишь привкус чего-то сладкого, но до конца не распробованного. - Ах!.. - Давай следующего! А следующими оказались Володя Синичкин и жена его Анна Карловна. Представ перед человеком-деревом, они сначала не узнали сына и стояли скромно, словно чужие. - Здравствуйте, папа и мама! - поприветствовал Семен. Супруги встрепенулись и пристально посмотрели на "нового русского пророка". - Ты?!! - вскричал участковый. - Я, папа. - Что ж ты даже не позвонил! - посетовал капитан и толкнул супругу в бок. - Погорячилась я, - призналась Анна Карловна. - Затмение на меня нашло. Простишь, сынок? - Да нет у меня зла на вас! Вы же родители мои! - Позвонить все-таки мог! - не унимался Володя. - С места не могу сойти, - оправдался Семен. - Врос, понимаешь ли! - Предназначение свое выполняешь? - Да. - Деревом становишься? Семен вскрикнул. Кора подошла к самой шее, мешая человеку дышать. Кадык ходил взад-вперед, больно ранясь о крепкую древесину. Сердобольная Анна Карловна было бросилась с надушенным платочком подтирать кровавую юшку, но Михалыч цыкнул на нее так, что она осеклась на полпути и чуть было не упала. - Ты, говорят, сынок, мудрые пророческие вещи народу говоришь? - обратился к Семену Синичкин. - По мере возможностей своих. Володя зачем-то открыл кобуру, а потом опять ее за-крыл. - Вот, мать твоя вопрос имеет. Дурацкий, конечно! - Говори, мама. Анна Карловна поправила прическу и спросила: - Сынок! У меня родятся дети? - Нет, мама, - ответил человек-дерево. - Я так и знала! - Анна Карловна приложила надушенный платочек к глазам. - Мы всегда это знали! - с еле заметным раздражением напомнил Синичкин. - Есть такой Детский дом номер пятнадцать. Пойдите туда и возьмите себе на воспитание девочку или мальчика, вырастите, и тогда вы умрете, благословленные их любовью и благодарностью! Семен опять вскрикнул. Кора перекрыла ему кадык, и он стал задыхаться. - Идите, - прохрипел человек-дерево. - Мне совсем немного осталось! И послушайте меня, возьмите ребенка! - Да что же это происходит! - взвыла Анна Карловна, наблюдая за агонией своего мальчика. Синичкину тоже было не по себе, и он опять открыл кобуру, а потом закрыл. - Идите, идите! Михалыч подтолкнул родителей к выходу. - Я сам о нем побеспокоюсь! Идите, идите!.. Приговаривая так, он довел супругов до выхода, объ-явил, что прием закончился, и запер дверь. - Как ты? - спросил старик. - Умираю, - ответил человек-дерево. - Кора душит... - Может, ее топориком? - предложил Михалыч. - Это плоть моя, а ты - топориком!.. - Давай-ка стамесочкой оттяну. Садовник проворно подбежал к человеку-дереву и просунул железное жало между кадыком Семена и куском толстой коры. "Пророк" задышал лучше. - Ты кто? - спросил Михалыч, со всем серьезом за-глядывая в затухающий взор дерева. - Божий человек, или как? - Не знаю, - ответил Семен и закашлялся. - Надеюсь, что Божий!.. - Ну-ну... Полить водичкой? Человек-дерево не ответил. - Ну скажи, - неожиданно взмолился садовник. - Сколько мне еще жить?!! Семен открыл глаза, моргая ими, чтобы не мешал соленый пот, и посмотрел на старика. И было в его взгляде столько неподдельной тоски, столько трагедии, что Михалыч невольно отвел свои бесцветные глаза и почти раскаялся в вопросе, заданном умирающему. - Когда я умру, - прошептал Семен, - когда я умру, на моих ветках вырастут хлебные плоды. Ты их сорви и раздай по кусочку кому сможешь. Только не жадничай, пожалуйста! - Как скажешь, родимый! - пообещал старик. - Как только за сакуру отчитываться?.. Далее Михалыч наблюдал, как древесная кора наконец перекрыла кадык, который, дернувшись в последний раз птичкой, угомонился навеки. Глаза еще вращались, но не было уже в них осмысленности, не было глубины. Они обмелели, будто после засухи. Вслед за кадыком кора обняла щеки "нового русского пророка", затем добралась до носа, а в конце замкнулась крепкими объятиями на затылке человека-дерева. Человека больше не было, осталось одно дерево. Затем Михалыч с большим удивлением увидел, как на дереве распустились почки, зазеленел, словно в убыстренной съемке, лист, ловко сформировался плод и в считанные минуты созрели настоящие хлебы. - Надо же! - развел руками Михалыч. Старик выудил из походного чемоданчика секатор и в несколько движений срезал плоды. Булки пахли так вкусно, что садовник не удержался и куснул от одной. Через минуту он был вынужден схватиться за пах, так как впервые за последние пятнадцать лет испытал прилив мужской силы. - Вот это хлебушек! - радовался он. Впрочем, мужская сила нарастала, мутя сознание, и Михалыч, дабы не случился конфуз, достал из штанов мужской орган и обильно пролился семенем под сухую сакуру. - У

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору