Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Фантастика. Фэнтези
   Фэнтази
      Липскеров Дмитрий. Последний сон разума -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
- сообщил участковый. - Снес в госпиталь, сейчас, наверное, пришивают!.. - Ай, молодца! - похвалил майор. - Из-за этого палил? Праздновал? - Нет. - Чего же? - Тут дело такое... - все не решался объяснить Володя. - Чего мнешься-то? - чуть грубовато поинтересовался Зубов. Синичкин за хамоватый тон хотел его вздуть, но вспомнил, что тот теперь младший офицер, а потому спустил ему грубость. - Кошмар здесь произошел. - Какой? Синичкин собрался с духом и сообщил: - Сотню новорожденных здесь порешили! - Чего? - грозно спросил майор. - Чего? - с удивлением отнесся к сообщению Зубов. - Тут, в метрах двухстах отсюда, детишек грудных поубивали, целую сотню! Майор Погосян в этот же самый момент решил, что Синичкин тронулся умом, и обеспокоился уменьшением личного состава. Карапетян - немой, этот сошел с ума! - Где, ты говоришь, младенцы? Синичкин указал рукой в перчатке на самый берег, и даже издалека Погосяну показалось, что от снежка к небу поднимаются всполохи красноватого цвета, а потому он зашагал к указанному месту быстрым шагом, так что Зубов и капитан поспевали за ним с трудом. Они достигли указанного Синичкиным места и побелели лицами. Такого зрелища милиционеры еще никогда не наблюдали в своей жизни, а оттого склонились в разные стороны и отдали сугробам свои завтраки. Минут пятнадцать майор Погосян бродил вокруг младенческих останков, то и дело прикрывая рукой рот, чтобы не вскрикнуть. - Да что же здесь, в конце концов, произошло?!! - не выдержал начальник. - Может мне кто-нибудь объяснить?!! - Детишек сотню побили! - пояснил Синичкин еще раз. - Без тебя вижу! - заорал майор. - Кто?!! Откуда они взялись, эти детишки?!! - Из озера, надо полагать! - Ты что, окончательно сдурел?.. И Погосян и Зубов смотрели на Синичкина, как на окончательно выбывшего из их рядов товарища. В их взглядах уживались и раздражение, и жалость. - Я не сдурел, - обиделся участковый. - Мне об этом Карапетян записку написал. Он сообщил, что на дне озерном обнаружил икру, в которой поспели человече-ские зародыши. Мол, что не икра это вовсе, а яйцеклетки женские. Может, опыт какой ученые проделывали? - Точно! - Погосян хлопнул себя ладонью по лбу. - И мне Карапетян писал. Я думал, что бред это после шока! Ну дела... Зубов вытащил из кармана горсть семечек и стал лузгать их, сплевывая кожуру здесь же, среди человеческих останков. Не успел он сгрызть третье семя, как майор подскочил к нему, в два коротких движения сорвал с него прапорские погоны и заорал: - Сука! Падаль! Ограниченная свинья! Век тебе ходить в старшинах! Сдохнешь старшиной! - За что?!! - не понял Зубов. - За глумление, за черствость души, гадина ты этакая! Майор ходил кругами и тяжело дышал. - Чтоб я этих семечек больше не видел! А то заставлю с кожурой мешок сожрать! Понял? - Понял, - понурил голову Зубов и подумал: отчего они, армяне, такие горячие? - Кто детей убил? - вскинул руки Погосян. - Я так думаю... - ответил Синичкин. - Я думаю, вороны это... Хотите посмотреть? - А ну, пойдем! Милиционеры взобрались на пригорок, под которым разгуливали тысячи черных птиц. Сейчас вороны чистили свои перья от кровавых брызг и зачищали об острые предметы клювы. Майор Погосян достал из кобуры "Макарова" и снял его с предохранителя. Потом выразительно посмотрел на Зубова, заставив того перевести затвор "Калашникова". Синичкин вставил в свой "ТТ" новую обойму. - За детей! - молвил Погосян. - Огонь! Они стреляли, пока не кончились патроны. Застигнутые врасплох вороны погибали на месте. Пули разрывали их сытые тела на части, и кровь брызгала в разные стороны. Птицы не каркали, а погибали молча, как будто знали, что смерть неминуема и нечего шум поднимать. Офицеры еще долго жали на курки, даже тогда, когда кончились боеприпасы. - Доставай лопаты из машины! - распорядился Погосян. - Зачем? - удивился Зубов. - Закапывать детишек будем. Ведь никто их не видел здесь? - оборотился командир к Синичкину. - Думаю, что нет. - Вот пусть ученые и отвечают за свои эксперименты! А мне на территории сотня новорожденных трупов никак не нужна! - Да, - подтвердил Синичкин. - За такое по головке не погладят! За погибший детский сад самих за решетку упекут. - Доставай лопаты! - рыкнул Погосян, и Зубов собакой бросился к газику, из которого выудил две лопаты и кирку. - Всего две лопаты, - развел руками несостоявшийся прапорщик. - Ты будешь рыть киркой! - скомандовал майор. Милиционеры принялись вскапывать мерзлый грунт, то и дело оглядываясь, чтобы никто не застал их за этим по меньшей мере странным и ужасным занятием. Погосян то и дело отворачивал лицо и срыгивал в снег какой-то зеленью - все запасы желудка были давно исчерпаны. Ишь ты, дрянь какая из меня лезет, - думал майор, закапывая косточки поглубже. - Ишь какого цвета она!.. Может, с организмом у меня чего не в порядке?.. Болезнь какая?.. Синичкин копал с прилежанием. Рвота его не мучила, но когда он обнаружил припорошенную снежком крошечную детскую ручку с малюсенькими пальчиками, слезы хлынули из его глаз водопроводными струями и он заскулил еле слышно от больших нечеловеческих мук. Зубов орудовал киркой от плеча. Старался работать на совесть, дабы произвести впечатление на начальника - зная добрый нрав майора, он рассчитывал уже к вечеру возобновиться в прапорщиках. Через час братская могила была сооружена и милиционеры отдыхали здесь же, усевшись прямо в снег. - Сгоняй, Зубов, в магазин, поллитру купи! Помянем детишек!.. Не заставляя майора повторять просьбу дважды, Зубов рысцой ускакал к новостройкам, а офицеры остались по-прежнему сидеть в снегу. - У тебя есть еще патроны? - спросил Погосян. - Еще обойма, - закивал Синичкин. - Пойдем. Майор встал и вновь обнажил свой "Макаров", засунув в него новую обойму. То же самое сделал и капитан Синичкин. Они вновь забрались на пригорок, под которым раскинулось вороное воронье море. Птиц было такое количество, как будто они с каждой минутой размножались в геометрической прогрессии. Расстрелянных видно не было. Вероятно, они стали пищей для своих собратьев. - А как же с учетностью боевых припасов? - поинтересовался Синичкин - На учебные стрельбы спишем! - отмахнулся Погосян. - Идея хорошая! - Их бы напалмом, как в Карабахе! - Вы же там не были. - Слышал. Офицеры постояли несколько секунд в тишине, а потом, подняв прицельно пистолеты, вновь стали расстрельной командой, получая от дергающихся стволов удовлетворение, а от кровавого месива под пригорком удовольствие. Вернулся Зубов. Он установил поллитровку в сугроб, вставил в "Калашников" новый рожок и присоединился к товарищам, поливая очередями дьявольское отродье. Когда милиционеры отстрелялись, то сели пить водку. Разлили по пластмассовым стаканчикам. Зубов достал из-за пазухи промасленный сверток, в котором содержался квадратный кусочек сала, порезанный дольками. - За убиенные невинные души! - произнес Погосян. На его глаза навернулись слезы, но он волевым порывом удержал их и выпил водку одним глотком. Взял кусочек сала и пососал его немного. Зубов с Синичкиным тоже выпили и тоже закусили. Вновь разлили, и вновь Погосян сказал тост: - За их родителей! - За ученых, - уточнил Зубов. - Скотина ты все же! - почти беззлобно выругался майор, но про себя подумал, что армяшка прав, что у этих детишек нет родителей, которые бы могли пролить за их упокоенные души слезы, а потому в свою очередь уточнил: - За тех, кто дал им жизнь! - За Бога! - вырвалось у Синичкина, и он посмотрел на серое небо. - Ага, - согласился Зубов и выпил. - А теперь все в отделение. Только день рабочий начался, а вы уже нажрались! - А можно я домой заскочу на минутку? - попросился Синичкин. - А то, когда карапетяновский язык нашел, провалился под лед. Воды холодной сапогами черпанул. А вы знаете, ноги у меня больные, боюсь, опять пухнуть начнут. - Иди, - разрешил Погосян. - Час даю... - А мне надо бензином заправиться! - объявил Зубов. - Поезжай, я пешком доберусь. Офицеры разошлись каждый своей дорогой, а Зубов уехал на газике заправляться бензином. Утро вступило на землю, и народ потянулся на работу. Синичкин отправился домой, решив ни за что не рассказывать о случившемся Анне Карловне. Он с удовольствием замечтал о чашке кофе со сливками и сухарем с маковым зерном. С выделившимся желудочным соком он поджидал лифт, пришел грузовой, и капитан вознесся на нем к пятому этажу, в котором проживал. На ходу он расстегнул шинель и расслабил галстучный узел. Он звонил в дверь долго и уже было подумал, что су-пружница куда-то ушла по своим женским делам, и зашарил в кармане в поисках ключей, как дверь вдруг отворилась и на пороге явилась Анна Карловна - вся улыбающаяся, лучащаяся каким-то внутренним светом и одновременно прячущая от мужа свои большие глаза. Что это с ней, с коровой? - удивился Синичкин. - Расплылась, как масло на солнце! Но вслух ничего не сказал, отодвинул жену, снял шинель, повесил ее на вешалку и направился в кухню поджигать газ для кофе. Анна Карловна неотступно следовала за мужем и все более глупо улыбалась, словно умом тронулась. И чего она меня не спрашивает, почему я внеурочно явился? Уж не сошла ли с ума в самом деле?.. - думал участковый. Включив плиту и усевшись на табурет, Синичкин услышал, как в комнате мяукнуло. - Чего это? - спросил он, поворотив ухом. - Володечка... - пропела Анна Карловна. - Кошку, что ли, притащила? - Володечка... После сегодняшних нечеловеческих переживаний участковому Пустырок очень хотелось сказать своей половине, что она полная дура, но он сдержался и отхлебнул горячего бразильского. В комнате опять мяукнуло. - Покажи кошку-то! Анна Карловна после просьбы мужа словно книксен сделала, затем вновь выпрямилась, но улыбалась уже натужно. - Ну! Синичкина охватывало раздражение. - Знаешь же, что не люблю кошек! - Это не кошка, - наконец выдавила Анна Карловна. - А что же? Жена набрала полные легкие воздуха, но лишь пропищала в ответ: - Ребеночек... Капитан рассосал кусок макового сухаря. - Чей? Куракиных из пятой? Нечего с их детьми сидеть! - Не-а... Анна Карловна кокетливо склонила голову на плечо, как будто ей было не сорок с лишним, а семнадцать, чем почти вывела мужа из себя. - Этих, что ли... Как их... Ребенок-то?.. Фискиных?.. - Не-а... - Так чей же?! - взорвался Синичкин и вскочил с табурета резко, отчего чашка с кофе опрокинулась прямо на форменные штаны, обжигая больные ляжки. - Черт бы вас всех драл! - заорал он. - Сумасшедший дом в собственной квартире! Если бы Синичкина спросили, кого он имел в виду под словом "всех", он бы вряд ли ответил что-либо вразумительное. Сейчас милиционер был просто взбешен и сжимал руки в кулаки. - Мой ребеночек, - проговорила Анна Карловна, по-прежнему глупо улыбаясь. Синичкин так и застыл с открытым ртом. - Мой! - подтвердила супруга. - Родной... В течение нескольких секунд в голове капитана пронеслось множество логических построений, догадок и решений. Володя Синичкин уверился, что его жена тронулась умом и что, конечно, он не сдаст ее в психиатрическую лечебницу, а будет ухаживать за Анной Карловной самостоятельно, памятуя о ее самоотверженности, когда он тяжко болел ногами, а она спасала его. Долг платежом красен! - Я в своем уме, - произнесла немка, словно расслышав мысли мужа. - Хочешь посмотреть мальчика? Синичкин знал, что больным на голову перечить нельзя, а потому покорно последовал за женой в комнату, где обнаружил на диване укутанного в плед младенца с широкими скулами и слегка узкоглазого. Мальчишка смотрел на милиционера черными глазами, следя за его передвижениями цепким взглядом. - Семен, - произнесла Анна Карловна тихим голосом, уже не улыбаясь, с видом серьезным и ответственным. Вот уже и имя мое запутала, - поморщился участковый. - Владимиром меня зовут, - напомнил он. - Деда твоего так звали - Семен, - почти пропела жена. - Героя войны. Так пусть и правнук его будет называться - Семен. Таким образом Семен Владимирович получается. Синичкин!.. Неожиданно ребеночек задергал ножками, распихал плед, обнажил свое мужское достоинство и пустил к потолку хрустальную струйку. Впрочем, запас жидкости в розовом тельце был короток и фонтанчик через пару секунд иссяк, но дело свое сделал. Участковый Синичкин стоял посреди комнаты, а по щекам его стекала почему-то пахнущая женщиной моча. Володя не знал, что ему предпринять, то ли засердиться люто, то ли пропустить это явление незамеченным. К тому же, утеревшись рукавом и взглянув на младенца сердито, он обнаружил мальчишку улыбающимся во весь рот и смотрящим определенно на него, в самые глаза. - Ну, и где ты его взяла? - обратился он к жене с сострадательностью в голосе. - Правда, хорошенький? - прижав пухлые ладошки к своим щекам, спросила Анна Карловна. - Хорошенький, - согласился Синичкин и еще раз оглядел мальчишку, голого, сучащего мокрыми ногами, толстыми и похожими на круассаны. - Чей же? - Володечка, - вдруг защебетала супруга. - Вышла я в магазин, чтобы на ужин купить всякую всячину, котлеты тебе изжарить хотела для доброго сна, пива иностранного купить, а потому встала раньше обычного. А тебя уже нет... Я вышла из подъезда, остановилась вдохнуть воздуха свежего, а передо мною снег нетронутый. Так и боюсь вступить на него, красоту такую нарушить... И тут слышу - "гу-гу", "гу-гу"! Ну, думаю, как и ты, кошка приблудная пищит. Оглядываюсь - нет никакой кошки, а лежит под крылечком младенчик мужеского пола и смотрит на меня черными глазенками. Лежит совсем голенький, снежком совсем припорошенный. Я тут же заплакала вся, так мне его жалко стало, ведь умрет маленький, закоченеет! Я спрыгнула сейчас же в снег и на руки его подняла, а он весь горячий, словно печка, и опять смотрит мне в самые глаза. Я пальто сняла, закутала его и домой побыстрее! Растерла водочкой и в плед укутала... Это нам Бог ребеночка послал! - Подкидыш! - сделал вывод Синичкин. - Какая-то алкоголичка родила и выкинула на природу! - Ну и что, что подкидыш! Нам все равно! - Дело надо заводить! - сказал капитан и задумался. - Мамашу искать и к ответственности привлекать! - Никакого дела! - вдруг жестко отрезала Анна Карловна. - Ребенок останется с нами! - Ты что, не понимаешь, что этого нельзя сделать! Преступление это! - А мне плевать! Это Бог послал нам ребенка! Мы его себе и оставим! - Нет! - отчеканил участковый. - Да, - тихо обронила жена. - Или уйду от тебя! - Куда? - растерялся Володя. - Уеду к матери. Ребенка хочу! - Так я же не виноват, - с лаской в голосе заговорил Синичкин. - Я же со всею душой за детей, за мальчиков и девочек. Но не получается у тебя... Что-то такое в организме твоем не так!.. - Я много раз проверялась, - грустно улыбнулась жена. - И всякий раз мне говорили, что все в порядке, рожайте на здоровье! - И что же ты не рожала? - с удивлением развел руками муж. - А то, что в процессе зачатия и мужчина участвовать должен. - Так мы же с тобой по два раза в день! Я тебе никогда по молодости не отказывал! - Носила семя твое на проверку... Сказали, что нежизнеспособны твои... Эти... Анна Карловна покрутила пальцем, как змейкой. - Головастики твои, - сопроводила она голосом. - И вылечить нельзя! Синичкин стоял, словно под дых ударенный. Не мог ни вдохнуть, ни выдохнуть. Все сперло у него в груди, а в голове закружилась, запуталась в кольцо фраза - не мужчина я, не мужчина!.. Но тут же у него промелькнула мысль, что жена нагло врет, обвиняя его в неспособно-сти, - ради того чтобы ребеночка оставить, бабы на все решатся! Вот и историю с его неспособностью на ходу сочинила! Володя преобразился лицом, налил щеки гневом и прошипел: - Врешь! Побью! - Не пугай, у меня бумаги сохранились! - Что за бумаги? Он сжал кулаки и надвинулся на жену, с твердым намерением ударить ее в толстый живот. - Спермограмма твоя! Слово "спермограмма" вдруг отрезвило Синичкина и прервало наступление. Более того, это медицинское слово, связанное понятием только с мужским индивидуумом, опять жутко напугало его и капитан тотчас уразумел, что жена не врет, а говорит истинную правду, а значит, эти головастики у него и вправду мертвы. Загугукал ребеночек, и Анна Карловна устремилась к нему: - Он кушать хочет, маленький! Мертвое семя у меня, повторял про себя Синичкин. Мертвое! - А кто маленькому за кашкой сходит? Володя скосил глаза на грудняка, и тот вновь улыбнулся ему всей мордашкой, отчего у Володи вдруг защемило сердце и подступил комок к горлу. Он внезапно осознал, сколько в нем нерастраченной любви скопилось, сколь сильна она, не траченная годами, и что если не начать отдавать ее, хоть по капле, то загнется он от тоски прежде-временно, сознавая свою никчемность, забродив жизненными соками, превращающимися на старости в уксус!.. И вскричал тогда милиционер: - Я люблю тебя, Аня! Он подбежал к жене, обнял ее за теплые плечи, прислонился губами к мягкому уху и зашептал: - Мы вырастим его! Мы вырастим нашего мальчика очень хорошим и умным! - Да-да! - жарко вторила Анна Карловна. - Он вырастет в красивого юношу!.. - Да!.. - И у нас будут прекрасные внуки на старости лет. - Да! - вскричала в экстазе жена и попыталась было, забыв обо всем, отдаться Синичкину здесь же, закинув ему за талию тяжелую ногу, но он отстранил ее властно и сказал: - Нужно кормить ребенка!.. Участковый вышел в ближайший супермаркет и купил детского питания для самых маленьких. Всяких баночек и коробочек лежало в его сумке множество, опять же памперсы и присыпки, и Володя заторопился домой, дабы накормить сына и сделать его жизнь комфортной. Сына? - переспросил он себя, оставляя на снегу следы сорокового размера. И решительно подтвердил: - Сына! - Значит, Семен Владимирович? - спросил он у жены, разгрузив покупки. - Ага, - кивнула она и улыбнулась. Синичкин смотрел на свою половину и с удивлением обнаруживал в ней перемены. Лицо разгладилось, морщинки лучились только возле глаз, все ее движения были плавны, словно лебединые, она ухаживала за ребенком, как будто только этим всю жизнь и занималась. Ловко надела на него памперс, ловко соорудила в бутылочке материнское молоко и сунула соску в алые губки. - Синичкин? - Синичкин. - Ну, пойду я. На службу. - Ага. Анна Карловна даже не обернулась в его сторону, вся ребенком была поглощена. А обычно провожала его до самых дверей, шарф поправляла и проверяла блеск форменных сапог. Синичкин решил не обижаться, так как стал отцом. Он вышел из подъезда и направился в отделение, отмечая, что побаливают ляжки. Должно быть, к перемене погоды. Надо попросить жену смазать их бабкиной мазью. На работе участкового ждал сюрприз. В кругу сослуживцев в больничном обмундировании сидел лейтенант Карапетян и хлопал черными глазами. - Сбежал? - вскричал Синичкин. - Сбежал, урод! - подтвер

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору