Электронная библиотека
Библиотека .орг.уа
Поиск по сайту
Фантастика. Фэнтези
   Фэнтази
      Липскеров Дмитрий. Последний сон разума -
Страницы: - 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -
дежурному. - А ты что встал!!! - оборотился с ненавистью к Зубову Погосян. - Кто прикончил Кино?!! - Из всэх ыскусств для нас важнейшым является кыно! - неожиданно с армянским акцентом продекламировал Зубов и сплюнул семечковую шелуху на пол. - Ах ты скотина! - завопил Погосян во весь голос. - Издеваться!!! Опять, армянская морда, в старшины у меня пойдешь! Не посмотрю, что супружница твоя в больнице! В рядовые!!! Многоярусный нос Зубова поник. - А я тогда уйду из органов. Ни денег, ни уважения! - Нет, братец, - прошипел майор. - Ты не уйдешь, тебя попрут! А опосля даже вневедомственная охрана плюнет тебе в харю! - Зачем так, - робко вмешался Синичкин. - А тебя, жирноногий, не спрашивают! - потерял контроль майор. - Я вас всех!.. Я вам!.. - Он поперхнулся и вдруг сник, опустив голову на грудь. Синичкин приблизился к начальнику и погладил его по плечу. - Ничего, - тихо проговорил капитан. - Со всеми стрессы случаются. - Да-да, - подтвердил Зубов и потер майору другое плечо. И здесь майор Погосян заплакал. И плакал он так отчаянно, с открытым ртом, с текущей из него слюнкой, что у подчиненных защемило в сердцах грустной музыкой, а в глазах защипало подступающим морем. Они посмотрели друг на друга и отвернулись. И тут дверь в кабинет открылась и вошел лейтенант Карапетян. Глаза его лучились радостью, а сожранные пираньями бакенбарды начали отрастать по новой. Вот только язык во рту не умещался и стремился на волю, словно змея какая. - Уыыау! - поприветствовал Карапетян, не замечая унылого настроения офицеров. - Ууууиииооаа! - засмеялся выздоровевший, чем вызвал у скорбящих неприятное чувство. - Тебе чей язык пришили? - поинтересовался Зубов, потирая правый глаз, чтобы отступило море. - Оооой, - ответил лейтенант. - Как же, твой! Собачий это язык! Вишь, синий с розовым! Лицо Карапетяна побледнело. - А ея ую! - прошептал он и потянулся к кобуре. - Прости, ошибся! Только не убивай! Язык не собачий, а поросячий! Синичкин бросился на руку Карапетяна, которая уже сжимала "Макарова", а Зубов демонстративно стал анфас, мол, стреляй, сука! Погосян внимания на инцидент не обращал, а был погружен в себя, как в нирвану. - Приказываю убрать оружие! - крикнул Синичкин. - Или докладную в прокуратуру! Он еще пару раз дернул за руку Карапетяна, пока тот не убрал пушку в кобуру. - Не стыдно? - пожурил Володя лейтенанта. - Это же Зубов тебя спас из реки! - А эо он! - А ничего! - объяснил Синичкин. - Бывают у человека срывы. Пока ты лечился, у нас срывы у всех нервные! Карапетян взял со стола лист бумаги и начертал на нем: "Ты, Синичкин, подсунул мне свинячий язык! Ты у меня отобрал капитанское звание. Честно говоря, я не очень тебя люблю!" - А я не баба, чтобы меня любить! - парировал Володя. Карапетян добавил на бумаге: "Когда-нибудь я тебя убью!" - Смирно! - вскричал участковый. - А ну, уматывай отсюда, пока я ОМОН не вызвал! Писать Карапетян на нервной почве уже не мог. Он просто трясся. - Поди отдохни пару деньков, - посоветовал Зубов. - Нашему майору плохо. И тут Карапетян сел на стул, как майор, опустил голову к груди, хлюпнул носом и зарыдал в голос, трясясь всем телом, высунув наружу свой страшный язык. - Ы-у-ауыыыуа... На сей раз море не удержалось в глазах офицерского состава, и Зубов с Синичкиным присоединились к плачущим. Все ментовское отделение плакало навзрыд... На шестой день маленький Семен походил уже на тринадцатилетнего подростка, Анна Карловна на этот счет перестала разговаривать, и Володя подумал, что жена тоже в нервном кризисе. Сам он не очень был шокирован столь быстрым ростом сына, а наоборот, радовался этому, так как именно такой взрослый сын и должен быть у сорокачетырехлетнего мужчины, а то и старше. Участковому было абсолютно наплевать, что подросток не походил на него лицом, главное - мальчик имел совершенно удивительный склад мыслей, который обнаруживал глава семьи за завтраком. - Не дослужусь я до майора! - кушая яичко, выразил сомнение милиционер. - Не дослужишься, - подтвердил сын. - Умрешь без орденов. - Что, не будет в моей жизни поступков, заслуживающих почести? - Такие поступки хоть и могут быть, но должны и будут оставаться незамеченными, - ответил Семен. - Не должно тобой двигать тщеславие, так как оно нивелирует даже подвиг. Анна Карловна издала звук, похожий на карканье, и побежала в ванную, где ее вырвало. - А если я просто хочу совершить подвиг?.. Всю жизнь мечтаю! - Перестань кушать жирное, - посоветовал сын и погладил свою щеку, через кожу которой начали пробиваться темные волоски. - Что? - не понял Володя. - Не кушай сало, масло и прочие жиры. - К чему это ты? - по-прежнему не понимал Синичкин. - Это и будет твой подвиг. - Не жрать сало и масло и есть подвиг?!! - возмутился капитан милиции. - Ну знаешь, сынок!.. - Каждому свой подвиг, и каждому по плечу. - Ты хочешь сказать, что я не способен на настоящий поступок или геройство? - Тебе не нужно быть героем. У тебя свое предназначение. - Какое?!. - Синичкин начинал злиться сильно, а оттого отложил намазанный маслом бутерброд в сторону. - Прожить жизнь просто - твое предназначение, - ответил Семен. - Ты мне не одолжишь бритву? - Нет, постой! Так не пойдет! По-твоему, я должен просто есть, пить, спать, ходить на службу и ни о чем не помышлять? - Не всякий помысел хорош. Анна Карловна сидела на краю ванны и в отчаянии слушала разговор. Слово "помысел" вызвало в ней ассоциацию с церковью и религией. Ей почему-то было это неприятно чрезвычайно. - А есть ли хороший помысел? - с сарказмом в голосе поинтересовался участковый. - Есть. - Какой же? - Ну, например, не есть жирного. - А-а-а! - разозлился вконец Синичкин. - Надоел ты мне со своим жирным! Сам ешь сало, за обе щеки уплетаешь! А мне не позволяешь! Мал еще, чтобы отца учить! - Он глотнул остывающего чаю. - А у меня другой подвиг, - с удивительным спокойствием ответил подросток. - Какой? - Я стану деревом. - Кем? Чай пошел у Синичкина носом. - Деревом. Анну Карловну опять вытошнило. Одновременно с этим процессом она подумала, что, вероятно, ее муж сошел с ума, так как не понимает, что общается с младенцем, которому всего шесть дней от роду. - А зачем тебе становиться деревом? - поинтересовался Володя с недоумением. - Таково мое предназначение. - По-твоему, подвиг и предназначение - одно и то же? - Да. - А есть ли что-нибудь между предназначением и подвигом? - задал вопрос Синичкин и сам таковому удивился. На несколько секунд задумался и Семен. - Не знаю, - ответил он. - Может быть, и есть. Вероятно, это неисполнение подвига. Холостой патрон. - А-а, значит, неподчинение судьбе! - потер от удовольствия ладони Володя. - А не подчиняться судьбе - удел сильного! Я буду есть жирное! - и он откусил огромный кусок от бутерброда со свиной шейкой. Семен с большим сожалением посмотрел на отца и тяжело вздохнул. - Есть у батьки твоего пока мозги! - засмеялся участковый. - Пусть не ленинские, но и не куриные. - Ты мне дашь бритву? У Синичкина сложилось хорошее настроение, и поэтому он ответил, улыбаясь до металлических коронок: - Конечно, даже новое лезвие вставлю! - Спасибо. - А как у тебя, сынок, с девочками? - хитро прищурился Володя, дожевав бутерброд. На этот вопрос из ванной выскочила Анна Карловна и закричала на мужа, обращаясь к нему почему-то на вы: - Вы дурак! Вы кретин! У вас куриные мозги! Синичкин в изумлении открыл рот и даже хохотнул нервно. - Беда с нашей мамкой! - прошептал он сыну, заслонившись от Анны Карловны ладонью. - Врача, может, вызвать? - С ума сошел! - продолжала кричать жена, так что соседи сверху застучали по трубе. - Слышал бы эти бредни мой отец! - Пожалей его, - вдруг сказал Семен и посмотрел на мать черными глазами. - А... - осеклась Анна Карловна. - Что?!. - Он не виноват. - В чем не виноват? - Ни в чем. - А я его разве виню? На этот раз осекся Семен. Он перевел недоуменный взгляд на отца. - Женщины, - развел руками Володя. - А ты кто такой?! - спросила Анна Карловна Семена. В таких странных ситуациях женщина сначала может потеряться, а потом, словно кошка, встать на защиту семейства. - Я твой сын, - ответил подросток. - Чего?!! - в манере Анны Карловны говорить появилось что-то от хабалки. Она уставила руки в боки и откинула слегка голову назад. - Чей ты сын?!. А?!. Я тебя чего, рожала?.. - Нет. Ты родить не можешь. Женщина застыла в немом вопросе. - У тебя непроходимость труб, - пояснил Семен. - Да ладно, - вступился за жену Синичкин. - Чего бедную женщину судить! У меня все равно семя мертвое!.. - У тебя семя живое. - Как? - участковый посмотрел на жену. - Как же, Аня?.. Хабалка уступила место обыкновенной несчастной бабе, которая вдобавок залилась слезами. - Да, - подтвердила Анна Карловна. - Да, обманула я тебя, Володечка. У меня трубы не в порядке!.. - А зачем же ты!.. - А что мне оставалось делать! Мне ребеночка хотелось! - Сказала бы по-простому, а то - семя мертвое... Унизила... Я же не зверь какой... - Боялась... - Ну и не плачь! - Синичкин погладил жену по бедру. - Ну и не страшно!.. Я не обижаюсь больше... - Правда?.. От проявленного к ней великодушия Анна Карловна еще пуще зашлась слезами, а потом с ненавистью взглянула на Семена. - Черт! - Неправда, - помотал головой подросток. - Ну зачем ты так, Анечка, - расстроился участковый. - А чего он? - Чего? - не понял милиционер. - Чего я? - поинтересовался и подросток. - Я - сын ваш. А дети всякие бывают. Больные и убогие, глупые и умные! Но я - не черт! - Ты - убогий! - Пусть так, - согласился Семен. - Я скоро уйду. - Мы тебя не гоним, - пожалел сына Синичкин. - Мне самому нужно. - А-а, - вспомнил Володя. - Деревом становиться. - Ага. - Не могу мешать предназначению!.. Или подвигу?.. - Корням. - Чего? - Их росту, - пояснил подросток. - А куда пойдешь? - Найду куда встать. Места много, а Россия большая. - Ну-ну. - И когда в путь? - всхлипнула Анна Карловна. Семен задумался, а потом ответил точно: - Через пятьсот тридцать шесть секунд. - Значит, через пять минут, - прикинул Синичкин. - Через девять, - машинально поправила жена. - А я хотел Жечку Жечкова пригласить, чтобы он тебя на камеру снял, как чудо природы! Хочешь славы? - Слава - часть моего подвига. Так что не нужно Жечки! - Ну смотри... Все остальные восемь минут семейство промолчало, словно на похоронах. На девятой подросток встал, поправил отцовы брюки, застегнул рубашку на верхнюю пуговицу и поклонился родителям в ноги. - Спасибо за то, что вырастили! Не держите зла! За этим прощайте!.. Он вышел в дверь, спустился на улицу и пошел по свежему снегу в сторону Ботанического сада. Там он прошел в ворота, причем билет у него не спросили, да и вслед не посмотрели. Семен уверенно миновал несколько аллей и вошел в павильон экзотических деревьев. Разувшись, он встал возле японского дерева сакура и пустил из левой пятки нежный корешок... К вечеру садовник Валерий Михайлович Каргин, шестидесяти семи лет от роду, пришел к сакуре с лейкой и обнаружил возле нее неподвижно стоящего молодого человека. Лицо юноши было покрыто густой черной порослью, а большие черные глаза были спокойны и притягивали к себе взор садовника. - Ты кто? - поинтересовался старик. - Я - дерево, - ответил Семен. - Уже поздно. Шел бы ты домой, а то в милицию загремишь! - Валерий Михайлович? Каргин? - Да-а, - ответил служащий недоуменно. - Если вам не трудно, будьте любезны полить мне под левую ногу. - Эх, сынок, не знаю, забавляешься ты над старостью или умом тронулся, но в любом случае тебе бы к дому двигаться. Одиннадцатый час, однако!.. - У вас, Валерий Михайлович, под правой подмышкой большая папиллома. Ее удалять надо срочно, а то еще сорок дней - и переродится она в опухоль нехорошую. Сестре же своей передайте, что не радикулит ее мучает, а почки нездоровы. Пусть к врачу обратится, и облегчение будет! Садовник Каргин стоял с открытым ртом, а потом вдруг встрепенулся: - Куда, вы говорите, полить? Под какую ножку? - Под левую, пожалуйста... Михалыч согнулся над конечностью, завернул юноше брючину и обнаружил лодыжку, поросшую корой, причем такой крепкой, словно дубовой. Садовник сглотнул и полил ступню из лейки обильно, рискуя обделить сакуру. - Спасибо, - поблагодарил Семен. - Не за что, - отозвался Михалыч. - Нам воды не жаль. Может, удобреньице какое? - Незачем. - Ну не надо так не надо! Значит, удалять папиллому? - Непременно. - А сколько мне жить еще, знаете? - Знаю. - Скажете? - А вам зачем? - А Бог его знает! - Вот пусть Бог и знает. Михалыч потер затылок и хотел было спросить, можно ли привести к юноше сотрудников сада, но молодой человек его опередил: - Ведите кого хотите! Я для этого и расту здесь. Михалыч поклонился и убрался восвояси, так и забыв полить сакуру. Но даже если бы он и не забыл это сделать, японской поросли все равно предстояло погибнуть, так как новому растению требовалось много энергии, а чтобы добыть ее, корень из левой пятки произрастал крайне быстро и во все стороны, удушая чужеродные отростки... На следующее утро Михалыч привел к юноше шестерых своих коллег, из которых только двое были мужчинами. - Что вы хотите? - спросил Семен. - Спросить они хотят! - спосредничал Михалыч. - О чем? - Давай, Евдокия! - скомандовал старик. Евдокия была женщина лет пятидесяти, полная, без передних зубов. Она, не стесняясь, посмотрела на Семена и задала вопрос: - В чем смысл жизни? - И хохотнула, словно радуясь каверзе. - В том, чтобы радоваться своим делам, - произнес Семен бесстрастно. - В этом человеческая участь. В этом смысл. - Странный смысл, - прошамкала Евдокия. - Человеку никогда не удастся посмотреть, что будет после него, а потому истина - радоваться своим делам. - Странный он какой-то! - оценила Евдокия. - А ты его о здоровье спроси, - посоветовал Михалыч. Евдокия было открыла рот, но Семен опередил ее и сказал, что жить женщине недолго, а потому пусть она подумает о душе и сходит окреститься в церковь. - Отчего же я умру? - вмиг побелевшая Евдокия чуть было не упала на землю, если бы не локоть Михалыча. Остальные стояли в стороне и ничего не слышали. - Умрешь ты в ночь, справляя нужду, а от несварения перенапряжешься, и кровь разорвет мозг твой. Через час наступит смерть. Евдокия качнулась. - Я кандидат биологических наук, - вдруг сказала она. - Ты прожила жизнь по предназначению, - согласился Семен. - Я хочу задать последний вопрос. Можно? Семен кивнул. - Есть после смерти что-то? - Нет. - А как же вся жизнь человеческая за миг до смерти проходит перед глазами? А потом труба, коридор, и человек видит себя со стороны, родственников своих умерших? - Это - сон, - ответил человек-дерево. - Сон разума. Мозг засыпает, и ему снится последний сон... А теперь иди, у тебя мало времени. Из глаз Евдокии, когда она уходила, текли слезы. Они падали на землю Ботанического сада, а человек-дерево улавливал их своими корнями и всасывал в себя. Михалыч лишь пожимал вслед уходящей в вечность Евдокии плечами. - Что ж ты мне не сказал, когда я умру! - с укором обратился старик. - Потому что тебе нельзя этого говорить. Ты не выдержишь этого знания, а потому станешь жить по-другому. - А Евдокия? Она лучше всех здесь про растения знает! - Она - сильная. Будет бороться с недугом. Может быть, и справится. - А я, значит, слабый? - обиделся старик. - Ты - впечатлительный. - А как же тогда Бог? Зачем он, если там ничего нет? - Для кого есть, а для кого нет, - уточнил Семен. Послышался треск разрываемой ткани, и из-под разошедшейся брючины взору Михалыча предстала нога юноши, превратившаяся в обыкновенный древесный ствол, по которому неутомимо, к гипотетическому небу, полз черный муравей. - Чем же Евдокия провинилась? - Она мало думает о другой жизни. Занята насущным. - А есть ли что-нибудь после? - Нет, - еще раз повторил человек-дерево. - Есть сон. Он может быть очень длинным, длиннее, чем сама жизнь, и ничем не отличаться от нее. - А Бог-то тут тогда при чем! - завопил дед, чувствуя, как в голове у него все перемешалось винегретом. - А Бог дает эти сновидения. Кому короче, кому длиннее. А кому и вечные сны... - А?.. Старик что-то понял и пошел вслед за Евдокией, а к дереву подошли другие садовники. Они много спрашивали, а Семен неустанно отвечал, изредка прося, чтобы его полили... Молва распространяется быстрее, чем радиосигнал. Информация из уст в уста столь молниеносна, что никакие телетайпы, никакие телеграммы не способны опередить ее... К концу этого дня весь Ботанический сад был окружен толпой желающих попасть к человеку-дереву и послушать, что он скажет про их жизни. В том павильоне, в котором пустил корни Семен, было установлено несколько телевизионных камер, в том числе и агрегат Жечки Жечкова, представителя Книги рекордов Гиннесса. - Если ты мне запорешь пленку, - шипел он в ухо оператора, - я тебя отошлю репортером в Косово! Там, говорят, операторы живут в среднем недели две! - Все в порядке! - успокаивал шефа Каргинс. - Все заснимем! - Пожалуйста, - попросил Семен, - пускайте народ. У меня очень мало времени! - Сейчас, сейчас, - подбодрил юношу Михалыч, который взял все под свой контроль, так как начальство сада отбыло в дружескую страну перенимать садовый опыт. Старик махнул кому-то ответственному, и дверь в павильон экзотических деревьев открылась. - По одному, господа, - увещевал Михалыч. - Не торопитесь. - А сколько стоит? - интересовались многие. - Нисколько. Бесплатно... Первой к человеку-дереву подошла молодая особа с прыщиками на лбу. - Ты еще долго будешь жить, - сказал человек-дерево. - Не надо употреблять эти препараты! - Где мой отец? - поинтересовалась девица. - Твой отец творит историю. - Его обвиняют в убийстве. - Он никого не убивал. Он невиновен. - Мой отец хороший человек! - гневно вскричала девица, обращаясь неизвестно к кому. - Твой отец - обыкновенный, - уточнил Семен. - Он не очень приятный... Следующий!.. - Я еще не все спросила! - засопротивлялась Елизавета, но была оттеснена общественной охраной в сторону и кричала издалека: - Дерево! Истукан гнилой!!! - Снял? - спросил Жечка Жечков оператора и сжал кулаки. - Снял, - кивнул головой сотрудник. Целый день человек-дерево отвечал на вопросы людей. Было заметно, как он устал и как кора дерева подросла аж до самого бедра юноши. Ночью пришли отцы города. - Ну-с? - спросил главный из них. - Что вы хотите узнать? - поинтересовался Семен. Он устал, и глаза его сузились до щелок. - Пожалуйста, быстрее, мне надо отдохнуть. Один из "отцов", затянутый в добротный костюм, хотел было возмутиться и напомнить человеку-дереву, что тот находится на вверенной ему территории, а потому диктовать условия... Впрочем, низенький спутник его оборвал, показав, что здесь главный он, и, ул

Страницы: 1  - 2  - 3  - 4  - 5  - 6  - 7  - 8  - 9  - 10  - 11  - 12  - 13  - 14  - 15  - 16  -
17  - 18  - 19  - 20  - 21  - 22  - 23  - 24  - 25  - 26  - 27  - 28  - 29  - 30  - 31  - 32  - 33  -


Все книги на данном сайте, являются собственностью его уважаемых авторов и предназначены исключительно для ознакомительных целей. Просматривая или скачивая книгу, Вы обязуетесь в течении суток удалить ее. Если вы желаете чтоб произведение было удалено пишите админитратору