указывало на присутствие человека, но в один прекрасный день мое
одиночество было нарушено. Я не спеша шел по  ущелью  и  остановился  в  его
конце, чтобы получше рассмотреть прекрасную долину, представшую перед  моими
глазами. С одной стороны ее окаймлял густой лес, а прямо  передо  мной  была
небольшая речушка.  Я  стоял,  наслаждаясь  этой  картиной,  в  который  раз
изумляясь чудесам Природы.  Внезапно  из  леса  послышались  крики  и  треск
ломаемых сучьев. В том, что эти звуки издают человеческие существа,  у  меня
не было сомнений.
   Я осмотрелся и, увидев огромный валун, спрятался за ним. Треск раздавался
все сильнее и ближе, и вскоре преследуемый и преследователи - а я в этом  не
сомневался - вылетели из чащи.
   Я замер в ожидании. Через несколько секунд затравленное животное окажется
в поле  моего  зрения,  а  мгновениями  позже  я  увижу  полуголых  дикарей,
размахивающих дубинами, копьями и каменными ножами.
   Я много раз наблюдал подобную сцену за время моей жизни в  Пеллюсидаре  и
сейчас с нетерпением ожидал ее повторения. Я надеялся,  что  охотники  будут
дружественно настроены и покажут мне дорогу в Сари.
   Пока я думал об этом, "добыча" появилась в пределах видимости. Я замер от
изумления. Это было не загнанное  животное,  а  испуганный  старый  человек,
бегущий от страшной опасности.
   Убегая от настигающих его охотников, он устремился  в  моем  направлении.
Человек успел преодолеть лишь несколько метров, когда из леса появились  его
преследователи, - это были саготы - гориллоподобные воины махар, охотники за
рабами, каратели, послушные воле своих хозяев.
   Дюжина огромных саготов преследовала охваченного ужасом человека! Один из
них был уже совсем близко от своей жертвы. Он что-то торжествующе  закричал.
И тут меня как громом ударило - я начал узнавать бегущего человека - это был
Перри! Перри, мой лучший друг, должен был погибнуть у меня на глазах, а я не
мог ничего сделать.
   В отчаянии  я  совершенно  забыл  об  оружии,  которым  был  увешан.  Но,
согласитесь, трудно одновременно мыслить категориями XX века и палеолита.  Я
мыслил категориями каменного века, а в нем не было огнестрельного оружия.
   Огромный сагот уже  настиг  Перри,  когда  я  случайно  положил  руку  на
револьвер. Прикосновение холодного металла вывело  меня  из  оцепенения,  и,
сорвав с плеча тяжелую винтовку, из которой можно  убить  пещерного  медведя
или даже мамонта, я тщательно прицелился в грудь звероподобному  человеку  и
спустил курок.
   Выстрел отбросил сагота назад, он выронил копье и медленно  стал  оседать
на землю. Однако смерть предводителя не остановила преследователей. Они были
просто не в состоянии связать раздавшийся гром выстрела и падение одного  из
них. Только Перри мог понять смысл этих событий. Саготы  лишь  на  мгновение
задержались у трупа своего товарища, а затем с удвоенной яростью  припустили
за жертвой.
   В этот момент  я  выскочил  из-за  валуна,  служившего  мне  укрытием,  и
выстрелил еще  раз,  но  уже  из  револьвера,  чтобы  сберечь  более  ценные
винтовочные патроны.
   Еще один сагот  упал  на  землю.  Теперь  все  внимание  оставшихся  было
приковано к моей персоне. В ту же минуту они бросились ко мне, горя мщением.
Я, впрочем, тоже не терял  времени  и,  устремившись  на  выручку  к  Перри,
четырьмя выстрелами свалил еще трех противников,  что  заставило  оставшихся
задуматься. Это было уже слишком - грохочущая, невидимая смерть,  поражающая
с огромного расстояния.
   Пока они пребывали в недоумении, я успел добежать  до  Перри.  Никогда  в
жизни я не видел такого выражения лица, какое было у Перри в  момент,  когда
он узнал меня. Это  невозможно  описать.  Я  сунул  ему  в  руку  заряженный
револьвер и выпустил последний заряд из своего оружия. Теперь нас было  двое
против шестерых.
   Посовещавшись, саготы снова бросились к нам, хотя  видно  было,  что  они
сильно напуганы. Им так и не удалось достичь цели - спустя мгновение трое из
них, что остались в живых, бежали со всех ног по направлению к лесу.
   Когда последний сагот скрылся в лесной чаще,  Перри  повернулся  ко  мне,
крепко обнял меня за шею и, уткнувшись своим старым  лицом  в  мою  рубашку,
заплакал, как малое дитя.

   Глава II
   Кошмарное путешествие

   Мы разбили лагерь там же, на берегу тихой реки. Здесь Перри  и  рассказал
мне обо всем случившемся с ним со дня моего отъезда.
   Выяснилось, что Худжа-Проныра распространил слухи о том, что я  намеренно
не взял Диан с собой и, более того, не собираюсь вернуться в Пеллюсидар.  Он
рассказывал всем, будто  я  устал  от  этого  чуждого  мне  мира  и  от  его
обитателей.
   Диан он объяснил, что во внешнем мире у меня осталась жена и что я,  мол,
никогда не помышлял взять Диан Прекрасную с собой.
   Вскоре после этого Диан исчезла из лагеря, и Перри ничего не  знал  о  ее
судьбе.
   Он не имел ни малейшего представления о времени, прошедшем со  дня  моего
отъезда, но предполагал, что с тех пор минуло уже несколько лет.
   Худжа исчез вскоре после Диан. Жители  Сари  под  предводительством  Гака
Волосатого и амозиты, чьим вождем был  Дакор  Сильный,  брат  Диан,  затеяли
гражданскую  войну,  поводом  к   которой   послужило   мое   предполагаемое
дезертирство, - Гак не желал верить в мое предательство.
   В результате два самых сильных  племени  находились  сейчас  в  состоянии
войны, с  успехом  применяя  то  оружие,  которым  мы  с  Перри  научили  их
пользоваться. Более малочисленные племена не смогли  остаться  в  стороне  и
тоже разделились на два враждебных лагеря. Итак, все, что мы с таким  трудом
создавали, было разрушено.
   Махары, воспользовавшись этой междоусобицей, собрали  саготов  и,  следуя
принципу "разделяй и властвуй", довели разрозненные племена  до  надлежащего
(с их точки зрения) уровня.
   Только племена Сари и  Амоза  сохраняли  относительную  независимость  от
властителей этого мира, но они были разъединены, и, как заметил Перри,  вряд
ли ими будут сделаны попытки к воссоединению.
   - Итак, Ваше императорское величество, - закончил Перри, - ушла в небытие
наша прекрасная мечта, а с ней и первая Империя Пеллюсидара.
   Мы оба рассмеялись при упоминании моего императорского титула, но ведь  я
действительно был Императором Пеллюсидара  и  верил,  что  когда-нибудь  мне
удастся восстановить то, что было разрушено из-за коварства Проныры.
   Но прежде всего я собирался найти свою Императрицу.  Для  меня  она  была
дороже сорока империй, вместе взятых.
   - Слушай, старина, как ты думаешь, где сейчас находится Диан?  -  спросил
я.
   - У меня нет ни одной подходящей мысли, с  сожалением  ответил  Перри.  -
Собственно говоря, я последнее время и занимался тем, что искал ее, и влип в
историю, из которой ты, слава Богу, меня вытащил. Понимаешь, я был абсолютно
уверен, что ты не мог бросить  Диан  и  совсем  покинуть  Пеллюсидар.  Ну  и
поскольку других вариантов не было, я догадался, что за  всем  этим,  скорее
всего, стоит Худжа. Тогда, не долго думая, я отправился в Амоз, где по  моим
предположениям должна была находиться Диан. Я  думал  убедить  ее,  а  с  ее
помощью и Дакора, в том, что все мы стали жертвами заговора.
   Я добрался до Амоза после длительного и очень  тяжелого  путешествия,  но
выяснилось, что Диан там даже не появлялась.
   Я повидался с Дакором. Он пытался рассуждать здраво,  но  его  печаль  по
поводу исчезновения сестры и прочих несчастий была так велика, что он  готов
был поверить в твою честность, если только ты  вернешься  в  Пеллюсидар.  Я,
может, и остался бы там ненадолго, но в Амозе объявился какой-то человек - я
думаю, что его подослал Худжа, - он  так  восстановил  против  меня  местных
жителей, что мне пришлось бежать оттуда, спасая свою жизнь.
   По дороге в Сари я заблудился.  Тут-то  саготы  и  напали  на  мой  след.
Довольно долго мне удавалось водить их  за  нос.  Я  блуждал  по  совершенно
незнакомым местам, питался ягодами и корешками, но  надежды  на  спасение  у
меня не было -это не могло продолжаться вечно.  В  конце  концов,  как  я  и
предвидел, они настигли меня, и если бы не ты, то сам знаешь, чем бы все это
закончилось.
   Мы не трогались с места до тех пор, пока Перри не восстановил  силы.  Все
это время мы много разговаривали, строили различные планы, но  больше  всего
обсуждали планы поисков Диан.
   Я не мог поверить в то, что она мертва, но где искать  ее  в  этом  диком
мире и какие испытания выпали на ее Долю, я не мог себе представить.
   Когда Перри отдохнул и пришел в себя, мы вернулись к нашему "разведчику".
Я выдал ему все, что полагается иметь нормальному  белому  человеку:  белье,
носки, ботинки, хаки и крепкие обмотки. Когда я встретил Перри, он был  одет
в шкуру тага, а на ногах у него были грубые сандалии. Теперь  он  был  одет,
как подобает цивилизованному человеку.
   Перепоясанный лентой, набитой патронами, с двумя револьверами на поясе  и
винтовкой в руках передо мной стоял вполне обновленный и посвежевший Перри.
   Он разительно отличался от того немощного  старика,  который  десять  или
одиннадцать лет тому назад залезал в чрево "железного  крота".  Приключения,
пережитые им в этом диковинном мире, пошли ему на  пользу.  Он  распрямился,
его мышцы, почти атрофированные от бездействия  во  внешнем  мире,  налились
силой. В глазах появился задорный огонек.
   За эти десять лет он не постарел, а помолодел на этот срок. Дикая, полная
опасностей жизнь сотворила из него нового человека. Впрочем,  так  и  должно
было быть. У него было только два пути: выжить или умереть. Он выжил.
   Перри сильно  заинтересовали  моя  карта  и  Королевская  Обсерватория  в
"Гринвиче", а также педометры, с помощью которых мы с такой легкостью  нашли
дорогу к "разведчику".
   Теперь, когда мы были вместе, мы отправились в новый путь в надежде найти
знакомые места.
   Я не буду утомлять вас рассказом о наших приключениях. Встречи  с  дикими
зверями происходили ежедневно,  но,  благодаря  нашим  винтовкам,  это  было
скорее забавно, чем опасно.
   Мы ели и спали много раз - так много, что сбились со счета, -  поэтому  я
не знаю, сколько времени мы блуждали по неизведанным местам, хотя наша карта
довольно точно показывает все расстояния. Видимо, мы обошли несколько  тысяч
квадратных миль, так и не найдя ни одного знакомого ориентира.
   Но вот однажды, вскарабкавшись на очередную скалу, я вскричал от радости:
вдалеке клубились массивы  облаков.  Мне  было  прекрасно  известно,  что  в
Пеллюсидаре есть только одно место, где можно найти облака. Я схватил  Перри
за руку и прокричал: - Облачные Горы!
   - Ну да, а там, неподалеку, если мне помнится, находится Футра, где живут
эти милейшие махары, - без особого энтузиазма отозвался Перри.
   - Да знаю я, но пойми  же,  это  ведь  ориентир,  и  мы  можем,  наконец,
прекратить бессмысленные блуждания и заняться разумным поиском, - ответил я,
- более того, неподалеку от Облачных Гор живет мой друг Джамезоп. Ты  с  ним
не знаком, но прекрасно знаешь, что  он  уже  сделал  для  меня  и  что  еще
сделает. И уж по меньшей мере он сможет нам помочь добраться до Сари.
   - Но Облачные  Горы  занимают  колоссальную  территорию,  -  с  сомнением
ответил Перри, - как ты собираешься там отыскать своего друга?
   - Ну это-то просто, - отозвался я. - Джа подробно все объяснил.  Я  помню
его  указания  почти  дословно:  "Дойдешь  до  подножия  высочайшей  вершины
Облачных Гор. Там увидишь реку, текущую в Люрель-Аз. Напротив места впадения
реки увидишь три острова, крайний слева Анорок. Он-то тебе и нужен".
   Передохнув немного, мы отправились в путь и через несколько дней достигли
отрогов Облачных Гор. Один из пиков был значительно выше, чем все остальные,
но у его подножия не было никакой реки.
   - По всей видимости, река находится с другой стороны, - сказал  Перри,  с
содроганием глядя на неприступные вершины, - а мы не можем перебраться туда.
Это займет много времени, и мы просто замерзнем. А чтобы обойти горы кругом,
потребуется не меньше года.
   - Что ж, - настаивал я, - значит, мы должны перелезть через них.
   Перри даже передернуло.
   - Послушай, Дэвид, - повторил он, - мы  не  сможем  этого  сделать.  Наша
одежда подходит лишь для тропиков. Мы просто замерзнем  прежде,  чем  найдем
дорогу, ведущую на ту сторону.
   - Нет, Перри, - снова повторил я,  -  мы  должны  их  пересечь  и  мы  их
пересечем.
   У меня родился план, я поделился им  с  Перри,  и  мы  принялись  за  его
осуществление. Это заняло немного  времени.  В  первую  очередь  мы  разбили
лагерь на одном из склонов гор, где был  источник  с  хорошей  водой.  После
этого мы пустились на поиски  огромного  пещерного  медведя,  обитающего  на
большей высоте. Это могучее животное лишь немногим превосходит  по  величине
своего младшего брата - медведя холмов, но он значительно яростней и опасней
последнего. Нас,  впрочем,  это  не  могло  остановить,  так  как  нам  была
необходима его шкура.
   Мы встретились с ним совершенно неожиданно. Я карабкался по горной тропе,
вытоптанной  поколениями  диких  зверей,  когда  вдруг  он  появился   из-за
поворота. Я шел на поиски его шкуры, а он искал, чем бы закусить, - мы нашли
друг друга.
   С устрашающим  ревом  медведь  бросился  ко  мне.  Справа  от  меня  была
неприступная скала, слева - каньон. Спереди меня атаковал разъяренный зверь,
а сзади был Перри. Я успел предупредить его, после чего вскинул винтовку  и,
почти не целясь (благо медведь был совсем близко), всадил  пулю  в  мохнатую
грудь Титана.
   Я попал в него. Это было понятно по  тому  реву,  полному  боли,  который
сотряс стены ущелья. Это, впрочем, его не остановило. Я выстрелил  еще  раз,
но тут раненый медведь навалился на меня всей своей тушей. Я решил уже,  что
мне пришел конец. Помню только, что меня охватило  совершенно  неуместное  в
этот момент чувство жалости к Перри, остающемуся в одиночестве в этом диком,
негостеприимном мире.
   Придя в себя, я вдруг понял, что медведя больше нет, а я жив и  невредим.
Вскочив на ноги, я осмотрелся в поисках Титана.
   Думая, что увижу его приканчивающим Перри, я устремился к  нему  со  всех
ног. Но, к своему  удивлению,  я  обнаружил  совершенно  невредимого  Перри,
укрывшегося за обломком скалы, и не заметил никаких следов медведя.
   Завидев меня, Перри выскочил из своего укрытия и спросил: - Где он,  куда
он делся?
   - Он разве не здесь прошел? - осведомился я.
   - Да нет же, - ответил Перри, - я только слышал, как он ревел. Он, должно
быть, большой, как слон.
   - Ну да, -  подтвердил  я,  -  но  только  я  хотел  бы  знать,  куда  он
запропастился.
   Тут мне в голову пришло возможное объяснение. Я  подошел  к  месту  нашей
схватки и склонился над пропастью.
   Там, в самом низу, виднелось небольшое коричневое пятно. Это был медведь.
Мой второй выстрел, по всей видимости, убил его, и мертвый зверь,  опрокинув
меня на тропу, сорвался в пропасть. Я содрогнулся при  одной  мысли  о  том,
насколько близко я был от того, чтобы разделить участь своего противника.
   Мы потратили много времени,  чтобы  спуститься  на  дно  каньона,  и  еще
больше, чтобы освежевать эту огромную тушу и поднять шкуру наверх.
   В конце концов, дело было сделано, и  мы  отправились  к  нашему  лагерю,
волоча за собой тяжелый трофей.
   В лагере мы отскребли и вычистили добытую  шкуру.  После  того,  как  она
достигла нашими стараниями нужного состояния, мы сшили из нее  теплые  унты,
штаны, куртки и шапки с наушниками.
   Таким образом, мы были теперь  хорошо  подготовлены  для  перехода  через
Облачные Горы.
   Наш поход мы начали с того, что перебазировали лагерь выше  по  склону  и
построили небольшую, но надежную хижину, в которой сложили часть  запасов  и
заготовленные впрок дрова. Используя эту хижину как точку отсчета, мы начали
медленно продвигаться вперед, тщательно нанося каждый маршрут на  карту,  по
экземпляру которой имел каждый из нас.
   Систематически мы исследовали все  возможные  пути,  отходящие  от  нашей
базы. Как только  находился  Доступный  маршрут,  мы  следовали  по  нему  и
перетаскивали свои пожитки на новое место.  Это  была  нелегкая  работа.  Мы
сдирали руки в кровь, мерзли под порывами ледяного ветра.
   Довольно часто нам приходилось  сталкиваться  с  представителями  здешней
фауны: то из своих укрытий выходили огромные пещерные медведи, то гигантские
одинокие  волки,  вдвое  превосходящие  своих  канадских  собратьев,  делали
попытки напасть на нас. Как-то раз по нашему следу долго шли голодные  белые
медведи.
   Одна из характерных особенностей  жизни  в  Пеллюсидаре  -  человек  чаще
бывает  добычей,  чем  охотником.  Этот  мир  густо   населен   прожорливыми
хищниками, и человек в своей первобытной стадии  развития  представляет  для
них легкую добычу, ибо он медленно бегает, слаб и не  имеет  того  арсенала,
которым Природа щедро наградила его врагов.
   Те белые медведи, в частности, были уверены, что им удастся закусить нами
без особых хлопот, и  только  наши  тяжелые  винтовки  спасли  нас  от  этой
печальной участи. Бедняга Перри, он никогда не отличался особой отвагой, и я
убежден, что ужасы, пережитые нами тогда, оставили в его  душе  неизгладимый
след.
   Мы упорно шли вперед, не зная, из-за какого поворота нас встретит смерть.
   Грохот наших выстрелов постоянно разрывал густую, вековечную тишину этого
мира, где не ступала прежде нога человека. А иногда,  лежа  без  сна,  мы  с
тревогой слушали, как за стенами нашего убежища  беснуются  огромные  звери,
пытаясь повалить стены или сорвать дверь. Наше убежище  содрогалось  под  их
мощным напором.
   Да, это была "веселая" жизнь!
   Перри завел обычай проводить  инвентаризацию  оставшихся  запасов  каждый
раз, как мы возвращались  в  наш  импровизированный  дом.  Это  стало  почти
манией.
   Он пересчитывал патроны по одному, а затем пытался сообразить, когда  они
закончатся, умрем ли мы от голода, оставаясь в хижине, либо составим завтрак
какому-нибудь хищнику, пробиваясь безоружными дальше к нашей цели.
   Должен признаться, что  и  меня  мучили  подобные  мысли,  так  как  наше
продвижение было крайне медленным, а запасы были не бесконечны. Обсудив  эту
проблему, мы с Перри решили сжечь все мосты  и,  взяв  с  собой  необходимую
амуницию, попытаться одним усилием  достичь  цели  нашего  путешествия.  Это
означало, что нам придется провести много времени без сна, и если  усталость
все же возьмет свое, то нас ждет верная смерть от холода  или  от  хищников,
что впрочем, уже не будет иметь значения.
   И все-таки, решив попытать счастья, мы собрали все  самое  необходимое  и
отправились в переход, который мог стать последним для нас. Медведи  в  этот
день казались особенно злобными и полными решимости  покончить  с  нами.  По
мере того  как  мы  карабкались  все  выше  и  выше,  холод  становился  все
невыносимее.
   В конце концов, сопровождаемые  двумя  наиболее  упрямыми  медведями,  мы
вошли в полосу тумана и достигли вершин, которые  обычно  закрыты  облаками.
Разглядеть что-либо было невозможно: все, что находилось дальше трех  шагов,
терялось в густом, как патока, тумане.
   Мы не могли уже повернуть назад из боязни  попасть  в  лапы  к  медведям,
которых мы не видели, но чье рычание слышали очень отчетливо.
   Перри совершенно сник и, упав на колени, начал горячо  молиться.  Впервые
со дня моего возвращения в Пеллюсидар я видел его молящимся. Грешным делом я
подумывал уже, что он давно оставил эту привычку.
   Я не беспокоил его некоторое время,  но  в  тот  момент,  когда  я  решил
предложить ему продолжить наш  путь,  раздался  медвежий  рев,  от  которого
содрогнулась земля.
   Перри, охваченный ужасом, вскочил на ноги и, как  безумный,  ринулся,  не
разбирая дороги, вперед. Я понимал, что эта гонка может кончиться только его
смертью. Даже в ясную погоду эти места не годились