азали, чтобы я  передал  вам  их
требования.
   - Ну и? - в нетерпении спросила Энни.
   - Они хотят, чтобы мистер Льюис переправился через Вулумулу вплавь. Рэгги
улыбнулся:
   - Пат нарушен.
   - Господи! - произнесла она, - это  же  опасно  -  ведь  река  глубока  и
полноводна после дождей!
   - Ничего не поделаешь, - Рэгги  посмотрел  на  Энни  сверху  вниз  своими
янтарно-золотистыми глазами, как бы извиняясь. - Если я не сделаю этого, они
предложат что-нибудь еще. Они хотят найти компромисс, они хотят работать.
   - Если ты этого не сделаешь, - сказала она,  -  тогда  я  буду  вынуждена
подыскать другого управляющего.
   Два дня спустя Рэгги был готов и послал к стригалям Зэба, чтобы  сообщить
им об этом.
   - Они дали достаточно времени, чтобы растянуть  слова,  -  пояснил  Рэгги
(жители Западной Австралии, в частности, Нового Южного  Уэльса  и  Виктории,
говорят с характерным тягучим акцентом, на что и намекает Рэгги.). - В любом
случае, выиграю или нет, я хотел бы, чтобы на меня смотрело столько  народу,
сколько сможет вместить Время Грез, - так мы дадим понять,  что  никогда  не
сдаемся.
   Энни любила редкую улыбку Рэгги наравне  с  его  загаром.  Сейчас  улыбка
была, как всегда, кривой, но как никогда искренней.
   Рэгги был прав, что принял вызов  и  пригласил  присутствовать  при  этом
большое количество зрителей. Мужчины,  дети  и  несколько  женщин  пришли  с
дальних ранчо, расположенных в радиусе  более  сотни  километров.  По  обеим
сторонам реки стояли их лагеря.
   Это превращалось в настоящий праздник, и вскоре  Энни  пришлось  снабжать
продуктами более восьмидесяти человек, не считая стригалей и ее  собственных
работников.
   Среди гостей был и Майк Гаррисон. Он  внезапно  окликнул  ее,  когда  она
вслух и для всех обсуждала проблемы, накопившиеся  на  ранчо:  сетование  по
поводу отсутствия доктора, непомерно высокие  цены  за  привезенные  товары,
которые обычно доставляли караваны верблюдов, и тому подобное.
   Солнце сегодня, едва появившись из-за грязно-серых  облаков,  отбрасывало
свои лучи на ярко-рыжую шевелюру Майка Гаррисона,  которая  напоминала  Энни
степной пожар. Предупреждение?
   Она  протиснулась  сквозь  толпу  зрителей  к  пристани.  Ее  не  слишком
заботило, что о ней могут подумать  окружающие,  и  она  сосредоточила  свой
взгляд на Рэгги, который в этот момент стянул  с  себя  фланелевую  рубашку,
оставшись в нижней муслиновой сорочке, и принялся за сапоги.
   - Беспокоитесь за своего управляющего? Вода была коричневой,  беспокойной
и опасной.
   - Нет.
   - Вы совершили большую ошибку, наняв стокмена присматривать за овцами.
   - Четыре года на Времена Грез и Никогда-Никогда говорят об обратном.
   - Я хотел только предупредить, что вы когда-нибудь пожалеете о  том,  что
наняли его. Он слишком самоуверен. Это видно даже из того, что он собирается
переплыть залив.
   Энни повернула голову и увидела квадратное лицо  Майка.  Его  ресницы  не
могли скрыть бесстыдного хищного блеска глаз.
   - Он переплывет реку, и я не пожалею о своем решении.
   Но сейчас ее сердце все же сжималось от страха. Рэгги  вошел  в  воду  по
бедра и затем нырнул в стремительно бегущую воду. Он плыл, энергично работая
руками, но сильное  течение  сносило  его  вниз,  увеличивая  расстояние  до
противоположного берега.
   Внезапно Энни пришла в голову мысль, что  если  Рэгги  погибнет,  то  она
будет тосковать по нему и  вечно  любить  только  его,  а  все  из-за  своей
дурацкой женской гордости.
   Хлопая и громко крича,  зрители  подбадривали  Льюиса.  Внезапно  боковым
зрением Энни заметила вывороченное с корнем дерево, подпрыгивающее на волнах
и несущееся прямо на него. Она закричала:
   - Рэгги! Оглянись!
   Он, конечно же, не услышал.
   Теперь и зрители заметили  нависшую  опасность.  Но  все  предупреждающие
сигналы руками, все крики были  бесполезны.  В  слепой  безрассудной  ярости
течение подхватило Рэгги и поглотило все прочие звуки.
   В ужасе Энни увидела, как ствол дерева ударил Рэгги в грудь. На мгновение
девушка застыла, парализованная нахлынувшим ужасом. Ее сердце утонуло вместе
с ним.
   О Господи, Боже, нет!
   - Вот он, - закричал один из гуртовщиков.
   Взгляд Энни устремился в  указанном  направлении.  "Да!"  Она  облегченно
вздохнула. С четверть километра ниже по реке Рэгги,  пошатываясь,  выбирался
на берег. Он поднял руку в приветствии и затем упал.
   - Зэб! - позвала Энни. Юный абориген, бывший  всегда  под  рукой,  шагнул
вперед. - Помогите мистеру Льюису добраться до Большого Дома!
   Она отстранила пораженного Майка Гаррисона и большими шагами  направилась
к Большому Дому, чтобы найти Баловэя и Вену. Они взволнованно  наблюдали  за
происходящим с веранды.
   - Вена, завари свежего чаю.
   Энни поспешила в свою  спальню,  чтобы  разобрать  постель.  В  считанные
минуты она собрала полотенца, шерстяное одеяло и  захватила  мазь,  масло  и
перевязочный материал из ящичка с медикаментами.
   Пока Энни собирала все необходимое, Зэб и старый стригаль,  которого  она
запомнила с прошлых сезонов, поддерживал Рэгги под мышки,  карабкаясь  вверх
по лестнице.
   - Положите его на мою кровать, - распорядилась Энни, не обращая  внимания
на их удивленные лица.
   Как только двое мужчин внесли хромающего и  совершенно  мокрого  Рэгги  в
спальню и положили на кровать, Энни принялась  расстегивать  на  нем  нижнюю
рубашку. Его веки, задрожав, приоткрылись. Рэгги положил  руку  на  грудь  с
правой стороны, туда, где среди шрамов от ожогов выделялся огромный багровый
синяк. Вроде бы все ребра были целы, и Энни вздохнула с облегчением.
   - Что произошло? - пробормотал Льюис, ощупывая рукой ушибленное место.
   - Ты получил хороший пинок от плавуна, и от удара твоя грудь посинела.
   - Ага, но мне кажется, это нормально. Ни один парень не скажет, что  цвет
его шрамов, синяков, порезов и ушибов имеет какое-то значение.
   Энни на секунду смутилась. До сих пор она никогда в разговоре не касалась
его безобразных шрамов. Но, заметив его кривую улыбку, она расслабилась:
   - Давай-ка я помогу тебе снять мокрую одежду.
   Его брови полезли вверх:
   - У меня пока еще есть свои  руки.  И  я  вполне  в  состоянии  раздеться
самостоятельно.
   Энни мгновенно покраснела и отошла от кровати:
   - Я буду снаружи. Позовите меня, когда будете готовы.
   - Можно один вопрос? Что я делаю в вашей кровати?
   - Это потому, что я так захотела.
   - Почему же? Моя кровать ничем не хуже.
   Энни помолчала, держа руку на дверном косяке. По  опыту  она  знала,  что
лучше всего сказать правду:
   - Когда-нибудь я хотела увидеть вас здесь.
   Наступившая тишина и его изумление, широко  раскрытые  глаза  встревожили
ее, как необъезженную лошадь.
   - Вы сильная женщина, мисс Трэмейн. Я могу работать  на  вас.  Но  вот  с
какой женщиной я буду заниматься любовью, позвольте мне решать самому. Здесь
вы не можете приказывать.
   Краска обожгла ее лицо:
   - Это не приказ, а всего лишь робкая надежда.
   Вздохнув, Рэгги закрыл глаза:
   - Подумайте, мисс Трэмейн, к чему это может привести?
   - Раздевайся. Я скоро вернусь. Следующие пять минут  Энни  мерила  шагами
свой кабинет. Какой же чертовой дурой она, наверное, выглядела.  Как  теперь
вернуться назад и посмотреть ему в лицо? Энни задержалась у окна.  День  был
пасмурный и мрачный, дождь накрапывал по  ту  сторону  стекла  и,  казалось,
будет идти вечно. Снаружи зрители уже покинули пологие берега Вулумулу, лишь
несколько динго, опасливо озираясь по сторонам, шлепали по воде.
   Прошла только ночь с начала времени ягнения, как на  ранчо  уже  потеряли
одного ягненка, зарезанного дикими собаками. Те редко ели собственных жертв,
убивая их лишь ради забавы, чертовы динго!
   Как можно не вернуться  к  Рэгги?  Человек  должен  потакать  собственным
желаниям. Теперь Энни знает: если хочешь что-либо получить в этом  мире,  то
просто обязан следовать этому правилу.
   - Мисс Трэмейн? Она обернулась:
   - Да, Зэб.
   Зэб стоял в дверном проеме, держа шляпу в руке, его зубы и палочка в носу
белели на лоснящемся черном лице.
   - Стригали  согласились  вернуться  к  работе  и  к  новым  машинам.  Она
улыбнулась:
   - Спасибо.
   Когда Энни открыла дверь своей  спальни,  Рэгги  уже  сидел  на  кровати,
подложив под спину  подушки,  его  грудь  была  обнажена,  и  у  Энни  снова
перехватило дыхание. Она постаралась выглядеть беззаботной.
   -  Поздравляю  вас,  вы  добились-таки   успеха.   Бастовавшие   стригали
согласились приступить к работе и испытать новые машины.
   - Вы как будто не рады. Она попыталась быть честной.
   - Я сконфужена, мои чувства в смятении, и я в них совершенно  запуталась.
Но прочь все бессмысленные сомнения! Вы знаете, что я желаю  вас,  и  думаю,
что вы так же желаете меня. Если это и в самом деле  так,  то  вы  -  первый
мужчина, который жаждет не моего положения и состояния, а лично меня.
   Это было полуправдой. Райан Шеридан не желал ее  состояния  и  положения.
Издатель газеты желал чего-то еще, о чем даст знать, когда придет время и он
будет в этом нуждаться. Долгое время он никаких  просьб  не  выказывал.  Они
встречались только на заседаниях  Совета  Директоров  компании,  проходивших
каждые полгода.
   - А не ошибаетесь ли вы, мисс Трэмейн, по поводу того, что мне  не  нужны
ни ваше положение, ни ваше богатство?
   Она глянула на Рэгги сверху вниз. Одеяло было у него  подмышками,  но  не
закрывало  его  вьющиеся  темно-русые  волосы,  рассыпавшиеся  по  плечам  и
спускавшиеся ниже лопаток. Странно, но она  больше  не  замечала  шрамов  от
ожогов на его теле.
   - Я обычно верно сужу о людях и думаю, что не ошибаюсь в вас. У вас  лицо
честного человека.
   Его губы растянулись в улыбке.
   - Лицо-то честное, да не слишком красивое.
   - Мое лицо, лицо волевого человека, тоже нельзя назвать красивым.
   Его глаза расширились от удивления:
   - И кто же вам такое сказал?
   - Моя бабушка.
   - Она была не права, ибо именно из-за воли и целеустремленности ваше лицо
так привлекательно. Это, мисс Трэмейн, даже больше, чем просто красота.
   Его слова воодушевили  Энни  и,  немного  смутившись,  ощутив  незнакомое
доселе чувство  робости,  она  придала  голосу  самое  деловое  выражение  и
сказала:
   - Ну ладно, а теперь самое время заняться вашими ранами.
   Энни взяла чистую тряпицу и опустила ее в миску с  теплой  водой.  Затем,
присев на краешек кровати рядом с Рэгги и отжав тряпочку кончиками  пальцев,
прикоснулась ею к его плечу, чтобы смыть грязь и песок, налипшие на ссадину.
Оба вздрогнули, как от удара молнии. Наконец, опомнившись, быстро  и  ловко,
без лишних слов Энни смыла грязь.
   - Я пришлю кого-нибудь справиться о вас, - сказала она и поспешила вон из
комнаты.
   Но вскоре пришла сама, ведомая влечением к нему, с  которым  не  в  силах
была справиться. Ее постель теперь находилась в гостиной, и,  лежа  на  ней,
Энни подолгу думала о Рэгги, борясь со своими мятежными чувствами.
   Следующие несколько дней  она  нашла  утешение  в  беседах  с  Рэгги.  Он
развлекал ее. Рэгги так же, как и она, любил эти места, жил здесь с  детства
и за свою жизнь пережил множество приключений.
   - Когда мне было пятнадцать лет,  -  рассказал  он  во  время  одного  из
визитов, - тридцать или что-то около того аборигенов пришли к нашему  лагерю
и попросили у отца пороху для своих мушкетов.  Отец  попытался  умиротворить
их, дав им немного табаку, который они  с  отвращением  отвергли.  Тогда  он
предложил им муки. В то время они казались настроенными дружелюбно,  поэтому
отец предложил проверить их мушкеты, на что  аборигены  охотно  согласились.
Занимаясь оружием, он открыл полку и пальцем  выковырял  кремень.  Аборигены
ничего не заметили. Это  спасло  нам  жизнь.  Вскоре  после  этого  один  из
туземцев притаился за столбом ограды и выстрелил в моего отца. Отец  тут  же
выстрелил в ответ поверх головы со всех ног удиравшего аборигена. Больше они
нас никогда не беспокоили.
   Однажды утром, когда она пришла проведать Рэгги, Энни нашла  его  спящим.
Одеяло было сброшено на пол, окно настежь  открыто.  Обнаженное  тело  Рэгги
было прекрасно. Стараясь двигаться бесшумно,  на  цыпочках,  девушка  прошла
через комнату, чтобы прикрыть его. Но, поддавшись соблазну, не удержалась  и
прикоснулась к бронзовой коже на груди, как раз туда, где  лежало  несколько
прядей волос. В этот самый момент его веки открылись.
   - Вы, должно быть, замерзли, - прошептала Энни.
   Он взял ее за запястье и поднес ладонь к своим губам.
   - Тогда, я полагаю, самое время вам согреть меня,  мисс  Трэмейн.  -  Его
дыхание теплым дуновением касалось ее тела.
   Дыхание участилось. Возбуждение, заставившее девушку затрепетать,  пришло
откуда-то из глубины естества и обдало жаром, как горячее  дыхание  знойного
январского дня.
   - Пожалуйста, - прошептала она, когда его  язык  нежно  стал  ласкать  ее
ладонь. - Пожалуйста, не зови меня мисс Трэмейн. Не сейчас.
   - На одном из нас слишком много одежды, Энни.
   Звук  ее  имени,  слетевший  с  его  губ,   доставил   Энни   несказанное
удовольствие, сделав  ее  дыхание  быстрым  и  прерывистым,  заставив  пульс
стучать в ушах, а сердце биться чаще и сильнее.
   - Ты имеешь в виду?..
   - Я имею в виду, что желал тебя все это время.
   - Почему же ты не сказал мне об этом?
   - А как бы ты сказала своему боссу что-либо подобное? Она сглотнула.
   - Ты только что сказал это.
   - Может быть, ты разденешься? - произнес он. - Я не совсем в форме, чтобы
сделать это сам.
   Раздеться перед ним? При дневном свете?
   - Закрой глаза, Рэгги. Я не привыкла ни перед кем снимать одежду.
   Она уловила легкую насмешку в его голосе:
   - Тебе придется привыкнуть, Энни. Потому что,  уж  если  я  начал  это  с
тобой, то останавливаться не собираюсь.
   Раздеваться перед ним? Это было, наверное, самым волнующим из всего,  что
она когда-либо делала, сравнимое разве что  с  представлением,  которое  она
устроила МакИннесу на первом собрании акционеров.
   Однако это также и обижало ее больше всего. Ее собственное  представление
о себе как о деловой женщине не уменьшалось по мере того, как Энни  начинала
себя чувствовать просто женщиной.
   Каждый элемент одежды, который она снимала, делал ее все более  уязвимой.
А что если ее угловатое  мальчишеское  тело  не  вызовет  у  него  ответного
желания?
   Ботинки снялись  легко,  мужские  брюки  и  рубашка  отнюдь  не  скрывали
округлившихся форм, но панталоны и сорочка, казалось,  приросли  намертво  к
телу. Наконец Энни полностью разделась и скрестила руки перед собой.
   Обожание отразилось на лице Рэгги, он выпростал руки из-под  одеяла.  Его
голос стал скрипучим, а улыбка напряженно-искривленной.
   - Иди ко мне, Энни. Иди скорее ко  мне,  пока  я,  потеряв  рассудок,  не
выскочил из кровати и не взял тебя на холодном жестком полу.
   Подстегиваемая его страстностью, Энни перестала  сдерживаться  и  шагнула
вперед, преодолев оставшееся расстояние до рук  Рэгги.  Она  легла  рядом  с
мужчиной, вытянувшись и прижавшись к его холодному телу, и вскоре  ее  огонь
зажег и его.
   - Твоя грудь, - выдохнул он, - я не  думал,  что  она  такая  большая.  -
Сложив ладонь чашечкой, он взял одну грудь в руку и  припал  к  ней  губами.
Энни вздохнула. Она ощутила,  как  внизу,  возле  ее  живота,  набухает  его
мужская сила, которая, уткнувшись в  нее,  настойчиво  толкала  и  требовала
отдать ей положенную часть женского тела. Могла ли Энни быть  в  достаточной
степени женщиной, ведь всю свою жизнь она занималась мужскими делами,  играя
роль хозяина и бизнесмена одновременно? Был ли этот акт так же  обычен,  как
случка баранов и овец, разводимых на ее ранчо?
   Когда его язык нежно лизнул кружок вокруг ее соска и Рэгги захватил сосок
губами, Энни задохнулась от захлестнувшего ее удовольствия, забыв  обо  всем
на свете... Она даже не сразу поняла, что Рэгги лег на нее, а его сила стала
проталкиваться куда-то вперед меж ее бедрами.
   - У тебя никогда прежде не было мужчины? - спросил он  ее  на  ушко.  Она
тряхнула головой:
   - Нет.
   Он взъерошил пальцами ее волосы, расплетая косы.
   - Я не знаю, что тебе рассказывали или что ты слышала об этом...
   - Ничего.
   Его руки проскользнули под ней, мягко обхватив ее ягодицы.
   - Это может быть немножко больно, Энни, но я надеюсь, что приятного будет
больше.
   Он начал осторожно двигаться в то время, как  его  поцелуи  покрывали  ее
щеки, шею и плечи. Возбуждение наполнило Энни, когда он  вошел  в  нее.  Она
закричала, но в ее крике, как и надеялся Рэгги,  было  больше  радости,  чем
боли.
   "Она обхватила его плечи, голос стал  интимно  хриплым,  каким  бывает  у
женщин, которых переполняют подобные чувства, и страстно прошептала:
   - Теперь я не позволю тебе остановиться... Еще, еще!

Глава 8

   - Выходи за меня замуж.
   Несмотря на то, что Энни любила Рэгги, долгие годы, прожитые под  тяжелой
бабушкиной  десницей,  приучили  ее  охранять  собственную  независимость  и
бояться компромиссов. Она прекрасно знала, что никогда не  сможет  заставить
себя вступить в брак.
   - Нет.
   Рэгги не подал виду, что понял причину отказа, только сказал:
   - Дитя, носимое тобой во чреве, не только твое, но и мое, и я его отец.
   Лежа рядом с ним в затемненной спальне, Энни поглаживала  щетину  на  его
подбородке.
   - Я знаю, вот почему я хочу, чтобы наш ребенок родился здесь, во  Времени
Грез. Я хочу, чтобы ребенок знал свою вотчину и своего отца.
   Рэгги, казалось, принимал это. Полуобернувшись к Энни, он приложил руки к
ее вздутому животу.
   - Я могу жить без обручального кольца на  твоем  пальце  так  долго,  как
долго смогу удерживать тебя в руках.
   Энни откинулась на спинку кресла, она была измотана  выслушиванием  речей
на заседании Совета Директоров "Нью Саут Трэйдере Инкорпорейтед". Чуть  ниже
нее,  за  длинным  дубовым  столом  сидел   Райан   Шеридан,   под   черными
топорщившимися усами которого блуждало некое подобие улыбки. Энни знала, что
улыбка адресована ей для того, чтобы поддержать и придать ей уверенности.
   Райан воспринимал ее не только как агрессивную женщину, какой Энни и была
на   самом   деле,   но   открыто   восхищался   ее   деловой   хваткой    и
сообразительностью.
   Эта хватка проявилась и сейчас:
   -  Я  знаю,  что  холодильная  установка  на  пароходе  была  рискованным
экспериментом, - сказала Энни. - Но я хотела бы рискнуть еще  раз.  Если  мы
сможем доставлять из Сиднея в Лондон замороженное мясо, то сумеем обеспечить
бараниной весь мир...
   И оба предприятия - "НСУ  Трэйдерс"  и  Время  Грез  -  будут  иметь,  по
собственным расчетам Энни, прибыль более пятидесяти процентов.
   - А не думаете ли вы о том, что потери, понесенные  в  этом  деле  Майком
Гаррисоном, убедительно доказывают, что мы можем вылететь в трубу точно  так
же, как он? - спросил  старый  чудак,  вот  уже  в  течение  нескольких  лет
воспринимавший в штыки любое предложение, исходившее от нее.
   - Гаррисон теперь банкрот, -  поддакнул  другой  член  Совета.  -  И  это
говорит нам о многом.
   - Это всего лишь говорит мне о том, - вступил  Райан,  касаясь  кончиками
пальцев крышки стола,  -  что  компания,  использующая  новые  прогрессивные
методы, получает прекрасную  возможность  поймать  фортуну  за  хвост.  Этой
компанией может и должна стать "НСУ Трэйдерс".
   Гул одобрения прокатился по залу, когда, немного погодя, предложение Энни
было принято большинством голосов.
   Когда враждебность  по  отношению  к  скотоводам  в  Новом  Южном  Уэльсе
достигла своей наивысшей точки, Энни старалась как можно реже  отлучаться  с
ранчо,  но,  увы,  ее  отлучки  в  Сидней  были  неизбежны,  потому  что  ей
приходилось решать массу вопросов, связанных с делами компании.
   С открытием в Новом Южном Уэльсе  артезианской  воды  (как  утверждал