ку, и, повернувшись, они пошли к ожидавшему у
выхода экипажу.
   Ночью он лежал в постели, желая ее, как никогда прежде. Обещание  девушки
не нашло своего воплощения в женщине. Почему он  не  сорвал  этот  запретный
плод, чтобы потом отказаться от его вкуса на всю оставшуюся жизнь?
   Его руки комкали простыни. Весь в испарине, Брендон встал и голый подошел
к окну, чтобы открыть его. Внутри бушевал и разрастался огонь. Как он  будет
жить дальше? Что ему делать?
   Брендон закрыл окно и вернулся в  комнату...  Он  мерил  шагами  спальню,
занятый  своими  мыслями.  Короткими,   отрывистыми   шагами...   Короткими,
отрывистыми мыслями.
   Он любит Шевонну, поэтому должен учитывать прежде всего ее интересы.  Она
никогда не будет принадлежать ему в этом мире. Но он видел, что его поступок
не сделал ее несчастной. Что же, черт возьми,  ему  делать?  Оставить  ее  в
покое. Работать. Уйти в работу с головой.
   И он  работал,  с  этого  момента  посвящая  всего  себя  интересам  "НСУ
Трэйдерс". Одному, но благодарному делу.  Чтобы  заменить  железную  обшивку
своих  кораблей  на  стальную,  которая  и  прочнее,   и   долговечнее,   он
инвестировал Брокен Рид ж, Стил Уоркс. Первая сталеплавильная печь  в  Новом
Южном Уэльсе была пущена уже в нынешнем году.
   Но главная его мысль пришла к нему в тот  памятный  день  похорон  Луизы,
когда присутствовавшие во все глаза пялились на новый "Форд  Т",  вывезенный
из Америки. Зачем вывозить?
   Брендон договорился с американцами на условиях "фифти-фифти",  и  основал
автомобильный завод "Шевроле-Трэмейн".  Сборочный  конвейер  автозавода  был
первым в Австралии.
   Брендона превозносили  как  молодого  индустриального  гения,  и,  вполне
возможно, его проклинал Дэн Варвик.
   Но все физические  и  духовные  усилия  не  могли  удержать  Брендона  от
соблазна видеть Шевонну в лице каждой Женщины. Он  тосковал  по  ней...  Его
тоска была  стара,  как  их  разлука,  но  с  каждым  новым  мгновением  она
обновлялась.

Глава 24

1914

   Мойра МакИннес была молодой социалисткой, хорошей подругой Шевонны  и  ее
политическим союзником. Чувственная, умная и образованная, Мойра  тоже  была
захвачена объектом, который занимал все мысли Шевонны.
   Когда Брендон узнал, что им заинтересовалась Мойра, это весьма  польстило
его мужскому самолюбию, но не более того.
   Живая энергичная брюнетка устраивала бал, целью которого  было  вторичное
переизбрание  Шевонны,  но  теперь  уже  в  качестве  кандидата   от   новой
Либеральной  партии.  Свыше  двухсот  виднейших  сиднейских   граждан   были
приглашены на это мероприятие, которое проходило в зале  королевы  Виктории,
построенном десять лет назад в стиле византийского дворца.
   Естественно, получил подобное приглашение и Брендон как один из  наиболее
влиятельных  бизнесменов.  К  тому  же  он  был   богатейшим   австралийским
холостяком, что, несомненно, послужило еще одним поводом для  особо  теплого
приема, оказанного ему Мойрой.
   Подойдя к Шевонне, чтобы поприветствовать ее, Брендон оцепенел.  Все  эти
годы он напоминал себе, что она его двоюродная сестра и только ею могла быть
для него...
   Облаченная   в   перламутрово-серое   с   бисером    сатиновое    платье,
декольтированное  ниже  плеч,  в  светло-розовых  перчатках  до  локтей  она
выглядела необычайно соблазнительной. Золотистые  волосы  ниспадали  на  шею
каскадом завитушек.
   Светловолосый мужчина со светло-серыми глазами  как  раз  в  этот  момент
низко наклонился над ее рукой и проследовал дальше,  приветствуя  окружавших
ее гостей. Шотландский  поэт,  лауреат,  Брюс  МакКлендон  ухмыльнулся,  что
вызвало в Брендоне раздражение: он слышал, что  Брюс  пытался  ухаживать  за
Шевонной.
   Позднее среди толпы гостей Шевонна прошла совсем рядом с  Брендоном.  Как
волна со скалой  их  взгляды  встретились  на  какое-то  поистине  волшебное
мгновение. Он постарался придать себе беззаботное выражение лица, целуя ее в
щеку.
   - Привет, Шевонна!
   Ее глаза сверкнули. Она вежливо улыбнулась:
   - Привет, Брендон!
   Он страстно хотел поцеловать ее в шею, так  гордо  несущую  эту  чудесную
головку. Поцеловать в нежную стройную грудь, под которой,  он  знал,  бьется
все еще любящее его сердце.
   Но она уже отошла к другому кружку своих поклонников. Этот, казалось  бы,
совсем невинный поцелуй с новой силой зажег в его груди пламя любви к ней.
   Чуть позже к Брендону подошел МакКлендон, протягивая бокал вина.
   -  Красное  Реневю  из  знаменитых  виноградников  южнее  Аделаиды.   Вы,
австралийцы, превзошли даже самих себя, Трэмейн, ничего не  импортируете,  и
ваши вина не хуже французских. Да, сэр,  Шевонна  верит,  что  это  в  целях
соблюдения национальных интересов.
   - Я поддерживаю ее в этом. - Брендон опрокинул в себя бокал,  осушив  его
одним глотком. К счастью, МакКлендона кто-то отвлек и увел в сторону.
   - Вам ведь  не  понравился  шотландец,  не  так  ли?  -  спросила  Мойра,
протягивая ему еще один бокал  вина,  взятый  с  подноса  проходившего  мимо
официанта.
   Брендон удивленно приподнял бровь:
   - Неужели это так сильно заметно?
   Мойра  рассмеялась.  У  нее  были  превосходные  белые  зубы  и   зовущие
миндалевидные влажные глаза. Нет, МакКлендон производит подобное впечатление
на каждого, и что Шевонна нашла в этом парне? Меня это просто удивляет.
   Брендон выпил. "Наверное, химия". Он  подал  знак  официанту,  чтобы  тот
принес еще один бокал. Он слишком много пил, но  разве  это  имело  какое-то
значение? Разве что-то сейчас имело какое-то значение?
   В глазах Мойры сверкнули веселые искорки:
   - А, ну да, химия. Эта необъяснимая тяга наших увлечений.
   Брендон едва пригубил вино.
   - Тяга. А как насчет огня,  достаточно  сильного,  чтобы  взорвать  любую
химическую лабораторию?
   Мойра рассмеялась, ее губы стали влажными от вина.
   - Вы так говорите, что я едва понимаю, как химия может  заставить  забыть
правила приличия и предаваться страсти у всех на виду. Такая страсть, должно
быть, так сильно потрясает все чувства, что все  остальное  по  сравнению  с
ними кажется незначительным и забывается.
   Эти слова,  произносимые  низким,  чуть  с  хрипотцой  голосом,  побудили
Брендона поискать глазами Шевонну.
   Она увлеченно беседовала с весьма старым Джозефом Чемберленом, британским
секретарем в Австралийском Союзе.
   Брендон извинился перед Мойрой.
   -  Я  хочу  шепнуть  на  ушко  Шевонне,  чтобы  она  убедила  иностранных
капиталистов инвестировать Австралию и в дальнейшем.
   Он словно оказывал Мойре доверие. Та улыбнулась призывно и безмятежно.
   - Если Шевонна будет избрана  и  либералы  победят,  завоевав  абсолютное
большинство в Парламенте и Сенате, вы  сможете  рассчитывать  на  ее  полную
поддержку   до   тех   пор,   пока    наша    промышленность    не    станет
конкурентноспособной с промышленностью Европы, Азии и Америки.
   Но Брендон вовсе не желал говорить с Шевонной о  подобных  вещах.  В  его
мыслях было совершенно другое, и,  когда  он  подошел  к  Шевонне,  она  уже
разговаривала с главным судьей. Брендон просто сказал:
   - Я хочу вам кое о чем сообщить. - И наклонившись, прошептал:
   - Пойдем со мной.
   Она даже не спросила, куда. И даже не обернулась, ей было все равно,  что
кто-то может смотреть на нее или  что-то  подумать  о  ней.  Шевонна  просто
повернулась к судье и сказала:
   - Что-то случилось. Простите меня, ради Бога.
   Не прикасаясь друг к другу, они вышли из зала. - Ты знаешь, чего я хочу?
   Глаза Шевонны, обрамленные черными ресницами, стали необычайно большими:
   - Да.
   Брендон повел ее по освещенному газовыми лампами коридору. В  здании  еще
не  было  проведено  электрическое  освещение.  Женщины  поясняли,  что  при
электрическом свете кожа выглядит неестественной. Но  Брендон  находил,  что
Шевонна при любом освещении выглядит очаровательной.
   Они поднялись по лестнице,  устланной  ковровой  дорожкой,  на  следующий
этаж, занятый под конторы. Торговый агент Брендона снимал одну из  них.  Все
двенадцать дверей оказались заперты, и Брендон вышиб одну из  них  плечом  -
теперь никакая преграда не могла его остановить.
   Он поддался зову страсти. Свет газовых  ламп  проникал  в  контору  через
дверь. Обойдя мебель и столы, Брендон направился к  балкону,  выходящему  на
улицу, и отпер дверь. Свежий ноябрьский воздух не только не охладил его пыл,
но даже усилил, чем окончательно заставил Брендона потерять голову.
   Он обернулся и увлек за собой Шевонну на  огражденный  чугунной  решеткой
балкон,  поставив  ее  против  себя.  Он  ощущал  аромат  Шевонны,   который
пронизывал все его тело, горячил  кровь  и  туманил  рассудок.  Только  она.
Только одна она существовала для него в целом мире.
   - Только ты! - Как в бреду он повторял эту фразу, покрывая поцелуями лицо
Шевонны.
   Его пальцы распустили ее  солнечные  локоны,  и  они  свободно  упали  на
обнаженные плечи. Его губы покрывали поцелуями ее шею и грудь, вернее, ту ее
часть, которая была открыта квадратным декольте.
   Шевонна наклонила голову ему на плечо. Пальцы взъерошили ему волосы.
   - О Господи, Брендон, это было ужасно, я так сильно желала тебя.
   Пальцами, дрожащими от нетерпения, накопившегося за долгие годы  разлуки,
Брендон расстегивал платье на спине: платье, а  затем  и  корсет  скользнули
вниз. Он страстно прижал ее к себе, но ее руки оттолкнули его. Брендон издал
возглас, похожий на стон.
   - О, Шевонна, не отталкивай меня...
   Затем он вдруг почувствовал, как она начала расстегивать пуговицы на  его
жилете. Постепенно у ног любовников возвышалась гора одежды. Они  опустились
на колени, и ночь скрыла во  мраке  их  слившиеся  тела.  Тьма  окутала  их.
Закутанные в плед волшебной ночи, они стали единым целым.  Он  наполнял  ее,
она принимала его в себя.
   Вскоре Брендон почувствовал себя на вершине блаженства и слегка  замедлил
движения. Он присосался к ее обнаженным грудям, пока соски  не  набухли  под
его языком. Но горячие поцелуи Шевонны, ее  страстные  стоны  и  вздохи,  ее
трепещущее тело не давали ему передышки.
   Когда же, наконец, сначала у него, а  затем  и  у  нее  наступил  оргазм,
внезапные слезы радости смыли всю их прошлую боль.
   Но очень быстро ночной воздух иссушил слезы и выветрил пары  алкоголя.  С
ясной головой Брендон смотрел на  Шевонну,  пораженный  ужасом.  Неужели  он
соблазнил ее? Торопливо Брендон стал натягивать на  нее  платье,  застегивая
его на крючки.
   - Что ты делаешь? - прошептала она. Он услышал в ее голосе нотки отчаяния
и произнес:
   - Мы не можем допустить, чтобы подобное случилось еще раз! Ничем  хорошим
эта ночь закончиться не может, Шевонна. Это только повредит тебе.
   - Мне все равно, что об этом скажут другие!  -  Она  обняла  Брендона  за
плечи. - Я волнуюсь только за нас двоих. Не делай так, Брендон, ведь  вместе
мы сильнее наших недоброжелателей.
   Он понимал, что давно должен был сказать ей правду об  истинных  причинах
своего  бегства  от  нее.  Но  сейчас  он  был   смущен   осознанием   греха
кровосмешения, и потому не нашел ничего  лучшего,  чем  скрыть  правду  ради
благополучия Шевонны.
   Он взял ее лицо в ладони.
   - Неужели ты не понимаешь, что должна заботиться о  своей  карьере?  Люди
тебе полностью доверяют, а я несу ответственность за "НСУ Трэйдерс".
   Она судорожно сглотнула и отвернулась:
   - Я понимаю. - Ее голос был сухим и  безжизненным,  так  же,  как  и  его
сердце.

***

   Шевонна посмотрела на свой  живот.  Довольно  впалый.  Никаких  признаков
того, что она носит в себе плод Брендона. Радостное  беспокойство  заглушило
остальные ее чувства.
   Она знала, что Брюс женится на ней, стоит только слегка намекнуть, что не
отвергнет его предложение. Но как же можно отвернуться от Брендона, несмотря
на все его бездушие?
   Как можно выйти замуж за человека, к  которому  не  питаешь  ни  малейших
чувств, когда на свете есть большая любовь? Возможно, знание  того,  что  на
свете существует настоящая любовь, делало ее  счастливой.  Если  только  она
вернется. Ведь ничто не гарантировало, что она будет продолжаться вечно.
   Утром  она  сказала  Минни,  что  на  обед   к   ней   придет   Брюс,   и
проинструктировала ее по поводу приготовления тюрбо (вид рыбы.)  старомодным
способом: с устрицами и соусом морнэй из сливок и вермута.
   Вина были  подобраны  произвольно.  Шевонна  надела  платье  с  открытыми
плечами. Во время обеда она часто наклонялась в сторону Брюса,  демонстрируя
свои прелести, смеялась над его историями, главным героем  которых  выступал
он сам. Истории, конечно же, были выдуманы им самим, чтобы выставить себя  в
наиболее выгодном свете.
   - Вы и в  самом  деле  красавица,  Шевонна.  Вы  знаете  об  этом?  -  Он
полуприкрыл глаза, и она почувствовала, что мысленно он уже раздевал ее.
   Еще она подумала о том, что наверное заболела. Ее тюрбо лежал  нетронутым
на тарелке с золотой каймой.  Шевонна  улыбнулась  фальшиво  и  вымученно  и
понизила свой голос до нежного мурлыкания.
   - Вы возбуждаете меня, когда на меня так смотрите, Брюс.
   Бледные глаза Брюса вспыхнули на мгновение, а брови нахмурились как бы  в
смушении.
   - Я смотрел на вас так всегда, с того самого момента,  когда  увидел  вас
стоящей у Старого Королевского Паба на Файв Уэйс.
   Файв Уэйс - перекресток пяти улиц в Паддингтоне - находился  недалеко  от
ее конторы, за казармами Виктории  на  Оксфорд-стрит.  Тогда  Брюс  набрался
смелости и пригласил ее на чай. То была первая их встреча.
   Ее кончики пальцев коснулись груди у самого края корсета.
   - В последнее время я что-то не замечала, что возбуждаю вас.
   Глаза Брюса внимательно  следили  за  каждым  движением  ее  пальцев.  Он
опрокинул в себя еще один бокал вина. Третий или четвертый за вечер.
   - Прежде вы не давали повода думать, будто хотите, чтобы я затащил вас  в
постель.
   Затащить ее в постель? И это говорил  поэт?  Шевонна  еле  сдержала  свой
гнев. Ее веки томно опустились.
   - Я была так захвачена избирательной кампанией...
   Он наклонил свое кресло назад  и  принялся  на  нем  раскачиваться.  Губы
растянулись в улыбке  горгойлы  (фигура  на  выступающей  части  водосточной
трубы, часть архитектурного декора.).
   - Я собираюсь обхватить ваши ноги, забросить их себе на плечи и заставить
почувствовать то, что вы еще никогда не чувствовали.
   Она в этом ничуть не сомневалась. Но также знала и о том, что  неспособна
пойти на обман, неспособна позволить ему осквернить себя.

***

   Все последующие  недели  Брендон  посвятил  свое  свободное  время  Мойре
МакИннес. В течение всего прошлого года она откровенно заигрывала с  ним  на
Королевской Регате, на Марди Грае, Фестивале Искусств, поэтому он и подумал:
черт возьми, а почему бы и нет?
   Он начал ездить с ней по пригородам Сиднея. Их  имена  теперь  печатались
вместе в газетных хрониках светской жизни. Иногда Брендон бегло просматривал
хронику и безо всякого интереса откладывал газету в сторону.
   Из газет явствовало, что он затащил в постель юную девственницу. На самом
же деле его апатия распространялась даже на сексуальную сферу. Он знал,  что
его недостаточный интерес к таким вещам озадачивал чувственную брюнетку,  но
не мог заставить себя отвечать на ее заигрывания.
   Когда Шевонну переизбрали в парламент, он  и  Мойра  были  приглашены  на
праздник по случаю победы на  выборах.  Брендон  тщательно  готовился  к  их
первой, после того, что с ними произошло четыре месяца назад, встрече.
   Он был шокирован. Шевонна,  которая  должна  была  радоваться,  выглядела
подавленной, нет, даже больной. Словно увядший цветок. Ее кожа потеряла свой
розовый цвет и стала бледной. Глаза и волосы потускнели.
   Рядом с Мойрой, пышущей красотой и здоровьем, Шевонна выглядела трупом.
   - Кампания очень дорого обошлась Шевонне, - пробормотала Мойра. - Сегодня
вечером она выглядит ужасно разбитой. - Она улыбнулась Брендону.  -  Я  была
так занята тобой, что даже не заметила, как ухудшилось здоровье  Шевонны.  Я
должна сказать ей, что нужно получше заботиться о себе.
   У него появилось огромное желание защитить Шевонну. Разве  еще  мальчиком
он не спас ее от лошади? В тот  момент  он  любил  сильнее,  чем  когда-либо
прежде. Чуть позже он  задержал  ее  руку  в  своей  несколько  дольше,  чем
принято, и пристально посмотрел ей в глаза.
   - Шевонна, могу ли я попозже поговорить с тобой?  Наедине?  Она  покачала
головой:
   - Нет. - И вежливо улыбнулась. - У меня слишком много вопросов, связанных
с кампанией и выборами, которые нужно решить незамедлительно.
   Ему только оставалось отойти в сторону.
   Этим же вечером он сказал Мойре, что они не должны больше встречаться.
   - Это все из-за Шевонны, разве не так? Ты любишь ее. Что ж,  пусть  будет
по-твоему. - Она взяла его за лацкан пиджака. - Но помни: я все еще доступна
для тебя, я люблю тебя, Брендон.
   Мойра излучала здоровье и красоту даже в своем разочаровании. Почему  она
не интересует его? Потому что он не мог  избавиться  от  навязчивого  образа
болезненного лица Шевонны?
   И когда он не ответил, Мойра продолжила после минутного молчания:
   - Выполни мою последнюю просьбу, приведи меня  к  себе  домой  и  позволь
остаться на ночь.
   - Почему?  Зачем  тебе  это  нужно?  Она  пожала  своими  очаровательными
плечиками.
   - Люди говорят. Пусть они думают, что им хочется.  Нужно  хоть  в  чем-то
потрафить им.
   Ага, значит, он был ей  нужен  для  завершения  похождений.  Что  ж,  его
совершенно не заботило, что о нем скажут люди.
   - Ну, что же. Пусть будет, как ты хочешь.
   На эту ночь он разместил ее в спальне для гостей, но сам так и не сомкнул
глаз. Брендон по давней привычке оделся  рано,  еще  до  восхода  солнца,  и
спустился по лестнице.
   - Доброе утро, сэр, - сказал дворецкий, ставя перед ним чашку чая и кладя
сложенные газеты.
   Почти не задумываясь, Брендон пробежал глазами газетные заголовки, но  по
мере того, как начал читать, глаза его стали расширяться. И  было  от  чего.
Германия объявила  войну  Франции  и  России,  а  Англия,  в  свою  очередь,
немедленно объявила войну Германии.
   Австралийский   парламент   призывал   добровольцев   для    формирования
двадцатитысячного корпуса, обещанного Великобритании.
   Шевонна должна была знать об этом прошлым вечером. Наверняка эта  ужасная
новость послужила причиной ее вчерашнего подавленного настроения.
   Кажется, началась война во всемирном масштабе. Брендон прикинул,  во  что
обойдется ему эта война и какие у нее могут быть последствия. Он точно знал,
что ему придется передать  пароходы  "НСУ  Трэйдерс"  для  перевозки  людей,
лошадей и военного снаряжения  экспедиционного  корпуса  на  другую  сторону
света.
   Устало  Брендон  поднялся  по  лестнице.  Он  чувствовал  себя  старым  и
разбитым, несмотря на свои тридцать два года.
   В гостевой комнате Мойра уже проснулась и лениво потягивалась.  Ее  груди
были полными и тяжелыми,  соски  стояли  торчком.  Груди  Матери-Земли.  Она
протянула к нему руки:
   - Иди ко мне, мой дорогой аскет, дай мне обнять тебя.
   - Тебе пора уходить, у меня очень много дел сегодня.
   Она встала, обнаженная, подошла к нему, потянулась на  цыпочках  и  легко
поцеловала его в губы. И затем он услышал ее тихий смех и шепот.
   - Ты знаешь, я только вчера прочитала, что твоя мать выставила моего деда
из Совета Директоров "НСУ Трэйдерс". Как тесен мир, правда?
   У него все похолодело внутри.

Глава 25

1915

   Волонтеры,  призванные  на  Великую  Войну,  тренировались  в  Ливерпуле,
недалеко от Сиднея. С конца октября 1914 года  "НСУ  Трэйдерс"  снарядила  и
отправила двадцать шесть транспортов, груженных австралийскими солдатами,  и
десять - новозеландскими.
   Транспорты собирались на рейде  Кинг  Джордж  Саунд  недалеко  от  южного
побережья  Западной  Австралии.  И  1  ноября