атый запах кустарника, которым всегда тянет у берега. 
   - Ступай на бак, - сказал я Эдди.
   - Здесь не на что наткнуться, - сказал он. -  Риф  с  другой  стороны,  у
входа в бухту. - Он, видите ли, когда-то был хорошим матросом.
   - Следи за ходом, - сказал я и направил лодку  туда,  где  они  наверняка
могли нас увидеть. Прибоя не было, так что они  должны  были  услышать  стук
мотора. Я не хотел дожидаться, не зная, видели они нас или  нет,  поэтому  я
разом зажег оба бортовые огня, зеленый и красный, и тотчас  же  погасил  их.
Потом я развернулся и отошел немного назад и остановился у  самого  входа  в
бухту, переведя мотор на холостой ход. Здесь,  недалеко  от  берега,  только
слегка покачивало.
   - Иди сюда, - сказал я Эдди и дал ему выпить как следует.
   - Курок надо раньше взводить? - шепотом спросил он.  Он  теперь  сидел  у
штурвала, и я протянул руку и расстегнул  оба  чехла  и  наполовину  вытащил
приклады.
   - Правильно.
   - Ух, ты! - сказал он.
   Просто удивительно, как на него действовала выпивка и до чего быстро.
   Мы стояли на одном месте, и сквозь заросли кустарника я видел свет в доме
уполномоченного. Оба огня на мысу скрылись из виду, потом  один  появился  с
другой стороны мыса. Вероятно, они задули второй.
   Потом, немного погодя, я увидел в бухте  направлявшуюся  к  нам  лодку  и
человека,  который  греб  кормовым  веслом.  Я  понял  это,  видя,  как   он
раскачивается из стороны в сторону. Я понял, что весло  у  него  большое.  Я
очень обрадовался. Раз гребут кормовым, значит, там только один гребец.
   Они поравнялись с нами.
   - Добрый вечер, капитан, - сказал мистер Синг.
   - Заходите с кормы и становитесь борт к борту, - сказал я ему.
   Он что-то сказал парнишке с веслом, но тот не мог  кормовым  веслом  дать
задний ход, поэтому я ухватился за  планшир  и  провел  их  лодку  за  своей
кормой.
   В лодке было восемь человек. Шесть китайцев, мистер  Синг  и  парнишка  с
веслом. Когда я нагнулся,  чтобы  подтянуть  их  лодку,  я  ждал,  что  меня
что-нибудь ударит по голове, но  ничего  не  ударило.  Я  выпрямился  и  дал
мистеру Сингу ухватиться за корму.
   - Ну-ка, покажите, как это выглядит, - сказал я. Он передал мне пачку,  и
я понес ее туда, где у штурвала стоял Эдди,  и  зажег  нактоузный  огонь.  Я
тщательно проверил пачку. Все как будто было в порядке, и я  погасил  огонь.
Эдди весь дрожал.
   - Возьми налей себе,  -сказал  я.  Я  видел,  как  он  достал  бутылку  и
опрокинул ее. Я вернулся на корму.
   - Ладно, - сказал я. - Пусть шестеро переходят сюда.
   Мистеру Сингу и кубинцу с веслом приходилось следить  за  тем,  чтобы  их
лодку не ударило о наш корпус, потому что даже при таком небольшом  волнении
это легко  могло  случиться.  Я  услышал,  как  мистер  Синг  сказал  что-то
по-китайски, и все китайцы, которые были в лодке, полезли к нам на корму.
   - По одному, - сказал я.
   Он опять что-то сказал, и шесть китайцев один за другим взошли на  корму.
Они были всех ростов и размеров.
   - Проводи их в каюту, - сказал я Эдди.
   - Вот сюда, джентльмены, - сказал Эдди. Черт побери, я сразу увидел,  что
глоток на этот раз был основательный.
   - Запри каюту, - сказал я, когда они все вошли.
   - Есть, сэр,-сказал Эдди.
   - Я сейчас привезу остальных, - сказал мистер Синг.
   Я оттолкнул их, и мальчик в лодке заработал своим веслом.
   - Слушай, - сказал я Эдди. - Оставь в покое бутылку.  Ты  уже  достаточно
храбрый.
   - Есть, капитан,-сказал Эдди.
   - Что с тобой такое?
   - Нравится мне это занятие, - сказал Эдди. - Так ты говоришь,  нужно  вот
так оттянуть курок?
   - Пьянчуга ты несчастный, - сказал я. - Дай-ка, я тоже выпью.
   - Больше нет, - сказал Эдди. - Виноват, капитан.
   - Слушай. Теперь твое дело следить, и как только он мне передаст деньги -
сейчас же запускай мотор.
   - Есть, капитан, - сказал Эдди.
   Я наклонился, взял другую бутылку, достал  штопор  и  вытащил  пробку.  Я
отпил порядочный глоток и вернулся на корму, крепко заткнув бутылку  пробкой
и спрятав ее позади двух больших оплетенных бутылей, доверху налитых водой.
   - Мистер Синг едет, - сказал я Эдди.
   - Так точно, сэр, - казал Эдди. Лодка с мальчишкой-гребцом снова  подошла
к нам. Они зашли с  кормы,  и  я  ждал,  пока  они  ухватятся.  Мистер  Синг
ухватился за укрепленный на корме скат, по которому мы  втаскивали  в  лодку
крупную рыбу.
   - Пусть поднимаются, - сказал я. - По одному. Еще шесть китайцев, на этот
раз подобранных поровнее, взошли на корму.
   - Проведи их туда же, к остальным, - сказал я Эдди.
   - Есть, сэр.
   - Запри каюту.
   - Есть, сэр.
   Я увидел, что он уже снова стоит у штурвала.
   - Ну что ж, мистер Синг, - сказал я. - Давайте, поглядим на остальное.
   Он сунул руку в карман и протянул мне деньги. Я схватил его руку вместе с
деньгами, и когда он ступил на корму, я другой рукой схватил его за горло. Я
почувствовал, как лодка дрогнула и пошла,  вспенивая  йоду,  и  хоть  я  был
здорово занят мистером  Сингом,  но  я  видел  кубинца  с  веслом  в  руках,
стоявшего на корме своей лодки,  когда  мы  отходили  от  нее  под  корчи  и
судороги мистера Синга.  Он  корчился  и  судорожно  бился,  точно  дельфин,
вздетый на острогу, и один раз даже изловчился и укусил меня в плечо.  Но  я
поставил его на колени и изо всех сил сдавил ему горло обеими руками.
   Я подержал его так, пока он не затих, и потом уложил на корму.  Он  лежал
на спине, неподвижный, в хорошем костюме, свесив ноги в кокпит; так я его  и
оставил.
   Я подобрал деньги с кормы,  пошел  в  рубку,  зажег  нактоузный  огонь  и
пересчитал их. Потом я стал у штурвала и сказал Эдди, чтоб  он  поискал  под
кормой куски железа, которые служили нам вместо якоря, когда мы ловили  рыбу
на отмелях или в таких местах, где каменистое дно и якорь может сломаться.
   - Я не найду, - сказал он. Он  боялся  очутиться  так  близко  к  мистеру
Сингу.
   - Становись к штурвалу, - сказал я. - Держи в море.
   Внизу, под палубой, слышалась какая-то возня, но тех я не боялся.
   Я нашел то, что  искал,  куски  железа  со  старой  угольной  пристани  в
Тортугас, и взял обрывок каната и, выбрав два больших куска, крепко привязал
их к щиколоткам мистера Синга. Затем, когда мы отошли мили на две от берега,
я спустил его за борт. Он плавно съехал за борт по скату. Я даже  не  ощупал
его карманы. Не хотелось мне с ним путаться.
   Корма была немного закапана кровью, вытекшей у него изо рта и из носа,  и
я зачерпнул ведром воды, едва не вылетев при этом за  борт,  так  быстро  мы
шли, и начисто отмыл все шваброй, которую достал из-под кормы.
   - Убавь ходу, - сказал я Эдди.
   - А что, если он всплывет? - сказал Эдди.
   - Там, где я его сбросил, глубина четыре тысячи футов, - сказал я.
   - На эту глубину он должен опуститься. Это длинный путь, братишка. Он  не
всплывет, пока его не разопрет газом, а до тех пор он будет двигаться вместе
с течением  и  служить  приманкой  для  рыб,  -  сказал  я.  -  Нечего  тебе
беспокоиться о мистере Синге.
   - Что он тебе сделал? - спросил меня Эдди.
   - Ничего, - сказал я. - Он был самый покладистый человек из всех,  с  кем
мне приходилось иметь дело. Я сразу почувствовал, что здесь что-то неладно.
   - Зачем ты убил его?
   - Чтобы не убивать остальных двенадцать, - ответил я ему.
   - Гарри, - сказал он, - ты мне дай глоток, а то со мной вот-вот случится,
я уже чувствую. Я как увидел,  как  у  него  голова  болтается,  меня  сразу
затошнило.
   Я ему дал.
   - А как с китайцами? - спросил Эдди.
   - Надо их высадить как можно скорее, - ответил я ему, -  пока  вся  каюта
ими не провоняла.
   - Куда ты их денешь?
   - Мы их свезем на Долгую отмель, - ответил я ему.
   - Поворачивать к берегу?
   - Поворачивай, - сказал  я.  -  Только  медленно.  Мы  медленно  шли  над
подводным рифом, пока перед нами не забелела  в  темноте  отмель.  Этот  риф
лежит довольно глубоко, а дальше дно песчаное и с уклоном тянется до  самого
берега.
   - Ступай на бак и говори мне глубину.  Он  стал  мерить  глубину  шестом,
каждый раз делая мне знак двигаться дальше. Наконец он вернулся и сделал мне
знак остановиться. Я дал задний ход.
   - Около пяти футов.
   - Бросаем якорь, - сказал я. - Если что-нибудь случится такое, что мы  не
успеем сняться, можно будет перерубить канат.
   Эдди стал травить, и когда наконец якорь уперся в дно, он укрепил  канат.
Лодка покачивалась кормой к берегу.
   - Дно, знаешь, песчаное, - сказал он.
   - Сколько у нас под кормой?
   - Не больше пяти футов.
   - Бери винчестер, - сказал я. - И смотри в оба.
   - Дай глоток,-сказал он. Он здорово раскис.  Я  дал  ему  выпить  и  снял
духовое ружье. Я отпер дверь каюты, распахнул ее и сказал:
   - Выходите. Никакого движения.
   Потом один китаец высунул голову, увидел Эдди с ружьем в руках  и  нырнул
обратно.
   - Выходите. Никто вас не тронет, -  сказал  я.  Ничего.  Только  в  каюте
забормотали по-китайски.
   - Эй, вы там, выходи! - сказал Эдди. Ах ты черт, я сразу  понял,  что  он
добрался до бутылки.
   - Поставь бутылку на место,- сказал я ему,- не  то  я  вышвырну  тебя  за
борт.
   - Выходите, - сказал я им, - не то стрелять буду. Один осторожно выглянул
из-за двери, и, должно быть, он увидел берег, потому что  у  него  застучали
зубы.
   - Выходите, - сказал я, - стрелять буду.
   Стали выходить.
   Ну, скажу я вам, не знаю, какой надо быть сволочью, чтобы загубить дюжину
несчастных  китайцев,  и  готов  биться  об  заклад,  это  дело  не   только
хлопотливое, но и не легкое.
   Они вышли, и они были очень напуганы, и у них не было оружия, но их  было
двенадцать человек.
   Я отошел назад, к корме, держа в руках духовое ружье.
   - Лезьте в воду, - сказал я. - Тут выше головы не будет.
   Никто не шевельнулся.
   - Лезьте.
   Никто не шевельнулся.
   - Эй вы, крысоеды желтомордые, - сказал Эдди. - Лезь в воду.
   - Молчи, пьяная рожа! - сказал я ему.
   - Не умей плавай, - сказал один китаец.
   - Не надо плавать, - сказал я. - Неглубоко.
   - Но-но, живо, лезь в воду, - сказал Эдди.
   - Иди сюда, на корму, - сказал я. - Возьми в одну руку ружье, а в  другую
шест и покажи им, какая тут глубина.
   Он показал им, приподняв мокрый шест.
   - Не надо плавай? - спросил меня тот же китаец.
   - Нет.
   - Правда?
   - Правда.
   - Что это?
   - Куба.
   - Твоя жулик, - сказал он и, перекинув ноги через борт, сначала повис  на
руках, потом спрыгнул в воду. Голова его ушла под воду,  но  он  высунул  ее
снова, и вода доходила ему до подбородка. - Твоя жулик, -сказал он.  -  Твоя
негодна жулик.
   Он был взбешен и забыл всякий страх. Он сказал что-то по-китайски, и  все
остальные стали спрыгивать с кормы в воду.
   - Все в порядке, - сказал я Эдди. - Поднимай якорь. Когда мы  выходили  в
море, показалась луна, и мы увидели китайцев, которые шли к берегу по шею  в
воде, и белеющую отмель, и кустарник за ней.
   Мы миновали риф, и я еще раз посмотрел назад, на отмель и  горы,  которые
уже вырисовывались над ней; потом я развернулся и взял курс на Ки-Уэст.
   - Ну, теперь можешь лечь спать, - сказал я Эдди. - Нет, постой,  спустись
вниз и открой все иллюминаторы, чтобы хорошенько проветрить каюту, и принеси
мне йоду.
   - Что случилось? - спросил он, когда принес склянку.
   - Я порезал палец.
   - Хочешь, я буду править?
   - Ложись спать, - сказал я. - Я тебя разбужу.  Он  растянулся  на  койке,
вделанной в стенку тут же, над бензиновым баком, и через несколько минут уже
спал.
 
 
 
   Глава пятая
 
   Я придержал штурвал коленом, и расстегнул рубашку, и посмотрел на  место,
куда меня укусил мистер Синг. Укус был глубокий, и  я  залил  его  йодом,  и
потом я сидел у штурвала и думал о том, может ли от укуса китайца  сделаться
заражение, и прислушивался к быстрому и плавному ходу и  к  плеску  воды  за
кормой, и в конце концов решил, да нет, что за черт, не может от этого укуса
сделаться заражение. Такой мистер Синг, должно быть, тер свои зубы щеткой по
три раза в день. Ай да мистер Синг. Правду сказать,  не  очень  деловой  был
человек. А может быть, и деловой. Может быть, он просто доверял мне. Честное
cлово, я так и не понял, что он за птица.
   Теперь, значит, все было очень просто, если  не  считать  Эдди.  Пьянчуга
непременно будет болтать, как только хватит лишнего. Я сидел у  штурвала,  и
смотрел на Эдди, и думал: черт, ведь в нем и в живом проку не больше, чем  в
мертвом, а с меня были бы взятки гладки. Когда я  увидел  его  на  лодке,  я
решил, что мне придется с ним покончить, но  потом,  когда  все  так  хорошо
сошло, у меня не хватило духу. А теперь, когда я смотрел  на  него,  как  он
лежит там, на койке, искушение было велико.  Но  я  подумал,  что  не  стоит
портить все дело таким поступком, о котором после пришлось бы жалеть.  Потом
я стал думать о том, что он не значится в судовом журнале и что мне придется
заплатить за него штраф, и я не знал, как быть с ним.
   Ну, времени, чтоб обдумать это, у меня было сколько угодно,  и  я  держал
прямо вперед и потягивал  из  бутылки,  которую  принес  Эдди.  В  ней  было
немного, и когда я допил ее, я откупорил последнюю, которая еще оставалась у
меня, и, честное слово, было очень приятно сидеть у штурвала,  и  ночь  была
очень хороша для переправы. В конце концов рейс все-таки вышел удачный, хоть
много раз казалось, что он обернется скверно.
   Когда  рассвело,  Эдди  проснулся.  Он   сказал,   что   чувствует   себя
отвратительно.
   - Стань на минутку к штурвалу, - сказал я ему.- Я  хочу  посмотреть,  что
делается кругом.
   Я пошел на корму и плеснул на нее водой. Но она была совершенно чистая. Я
поскреб шваброй за бортом. Я разрядил ружья и спрятал их внизу. Но револьвер
я оставил на поясе. Внизу все  было  в  порядке,  чисто,  свежо  и  никакого
запаха. Только на одну койку попало из правого  иллюминатора  немного  воды;
так что я закрыл иллюминаторы. Ни один пограничник  на  свете  не  учуял  бы
теперь, что здесь были китайцы.
   Я увидел полученные от агента бумаги в сетке, висевшей под вставленным  в
рамку портовым свидетельством, куда я их сунул, когда вернулся на лодку, и я
вынул их, чтобы просмотреть. Просмотрев бумаги, я пошел на палубу.
   - Слушай, -сказал я. - Каким образом ты попал в судовой журнал?
   - Я встретил агента, когда он шел в консульство, и сказал ему, что я тоже
еду.
   - Пьяниц бог бережет, - сказал я ему, и я снял смит-и-вессон  с  пояса  и
спрятал его внизу.
   Я сварил внизу кофе и потом поднялся наверх и взял у него штурвал.
   - Внизу есть кофе, - сказал я ему.
   - От кофе мне легче не станет, братишка. - И, знаете,  пришлось  пожалеть
его. Он и в самом деле выглядел неважно.
   Около девяти часов прямо перед собой мы увидели маяк Сэнд-Ки. Еще задолго
до того нам стали попадаться танкеры, идущие в залив.
   - Часа через два приедем, - сказал я ему. -  Я  тебе  заплачу  по  четыре
доллара в день, как если бы Джонсон не надул нас.
   - Сколько ты заработал этой ночью? - спросил он меня.
   - Всего только шестьсот, - ответил я ему. Не знаю,  поверил  он  мне  или
нет.
   - А я тут не имею доли?
   - Вот это твоя доля, - сказал я ему. - Столько, сколько я сказал, а  если
ты когда-нибудь вздумаешь чесать язык насчет прошлой ночи, я об этом узнаю и
разделаюсь с тобой.
   - Ты знаешь, что я не болтун, Гарри.
   - Ты пьянчуга. Но как бы ты ни был пьян, попробуй  только  болтать  -  не
обрадуешься.
   - Я надежный человек, - сказал он. - Зачем ты со мной так говоришь?
   - Попадется что-нибудь крепкое, так твоей надежности ненадолго хватит,  -
ответил я ему. Но я больше не беспокоился из-за него, потому что кто  ж  ему
поверит? Мистер Синг жаловаться не пойдет. Китайцы тоже не станут. Мальчику,
который был с ними на лодке, это,  знаете,  тоже  ни  к  чему.  Он  побоится
путаться в это дело. Эдди проболтается  рано  или  поздно,  но  кто  поверит
пьянчуге?
   И потом, кто может что-нибудь доказать? Понятное дело, было б куда больше
разговоров, если б после всего увидели имя Эдди в судовом  журнале.  Здорово
повезло мне все-таки. Я бы мог сказать, что он упал в  воду,  но  разговоров
было бы много. Да и Эдди тоже здорово повезло. Вообще здорово повезло.
   Тут мы подошли к краю Гольфстрима, и вода из синей сделалась  зеленоватой
и прозрачной, и впереди уже видны были сваи на западных  и  восточных  Сухих
Скалах, и радиомачты Ки-Уэст, и отель "Ла-Конча", торчавший среди  низеньких
домов, и облако дыма там, где сжигают мусор. Маяк Сэнд-Ки был теперь  совсем
близко, и видно было лодочную пристань и маленький док у подножия маяка, и я
знал, что  нам  осталось  не  больше  сорока  минут  пути,  и  было  приятно
возвращаться домой и знать, что на лето я остаюсь не с пустым карманом.
   - Так как насчет того, чтобы выпить, Эдди? - сказал я ему.
   - Ох, Гарри, - сказал он. - Я всегда знал, что ты мне друг.
   Вечером я сидел в столовой, курил сигару, пил виски, разбавленное  водой,
и слушал по радио Грэйси Аллен. Девочки ушли в  театр,  и  сидеть  так  было
приятно, и клонило ко сну. Кто-то постучал  в  наружную  дверь.  Мария,  моя
жена, встала со своего места и пошла отворить. Она вернулась и сказала:
   - Там этот пьянчуга, Эдди Маршал. Он говорит, ему нужно повидать тебя.
   - Скажи ему, пусть убирается вон, пока я сам его не вышвырнул, - сказал я
ей.
   Она вернулась и села, и в окно, у  которого  я  сидел,  положив  ноги  на
подоконник, мне видно было, как Эдди прошел по  улице  под  дуговым  фонарем
вместе с другим пьянчугой, которого он  подобрал  где-то;  оба  качались  на
ходу, и тени их под дуговым фонарем качались еще сильнее.
   - Несчастные пьянчуги, - сказала Мария. - Мне таких всегда жалко.
   - Этот - счастливый пьянчуга.
   - Счастливых пьянчуг не бывает, - сказала Мария. -  Ты  сам  это  знаешь,
Гарри.
   - Да, - сказал я. - Пожалуй, что не бывает.
 
 
 
 
   Частьвторая
 
   ГАРРИ МОРГАН
   (Осень)
 
   Глава шестая
 
   Они пересекли пролив ночью, и дул сильный норд-ост.  Когда  рассвело,  он
увидел нефтеналивное судно, идущее из залива, и в лучах холодного  утреннего
солнца оно было таким  высоким  и  белым,  что  ему  показалось,  будто  это
многоэтажный дом, поднимающийся прямо из моря, и он сказал негру:
   - Что за черт, где мы?
   Негр приподнялся, чтобы взглянуть.
   - Ничего такого нет по эту сторону Майами.
   - Ты отлично знаешь, что мы вовсе не шли на Майами, - ответил он негру.
   - Я и говорю, таких домов нет на Флоридских островах.
   - Мы все время держали на Сэнд-Ки.
   - Так он уже должен быть виден. Или хотя бы Американская отмель.
   Потом, немного спустя, он разглядел, что это  не  дом,  а  танкер,  и  не
прошло и часу, как он  увидел  Сэнд-Ки,  легкий,  узкий,  прямой  и  темный,
поднимающийся из моря там, где ему и следует быть.
   - Когда правишь, нужно, чтобы была уверенность, - сказал он негру.
   - У меня была уверенность, - сказал негр. - Но после того, что  вышло  из
этого рейса, у меня никакой уверенности нет.
   - Как твоя нога?
   - Все время болит.
   - Это ничего, - сказал тот,  что  правил.  -  Будешь  перевязывать  ее  и
держать в чистоте, так она заживет сама собой.
   Он теперь правил на запад, чтобы переждать день  в  зарослях  манглий  на
Вуман-Ки, где их никто не увидит и куда навстречу им должна прийти лодка.
   - Все у тебя пройдет.
   - Не знаю, - сказал негр. - Болит очень сильно.
   - Когда мы доберемся до места, я сделаю все, что нужно, - сказал он  ему.
- Ты не опасно ранен. Нечего тебе расстраиваться.
   - Я ранен, - сказал негр. - Я никогда еще не был ранен. Как я  ни  ранен,
все равно это опасно.
   - Ты просто испугался.
   - Нет, сэр. Я ранен. И мне очень больно. Меня всю ночь трясло.
   Негр продолжал  ворчать  и  наконец,  не  утерпев,  снял  повязку,  чтобы
посмотреть на рану.
   - Оставь в покое, - сказал ему тот, что правил.