тавливает -  из  сухих  листьев клена -  припасы на
зиму:  капусту,  свеклу, картофель... Бегает, суетится, на бледном от холода
личике - деловитость, озабоченность.
     Приходит  старый,  одноглазый,  шелудивый,  с  дрожащим,  вихляющим  от
старости задом пес Дружок.  Сидит, метет облезлым хвостом, молча выпрашивает
подаяние...
     Машка бежит в дом,  к маме,  добывает хлеба и косточек,  кормит (с моей
помощью)  собаку.   А   через  пять  минут  я   слышу  ее  полупросительный,
полутребовательный голос:
     - Дружок, уходи! Я тебя боюсь.


ТЕТРАДЬ ШЕСТАЯ

20.9.59. Разлив.

     Похоже,  что наступает бабье лето. С утра - солнышко, листики в саду не
шелохнутся,  на небе -  одно крохотное заблудившееся облачко. И все-таки уже
осень.  Воскресенье,  хороший день,  а  на дачах стоит грустная тишина.  И -
холодно.  В комнате у меня 8 градусов,  а ночью, говорят, на дворе было плюс
два.
     Вчера папа и  Маша бродили часа два  в  лесу.  Набрали половину Машиной
корзинки всякой разночинной грибной мелочи:  моховичков,  сыроежек, лисичек,
горькушек. Дошли до Тарховки. Маша, конечно, устала здорово, но - молодец! -
держалась, не хныкала.
     В Тарховке на вокзале видели настоящего грибника - в больших сапогах, с
большой корзиной. В корзине - белые, красные, подберезовики...
     Машка,  которая  никогда не  видела  таких  богатств,  глаза  разинула.
Оказывается,  этот дядя ходил на  ту сторону озера,  за шалаш Ленина.  Нам с
Машкой такие походы пока и не снились.


x x x

     Третьего  дня  шли  с  Машей  на  телефон,  навстречу  едет  парень  на
велосипеде.
     - Похож на тебя, Алеша, - говорит Машка.
     - Чем же он похож?
     - В таких штанах, как у тебя.
     Взглянула на меня лукавыми глазенками, улыбнулась.
     - Правда, похож!..


x x x

     Упала проехалась ладошками по мокрому зернистому песку и  не заплакала.
Она вообще редко плачет в  таких случаях,  то  есть когда ей  больно,  когда
упадет, ушибется, оцарапается.
     Плачет,  навзрыд рыдает,  когда обмануты бывают ее надежды и  ожидания:
обещали пойти собирать опенки и не пошли, отменили; хотели кормить уток (или
Дружка) и вдруг говорят: нельзя, поздно.
     - Нет!  Нет!  Не по-о-о-оздно!  -  кричит она сквозь рыдания,  и  слезы
капают - и на платье, и на передник, и на пол.


x x x

     Недавно мама рассказывала Маше о чем-то,  что случилось еще до Машиного
рождения.
     - Мы с папочкой жили тогда в Комарове.
     - А я?
     - А тебя тогда еще не было.
     - А где я была?
     - Тебя вообще не было.
     - Как не было? А где я была?
     Что скажешь ей и как объяснишь,  когда и для меня, взрослого и даже уже
очень немолодого человека, это чудо.


x x x

     Вчера поздно вечером получили телеграмму от бабушки: выехала! А сегодня
утром, только что, пришла от нее телеграмма из Сухуми. Ждем 24-го.


22.9.59.

     Все  утро Машка в  своем зеленом фрицевском пальтишке играла во  дворе.
Пошел дождь.  Машка скандалит с Минзамал,  рвется в дом,  а та предлагает ей
играть "в колидоре", то есть на веранде.
     Сейчас выходил к ней во двор. Очень ей скучно, конечно. Вижу - идет под
дождем, что-то несет в руке.
     - Что это?
     - Листик, еще хочу такой найти.
     И показывает желтый кленовый лист.
     Отвел ее на веранду, напомнил, что она давно не каталась на велосипеде.
Стала кататься, увлеклась, но тут папа заявил, что ему надо идти работать.
     - Не надо! Не надо работать!
     И столько мольбы,  столько любви и нежности в этом возгласе! А все-таки
пришлось уйти.


x x x

     Много говорил ей о бабушке.  Сказал,  что бабушка хорошая, добрая, но -
строгая.  Пытаемся  заранее  "поднять  бабушкин  авторитет".  Конечно,  если
бабушка  сама  не  проявит  усилий,  -  ничего  не  получится.  Авторитет не
присваивается как звание.


x x x

     Утро  сегодня  сказочное,  настоящее бабьелетнее.  Делал  гимнастику во
дворе, на солнце. Машка тут же играла, мыла песком посуду.
     Очень низко пролетел самолет ПО-2.  Так низко,  что даже красные звезды
на крыльях видны были.
     - Видела? - спрашиваю у Маши.
     Стоит, задрав головенку.
     - Да. А куда он полетел?
     - В Ленинград.
     - А где у него Ленинград?
     - Что значит "где у него"? Ленинград - вот там.
     - Там?! Ленинград?!! Там уборная!..


24.9.59.

     Мама в городе. Уже второй день.
     Вечером  сижу  у  себя  в  комнате.   Работаю.   Слышу,  Машка  плачет,
заливается. Прихожу:
     - Что с тобой?
     Показывает (из  кроватки)  на  мамину  тахту  и  сквозь  горькие  слезы
говорит:
     - Маша сидела вот здесь и  шила Люсе красивое платье.  О-о-о!  Маша вот
здесь Люсе красивое платье шила! Очень красивое! Вот здесь Маша сидела...
     Это было повторено сто раз по меньшей мере.
     Не мог понять: в чем дело?
     Минзамал говорит: по матери скучает.
     Неужели этот  образ  -  "мама  шьет  Люсе  красивое платье" -  вызывает
приступ тоски и безутешные слезы?!
     А Люся - это всего лишь крохотная целлулоидная куколка...


x x x

     Чтобы не волновать и не возбуждать Машку,  мы говорили ей,  что бабушка
приедет завтра. А бабушка приехала вчера, около двенадцати часов ночи.
     Маша,  конечно,  спала,  а  бабушка могла только поцеловать ее сонную и
полюбоваться, как Машка, тоже не просыпаясь, сидит на горшке.
     А  сегодня утром  они  встретились.  Говорят,  Машка  минуту  дичилась,
конфузилась,  а  когда я  вышел к  ним,  она уже освоилась и  не отходила от
бабушки. Очень ей нравилось произносить слово "бабушка" и обращаться к ней:
     - Бабушка,  у меня задик чешется.  Бабушка, у меня вот здесь чешется. А
теперь вот здесь.
     И бабушка с удовольствием чесала - и задик, и щечку, и за ушком.


x x x

     Дал ей конфету "Сливовая". Развернула ее, радостно взвизгнула:
     - Ой! Ты помнишь? Я сидела на большом стуле и именно такую конфету ела!


28.9.59. Ленинград.

     Уже второй день в Ленинграде.
     Вчера я сказал ей,  что завтра мамочкин день рождения.  И мы ей подарим
конфеты.
     - А мне?
     - Ты уже свое получила. Твой день рождения уже был.
     Утром сегодня обращается к матери:
     - Мама, сегодня день рождения твой?
     - Да, - говорит мама.
     - Я тебе много, много конфет подарю.
     - Когда, Машенька?
     - Когда? Когда ты в школу пойдешь.


30.9.59.

     После обеда мы  с  Машей ходили на прогулку.  Собственно,  у  меня была
цель: нужно было отправить заказное письмо.
     Сказал, что пойдем на почту.
     - А где тут почта?
     - Тут почта есть близко и есть подальше.  Тут,  в общем,  много почт. И
ящиков много.
     И сразу посыпались вопросы: что? зачем? почему? какие ящики?
     Ящиков действительно оказалось очень много.  Они на  каждом шагу.  Так,
считая ящики, мы дошли с ней до одной почты - на улице Мира и до другой - на
улице Воскова. По пути, на площади у аптеки, кормили голубей.
     Видели   храброго  кровельщика,   который  висел   под   самой   крышей
шестиэтажного дома.  Видели,  как  ему  на  веревке подавали туда  гвозди  и
какие-то крюки. Вешали водосточную трубу. Светлую, некрашеную, цинковую.
     Конечно,  целый водопад вопросов. Зачем дядя висит наверху? Что делает?
Зачем труба? Почему гвоздики на веревке висят?
     На почте я стоял в очереди.  Машка вела себя довольно шумно. Вертелась,
поминутно задавала вопросы. Пришлось одернуть, замечание сделать.
     Да,  вопросами (особенно во время прогулки) она одолевает нас, не давая
передышки.
     - Кто в этом доме живет?  А тетя Ляля здесь живет?  А где?  А где улица
Восстания?  А  здесь кто живет?  Девочка?  А  как ее зовут?  А  почему улица
Ленина? Ленин здесь жил?..
     Когда выходили с почты, подкатила нарядная машина с красными крестиками
на  флажке и  на  фонарике-кокарде.  Узнав,  что это "скорая помощь",  Машка
напала на меня с новой серией вопросов.
     - Зачем она приехала,  "помощь"?  А где больной? А что он делает? А где
доктора?
     Ждали, что вынесут или выведут больного, и - не дождались.
     Мимо  Сытного  рынка  прошли  на  Кронверкский,   к  театру  Ленинского
комсомола.
     Широкоплечие великаны  разгружали  грузовую  машину.  Снимали  какие-то
ящики, из щелей которых торчала мелкая белая стружка.
     Ящики эти  скатывали по  доске в  подвальное окошко.  В  подвале горела
электрическая лампочка.  Машка туда заглянула и  увидела,  что  там работает
какая-то женщина. Новый вопрос:
     - Как тетя выйдет?
     Объясняю, что где-нибудь есть дверь.
     - А где дверь?
     На  счастье,  внимание  Машки  отвлекла новая  сенсация:  зоологический
магазин. Говорю:
     - Помнишь, мы ходили сюда и я хотел тебе купить живую мышку?
     Нет, не помнит. Но просит исправить упущение и купить эту мышку сейчас.
     - Магазин, Машенька, уже закрыт.
     - Я - мама. Нет, не закрыт еще, пойдем!
     Я поднял ее и показал,  что в магазине уже и касса не работает.  Заодно
Машка увидела маленьких попугайчиков в клетке и еще кого-то.
     Всю дальнейшую дорогу умоляла:
     - Купи мишку! Купи мишек! Алеша, купи!.. Папа! Купи!
     Даже папой стала называть.  Соображает,  что у Алеши-то,  может быть, и
денег нет и  вообще он  по возрасту не правомочен покупать что-либо,  а  тем
более - зверей, а папа - тот всемогущий, тот все может.
     - Папа, купи мне мишку!
     Я думал -  мишку, медведя. И объяснил, что мишек здесь не продают, да и
не очень это удобно - держать дома живого медведя.
     Наконец выяснилось,  что  Машка так  (то есть на  французско-грузинский
манер) произносит слово "мышь".
     - Купи мишку.
     - Хорошо.  Может быть, куплю. Но надо у мамы разрешение спросить. Может
быть, она не позволит.
     - Позволит!
     - Нет, Маша, мы не можем мышей дома держать.
     - Зачем не можем?
     (С этим "зачем" я бьюсь уже не первый день.  Это - от бабушки и от тети
Минзамал.)
     - Не "зачем", а "почему".
     - Почему не можем? Можем!
     - А ты забыла, что у нас - кот.
     - Что кот?
     - Кот мышей съест.
     - А мы клеточку, домик такой сделаем. Замочек повесим.
     - А кормить ты мышку будешь?
     - Буду. Да.
     - А чем?
     - Хлеб буду давать.
     - А еще что?
     - Крупу.
     Она  вся,  до  самых глубин сердца,  захвачена этой идеей.  Идем парком
Ленина, а она - все о мышах.
     - Купишь? Алеша, купишь?
     - А почем они - мыши?
     - По три рубля.
     - Дорого!
     - Ну, тогда купи по девять копеек.
     - Вот это, - говорю, можно. Это меня устраивает. Подумаем...


x x x

     Видели,  как папа и  сын вывели на  прогулку маленького,  двухмесячного
вероятно,  щенка-овчара,  учили его приносить палку ("Апорт!"  -  кричали) и
прочей премудрости. К стыду моему, Машка боялась этого крохотного цуцика.
     А  когда в  парке появился человек с  двумя гончими на  поводке,  она и
совсем растерялась.
     - Пойдем!.. Папа, пойдем!..
     Маленькая была -  собак не боялась. Впрочем, это естественно. Маленькие
не  боятся  от  неведения.  А  в  этом  возрасте  страху  помогают фантазия,
воображение...  Задача взрослого,  воспитателя -  направить это  воображение
правильно,  то есть чтобы думала: "Вот какая славная, добрая собака" и: "Вот
какая я храбрая"...


2.10.59.

     Вечером вчера были  гости:  тетя  Ляля,  тетя Катя Пластинина и,  самое
главное, - тетя Нина Колышкина со своим внуком Мишей.
     Правда,  этот  гость  кроме  радости доставил Маше  немало  хлопот.  На
приветливое  "здравствуй"  и   протянутую  руку  этот  мрачный  высокомерный
господин никак не  ответил,  рука Машина повисла в  воздухе.  Не  пожелал он
вступить в беседу и с нашим братом, взрослыми.
     А Маша...  Маша показала себя во всем своем репертуаре.  Весь вечер она
вела себя чинно и благородно.  За столом сидит как большая, говорит слегка в
нос,   у   зеркала,   как   большая,   поправляет  свои   крысиные  косички.
Покровительственно, как взрослая, обращается к Мише (который лишь на полгода
моложе ее):
     - Скажи спасибо. Дай ручку. Сядь вот сюда.
     Но время берет свое.  Пора спать.  Нервы у  девчонки устали.  И  вот на
глазах  у  почтеннейшей публики  -  и  у  ошеломленного Миши  тоже  -  Машка
закатывает дикий рев. Ей не дали варенья, и она, рыдая, просит:
     - Одну ягодку!  А-а-а-а!  Одну ягодку!  Одну только ягодку! Одну ягодку
дайте!..


x x x

     Сегодня много думал об этом Ниночкином Мише и о Машке. О воспитанности.
Об этикете. О так называемых хороших манерах.
     Нужны ли  они?  Не  глупости ли  это,  не предрассудок ли,  как считают
многие?
     Думаю, что не глупости и не предрассудок.
     Вспомнил сейчас историю этого вопроса в  нашей семье.  Отец рос в среде
демократической и  патриархальной,  где  от  ребенка  требовали  истовости и
чинности (особый  вид  хороших манер),  но  совершенно не  знали  всех  этих
ухищрений "хорошего тона". Не представляю себе, как у отца обстояло с этим в
Елисаветградском   юнкерском,    заведении    довольно    аристократическом.
По-видимому,  таких,  как он,  было там немало.  Отец рассказывал, что перед
самым  выпуском стало  известно,  что  на  церемонию производства в  училище
прибудет   Николай   II.   И   вот   из   Петербурга  был   срочно   выписан
француз-гувернер,  который в  течение двух недель с  утра до  ночи "жучил" и
"натаскивал" будущих офицеров.
     Можно было ожидать,  что такое форсированное насилие вызовет отпор,  на
всю жизнь породит неприязнь и даже отвращение.  Получилось наоборот. Отец на
всю  свою  короткую жизнь  зарядился,  пропитался этими  хорошими манерами и
требовал, чтобы и мы их соблюдали.
     Нас учили:
     сидеть за столом прямо;
     не ставить на стол локти;
     не чавкать;
     держать правильно ложку, вилку и нож;
     здороваясь со взрослым, не протягивать первым руку;
     не размахивать вилкой;
     не перебивать взрослых;
     не держать руки в карманах;
     не есть с ножа...
     Таких правил очень много, и у каждого из них есть свой резон. За каждым
стоят или требования гигиены,  или эстетики,  или просто удобства. (И притом
не  только  твоего собственного удобства,  но  и  удобства ближнего.)  Этими
правилами и  я  пропитался,  многие из  них не  растерял даже в  годы своего
бездомного детства, в годы скитаний и беспризорничества...
     Вот и  Машку мы тоже учим и  жучим.  Кое-что "критически отметаем",  но
основное берем, так сказать, на вооружение.


x x x

     У нас часто вспоминают чеховские слова о том, что в человеке все должно
быть красиво: и мысли, и костюм, и то-то, и то-то...
     Не  помню,  говорил ли Чехов о  манерах,  о  красоте внешнего поведения
человека.  Но если мы обращаем внимание на словарь, на фразеологию человека,
на  его костюм,  цвет галстука или сорочки,  то  не  следует ли нам столь же
требовательно следить и  за тем,  как мы стоим,  сидим,  едим,  ходим и  так
далее.
     В  Малеевке,  в  Доме творчества,  я  наблюдал за одним известным нашим
лингвистом.  Почтенный и  уже  немолодой человек  этот  давно  и  с  большой
страстью борется за чистоту и  красоту нашего русского языка.  Честь и слава
ему!  Но надо было видеть,  как он ест!..  Навалился всем туловищем на стол,
голову наклонил так, что лысина видна, подбородком вот-вот нырнет в тарелку,
вилкой и  ножом размахивает,  будто лезгинку пляшет...  И  при  этом  жует и
глотает  столь  шумно,  что,  кажется,  занавески  на  окне  вот-вот  начнут
колыхаться.
     Нет,  как бы  красиво,  на  каком бы  изысканно чистом русском языке ни
говорил мой уважаемый и ученый сосед, считать его по-настоящему воспитанным,
культурным человеком я  не  могу.  И  я  бы  не хотел,  чтобы наша Машка ему
подражала.
     Когда я смотрел на него, я, грешный человек, думал:
     "Лучше  уж  говори  "одень"  вместо  "надень",  только  не  чавкай  так
громко..."


x x x

     После обеда гуляли с Машкой часа полтора в парке Ленина.
     Шли  по  дорожке.  Обогнал нас  мальчик лет 14-15.  Прошел мимо,  потом
вернулся, подходит к Маше, нагибается и протягивает ей что-то:
     - На тебе, девочка, желудь!
     И пошел дальше. Я не знал, как поблагодарить этого милого парня.
     Очень громко говорю Маше:
     - Ты сказала спасибо дяде?


x x x

     Утром сегодня объявила бабушке:
     - Я ночью с горшка трахнулась!..
     Да, было такое дело. Но откуда это слово?


3 ГОДА 2 МЕСЯЦА

4.10.59. Воскресенье.

     После обеда,  уже в  сумерках,  ходили с  Машей на  прогулку.  По Малой
Посадской дошли до  Мичуринской,  вышли у  домика Петра на  набережную и  по
Кировскому вернулись домой.
     Прогулка небольшая,  а  сколько у  Машки впечатлений,  сколько вопросов
задано!
     - Что такое молочная столовая? Что такое каланча? Кто живет на каланче?
Кто живет в этом доме?
     В домике Петра темно. Я говорю:
     - Здесь жил Петр Великий, царь.
     - А сейчас здесь кто живет?
     - Никто не живет.
     Объяснить это трудно.
     Вышли на набережную.
     - Это кто?
     - Это лев.
     - Нет, это не лев. Не похож.
     - Это Шао-цзи. Вроде льва.
     - Я боюсь.
     Спустились по каменным ступеням почти к самой воде.
     - Хочешь выкупаться?
     Передернула плечами. Смеется:
     - Нет, не хочу.
     Действительно, страшно даже смотреть на эту черную воду...


x x x

     Из  автомата позвонили маме,  попросили ее  минут через пять  подойти к
окну в  моей комнате.  Последние дни Машку очень интересует,  где наши окна.
Раньше она вообще смутно представляла,  что такое дом, что такое этаж, окно,
сторона и так далее. Сейчас уже начинает разбираться. Начинает, но не очень,
конечно, разбирается...
     Все-таки это волшебство,  фокус: вдруг в одном из окошек третьего этажа
раздвинулась штора и показался милый знакомый силуэт...
     Задрав  головы,  мы  стояли на  мостовой,  махали руками.  И  мама  нам
отвечала тем же.
     Очень это Машке понравилось.


5.10.59.

     Вечером ходили на прогулку.  Шел дождь,  и  мы с Машей почти всю дорогу
тащились  под  зонтиком.  Гуляли  недолго  -  до  Скороходовской и  обратно.
Немножко побродили по Ружейной.  Там -  лари с арбузами. Лари сбиты так, что
все арбузы на виду.
     - Зачем ключик?
     - Это замок, а не ключик.
     - Зачем замок?
     - Чтобы никто не залез и без спросу арбуз не съел.


x x x

     Увидела водосточную трубу, из которой с шумом бежала вода.
     - Пи-пи делает.
     Объяснил ей,  зачем труба.  Не очень поняла.  Продолжала у каждой трубы
смеяться:
     - Пи-пи делает.


7.10.59.

     Легла опять поздно и долго не могла уснуть.  Устраивала концерты, диким
голосом звала мать,  и когда та приходила и спрашивала:  "В чем дело, что ты
хочешь?" - она отвечала:
     - Хочу все...
     - Что значит "все"?
     - Какам, пи-пи, водички, задик смазать, носик почистить...
     Это -  чтобы подольше побыть в  обществе мамы,  чтобы не спать.  А мама
часто клюет на эти хитрости.
     В  Разливе последнее время с  Машкиным засыпанием дело  обстояло лучше.
Может быть,  потому,  что меньше нас было, некогда и некому было чичкаться с
Машкой, и она понимала это и лежала тихо. Ей было важно, чтобы кто-нибудь из
домашних находился в поле ее зрения.
     - Алеша! Не вижу тебя! - кричала она. - Машенька, ты где? Не вижу тебя!
     Но  бывало и  так,  что одни голоса наши в  столовой настраивали ее  на
спокойный лад.
     По-моему,  еще и кровать ее сейчас неправильно стоит. Стоит она боком к
двери. Машке приходится, во-первых, лежать на одном правом боку, а во-вторых
- и этого еще мало:  чтобы увидеть кого-нибудь,  приходится выкручивать шею.
Вот вертится, вертится и не спит.


8.10.59.

     Лежала под кварцем.  После обеда ходила с папой гулять.  Фантастическим
было это короткое (55 минут) путешествие.  Фантастика началась с того,  что,
выйдя из  подъезда,  папа пошел сам и  повел Машу не налево,  как всегда,  а
нап