нос посинел, но уходить не хочет:
     - Еще! Еще!..
     Не везет ей с подругами. Не умеет их привечать, не умеет держать себя с
ними.   Ласкова,  предупредительна,  нежна  даже,  но  нет  у  нее  никакого
жизненного опыта,  и  это  очень  мешает ей.  Знает она  больше многих своих
сверстниц и  вместе с  тем совершенный сосунок даже рядом с девочками младше
ее.
     Вот вчера пришла в сад девочка Марианна.  Ей три года десять месяцев. С
Машкой они уже знакомы,  месяц назад вместе играли в "телефон",  Марианна не
по возрасту большая, очень свободно держится, даже развязна. Увидела Машку:
     - А-а-а! Давай в телефон играть?
     Стали бестолково играть,  Марианна не умеет, и Машка тоже не умеет. Она
вообще ничему никого не может научить (кроме,  может быть,  азбуки,  счета и
прочей  книжной премудрости).  Всегда  охотно  поддается власти "коллектива"
(любого) и  других детей вообще.  С совсем маленькими цацкаться не может.  А
вот  если  девочка или  мальчик моложе ее  на  год-полтора,  глядишь,  через
полчаса они уже командуют в игре,  а Машка хоть и не понимает, а подчиняется
им и при этом подчиняется с радостью.
     А если девочек несколько и они не знакомы,  Машку очень скоро отшивают.
В чем же дело?  Неинтересно с нею? Или дружбе - и даже простому знакомству -
надо окрепнуть?
     Вот  и  вчера.   Пришла  какая-то  четырехлетняя  Наташа,  приятельница
Марианны, грубо оттолкнула Машку и стала играть с Марианной.
     Машка подавила вздох,  как-то  уже  привычно отошла в  сторону,  села в
качалку, стала качаться одна.
     Когда мы выходили из сада, я сказал:
     - Эта Наташа мне не очень нравится. А Марианна славная.
     - Кто?
     - Марианна.
     - Да, она мне очень нравится.
     И - никакой досады, раздражения, мстительных чувств.


12.11.61.

     Пошли  вчера -  Маша  с  мамой и  папой -  гулять.  Собирались дойти до
Литейного,  до аптеки,  до книжных и других магазинов,  но было так холодно,
дул такой мерзкий пронзительный петербургский ветер,  что прогулку отменили.
Погуляли с полчаса в парке Ленина и вернулись к очагу...


x x x

     Пересказывала "Девочку Лизу".  Там  есть такое место:  дядя по  просьбе
детей выпустил из клетки чижика, и дети кричат "ура".
     Машка так пересказала этот эпизод:
     - Дети все обрадовались и стали кричать "караул".
     Пришлось  объяснить,  что  есть  некоторая разница  между  этими  двумя
словами.


13.11.61.

     Третьего дня сошлись на кухне все члены нашей семьи,  мама,  Машка и я.
Мама собирала пустые бутылки, нашла несколько водочных.
     - Надо бы узнать, что с Валей, - сказал я.
     И не успел закончить фразу, Машка вскрикивает:
     - Только что подумала!
     - О чем ты подумала?
     - О тете Вале.
     - Вот как!  Это хорошо,  что мы с тобой об одном и том же думаем. А что
же ты о ней думала?
     - Не скажу.
     - Тайна?
     - Да, тайна.
     - Ну, хорошо, тайна так тайна.
     - Ай, ай, - говорит мама. - Не хочешь папе и маме сказать!..
     Машка повернулась ко мне.
     - Тебе скажу.
     - А маме нет?
     - На ушко скажу.
     - Ну?
     Покраснела и - на ухо мне:
     - Как Снегурочка растаяла.
     Почему она сказала это только мне?  Как поэт поэту? Ведь до сих пор она
во всех случаях предпочитала маму... Одно могу сказать: это была не игра, не
шутка.  Образ тети Вали, которая появилась на ее горизонте, радовала ее хотя
бы  тем,  что  у  нее был Толя,  и  вдруг неизвестно почему,  волей каких-то
роковых обстоятельств,  исчезла,  пропала, растворилась, - этот образ был ей
очень дорог, и она боялась разбить его.
     А  мамочка  наша,  конечно,  очень  хорошо  почувствовала прелесть этой
детской мысли. И Машка не ее боялась. Она боялась гласности.


14.11.61.

     Весь день гостил у нас дядя Ваня Халтурин.
     Машка  поражала  его  своей  "воспитанностью",  "светскостью",  как  он
выражался.  А он Машку - своими рассказами. Рассказывал о Гайдаре, с которым
они много лет дружили.


x x x

     Раздеваясь перед сном, говорила матери:
     - Все-таки,  мама,  я думаю,  что у Снегурочки папа и мама были глупые.
Почему они отпустили ее на солнце? Если бы они были умные, они бы держали ее
в тени, и она не растаяла бы...


15.11.61.

     На днях ласкала меня, обнимала и вдруг говорит:
     - Алексейчик ты мой... маленький... бездарненький!..
     Мы с мамой, конечно, крепко посмеялись.
     А сегодня она спрашивает у мамы:
     - Что такое "бездарный"?


x x x

     Сегодня же спросила:
     - Что такое богатый?
     Мама сказала:
     - Это человек, у которого много денег и который другим не дает.
     - А вещей?
     - Да, и вещей тоже много.
     - Ну,  я  буду  всем  давать -  и  деньги и  вещи.  -  Потом подумала и
спросила: - И чужим тоже?
     - Да, - ответила мама.
     Конечно,   мама   правильно  сказала:   богатство  и   скупость   часто
соседствуют.  Но  богатый и  скупой все-таки  не  синонимы.  Я  прочел Машке
державинские строчки о богатстве,  "какого Крез не собирал".  Не поняла,  но
"понравилось".


16.11.61.

     Вечером вчера гуляли.  Дошли до Зоопарка. Там уже темно, ворота и кассы
закрыты,  но на обратном пути мы с Машкой все-таки видели обезьянок... Да, и
видели их,  так сказать,  в каникулярное,  нерабочее время,  дома,  а не при
исполнении служебных обязанностей...  Верхние  окошки  обезьянника выходят в
сторону парка.  Если  стать  подальше от  забора,  можно  увидеть мартышек и
других четвероруких.  Там очень светло, горят лампы дневного света, и видно,
как обезьянки сидят,  бегают,  ходят,  раскачиваются на трапециях, дремлют и
укачивают обезьянышей. Я поднимал Машку над забором, и она смотрела.


17.11.61.

     Вчера день у Маши был довольно плотно набит событиями.
     Ездила  с  мамой  в  город,  искали  Машке  обувку  на  зиму.  Сидели в
Шереметевском саду,  рядом с "Академкнигой". Позже туда явился и папся. Мама
уходила в книжный магазин. Машка с папой играли. Папа устал и играл довольно
лениво.  Кроме того,  он  видел,  что Машке хочется играть не  с  ним,  а  с
девочками.  А там,  в саду, было очень много девочек и мальчиков из детского
сада. Некоторые Машку задевали, на ходу втягивали в игру. Для них она - одна
лишняя рыбка в  том косяке,  к которому принадлежат они сами.  А для Машки -
это событие.
     Потом этот косяк куда-то уплыл.
     Где же Машка?
     Вижу  -  на  противоположной скамейке две  девочки поменьше Маши что-то
делают, склонились, играют - в куклы, что ли? И Машка тоже там стоит. Потом,
постояв рядом с  девочками,  поиграв с  ними,  возвращается ко  мне.  Минуту
спустя я замечаю,  что при ней нет ее белой сумочки.  В сумочке -  маленькая
кукла, носовой платок и прочие шмутки.
     Спрашиваю:
     - А где твоя сумка?
     - Девочки играют.
     - Что же ты оставила ее?  Они же разорвать и  сломать ее могут.  Они же
маленькие.
     Подошел, поговорил с девочками, деликатно и постепенно, одну за другой,
выручил все Машины вещи.  Машкин поступок понятен. Ведь мы учим ее, что надо
быть "доброй,  а не богатой", и не только со своими, но и со всеми... А дети
полушагов в  вопросах морали не знают.  Все так все.  Со всеми так со всеми.
Это  взрослые,  как  писал  Житков,  облегчают  себе  жизнь  компромиссами и
"исключениями":  "Ведь не до идиотизма же!  Бывают, знаете, такие случаи..."
Нет,  "таких случаев" дети не признают.  Я  знаю,  что для взрослых (многих)
герой моего рассказика "Честное слово" -  идиот и  растяпа.  Мало ли что дал
честное слово,  ведь знает же,  что ребята ушли,  а стоит!  Читатель-ребенок
(если он еще не испорчен взрослыми) так никогда не подумает и не скажет...


ТЕТРАДЬ ОДИННАДЦАТАЯ

19.11.61. Воскресенье. Ленинград.

     Азбукой не занимаемся.  Еще не кончились октябрьские каникулы,  а Машке
они уже надоели.
     - Хочу, чтобы кончились каникулы. Учиться хочу.
     Но все-таки мы с мамой решили продлить Машкин отдых.  Хотя я не уверен,
что это именно "школьные" занятия утомляют и возбуждают ее.  Нервный ребенок
всегда найдет пищу для возбуждения и переживаний.  Не вовне,  так в себе,  в
воображении.


x x x

     Мама купила ей крохотную куколку-голыша.
     - Ой! - говорю. - У тебя еще одна дочка?!
     - Да. Она совсем маленькая.
     - Сколько же ей?
     - Она вчера родилась. Ей один год всего.
     И долго не могла понять: как это ей один день, когда всегда говорят или
"год", или "месяц"?!
     - Поняла? - говорю.
     - Нет.
     Это она всегда честно заявляет: "Нет! Не поняла!"
     Да,  иногда кажется, что слишком часто и слишком поспешно прибегает она
к этой формуле.


x x x

     Вечером зовет из своей комнаты:
     - Папочка!
     - Что, Маша?
     - Не забудь...
     - Что не забудь?
     Подхожу к постели.
     - Ну, что тебе?
     - Не забудь напомнить мне завтра.
     И перечисляет, что именно ей нужно не забыть:
     - Выгладить платье Сяо-Сяо,  написать письмо бабушке,  бусики на  нитку
надеть, поиграть в школу. Леночку Журба в гости пригласить...
     И пальцы при этом загибает.
     - Не забудешь? Напомнишь?
     - Да, да, напомню.
     - Не забудь! Пожалуйста! Обязательно!..
     Это  у  нее  новая навязчивость.  Боится забыть.  И  пока  не  попросит
напомнить, не уснет.


2.11.61.

     Вчера гуляла с папой. Впрочем, прогулка эта ограничилась тем, что дошли
до  аптеки  имени  К.Либкнехта на  Большом  проспекте,  получили кальций для
Машки, купили витаминов и вернулись домой.
     Заходили еще в  магазин грампластинок,  но  ничего там не купили.  Папа
только  почитал вслух  список долгоиграющих новинок.  А  Машка  все  умоляла
купить ей какую-то пластинку:

                Ку-ку! Ку-ку!
                Беспечно я живу.

     Слышала эту песенку где-то по радио.  Кажется,  в Дубулти.  Или в Союзе
писателей на елке.
     Дома позволил ей побыть у  меня.  Разглядывала БСЭ,  "Всемирную историю
искусств",   немецкого  Брема.   Читала  -   с   трудом,   по  складам,   но
самостоятельно. Я в это время сидел за столом, работал.


25.11.61.

     Была в "школе". Занималась сегодня неважно, на троечки.
     А я учитель плохой.  Сержусь.  Вспыхиваю.  Кипячусь. А ученики этого не
любят, и им это не на пользу.
     Лучше  всего  на  Машку  действует  спокойный  тон,   а   еще  лучше  -
соревнование, игра на честолюбии.
     Даешь ей  хлористый кальций.  Морщится.  Стонет.  Не  хочет,  не  может
проглотить его. Но стоит сказать: "Вот смотрите, ребята (или: "Вот смотрите,
товарищи  студенты"),  какая  у  нас  Марья  Алексеевна!  Принимает  горькое
лекарство  и  не  морщится",  -  и  Машкин  рот  моментально отверзается,  и
отвратительный кальций безропотно проглатывается.
     Или:  "Сейчас выступит,  прочтет стихотворение Корнея Чуковского,  Маша
Пантелеева. Она очень способная девочка, первая ученица" - и так далее.
     Не знаю,  такой ли уж это хороший способ,  что-то подсказывает мне, что
не  очень  хороший.  Оставляя в  стороне  моральную его  сомнительность,  не
является ли он тем же насилием, только более тонко замаскированным?
     Как и в других случаях, надо знать и чувствовать меру.


x x x

     На днях Маша мне говорит:
     - Папочка, ты мне сделаешь такой ночевальник?
     - Что еще? Какой ночевальник?
     - Ну,  такой... чик сделаешь - и зажжется. Маленький, на столике. Чтобы
мне ночью самой пипи делать.
     - Ночник, что ли?
     - Да, да. Ночник! Лампочку!


27.11.61.

     Уже  довольно бегло  пишет.  И  пишет  самостоятельно,  овладела тайной
"фонетического письма".  Исписывает  целые  страницы  словами,  которых  еще
недавно не писала и  написания которых не знала.  Делает,  конечно,  ошибки:
ище,  катлетка,  холва,  жерав  (жираф) -  но  это  значит,  что  она  пишет
сознательно, понимает структуру слова и ищет способ для его написания.
     Писала вчера  письмо (даже  два  письма,  одно  впрок,  к  Новому году)
бабушке. Уже почти не спрашивает: "Как писать?" Я диктую, она пишет.


28.11.61.

     Часа два-три занимались приведением в порядок нашей детской библиотеки.
Разобрали все книги и  установили очередность в  их чтении.  Книги,  которые
будем читать в  первую очередь,  положили отдельно,  на  самое видное место;
немецкие сложили с  немецкими,  книги  второй  очереди отставили в  сторону.
Отобрали довольно много дублетов - будем дарить их другим детям.
     Машка  самостоятельно читала  (первые полтора-два  часа)  все  названия
книжек. Потом утомилась, стала сбиваться, и я некоторое время "подменял" ее.
     Не могли,  конечно,  удержаться и кое-что читали не только на обложках.
Например,  попробовали читать "Короля Матиуша Первого"{253}. Это так хорошо,
так  непосредственно  обращено  к  детскому  сердцу,  что  Машка  почти  все
понимала,  хотя и там очень много не известных ей слов и понятий: "министр",
"закон",  "наследник", "забастовка", "юстиция" и так далее, и тому подобное.
Прочли до конца первую главу.  Сама Машка читала "Азбуку" Толстого и  его же
"Первую книгу для чтения".  К удивлению моему,  быстро усвоила, что такое ь,
i, ъ.
     Три новых значка для нее -  не нагрузка. А как мы в свое время (в очень
далекое время) радовались, когда Советская власть отменили эти три буквы!


x x x

     Перед сном  опять плакала,  звала мать,  говорила,  что  боится забыть.
Мама, конечно, права: это навязчивая идея - боязнь забыть что-то.
     Днем тоже нередко напоминает, просит: "Не забудь, напомни мне".
     Я посоветовал:
     - А ты записывай и не забудешь.
     Завели специальную тетрадку, куда Маша своей рукой записывала:
     "Тракунчик" - по-грузински попочка.
     Сяо-Сяше платье выгладить.
     Купить пластинку "Ку-ку! Ку-ку!".
     Бусики сделать.
     Кальций (то  есть  не  забыть  принять кальций.  Это  уж  я  предложил:
настоящее,   серьезное  ставить  в  один  ряд  с  ее  надуманным,  вздорным,
болезненным).


29.11.61.

     Продолжали разбирать библиотеку.  У Маши - радость: нашла одну из своих
самых любимых книг -  "Чижик, Пыжик, Рыжик и Женя Жукова" Л.Кассиля. Думали,
что она пропала,  а  книга была,  оказывается,  у  меня.  Самое милое в этой
забавной и симпатичной книжке - то, что героиня ее Женя Жукова, нарисованная
художником Сазоновым, очень похожа на Машку. И вздернутый нос, и все ужимки.
И даже танцует, как Маша. Одно время я даже называл Машку Женя Жукова.
     Читала и разглядывала картинки.


x x x

     Перед сном  читал ей  "Козетту".  Ох,  как  трудно это!  Какое огромное
количество непонятного!  Впечатление,  будто читаешь и  переводишь еще раз с
французского на русский.
     Например, объясни ей, что такое "трактир", "госпожа", "постоялый двор",
"хозяин",  "хозяйка",  "господин",  "сударь",  "лампа",  "очаг", "служанка",
"лохмотья" и так далее, и тому подобное.
     Главное,  конечно,  не  слова  и  даже  не  чужеродный  быт,  а  другая
социальная природа, социальные отношения: хозяин, хозяйка, служанка, деньги.
Все  это  и  у  нас  есть:   хозяйка  (дачи),   домработница,  деньги...  Но
домработницы у  нас  под столом не  ночуют,  ребят у  нас не  покупают и  не
продают.
     Вчера  утром  старые  товарищи-первоклассники:  Маша  Пантелеева,  Лена
Симпатулина,  Володя  Иванов,  Гога  Гогоберидзе и  другие  -  собрались для
занятий  уже  в  качестве учеников второго  класса.  Появилась среди  них  и
новенькая - Ирочка Снегова, приехавшая с родителями из Новосибирска. Читали,
считали,  занимались геометрией и  немецким.  Маша научилась читать глазами.
Вглядится как следует в предложение,  пошевелит губами и без запинки читает:
"Летом девочки жили на даче". Или: "Дуйте, дуйте, ветры в поле..."
     Хотела учиться писать "по-письменному", но дома не оказалось тетрадки в
косую линейку. Отложили урок до сегодня. Зато учились читать по-письменному.


x x x

     Раньше,  когда Маша была маленькая,  я  оставлял с вечера записки маме:
"Прошу разбудить тогда-то и тогда-то".
     Потом стал писать маме и Маше.  Теперь обращаюсь иногда непосредственно
к Машке.  Стараюсь писать понятнее,  доходчивее, и в то же время ввожу новые
понятия,  новые  обороты,  а  буквы по  начертанию постепенно приближаются к
письменным.
     Сегодня утром читает мое письмо и умиляется:
     - Алексейчик...   славненький!..   Смотри,  как  смешно  маленькое  "д"
пишет!.. Маленький мой, славненький...


x x x

     Вчера был  у  нас  еще урок рукоделия.  Сплели из  цветной -  зеленой и
голубой - бумаги маленькую кукольную салфеточку. Приклеили синюю подкладку.
     Утром я принес подсохшую салфеточку Маше. Она в восторге:
     - Как это склеилось хорошо! Какой клей... остроумный!
     Мне,  сказать по правде, не понравилось это остроумие. При этом она еще
быстро взглянула на  меня.  Как бы ожидая поощрения,  смеха,  растроганной и
умиленной улыбки.
     Я не улыбнулся.
     Это  с  ней  бывает последнее время:  ломается,  кривляется,  сюсюкает,
играет на публику.
     Надо за этим следить и бороться - смехом, конечно, ничем другим.


3.12.61.

     Полтора часа гуляла с папой. Ходили в аптеку, на почту. Остальное время
провели в  маленьком садике на  улице Воскова -  против бань.  Там крохотная
ледяная горка с двумя скатами. Мальчики и девочки лет по шести - восьми, кто
стоя,  кто на  корточках,  а  кто и  просто на  попке,  скатываются в  обоих
направлениях,  орут,  визжат, хрюкают. Уже одно это зрелище, весь этот визг,
ор, красные лица, пар изо рта - все это привело Машку в восторг. Стала и она
проситься на  горку.  Сначала  ничего  не  выходило,  -  ноги  расползаются,
подгибаются,  руки вперед лезут.  Потом - ничего, пошло. С трудом увел ее из
сада. Пришлось даже громко поговорить с нею.
     Эти  нотации Машку  не  очень  огорчили -  не  привыкать ведь,  -  зато
расстроила ее  пятилетняя (а на вид даже семилетняя) девочка Тоня,  которая,
узнав,  что  Машку зовут Маша,  стала нам  рассказывать,  что видела в  кино
картину "Маша и манная каша". Машка не поняла, о чем она говорит, и сразу же
обиделась:
     - Я не манная каша.
     После чего эта Тоня всякий раз, как скатывалась, проезжала мимо Машки и
тонюсеньким голоском пела:
     - Ма-а-аша и манная ка-а-аша!..
     Я сказал:
     - А ты - Тоня на макароне.
     Засмеялась,  и все.  А Машка...  Машка - та, против ожидания, обиделась
крепко и  надолго затаила обиду.  Она не привыкла к такому отношению к себе.
До сих пор девочки, и вообще дети, сулили ей только радости. В худшем случае
- не хотели с ней играть. Уже подходя к дому, она несколько раз сказала:
     - Не нравится мне эта девочка Тоня.


5 ЛЕТ 4 МЕСЯЦА

4.12.61.

     На  дворе всю  ночь и  все  утро шел  снег.  Густо лежит -  чистенький,
славненький,  мягонький...  Крыши ослепительно белые.  Но где-то по карнизу:
"кап-кап-кап".
     Занимались немецким и  арифметикой.  Машка уже может считать по-немецки
до  тридцати,  знает,  сверх того,  больше двухсот немецких слов.  По-русски
считала вчера до двухсот пятидесяти.
     Долго вчера гуляли - в том же садике, что и накануне.
     Машка опять каталась (пыталась кататься) с горки. И опять я больше, чем
следовало, огорчался и раздражался. И радость ее не была полной.
     Впрочем, была и чистая, неомраченная радость.
     Как  уже  сказано,  накануне  ночью  выпал  густой  снег.  Не  всех  он
порадовал,  этот снег.  В  саду работала старуха,  с  забинтованной головой.
Несколько раз я слышал, как она обращалась к парням и к большим мальчикам:
     - Милый, помоги старухе, поработай немного.
     Но всем было недосуг. Я думал предложить свои услуги и тоже - вспомнил,
что все эти дни у меня было худо с сердцем,  и не предложил. Но тут она сама
подошла ко мне:
     - Гражданин, помоги, дорогой, поработай немного!
     Машка быстро взглянула на меня. И я сказал:
     - Ладно, мамаша, давайте.
     - Вот, возьми движок, очисти вот здесь - под скамейка