т". Выстрелы же могли означать все что угодно - на озере вообще трудно определить, с какой стороны доносится звук. А выстрелы на Игл-лейк раздавались довольно часто - оружие было в каждом доме. Возможно, твой дедушка просто не знал, что Джанин мертва.
     - Но возможно, что знал?
     - Ты часто видишь своего дедушку?
     - Один или два раза в год.
     - А ведь ты - его единственный внук. Он живет всего в пятнадцати милях от вашего дома. Глен хоть раз поиграл с тобой в мяч? Свозил тебя покататься на лошади или на лодке? А в кино?
     Смешно было даже предположить такое, и это ясно отражалось на лице Тома.
     - Думаю, что никогда, - продолжал фон Хайлиц. - Глен очень высокомерный человек. Нелепо высокомерный. В нем словно чего-то не хватает.
     - А вы знаете, как утонула моя бабушка? Почему она вышла из дома ночью? Она что, была пьяна?
     Старик пожал плечами. У него снова был такой вид, словно он что-то вычисляет в уме.
     - Она действительно вышла одна ночью. Все, кто жил тогда на Игл-лейк, довольно много пили. - Фон Хайлиц поднял полу пиджака и залез под жилет, чтобы разгладить невидимую Тому складку. Затем он снова поднял глаза. - Я очень устал, Том. Тебе лучше пойти домой.
     Оба встали почти одновременно. Тому показалось, что фон Хайлиц общается с ним двумя разными способами. И самые важные вещи он обычно произносит молча. А если ты их не понял, ничего уже не поделаешь.
     Фон Хайлиц двигался среди шкафчиков с картотекой и горящих ламп, словно среди Луны и звезд на ночном небе. Открыв входную дверь, он сказал Тому:
     - Ты лучше, чем я был в твоем возрасте.
     Том почувствовал почти невесомую руку старика на своем плече.
     Напротив, в доме Тома, горело всего одно окно. А в стоявшем в конце квартала особняке Лангенхаймов были ярко освещены все окна. У тротуара стояли шикарные машины и конные экипажи.
     Шоферы в униформе курили, прислонившись к машинам, отдельно от кучеров, которые старались с ними не заговаривать.
     - Ночь так красива, - сказал старик, выходя на порог. Том сказал ему, - "до свидания", и мистер Тень помахал ему затянутой в перчатку рукой, почти невидимый в прозрачных лучах лунного света.

15

     Следующие несколько недель страницы "Свидетеля" пестрели сообщениями о скандале, связанном с Фридрихом Хасслгардом, и злоупотреблениях в казначействе. Министр финансов расходовал фонды не по назначению, растрачивал фонды, скрывал фонды, переводил их со счета на счет, переписывал из книги в книгу. Преступная деятельность в сочетании с некомпетентностью привела к потере огромных денег. По мере того, как шло следствие, назывались все более астрономические цифры. Последняя составила десять миллионов долларов. Высказывались предположения о том, что сестру министра убили не террористы, а "сподвижники брата по преступной деятельности".
     Когда Деннис Хэндли сказал на вечеринке Катинке Редвинг, что не следит за сообщениями о разраставшемся скандале и вообще не интересуется подобного рода вещами, он был одним из немногих жителей Милл Уолк, кто мог позволить себе подобное заявление.
     Однажды Деннис Хэндли попросил Тома остаться после уроков.
     Как только Том вошел в его кабинет, Деннис казал:
     - Мне кажется, я знаю ответ на свой вопрос, и все же я должен его задать, он опустил глаза, затем взглянул в окно, за которым открывался вид на узкую, обсаженную деревьями Скул-стрит и на дом директора. Том ждал, когда же Деннис задаст свой вопрос.
     - Это касается той машины, которую ты искал - "корвета" на Уизел Холлоу. Эта машина принадлежала тому, про кого я думаю?
     Том вздохнул.
     - Эта машина принадлежала тому, кому принадлежала.
     Деннис со стоном обхватил голову руками.
     - Две недели назад я хотел поговорить с тобой - твоя мать попросила меня кое-что у тебя выяснить - одну мелочь, - и я решил пригласить тебя к себе, чтобы показать тебе старые рукописи. Мне казалось, что это доставит тебе удовольствие. Вместо этого ты сделал вид, что тебе нехорошо, и заставил меня отвезти тебя через весь город к месту преступления. На следующий день исчезает человек, которому принадлежала машина. Еще одного человека убивают. Льется кровь. Двое расстаются с жизнью.
     Деннис поднял руки в театральном жесте, полном ужаса.
     - Это ты написал письмо, о котором говорили на пресс-конференции?
     Том нахмурился, но ничего не сказал.
     - Меня тошнит от всего этого, - заявил Деннис. - Вся ситуация нездоровая, и мой желудок это чувствует. Ты хоть понимаешь, что не стоит вмешиваться в такие дела?
     - Человеку сошло с рук убийство, - сказал Том. - Рано или поздно они все равно обвинили бы в этом невиновного и сказали бы, что загадка разгадана.
     - А то, что случилось вместо этого? Это тебе не школьная вечеринка! - Деннис покачал головой и снова посмотрел в окно, стараясь не встречаться взглядом с Томом. - Меня тошнит от этого. А ведь ты был моей надеждой. У тебя есть способности, которых хватило бы на двоих.
     - Вы хотите сказать - на нас двоих? - уточнил Том.
     - Я хочу, чтобы ты сконцентрировался на действительно важных вещах, - медленно, почти со злобой произнес Деннис. - Не разбрасывайся на всякий мусор! У тебя внутри - настоящее сокровище - неужели ты этого не понимаешь? - Деннис изо всех сил старался придать своему добродушному широкому лицу такое выражение, чтобы Том понял его мысль. - Настоящий мир существует рядом с другим, фальшивым. И настоящий мир - внутри тебя. Если повезет - а тебе вполне может повезти, - ты сумеешь сохранить его, выполняя нужную работу, воспринимая произведения искусства, относясь по-доброму к своим друзьям и отказываясь от участия в фальшивых делах. Вспомни Е.М.Фостера - две награды за развитие демократии!
     - Я не собираюсь заниматься политикой, мистер Хэндли, - сказал Том.
     Лицо Денниса вдруг закрылось, словно ловушка. Теперь он смотрел на свои белые полные руки, лежащие на краю стола.
     - Я знаю, как тяжело тебе бывает дома, Том. И хочу, чтобы ты знал, что всегда можешь прийти ко мне. Я никогда не предлагал этого никому из учеников, даже тем, кого учил очень долго. Ты можешь также звонить мне в любое время.
     Том понял вдруг, что всю свою жизнь Деннис Хэндли будет говорить эти слова любимым ученикам раз в пять-шесть лет.
     - У меня дома все в порядке, - сказал Том, вспоминая тем не менее монотонные, словно заученные крики матери.
     - Просто помни, что я тебе сказал.
     - Я могу идти? - спросил Том.
     Деннис вздохнул.
     - Послушай, Том - я просто хочу, чтобы ты понял, кто ты. Именно это меня и волнует.
     Том встал, и у него тут же перехватило дыхание. Он не мог ни сесть обратно, ни повернуться и уйти.
     Деннис посмотрел на него глазами, выражавшими одновременно негодование, удивление и желание повторить еще раз все, что он только что сказал.
     - Иди, - Том сделал шаг в сторону двери. - Я тебя не задерживаю.
     Том вышел из кабинета и увидел Фрица Редвинга, сидящего спиной к окну, выходящему на школьный двор. Фриц остался на второй год и таким образом попал в один класс с Томом.
     - О чем он говорил с тобой? - спросил Фриц, почесывая ногу.
     Том сглотнул стоящий в горле ком.
     - Да так, ни о чем.
     - Мы можем поехать на урок танцев, - сказал Фриц. - Те, кто занимается спортом, еще в раздевалке.
     Они пошли по коридору в сторону выхода.
     У Фрица были густые белокурые волосы, хотя во всем остальном он был типичным Редвингом - низкорослым, широкоплечим, с короткими ногами и практически без талии. Фриц был добрым и дружелюбным мальчиком, зато в семье о нем были не самого высокого мнения. Он был очень рад обнаружить в классе, куда попал, оставшись на второй год, своего старого друга Тома Пасмора, ему казалось, что Том как бы делит с ним его позор. Том знал, что, когда люди говорят о тупости младших Редвингов, они в основном имеют в виду Фрица, но Фриц казался ему вовсе не глупым, а скорее медлительным и, как следствие этого, не склонным к размышлениям. На размышления требовалось время, а Фриц был очень ленив. Когда он все-таки снисходил до того, чтобы подумать, то обычно делал это как надо. Белокурая макушка Фрица едва доставала до плеча Тома. Рядом с другом Фриц напоминал маленького косматого мишку.
     Они вышли из школы через боковую дверь и направились к залитой солнечным светом стоянке. Школьный фургон стоял в дальнем конце стоянки, и оттуда доносились хихиканье и чьи-то визгливые голоса. Том сразу заметил на одном из передних мест белокурую головку Сары Спенс. Учеников возили в школу танцев в специальном крытом фургоне. Лучи солнца, проникая сквозь ткань, окрашивали лица девочек в зеленоватый цвет. Не сговариваясь, по разным причинам, Том и Фриц свернули с тропинки в тень, падавшую от школьного здания.
     Том гадал, действительно ли Сара Спенс, сидящая между Марион Хафстеттер и Муни Фаерстоун, сверкнула глазами в его сторону, наклоняясь, чтобы прошептать что-то на ухо Марион, - или ему это только показалось.
     - Ты можешь клевать своего друга носом, но ты не можешь девать носом своего друга, - сказал Фриц, поднимая указатель1-ный палец, и рассмеялся. Затем, видя, что выражение лица Тома ее изменилось, вопросительно посмотрел на него добрыми, улыбчивыми глазами.
     Ящерица размером с кошку пробежала по асфальтовому полю стоянки и исчезла под фургоном. Сара Спенс улыбнулась в ответ на какие-то слова Муни Фаерстоун. Том подумал, что она уже забыла о его существовании, но тут же снова поймал на себе взгляд Сары и ему стало вдруг почему-то холодно.
     - Думаю, Бадди скоро вернется домой, - сказал он Фрицу.
     - Бадди - такой нахал, - отозвался фриц. - Вся жизнь для него - одна большая вечеринка. Ты не слышал о том, как он разбил прошлым летом машину своей матери? Всмятку! А сам просто встал с сиденья и пошел домой. Скорей бы лето - мы снова поедем на Игл-лейк...
     - Но когда он возвращается домой?
     - Кто?
     - Бадди. Твой кузен Бадди - известный разрушитель устоев.
     - Мистер Нахал, - добавил Фриц.
     - Так когда же мистер Нахал возвращается на Милл Уолк?
     - Он не собирается сюда возвращаться. Поедет в Висконсин прямо из Аризоны. Он и еще несколько ребят собираются ехать туда на машинах. Снова вечеринка - вечеринка на всем пути через страну.
     Они смотрели, как из раздевалки бегут к стоянке, натягивая на ходу пиджаки, ученики старших классов. Как только они пробежали мимо, Том и фриц покинули свое убежище и тоже пошли к фургону.
     Академия танцев мисс Эллингхаузен занимала четырехэтажное муниципальное здание на одной из улочек, отходящих от Калле Бергофштрассе. На двери висела скромная латунная табличка. Фургон остановился у белых каменных ступеней, и ученики Брукс-Лоувуд высыпали на улицу.
     Кучер натянул вожжи и поехал в другой конец квартала, где можно было поставить фургон. Ожидая на тротуаре назначенного времени, мальчики застегивали воротники, поправляли галстуки и бросали быстрые взгляды на свои руки, в надежде увидеть, что они не очень грязные. Девочки причесывались и разглядывали в карманные зеркальца свои хорошенькие личики. Через минуту-другую дверь наверху лестницы распахнулась, и на пороге появилась мисс Эллингхаузен - крошечная женщина с белыми волосами, в сером платье, с ниткой жемчуга на шее и в черных туфлях на низких каблуках.
     - Можете входить, мои дорогие, - сказала она. - Вставайте в шеренгу и приготовьтесь к смотру.
     Мальчики пропустили вперед девочек, и все стали подниматься по лестнице. Зайдя внутрь, они выстроились в шеренгу от входа до самой кухни мисс Эллингхаузен, где вечно пахло дезинфекцией.
     Маленькая женщина прошла вдоль шеренги, внимательно разглядывая лицо и руки каждого ученика. Фрица Редвинга отправили наверх мыть руки, а все остальные вошли в более просторную из двух студий, находившихся на первом этаже. Это была огромная светлая комната с натертым до блеска паркетным полом и большим окном, украшенным чудовищным количеством искусственных цветов. В углу стояло небольшое фортепиано, за которым сидела мисс Гонзалес - такая же крохотная и такая же древняя, как мисс Эллингхаузен, но с блестящими черными волосами и искусно подкрашенным лицом. Мисс Эллингхаузен и мисс Гонзалес жили на верхних этажах академии, и никто никогда не видел этих двух женщин нигде, кроме этого здания.
     Когда Фриц Редвинг вернулся из ванной, широко улыбаясь и вытирая мокрые руки о штаны, мисс Эллингхаузен сказала:
     - С вашего позволения, мисс Гонзалес, мы начнем с вальса. Парами, леди и джентльмены, парами.
     Поскольку на уроках танца девочек всегда было больше, чем мальчиков, некоторым из них приходилось вставать в пары друг с другом. Сара Спенс, которая считалась официальной подружкой Бадди Редвинга, обычно танцевала с Муни Фаерстоун, которая была влюблена в молодого человека, поступившего в военную школу в Делавэре.
     Том давно уже танцевал в паре с Поузи Таттл, впрочем, их ставили вместе только лишь из тех соображений, что они были почти одного роста - в Поузи было около шести футов. На уроках Поузи никогда не разговаривала с Томом и даже избегала смотреть ему в глаза.
     Мисс Эллингхаузен медленно двигалась мимо старательно вальсирующих пар и делала замечания. Наконец она остановилась возле Тома и Поузи, которая тут же вспыхнула.
     - Старайся скользить, Поузи, - сказала мисс Эллингхаузен. Девушка закусила губу и постаралась выполнить ее пожелание.
     - Твои родители здоровы? - спросила мисс Эллингхаузен.
     - Да, - сказала Поузи, краснея еще больше.
     - А твоя мама, Томас?
     - С ней все в порядке, мисс Эллингхаузен.
     - Она была таким... хрупким ребенком.
     Том неловко закружил Поузи.
     - Томас, я хотела бы, чтобы ты танцевал сегодня с Сарой Спенс, - вдруг произнесла мисс Эллингхаузен. Поузи, мне кажется, что ты сумеешь лучше помочь Мэрибет. - Это было настоящее имя Муни.
     Поузи резко отбросила руку Тома, словно это был раскаленный докрасна кирпич, и Том проводил ее в другой угол зала, где танцевали Сара и Муни.
     - Меняем партнеров! - воскликнула мисс Эллингхаузен, и Том почти с удивлением обнаружил, что стоит всего в нескольких дюймах от Сары Спенс. Она тут же оказалась в его объятиях, улыбнулась, а потом очень серьезно посмотрела Тому в глаза. Том слышал, как Поузи Таттл начала скрипучим голосом излагать Муни все, что у нее накопилось.
     На несколько секунд Том и Сара выбились из общего ритма.
     - Извини, - сказал Том.
     - Тебе не за что извиняться, - возразила Сара. - Я просто привыкла танцевать с Муни и уже забыла, как это - быть в паре с мальчиком.
     - Ты не против, что мы танцуем вместе?
     - Что ты, я очень рада.
     Фраза эта заставила Тома надолго замолчать.
     - Я так давно не разговаривала с тобой, - произнесла наконец Сара.
     - Да, - подтвердил Том.
     - Ты что, нервничаешь?
     - Нет, - сказал Том, хотя прекрасно понимал, что Сара чувствует его дрожь. - Может быть, чуть-чуть.
     - Мне жаль, что мы больше не видимся друг с другом, - сказала Сара.
     - Тебе действительно жаль? - удивился Том.
     - Конечно. Ведь мы были друзьями, а теперь видимся только в школьном фургоне и на уроках мисс Эллингхаузен.
     Музыка стихла, и, так же как остальные пары, Том и Сара, разделились в ожидании дальнейших инструкций. Том не мог даже представить себе, что Сара Спенс действительно замечала его присутствие, когда они ехали в фургоне.
     - Фокстрот, - объявила мисс Эллингхаузен, и мисс Гонзалес начала наигрывать мелодию "Но не для меня".
     - Ты до сих пор делаешь за Фрица домашние задания, - поинтересовалась Сара.
     - Должен же кто-то это делать, - пожал плечами Том.
     Рассмеявшись, Сара вдруг обняла его так крепко, что мисс Эллингхаузен наверняка сделала бы ей выговор, если бы успела это заметить.
     - Мы с Муни так устали танцевать друг с другом, - пожаловалась Сара. Единственный человек, с которым я танцевала кроме нее, был Бадди Редвинг, а у него очень... своеобразное чувство ритма.
     - Как он? - спросил Том.
     - Неужели Бадди напоминает тебе человека, способного писать письма? Я устала думать о Бадди - я всегда устаю думать о Бадди, когда его нет рядом.
     - А когда он рядом?
     - О, ты же знаешь, Бадди такой неугомонный, что не остается времени вообще о чем-то подумать.
     От последней фразы Сары у Тома почему-то испортилось настроение. Он поглядел на улыбающееся лицо Сары и подумал о том, что она гораздо ниже ростом, чем он ее помнил, что ее серо-голубые глаза посажены очень широко, и у нее удивительная, широкая и искренняя улыбка.
     - Как это мило со стороны мисс Эллингхаузен отдать тебя мне, - сказала Сара. - Или тебе больше нравилось танцевать с Поузи Таттл?
     - Нам с ней практически не о чем было говорить.
     - А тебе не приходило в голову, что Поузи тебя просто боится?
     - Что?!
     - Ты такой... огромный, плечистый. Поузи привыкла разглядывать мальчиков сверху вниз, именно поэтому она так сутулится. К тому же у тебя репутация опасного человека. Тебя считают школьным интеллектуалом.
     - И что же, я действительно такой? - лукаво спросил Том. "Но не для меня" подошла к концу, и мисс Гонзалес заиграла "Коктейль для двоих".
     - Помнишь, как я приходила к тебе в больницу? - спросила Сара.
     - Тогда ты тоже говорила о Бадди.
     - Он производил на меня впечатление, не буду скрывать. Было так интересно - в основном потому, что он - один из Редвингов.
     - Мальчики, - сказала мисс Эллингхаузен, - правая рука - вокруг талии партнерши. Фриц, перестань спать на ходу! Том молчал, а Сара продолжила свою мысль.
     - Я хочу сказать, они были такие особенные. Держались отдельно от остальных.
     - А что они вообще делают в своей усадьбе? - поинтересовался Том.
     - Часто смотрят кино, разговаривают о спорте. Мужчины собираются вместе и обсуждают дела - несколько раз я видела твоего дедушку. Он приходит туда повидаться с Ральфом Редвингом. Если бы не они, там было бы скучно. Ну, с самим Бадди, конечно же, не соскучишься, - Сара подняла глаза, и на лице ее снова мелькнула улыбка. - Я всегда думаю о тебе, когда встречаю твоего дедушку.
     - Я тоже думаю о тебе, - плохое настроение Тома тут же исчезло без следа.
     - Ты больше не дрожишь, - заметила Сара.
     Мисс Гонзалес заиграла какую-то новую мелодию.
     - Я так глупо вела себя в тот день, когда пришла к тебе в больницу. Знаешь, иногда прокручиваешь в уме разговоры с разными людьми и просто поражаешься, какой немой ты была и какие глупые, ничего не значащие слова говорила. Именно так я вспоминаю о своем визите в больницу.
     - Я был счастлив просто потому, что ты пришла, - сказал Том.
     - Но ты был... - Сара запнулась.
     - Ты так изменилась за то лето. Выросла.
     - Что ж, зато потом ты меня догнал, ничего не скажешь. Так мы снова друзья, правда? Нам не пришлось бы прерывать нашу дружбу, если бы ты не перебегал улицу перед носом у машин, - Сара подняла на него глаза, в которых явно зрела какая-то мысль. - А почему бы тебе не приехать этим летом на Игл-лейк? Фриц мог бы пригласить тебя. Мы бы виделись каждый день. Мне было бы с кем поговорить, пока Бадди глушит рыбу и разбивает чужие машины.
     Держа в объятиях Сару Спенс, Том Пасмор как бы отдавался во власть повседневной обыденности, которая казалась такой далекой в стенах дома Леймона фон Хайлица. Эта удивительно симпатичная и уверенная в себе девушка своей улыбкой и остроумными фразами, каждая из которых была словно стрела, пронзавшая его сердце, ясно давала понять, что их отношения могут быть все время такими, как в этот момент. Он может танцевать, разговаривать, держать в объятиях это стройное тело, не дрожа и не спотыкаясь от смущения. Его считали школьным интеллектуалом - что ж, по крайней мере он не был пустым местом. Он был высок и широкоплеч.
     - Ты рад, что пристрелили того сумасшедшего, который убил Мариту Хасслгард? - спросила Сара веселым, беззаботным голосом.
     Музыка прекратилась, затем мисс Гонзалес перешла к следующей мел