Николаевич.
     Глаза у Славы загорелись.  Теснее окружили юные путешественники бывшего
партизана.  Большое впечатление произвела на них эта обыкновенная зажигалка.
И  как-то  невольно передо мной  снова  возник образ  Володи Романовского...
Последнее боевое задание,  которое он выполнял на шоссе, недалеко от деревни
Беларучи, связано с зажигалкой. Она, как и та, что держал в руке Суман, была
сделана из патрона желтого цвета...
     Позже я рассказал юным друзьям о подвиге Володи.
     Случилось это  летом 1943  года.  Наша разведка дозналась о  подготовке
карательной экспедиции врага против партизан.  Нужно было,  чего бы  это  ни
стоило, помешать фашистам выполнить их план, задержать продвижение карателей
в глубь леса.
     Группа   партизан  получила  боевое  задание  взорвать  мост,   который
находился на  шоссе,  ведущем  к  Минску.  Вместе  с  этой  группой покинули
партизанский лагерь Володя Романовский и Эдик Тишутин.
     Вместе  с  Эдиком,  неся  взрывчатку,  Володя подкрался к  мосту.  Идти
пришлось болотом.  Местами мальчики проваливались. Эдик споткнулся и замочил
спички.  Что делать?  Не  возвращаться же назад!  Взрывчатка подложена.  Все
готово к  взрыву.  Где  добыть огонь?  И  тут  же  Володя вспомнил про  свою
зажигалку. Вот только вспыхнет ли фитиль? Мальчик быстро достал ее и крутнул
колесико.  На какой-то миг фитилек вспыхнул дрожащим слабым огоньком. Володя
моментально поднес его к  бикфордову шнуру,  и  в  ту  же минуту послышалась
стрельба.  Это партизаны, прикрывая Володю и Эдика, открыли огонь по колонне
автомашин врага, которая приближалась к мосту.
     Шнур уже горел, неся пламя к запалу. Мальчики бросились бежать обратно,
подальше от опасности.  И тут их заметили каратели.  Фашисты открыли сильный
пулеметный огонь.  До леса было не более трехсот метров,  но Володя так и не
успел добежать.  Вражеская пуля догнала его как раз в  ту  минуту,  когда до
ближайших деревьев оставалось несколько шагов.  Он  так и  не  услыхал,  как
позади  прогремел взрыв,  не  видел,  как  от  моста  осталась только  груда
обломков.
     Задание было выполнено.
     В  походном дневнике краеведы сделали  о  подвиге  Володи  Романовского
запись. Она заканчивалась словами:
     "Навсегда останутся в памяти народа те,  кто отдал свою жизнь, чтобы мы
могли  сегодня собирать цветы,  любоваться просторами родного края,  изучать
его богатства".
     Дорога снова манила и звала нас в новый путь.



     В.Морозов

        БЫЛО ГЕРОЮ ЧЕТЫРНАДЦАТЬ ЛЕТ


     В  суровую зиму военного 1942 года пришел в  партизанский отряд мальчик
из  деревни  Станьково Дзержинского района.  Звали  мальчика Маратом Казеем.
Став партизаном-разведчиком, он совершил много славных боевых дел.
     Расскажу лишь о двух эпизодах из партизанской жизни Марата.

        x x x

     Ранняя весна 1944 года застала партизанскую бригаду имени Рокоссовского
в деревне Румок, что в Узденском районе.
     Накануне 8 марта деревня готовилась к празднику.
     Утром 8  марта разведка донесла:  в  Румок по разным дорогам,  а  где и
полем  направляются большие группы  женщин.  Многие несут  на  руках  детей.
"Снова  гады  где-то  деревню  сожгли!  -  подумал командир бригады Баранов,
получив такие вести.  -  А  может быть,  к  нам на праздник?" Так или иначе,
приказано было освободить для  детей самые теплые избы,  а  кухарки получили
заказ на новое блюдо - гречневую кашу. И обязательно с молоком!
     Первые гости уже видны были в лесу, когда к штабу на взмыленных лошадях
примчались трое связных.
     - Товарищ командир! Подходят не женщины - переодетые немцы!
     Всадники  понеслись вдоль  деревни,  поднимая бойцов.  Впереди  галопом
скакал Марат.  В седле мальчик держался легко, как влитый. Полы его широкой,
не по росту, шинели развевались по ветру. Казалось, конь несется на крыльях.
     Партизанам не надо было много времени, чтобы подготовиться к бою, и все
же  никто  из  командиров не  решался первым крикнуть:  "Огонь!".  А  может,
недоразумение, ошибка?
     Хорошо же видна женская одежда на людях, появившихся на опушке леса.
     Командир роты Оскерко предупредил своих парней:
     - Первый залп вверх... Слушай мою команду! Пли!
     И тут же "женщины" попадали в снег.  Попадали так, как это могут делать
только хорошо обученные солдаты.  Распеленали они и своих "детей" - пулеметы
и минометы. Оскерко не успел подать другую команду - упал, обливаясь кровью.
     Над  головой  Марата  несколько раз  проносились свинцовые шмели,  пока
примчался он к штабной избе,  ставшей командным пунктом боя.  Спрятал своего
рысака Орлика за  домом.  Тут  же  встревоженно топтались еще две оседланные
лошади.  Их хозяева,  связные партизаны,  лежали рядом с командиром бригады,
вплетая в нарастающий гул боя длинные очереди своих автоматов.
     Марат, сорвав с плеча автомат, быстро пополз к комбригу. А немцы начали
уже забрасывать деревню минами.  Огромным факелом вспыхнула старая мельница,
загорелись крайние избы.  Из-за  грохота и  свиста  Марат  не  слышал голоса
Баранова,  который  что-то  говорил связному Прокопчуку.  Но  вот  Прокопчук
повернулся,  пополз назад. Вскочив на своего коня, он чуть не с места пустил
его в карьер. Перемахнув через небольшую ограду, конь понес связного полем к
сосновому лесу. Вражеские пули секли это поле со всех сторон.
     Прокопчук не успел преодолеть и половины пути.  Падая,  зацепился ногой
за стремя, и конь долго тянул связного за собой. Потом и конь упал в снег.
     Марат сразу догадался,  куда был послан Прокопчук. В семи километрах от
Румка стоял отряд имени Фурманова. Фурмановцам было очень удобно зайти в тыл
немцам.  "Нужно им  обо  всем  сообщить!"  Мальчик хотел было  уже  ползти к
Орлику, но командир увидел его:
     - Вернись, Марат! В укрытие!
     Почему-то лучшим укрытием мальчик посчитал невысокий снежный сугроб, за
которым лежал комбриг и в который часто втыкался горячий свинец.
     Марат слышал, как второй связной просил:
     - Разрешите мне,  товарищ комбриг.  Я попробую... Много там наших немец
положит. Разрешите!
     Лишь  только  всадник  выскочил из  деревни,  как  партизаны ударили по
фашистам изо всех пулеметов, чтобы огнем прикрыть смельчака. Однако и ему не
было суждено преодолеть гибельное поле.
     Горело уже  десятка два  изб.  Из-за  дыма  Баранову тяжело было  вести
наблюдение.  Но  по  стрельбе и  взрывам можно было предполагать:  не сладко
приходится партизанам.  Санитары уже  подтащили к  штабу и  спрятали за  его
стенами человек восемь раненых.
     Один молодой партизан, разорвав зубами рукав телогрейки и оторвав рукав
рубахи,  начал сам перевязывать себе рану на  левой руке.  Время от  времени
раненый брал здоровой рукой горсть снега.  Ком сразу делался красным, потому
что здоровая рука также была в крови. Парень жадно ел красный снег.
     Рядом,  свесив с  самодельных носилок руки,  лежал без  шапки разведчик
Саша.  Ни кровинки не было в его лице.  Полураскрытыми безжизненными глазами
глядел он на лес, в который нужно было кому-то проскочить.
     Не  спрашивая ни  о  чем  командира,  Марат решительно пополз к  своему
Орлику.
     - Подожди,  малец!  -  Баранов глянул мальчику в  глаза.  Они  были  не
по-детски  суровы,  но  спокойные и  решительные.  -  Береги себя,  слышишь?
Береги,  родной... Скачи прямиком, так вернее будет. Мы тут тебя прикроем...
Ну, давай руку, сынок.
     Протянув руку, Марат почувствовал, как к его разгоряченному лицу крепко
прижалась колючая щека, сухие шершавые губы.
     Стреляя по врагу,  командир все время подымал голову,  чтобы глянуть на
поле,  по которому летел крылатый всадник.  Его почти не было видно.  Он так
прижался к  шее коня,  что,  казалось,  сросся с ней.  До спасительного леса
оставались уже считанные метры,  когда Орлик неожиданно споткнулся. Сердце у
комбрига сжалось.  Похолодев,  закрыл Баранов рукой глаза:  "Все!" Но вот он
снова глянул на поле: "Так нет же! Нет!"
     Конь продолжал лихо нестись вперед и вперед. Рывок! Еще рывок!
     И все, кто наблюдал за Маратом, закричали "ура!".
     Когда  у   гитлеровцев  за  спиной  неожиданно  появились  партизанские
всадники,  их "маскарад" можно было считать завершенным. Марат выручил тогда
боевых товарищей.
     А  через два месяца парень вместе с  начальником разведки штаба бригады
Владимиром Лариным был послан в разведку.
     ...Деревья  уже   стояли,   будто  осыпанные  зеленым  пушком.   Тишина
царствовала в лесу.  Слышен был даже шорох птичьих крыльев над головой. Кони
бесшумно ступали по мягкой, будто вспаханной, земле.
     Пока  разведчики  пробирались по  заросшей  хилым  молодняком  просеке,
стемнело, пошел теплый дождь.
     Хотя и сгустились сумерки, Владимиру с Маратом все же удалось различить
впереди деревеньку Хороменское.  По всему видно,  фашистов в ней не было.  И
все же  Ларин решил переждать до  полной темноты,  чтобы никем не замеченным
пробраться в Хороменское.
     Разведчики надеялись получить в  деревне кой-какие  вести  от  связного
Игната  Фомича.  И  нужно  было  еще  вручить Фомичу пакет  свежих листовок,
отпечатанных накануне в подпольной типографии.
     Деревенька,  казалось,  вымерла:  ни звука,  ни огонька. Но разведчикам
известно:  тишина бывает обманчивой,  особенно ночью.  Вслушиваясь в тишину,
вглядывались в темноту до рези в глазах.  Марат нащупывал гранаты за поясом.
Орлик ступал осторожно,  будто понимал: в разведке он. Огородами подъехали к
избушке, ничем не отличавшейся от десятка других, старых, слепых изб.
     Ларин трижды стукнул рукояткой нагайки по косяку.  Тишина. Слышно даже,
как стекают с соломенной крыши дождевые струйки на землю.
     Владимир постучал более настойчиво в  дверь избы.  В темном окне поплыл
огонек свечи, и дверь открылась.
     - Тяжело тебя разбудить, Фомич, - вместо приветствия сказал партизан.
     Старик, стоя на пороге, закашлялся, загораживая согнутой ладонью свечу.
     - Думал,  они,  поганцы, - сквозь кашель сказал дед. - Вас же я сегодня
не ожидал... Да заходите же в избу, чего мокнете?
     Разведчики сели на  скамью,  не раздеваясь,  только шапки сняли.  Ларин
вытащил из чугуна,  стоящего на столе,  пару неочищенных картофелин, положил
одну  перед Маратом.  Но  есть мальчику не  хотелось.  Очень хотелось спать.
Заметив,  что его друг еле сидит, Владимир предложил: "Приляг, Марат, поспи.
А мы тут с Фомичом потолкуем".
     Не  раздеваясь,  Марат,  как  сноп,  свалился на  резко пахнущий кислой
овчиной и печеным хлебом хозяйский тулуп.
     Проснулся он от сильного толчка. Ларин с Фомичом тормошили мальчика.
     - Скорее! Немцы!
     Марат вскочил на ноги, схватил автомат.
     - На коней,  и в лес!  -  командовал Ларин. - Держи прямо к лесу. А я -
правей!
     Низко  пригнувшись к  гриве  коня,  Марат  смотрел  только  вперед,  на
зубчатую кромку  леса,  которая едва  вырисовывалась в  предрассветной мгле.
Вдогонку летели уже  вражеские пули.  Торопливо забил за  спиной пулемет,  и
Орлик под Маратом поднялся на  дыбы,  рухнул на  землю.  Не чувствуя боли от
падения,  Марат побежал по полю к кустам.  Они были совсем близко,  высокие,
густые.  "Только бы  добежать!"  Но последнюю сотню метров мальчик уже полз,
так как свинец свистел над самой головой.
     За  кустарником оказалась ложбина.  Мальчик сполз в  нее.  Прижавшись к
земле, он долго дышал - усердно и глубоко, будто пил воду из ручья.
     Не отрывая глаз от поля,  Марат отстегнул от пояса две гранаты, положил
их  перед собой.  Пелена тумана рассеялась,  и  в  ней  уже были видны серые
фигуры.
     Вот он,  враг! Еще несколько минут, и он будет совсем близко. Несколько
минут -  как  это  много!  Даже  секунды проходят долго и  томительно.  Руки
Марата,  сжимавшие автомат,  вспотели и  лоб увлажнился.  Мальчику казалось:
гитлеровцы стоят на  одном месте.  Меж тем они двигались.  Молча приближался
враг к укрытию юного партизана.  И Марату даже не пришло в голову,  что он -
один, а гитлеровцев много. Он видел перед собой врага, и он дрался с ним.
     Фашисты  приблизились настолько,  что  можно  было  различить их  лица.
Впереди шагал  офицер.  Марат  долго  целился в  него.  От  возбуждения руки
мальчика дрожали, и он несколько секунд никак не мог взять фашиста на мушку.
"Спокойнее,  спокойнее!" -  начал твердить себе Марат. Он не знал, что Ларин
не успел скрыться в  лесу,  что погиб он вместе с лошадью посреди поля.  И у
мальчика была еще  надежда,  что  вот сейчас застрочит по  фашистам еще один
автомат.
     Выпустив длинную очередь,  Марат  прислушался:  "Нет,  я  остался один.
Нужно экономить патроны".  Потревоженные птицы взлетели над лесом,  тревожно
закричали.
     Гитлеровцы не  остановились,  не залегли.  Они бежали во весь рост,  не
стреляя. Офицер по-прежнему был впереди.
     Марат снова прицелился в  него.  "Спокойнее,  спокойнее!"  На  этот раз
автомат, казалось, застрочил сам, злобно и метко. Фашисты уткнулись носами в
землю.  А  когда поднялись,  офицера уже среди них не было.  Немцы побежали,
подгоняя себя  криками.  И  снова Марат припал щекой к  дрожащему от  ярости
автомату.  Взмахнув  руками,  упал  навзничь  солдат,  успевший  добежать до
березки.  Грузно опустился на  землю другой.  Но вот автомат вдруг замолчал,
хотя  Марат  и  продолжал нажимать на  спусковой крючок.  Кончились патроны!
Только  теперь  в  сознании мальчика мелькнула страшная мысль:  "Враги хотят
взять меня живым!" Вот они уже обходят кустарник с обеих сторон... Отчетливо
слышны хриплые гортанные голоса: "Сдавайся! Рус! Сдавайся!"
     Марат подождал,  пока фашисты не подбежали совсем близко.  Бросил в них
гранату.
     После  взрыва к  диким  крикам присоединились стоны  и  вопли  раненых.
Теперь Марат поднялся во  весь рост с  последней гранатой и  пошел навстречу
врагу.
     - Берите меня! Ну! Берите же! Скорее! Скорее.
     Чувствуя,  что  его может прошить пуля раньше,  чем разорвется поднятая
над головой граната, Марат бросился в толпу гитлеровцев. Гранату он так и не
выпустил из рук. От взрыва погибло еще несколько фашистов.
     Враги  долго  не  осмеливались  подойти  к  кустарнику,  где  навзничь,
неподвижно лежал Марат.  Фашистам все казалось: вот-вот поднимется мальчик и
снова с гранатой в руке пойдет на них.
     ...На востоке заполыхала алая полоска зари,  а по небу поползли острые,
как штыки, лучи майского солнца.



     В.Кобрин

        ПАРТИЗАНСКИЙ СВЯЗНОЙ


     Игра   мальчиков  была   такой:   кто   быстрее   назовет   пять   имен
героев-пионеров и расскажет об их подвигах, тому записывается очко.
     - Юрка  Сосновский,   Марат  Казей,   Ваня  Гринкевич...  -  заговорили
мальчики, перебивая друг друга.
     Я присутствовал при этой игре. О первых двух пионерах мы много знаем. А
вот про Ваню Гринкевича услышал впервые.  Кто он такой и чем отличился,  что
его имя пионеры называют рядом с  именами Сосновского,  Казея и  других юных
героев?
     - Это герой из нашей деревни Метково, - ответил шустрый, лет двенадцати
мальчик Юзик. - Хотите, проведем туда.
     ...Деревня Метково утопает в  зелени садов.  Прошли один  дом,  второй,
перепрыгнули через  небольшую  речушку  и  очутились на  усадьбе  колхозного
садовода  Игната  Александровича  Гринкевича.  К  нам  подходят  колхозники,
завязывается беседа. Перед нами возникает картина прошлого.
     - Во время войны, - рассказывает колхозник Александр Арнатович, - здесь
шли большие бои.  Партизаны со  всех сторон нападали на  захватчиков.  Много
наших односельчан вступило в партизанские отряды.
     Колхозники рассказали и о подвиге молодого связного Вани.  Перед войной
Ваня закончил Вязынскую начальную школу. В школе мальчика любили за смелость
и трудолюбие.
     - Ваня  был  настоящим  пионером,  -  характеризует  героя  учительница
Екатерина Иосифовна Иванова.
     Отец  мальчика до  войны  руководил колхозом "Новый  строитель".  Когда
началась война,  он ушел в  партизаны.  В отряде его назначили связным.  Ему
давали ответственные задания.
     Очень хотелось стать партизаном и пионеру Ване.  Он ежедневно обращался
к Игнату Александровичу с одной и той же просьбой:
     - Папочка, возьми и меня с собой. Я уже взрослый.
     Отец объяснял, что связной должен быть опытным, находчивым.
     Сын  после  этого  внимательно следил  за  действиями отца,  когда  тот
собирался на задания.
     Однажды Игнат Александрович тяжело заболел.  А  в это время от партизан
явился связной и  передал письмо,  которое срочно нужно  было  переправить в
деревню Довжаны.
     Отец позвал сына и сказал:
     - Ваня,  сегодня ты  должен заменить меня.  Это  письмо надо  доставить
товарищу Внуку.
     Ваня  сразу  же  собрался,  зашил  письмо в  телогрейку и  направился в
Довжаны.  Но  до  этой деревни не  так  легко было добраться.  На  первом же
перекрестке  дорог  Ваню  задержал  гитлеровский  патруль.  Фашист  приказал
повернуть назад.
     Что  делать?  Неужели так и  не  выполнит Ваня первое задание партизан?
Начал искать выход.  И  тут  же  вспомнил,  что коммунист Внук,  которому он
должен передать письмо, до войны работал кузнецом.
     - Так это же очень хорошо,  -  обрадовался Ваня.  -  Я теперь перехитрю
проклятого немца. Понесу к дядьке точить ножи от соломорезки.
     Мальчик  отыскал за  скамейкой ключ,  побежал в  сарай,  отвинтил ножи.
Теперь он верил, что пройдет в Довжаны.
     Тот же длинный фашист снова остановил мальчика.
     - Отец болен.  Я  сам точить не умею.  Несу к  дядьке,  -  сказал Ваня,
вытирая рукавом слезы.
     Часовой осмотрел мальчика с ног до головы, проверил его сверток и вдруг
закричал:
     - Шнель, хам!
     Миновав часового,  Ваня больше не  волновался.  Даже если в  доме Внука
будут немцы,  он все равно сможет передать письмо.  Точило у  дядьки стоит в
сарайчике. Они пойдут туда. Ваня передаст письмо.
     Но  в  доме  Внуковых  были  только  свои.  Хозяин  встретил  мальчика,
пригласил в  избу,  расспросил о  делах.  Ваня  распорол телогрейку и  вынул
оттуда письмо. Внук читал его с радостью.
     А  ножи все же  пришлось наточить,  чтобы по пути домой не нарваться на
неприятности.
     Домой  Ваня  вернулся бодрым.  Теперь он  знал,  что  отец  будет  чаще
посылать его на задания.
     Когда  сели  ужинать,   со  стороны  железнодорожной  станции  Хмелевка
послышался взрыв.
     - Гитлеровцы летят под откос.  В этом и твоя заслуга, - поцеловав сына,
проговорил Игнат Александрович.
     Только теперь Ваня понял, какое важное поручение он выполнял.
     В  другой раз мальчик вместе с  отцом переносил к  кузнецу партизанское
оружие для ремонта.  Сын шел впереди,  а за ним в нескольких метрах -  отец.
Заметив опасность, Ваня знаками предупреждал отца.
     1944 год. Наши выбили врага из деревни Метково. Только в лесу, недалеко
от выгона,  осталось несколько фашистов.  Очутившись в тылу, они ждали ночи,
чтобы сжечь деревню.  Их сговор подслушала старуха Юльяна Бавбель, она также
была в этом лесу.  Вернувшись в деревню,  Юльяна рассказала жителям о планах
гитлеровцев.  Фронт  уже  ушел  далеко.  В  деревне  задержались только  два
советских солдата. Один из воинов обратился к людям:
     - Кто хорошо знает окрестный лес?
     - Я! - послышалось из толпы, и вперед вышел пятнадцатилетний юноша.
     Это и был Ваня Гринкевич.  Он повел воинов в лес.  После долгих поисков
солдаты  нашли  логово  фашистов.  Завязался неравный бой.  Один  из  солдат
получил тяжелую рану.  Не  имея больше боеприпасов,  он пополз в  деревню за
помощью.
     Вражеская пуля не миновала и Ваню.  Фашисты захватили его живым.  Но он
ничего не сказал врагам.
     Пока подоспела помощь, враги замучили юного героя. Его нашли на опушке.
Все тело изрезано ножами.  На шее мальчика была петля.  Возможно,  Ваня и  с
петлей на шее продолжал сражаться, ибо виселицы вблизи не было. Возможно, он
такж