она  помогать военфельдшеру Валентине Раевской и  стоматологу
Наталье  Кантровской перевязывать раненых,  ухаживать  за  ними,  отыскивать
медикаменты.
     Валя и  Нюра Кижеватова едва сдержались,  чтобы не  разрыдаться,  когда
вдруг встретились в крепости.
     Теперь  они  работали вместе.  Довелось им  задолго до  окончания школы
стать армейскими медиками и сразу во фронтовой обстановке.
     Иссякали у  бойцов патроны.  И  девочки под покровом ночи выбирались из
укрытий и,  переползая по недавнему полю боя от убитого к убитому,  собирали
патроны.
     Однажды  в  подвал  принесли тяжелораненого и  контуженого пограничника
Сергея  Бобренка.  Того  самого,  который  на  концерте  самодеятельности за
несколько часов до войны выступал в  роли повара.  И  кинулась к  нему Валя.
Помочь, перевязать раны, дать глоточек воды...
     Тут завязался новый бой.
     Наседают фашисты.  Очнулся Сергей Бобренок,  схватил чью-то  винтовку и
пополз к амбразуре,  да сил не хватает добраться. Валя подставила ему плечо,
и вот уже приподнялся пограничник, стиснув зубы, подобрав винтовку, припал к
амбразуре,  прицелился -  стало одним защитником крепости больше.  И пока не
потерял он сознания от жгучей боли, стреляла его винтовка по атакующим цепям
фашистов.
     Валя и  Нюра уже  сбились со  счета,  сколько дней и  ночей идет война.
Приткнутся где-нибудь,  подремлют -  и  снова за  работу.  То перевязки,  то
вылазки за  патронами...  Взрывы,  стрельба,  крик,  стоны,  хриплое "ура!",
внезапные минуты  тишины  -  все  это  слилось в  одно.  И  уже  нельзя было
различить, когда и что они делали.
     Положение ухудшалось с  каждым  часом:  от  тяжелых ран  умирали бойцы.
Гибли дети и  женщины.  Всех мучил голод.  Совсем не  было воды.  Все берега
обводных  каналов,  Мухавца  и  рукава  Буга  простреливались врагом.  Чтобы
раздобыть котелок воды, приходилось жертвовать жизнью.
     Командование обороной Центрального острова решило,  чтобы  воспитанники
полка  и  женщины с  детьми  оставили крепость.  К  ним  обратился лейтенант
Кижеватов.
     - У нас не осталось продуктов питания.  Пот медикаментов,  нет воды.  А
воевать надо... Постарайтесь выйти из крепости.
     - Не отправляйте нас на расправу к фашистам! Они все равно нас убьют! -
закричали женщины.
     - Не забывайте,  у  вас дети...  Не для себя,  а ради них вы должны это
сделать... Мы здесь останемся до конца, - заявил Андрей Кижеватов.
     Наступили минуты расставания с дорогими людьми. Плакали женщины и дети.
Неимоверно тяжело было оставлять своих защитников одних в  осажденной врагом
крепости.  Еще  горше было  идти под  злобные взгляды и  взведенные автоматы
немецкой солдатни...
     Когда Екатерина Кижеватова вместе с тремя своими детьми подошла к мужу,
Андрею  Кижеватову,   и  хотела  его  поцеловать,   он,  смущенно  отступая,
запротестовал:
     - Не нужно,  дорогие,  не нужно,  милые.  -  И,  показав в сторону, где
стояли дети и женщины,  чьи отцы и мужья погибли,  добавил: - Им же не с кем
уже прощаться!
     Сколько силы  воли  понадобилось бойцам и  командирам,  чтобы  сдержать
слезы, когда цепочкой потянулись наверх женщины и дети!
     Нюра и Валя шли рядом. На другом берегу фашисты всех обыскали. С бранью
погнали их в один из фортов за пределами крепости. Разговаривать между собой
пленницам запретили.  Валя с  Нюрой вспомнили про  Лиду Нестерчук.  Она тоже
жила в крепости,  только там,  за Мухавцом,  неподалеку от Восточного форта.
"Где она теперь?"
     Как-то   не   верилось,   что  несколько  дней  назад  они  все  вместе
думали-гадали,  в  каком  институте придется им  учиться  на  врачей.  Такое
безоблачное было в  их  представлении будущее!  Ведь на границе несли службу
отважные воины,  значит,  враг не  посмеет сунуться.  Да  и  в  газетах было
"Сообщение ТАСС",  в котором говорилось, что Германия не собирается нападать
на СССР!
     И вот - конвой немецких солдат. За спиной гремит и пылает крепость.
     Там,  в крепости,  оставалась Лида Нестерчук.  В восточной части, возле
Кобринских ворот,  Лидин отец - старший политрук - возглавлял оборону в этом
районе цитадели.  А маму и младшего брата Клима ранило, и Лида тоже с первых
дней войны стала маленьким медиком. И потом делала все то же самое, что Валя
с  Нюрой.  И все повторилось в районе Кобринских ворот:  тоже не было больше
воды и  боеприпасов,  на  исходе силы раненых...  Во  имя спасения детворы и
здесь женщины согласились на уговоры командования и пошли в неволю.
     А Лида не пошла. Она сбежала и вернулась к отцу.
     Бои вспыхнули с новой силой.  Гремели взрывы, рушились крепостные стены
и перекрытия,  тысячи пуль рыскали вокруг, выискивая притаившихся защитников
крепости,  которые продолжали разить  врага.  Несколько раз  ранило  Николая
Нестерчука.   Он  истекал  кровью,  Лида  перевязывала  раны  отцу.  Кликнув
лейтенанта Акимочкина,  он выбрал удобную минуту и приказал: "Отправишь дочь
мою из крепости!  У меня в пистолете два патрона: один - для врага, другой -
для себя... Пусть уходит!"
     Догадалась  Лида,  о  чем  шепчется  папа  с  лейтенантом  Акимочкиным,
бросилась к  ним и  стала плакать.  Нет,  не может и  не хочет она оставлять
раненого отца одного...
     Некоторое время спустя Лида попала в  неволю и была брошена в брестскую
тюрьму.  Там,  в  камере для жен и детей защитников крепости,  встретила она
маму - Агафью Антоновну Нестерчук. И смогла ей рассказать то, что запомнила,
когда видела отца в последний раз...
     А сражение продолжалось. Сотни атак отбили защитники цитадели. В боевых
порядках вместе с  невредимыми пока бойцами лежали тяжелораненые.  Дорог был
каждый боец.  И когда на участке 333-го полка к лейтенанту Кижеватову пришли
воспитанники Петя Васильев,  Коля Новиков и  Петя Клыпа,  которые так  и  не
покинули крепости,  он  тяжело и  втайне обрадованно спросил:  "Что же мне с
вами, мальчишками, делать? Вы приказ знаете?"
     Петя Клыпа вытянулся по стойке "смирно" и ответил:
     - Нас в  полку называли красноармейцами,  а не мальчишками!  Правда?  В
приказе сказано, чтобы крепость оставили женщины и дети. Мы - красноармейцы,
наше место здесь...
     Это было правдой.  Все тяготы обороны крепости ребята вынесли с честью.
И в разведку ходили, и боеприпасы собирали, и вражеские атаки отбивали.
     Рискуя жизнью каждую минуту, пробирались чуть ли не под дулами немецких
автоматчиков к Бугу и приносили драгоценнейшую для защитников крепости воду.
     Лейтенант Кижеватов знал  все  это  хорошо и,  подавив в  себе  желание
отчитать ребят за  ослушание,  оставил их.  Ведь не  будь здесь Пети Клыпы и
Коли Новикова,  не  пополнился бы  арсенал оружия у  защитников:  это ребята
отыскали в  развалинах уцелевший склад боеприпасов.  Они  вовремя высмотрели
ночью  наведенный понтонный мост,  и  переправа немцев  была  сорвана  огнем
наших...
     Петя  Клыпа  с   Ваней  Булгаковым  наткнулись  однажды  на   развалины
военторговского магазина  и  вскоре  доставили  в  лазарет  собранные  между
кирпичами шоколадные конфеты и  рулон мануфактуры.  Ни  у  кого не оказалось
иголки.  Женщины развели руками:  дескать,  ничего не сошьешь... Петя озорно
сверкнул глазами и, что-то сообразив, схватил материю.
     - А  я  вас научу,  как и  без иглы платья шить,  -  сказал он и тут же
оторвал от  рулона  метра  два  ткани,  прорезал штыком в  середине дырку  и
просунул в нее голову. Узким поясом подпоясался. - Вот тебе и новое платье.
     Над  портняжным "талантом" Пети  весело смеялись даже  раненые.  Вскоре
многие  женщины  "щеголяли" в  платьях  Петиного  "фасона".  Однако  уже  на
следующий  день  им  приходилось  рвать  и   эту  одежду,   чтобы  было  чем
перевязывать раненых бойцов.
     О  многих боевых делах мальчишек помнил Андрей Кижеватов.  Ему хотелось
сказать им  теплое  отцовское слово,  обнять и  расцеловать.  Да  в  каземат
прибежал боец  и  доложил о  новой попытке фашистов атаковать наши  позиции.
Лейтенант  бросился  туда,  где  с  оружием  в  руках  лежали  пограничники.
Мальчишки, крепко сжимая винтовки, выбежали вслед за командиром.
     27  июня  воспитанники полка  принимали участие в  рукопашных боях  при
освобождении  гарнизонного клуба.  Здание  это  находилось  прямо  в  центре
цитадели.  Когда в крепость ворвались новые силы гитлеровцев,  Петя Васильев
сменил погибшего пулеметчика и  со второго этажа клуба повел огонь по врагу.
Завязался тяжелый  бой,  в  котором  погибли все  защищавшие клуб.  В  живых
остался только Петя  у  своего пулемета.  Парень был  весь  изранен пулями и
осколками,  но продолжал защищаться. На выручку герою бросились бойцы 333-го
полка.  Они  нашли  Петю  Васильева распластанным возле  разбитого пулемета:
мальчик был смертельно ранен...
     В  начале  июля  лейтенант Кижеватов с  группой  бойцов  получил боевое
задание командования обороны крепости -  взорвать понтонный мост, наведенный
гитлеровцами через  Буг.  "Есть  взорвать мост!"  -  как  всегда по-военному
отчеканил  боевой  пограничник.  При  выполнении  задания  Андрей  Кижеватов
погиб...
     Так наши бойцы встречали июль 1941 года.
     Бывало,  смотришь сквозь развалины на  воды Буга или  Мухавца,  которые
переливаются на солнце метрах в  30-40 от тебя,  и кажется,  ничего не хотел
бы,  как только живым пробраться к реке.  Напился бы вволю воды и сразу стал
таким богатырем, что стоит тебе одной рукой размахнуться, как вся фашистская
нечисть на том свете очутится. Думаешь так, а руки у самого так ослабли, что
кажется,  не  поднять им  и  винтовку.  Но  как только в  крепость врывались
фашисты,  откуда  и  силы  брались.  Не  только  открыть огонь,  но  и  идти
врукопашную на врага...
     Командование наше все видело и  знало:  штабы были в  десятке метров от
вражеских позиций.  И  вскоре стало ясно,  что дольше оставаться в  крепости
защитникам рискованно.  Обессиленные ранами,  голодом, жаждой, они не смогут
принять бой. И поступил приказ...
     Тем,  кто не мог подняться на ноги и идти,  взять все патроны. Тем, кто
покидает крепость,  оставить себе по одному.  И на прорыв окружения!  Идти в
сторону государственной границы,  то есть на запад, а не на восток, как того
могли ожидать немцы.
     Жестокий бой  выдержали наши защитники.  Лишь девять человек прорвались
за  линию фашистских войск.  Петю Клыпу и  Колю Новикова фашисты поймали уже
после и  заключили в  лагерь для военнопленных в Бялой Подляске.  Там ребята
встретили  своих  товарищей  по  армии,  воспитанников  44-го  полка,  Петра
Котельникова, Володю Казьмина и Володю Измайлова.
     Впятером они  совершили дерзкий побег  через колючую проволоку.  И  уже
начало им казаться, что нет такой силы, против которой они не найдут средств
бороться. "Везучий народ мы", - подумалось тогда ребятам. Да вышло иначе. 45
километров прошли, приблизились к Бугу, переправились на другой берег... Тут
их снова схватили фашисты...
     Валя Зенкина с мамой своей, Лида Нестерчук с маленьким Климом и матерью
сумели бежать и  нашли партизан.  Вместе с народными мстителями боролись они
против захватчиков. А Нюру Кижеватову с мамой фашисты расстреляли.
     Что касается Пети Клыпы,  не буду говорить о  нем:  вы,  верно,  и сами
знаете о судьбе этого отважного человека,  которого называют иногда Гаврошем
Брестской крепости. Читали, слушали по радио, видели по телевидению...



     Записал Д.Милашевский

        ЛЕСНАЯ ШКОЛА

     Рассказ Татьяны Кот,  бывшего замначштаба пионерской дружины имени Саши
Василевского партизанского отряда имени М. И. Калинина


     До  сих пор с  каким-то ужасом вспоминаю то раннее утро июня 1941 года,
когда  небо  над  Брестом  сотрясло орудийным громом,  а  по  зеленым  полям
поползли черные тени  фашистских бомбардировщиков.  Зловещим дымом заволокло
горизонт. Неподалеку - взрыв. Зазвенели стекла в окнах. Дрогнула земля.
     Торопливо обнял меня отец, сказал что-то, так и не найдя нужных слов, и
ушел.  "На фронт",  -  сказал напоследок.  И почти каждое утро выбегала я на
пыльную дорогу,  ведущую к городу Антополю:  все ждала, что вот покажется на
ней знакомая фигура отца, придут наши.
     По  дороге мчались на  автомашинах немцы.  Врывались в  дома,  грабили,
убивали.  Слышалась незнакомая немецкая  речь.  Пугала  серо-зеленая  одежда
пришельцев.
     Подались мы в леса. Искали укромные места в болотах. Думали, отсидимся,
переждем - и придет освобождение.
     Я  хранила на  груди немного выгоревший на  солнце кумачовый пионерский
галстук.  Достану его,  посмотрю,  и вдруг возникнут передо мной мирные дни.
Географические карты  на  стене  класса,  выведенные мелом на  доске слова и
чертежи,   шум  на  переменках.   Пионерский  сбор,   на  котором  я  давала
торжественное обещание: "Я - юный пионер Советского Союза..."
     Навернутся,  бывало,  непрошеные слезы,  смахнешь  их  украдкой  и  все
думаешь и  думаешь:  скоро ли вернется сюда Красная Армия и прогонит немцев?
Верилось,  что время это не за горами.  И опять я пойду в свой класс, возьму
указку и по карте полушарий буду показывать страны света...
     Галстук был всегда теплым, и на душе у меня теплело.


     Среди своих

     В 1943 году к нам пришел папа.  С автоматом.  На шапке - алая ленточка.
Оказывается,  он  партизанил все эти долгие месяцы в  отряде имени Калинина.
Отец забрал нас в партизанский лагерь.
     Более  суток добирались туда.  Размещался лагерь на  небольшом лесистом
островке  среди  непроходимых Споровских  болот.  Подходы  сюда  были  очень
трудными.  Нужно было пробираться по  зыбкой тропинке вдоль затянутого тиной
канала.
     И вот я среди своих людей, под сенью родного белорусского леса.
     Тут я впервые познакомилась с детьми партизан:  Настей и Наташей Дрозд,
Маней и Павлом Середа,  Сашей Василевским, Васей Каштальяном, Федей Трутько.
Тогда я  еще не думала,  что с  ними у меня начнется хотя и неспокойная,  но
такая интересная жизнь.


     Под пионерским знаменем

     С  нами,  детьми,  часто  беседовали  заместитель комиссара  отряда  по
комсомолу  Сергей  Андреевич  Медведев  и  комсомолец Петр  Ивановский.  Они
интересовались нашими делами,  рассказывали о жизни на Большой земле.  Среди
нас  было  десять  пионеров,  и  Медведев  с  Ивановским решили  помочь  нам
организовать пионерский отряд.  Из  парашютов мы сшили пионерскую форму.  На
красном полотнище знамени вышили слова пионерского девиза.  Петр Ивановский,
которого  комсомольцы  партизанского  отряда   назначили  старшим   вожатым,
раздобыл настоящий горн.  Таким  образом,  у  нас  оказались все  пионерские
атрибуты, кроме барабана.
     Жизнь  теперь  пошла  совсем  иначе.  Наш  вожатый Петр  Ивановский был
большим выдумщиком,  делал все, чтобы скрасить наши суровые лесные будни. Он
интересно умел  рассказывать,  знал  много  разных игр.  Соберемся,  бывало,
вечером у  костра.  Тишина вокруг,  только листья шепчутся да потрескивают в
костре  поленья.  А  Петр  рассказывает о  легендарном капитане Гастелло,  о
дважды Герое Советского Союза Грицевце. И тогда каждому из нас тоже хотелось
совершить подвиг во имя Родины.
     Как  сегодня помню наш  первый пионерский сбор в  лесу.  Мы  пригласили
командира отряда Николая Кузьмича Ляпичева, партизан. С одной стороны поляны
выстроились пионеры в  форме,  напротив нас -  28 ребят,  тоже в  пионерской
форме, но без галстуков. Их мы подготовили к вступлению в пионеры.
     По лесу разнеслись торжественные звуки горна.  Как это было празднично,
радостно до слез:  вокруг фашисты,  а тут,  в глубоком вражеском тылу,  поет
пионерский горн, мы, юные ленинцы, свободно проводим свой сбор.
     Начался прием в пионеры.  Звучали слова торжественного обещания. Ребята
клялись быть  достойными звания юных ленинцев,  помогать старшим в  борьбе с
фашистами,  стойко  переносить  все  трудности  партизанской жизни.  Вожатый
повязал красные галстуки Лене и Мане Дрозд,  Ване Антоновичу, Наде Сарысько,
Жене Середе и другим.
     Поскольку нас  было  уже  38  человек,  решили создать штаб  пионерской
дружины.  Начальником штаба выбрали Надю Дрозд,  членами - Ваню Антоновича и
меня.
     Время у нас стало проходить организованно, по определенному распорядку.
В  7  часов утра горнист Павел Дрозд играл подъем,  все выбегали на зарядку.
После умывания и завтрака шли выполнять пионерские поручения.  Одни помогали
на  кухне,  другие  маскировали от  самолетов  шалаши,  третьи  чистили  для
партизан  патроны.  Часто  навещали партизанский госпиталь,  читали  раненым
книги, выступали с самодеятельностью.


     Лесная школа

     Приближалось 1 сентября -  день, когда в школах нашей страны начинается
учебный год.  Командование отряда позаботилось, чтобы и здесь, на окруженном
болотами островке, мы смогли учиться. Правда, о нормальных занятиях говорить
не  приходилось:  не  было ни учебников,  ни письменных принадлежностей.  Но
Николай Кузьмич Ляпичев приказал партизанам найти для  нас  все необходимое.
Идя  на  боевые задания,  партизаны помнили о  нас:  каждый раз приносили то
тетради,  то  карандаши.  Отправлялись на  такую  операцию  и  пионеры  Саша
Василевский с  Федей Трутько.  Под видом сирот они пробрались в  Пески,  где
стоял немецкий гарнизон, и достали там несколько учебников, много бумаги.
     В лагере мы оборудовали место для школы.  Расчистили площадку, посыпали
ее   желтым  песком.   Вместо  парт   положили  бревна.   Школу  старательно
замаскировали от самолетов.
     Начались  занятия  в  первом,  втором  и  третьем  классах.  Учила  нас
учительница Фаина  Петровна  Карабетьян.  Под  открытым  небом  каждый  день
занимались мы  в  своей  школе.  Здесь многое было  не  так,  как  в  мирных
условиях.  Бумаги,  карандашей и  чернил не хватало.  Мы писали палочками на
песке.  Потом  ухитрились писать  угольком  на  березовой коре.  Много  было
трудностей,  но они нас не очень беспокоили. Каждый из нас был счастлив тем,
что  далеко во  вражеском тылу работает наша советская школа.  И  хотя ночью
вокруг  взвивались  вражеские  ракеты,   а   днем  над  лагерем  проносились
фашистские стервятники,  мы  продолжали учебу,  проводили  пионерские сборы,
игры.
     Никогда не  забыть один сбор дружины.  Проходил он  в  конце 1943 года.
Присутствовал  на  сборе  гость  с  Большой  земли,  посланец  ЦК  комсомола
Белоруссии Николай Климец. С замиранием сердца ловили мы каждое его слово. О
том,  как  пионеры Москвы,  Урала,  Казахстана помогают фронту,  как славные
ленинградцы стойко  переносили вражескую блокаду.  В  тот  день  мы  впервые
услышали о  подвиге  комсомольцев Краснодона -  членов  организации "Молодая
гвардия".
     В  канун  Нового  года  наш  лесной аэродром снова  принимал самолет из
Москвы.  Вместе с боевыми грузами партизанам столица Родины прислала подарок
и  нам  -  газету "Пионерская правда".  На  одной  странице была  напечатана
фотография всех нас  и  рассказывалось о  нашей партизанской жизни и  учебе.
Радостно было на  душе,  что  в  такие суровые дни борьбы с  фашизмом о  нас
помнит,  нами интересуется Родина. И ребята в Саратове и в Алма-Ате, в Перми
и  во  Владивостоке знают,  что  у  нас  утром  учительница  начинает  уроки
привычными словами: "На чем мы вчера остановились, дети?.. "


     Имени Саши Василевского

     Зимой классы занимались уже  в  землянке,  специально оборудованной под
школу.  Тут были парты,  сделанные из  досок,  помещение обогревала железная
печурка.
     Как правило, на уроках присутствовали все ребята. Но случались, правда,
дни, когда дежурный докладывал, что кое-кто отсутствует. Чаще всего это были
Федя Трутько,  Вася Каштальян,  Саня Жук,  Леня Якимович и Саша Василевский.
"Причина уважительная",  -  добавлял дежурный.  Федя,  Вася,  Саня и Леня по
заданию штаба партизанского отряда ходили в разведку. Мальчики пробирались в
самые  опасные места  -  в  немецкий гар