а настоящая организация,  задача
которой -  помогать партизанам в борьбе с фашистами... Выполнишь это, и дело
у нас пойдет еще лучше. Только помни всегда: ни на минуту, ни днем, ни ночью
не забывай про осторожность. Мы хитры, но и враг не дурак...
     О том,  кому доверить сокровенную тайну,  Виктор раздумывал недолго.  У
него был старый и верный друг Алесь Климкович.  К нему в первую очередь он и
пошел. Как Виктор и ожидал, Алеся не пришлось уговаривать.
     - Пойдем, что хочешь буду делать, только бы не сидеть сложа руки, когда
вокруг гады хозяйничают!..
     - Спокойно,  Алесь, - ответил Виктор. Он хорошо помнил наказ командира.
- Нам надо быть бдительными и осторожными,  помнить,  что задание серьезное.
Вдвоем мы с тобой не справимся. Нужен третий товарищ.
     Алесь  начал  называть  имена  их   общих  знакомых.   Но   Виктор  все
отрицательно качал  головой.  Он  вспомнил,  что  один  из  названных боялся
"черной" работы,  другой никак не  мог  зимой спуститься на  лыжах с  крутой
горы,  третий же не хотел признавать коллектива... Пусть это было в детстве,
пусть. Но и теперь доверить опасное ответственное дело таким - нельзя. Не то
время сейчас. Чуть споткнулся - и расплачивайся жизнью...
     - Мелик Бутвиловский, - сказал наконец Алесь.
     - Стой!  -  радостно вскрикнул Виктор.  - Вот он подойдет, не подведет.
Удивительно, как это мы сразу про него не вспомнили?!
     Так  родилась маленькая группа  юных  подпольщиков.  Втроем действовать
было  куда  легче.   И  оружие,  боеприпасы  начали  регулярно  поступать  в
партизанские отряды.
     Однако  не  одним  партизанам необходимо было  оружие.  Потребовалось и
немцам пополнить его запасы на  фронте.  И  вот на  склад приехало несколько
грузовиков. Солдаты подошли к штабелю винтовок, прикрытых брезентом, стянули
этот брезент и...  глазам своим не  поверили:  вместо винтовок под брезентом
торчало несколько тонких шестов.  Они и  поддерживали брезент,  чтобы он  не
опустился на землю.
     Поднялась тревога.  К  складу  примчались жандармы в  черных мундирах с
черепами на рукавах. Пустили овчарку по следу. Она ткнулась носом туда, сюда
и беспомощно заскулила. Следа не было. Ночной ливень все смыл.
     Тогда жандармы пошли по домам с обыском.  Лазили везде, протыкали землю
шомполами, но так ничего и не нашли.
     Вскоре после  этого  Виктору Пашкевичу передали приказ:  ждать указаний
командования.
     Ребята загрустили. Конечно, с одной стороны, не плохо и отдохнуть после
такой напряженной и  опасной работы.  Но с другой -  угрызение совести:  все
воюют, бьют врага, а ты сиди и ожидай указаний...
     Однако  долго  ожидать не  пришлось.  Как-то  в  окно  дома  Пашкевичей
постучали условным стуком,  и в дом зашел дядя Андрей. За плечами у него был
вещевой мешок, а в нем полно партизанских листовок.
     - Вот,  Витя,  надо распространить в городе,  -  сказал он.  -  Задание
ответственное,   оно  связано  с  большим  риском.  Поэтому  есть  приказ  -
действовать в  темноте и  всей  группой.  Один  расклеивает,  двое следят за
улицей. Расклеивайте на афишных тумбах, на столбах, дверях, воротах. Словом,
на самых видных местах. Желаю удачи.
     ...Неслышно  крадутся  вдоль  улицы  три   юных  отважных  подпольщика.
Короткая остановка -  и  на  дверях дома  остается маленький листок бумаги с
пламенным призывом беспощадно бить пришельцев.  Под ним подпись:  подпольный
обком Коммунистической партии. Еще остановка, и еще один листок приклеен.
     Вот  и  центр  города.   Помещение  немецкой  жандармерии.   За  дверью
нечеловеческий  крик  и  грубая  брань  на  немецком  языке.  Вновь  кого-то
истязают!..
     Здесь нужно быть вдвое осторожными.  Где-то вблизи - патруль. И ребята,
согнувшись в  три  погибели,  бесшумно  крадутся  дальше.  Внезапно передний
останавливается и плотно прижимается к забору. Прижимаются и двое остальных.
Прямо на них,  тускло посвечивая фонариком,  катит на велосипеде длинноногий
полицай.
     Начальник борисовской полиции! Неужели заметил? Убегать?
     Виктор уже  решает скомандовать друзьям:  бежим!  Но  начальник полиции
около самых ребят оставляет велосипед и, громко стуча каблуками, поднимается
по ступенькам крыльца в жандармерию.
     Мимо! Ребята, как по команде, перевели дыхание.
     Теперь надо  быстрее исчезнуть отсюда.  Только минуточку.  Виктор густо
намазывает клеем листовку и прилепливает ее к велосипеду начальника полиции.
Затем бросает несколько штук на крыльцо жандармерии.
     Правда,  за  это  дядя Андрей может поругать.  Но  ничего,  пусть знают
фашисты. Город Борисов не спит, борется. Как был он советским, так и остался
советским. И никакая жандармерия, никакая полиция не сделает его иным.
     На  следующий  день  в  городе  снова  идут  повальные  обыски,   снова
жандармерия   ищет    "бандитов-партизан",    которые   разбросали   столько
антифашистских листовок.  А Виктор, Алесь и Мелик ходят по улицам и, засунув
руки в  карманы,  с невинным видом наблюдают,  как полицаи и жандармы в поте
лица стараются, чтобы соскрести со столбов и дверей листовки.
     - Сдирайте, не жаль, - говорят между собой ребята, - люди уже все равно
прочли.  И спрятали не одну.  Вскоре еще подбросим, свеженьких, с последними
фронтовыми новостями.

     Гитлеровцы забеспокоились не на шутку.
     Жандармы не  переставали искать подпольщиков.  На всех военных объектах
удвоилась охрана. С каждым днем проводить диверсии было все труднее.
     Ребята  особенно  почувствовали это,  когда  получили задание  взорвать
фашистский склад горючего.  Им  прислали из отряда магнитные мины,  подробно
проинструктировали,   как  действовать,   и  все  же  долгое  время  задание
оставалось невыполненным.
     Дело в  том,  что  склад горючего находился на  совсем открытом месте и
охранялся с четырех сторон пулеметами. Подползти к нему ни днем, ни ночью не
было никакой возможности. Ни канавок вблизи, ни кустов.
     Думали ребята, гадали, да так ничего и не смогли придумать.
     - Хоть катапультой мину запускай, - с досадой сказал Мелик, - как греки
когда-то делали...
     - Подожди! - вскочил Виктор. - Так это же идея. Честное слово, идея!
     Мелик и Алесь посмотрели на друга с недоверием.
     - Ты что, и в самом деле думаешь катапульту строить? - спросил Алесь.
     - Да нет,  мяч,  футбольный мяч!..  -  И  Виктор тут же изложил ребятам
примерный план операции.
     И вот...
     ...Теплый сентябрьский полдень.  Небо чистое,  ясное.  Тихо.  Будто нет
войны,  страшных партизан.  Часовые,  стоящие у склада, сошлись, закурили, о
чем-то поговорили,  затем разошлись каждый на свое место,  к  пулеметам.  Но
ненадолго.  Вскоре они уже сидели около дзота все четверо и запивали шнапсом
мясные консервы.
     Один из них затянул на немецкий лад русскую песню:

     Вольга, Вольга, муттер Вольга-а-а...

     Затянул и  оборвал.  Вблизи склада,  будто из-под земли,  появились три
раскрасневшихся подростка. Они весело толкались, гоня перед собой футбольный
мяч.
     - Насад! Цурюк! - крикнул часовой.
     Но ребята не услышали его,  и  веселая возня продолжалась.  Вот один из
подростков вырвался с  мячом вперед и  так  сильно ударил,  что  мяч  свечой
взвился вверх и, описав дугу, опустился у высокой цистерны с горючим.
     - Цурюк! - вновь крикнул часовой, и на этот раз подростки его услыхали.
Они испуганно уставились на часового и начали медленно пятиться.
     - Хальт! - часовой позвал ребят к себе.
     И   они,   сердито  тыкая  кулаками  один   одного  в   грудь,   начали
оправдываться.  Мол,  это не я, а он виноват, что мяч полетел на запрещенную
полосу. Нет, он...
     - Ты бросиль, - часовой ткнул пальцем в грудь белокурому, - ты забрать,
а я немножко пиф-паф буду, - показал на пулемет.
     - Дяденька,  миленький,  не надо,  -  стал просить белокурый.  (Это был
Виктор Пашкевич.)  -  Ей-богу,  больше так не сделаю.  Я нечаянно,  -  в его
голосе были слышны слезы. - Только мячик отдайте...
     Часовой посмотрел на  своих  товарищей,  и  они  кивнули:  пусть,  мол,
заберут да побыстрее идут отсюда.
     Виктор стремглав бросился к цистерне, у которой лежал мяч. Бежал он так
быстро,  что перед самой цистерной не удержался на ногах и  так шлепнулся на
землю, что даже через голову кувыркнулся. Немцы радостно захохотали. А Мелик
с Алесем с тревогой подумали: хотя бы успел мину поставить.
     Успел или нет, они так и не заметили, Виктор уже бежал назад.
     - Данке,  паны!  -  на ходу крикнул он,  и все трое кинулись туда,  где
видны были ближайшие здания.
     Немцы снова захохотали. Весело было им.
     А  ровно  через  тридцать минут после этого над  тем  местом,  где  был
фашистский склад  горючего,  в  небо  взвился громадный столб  черного дыма.
Взорвалась цистерна с бензином. За ней грохнула вторая, третья...
     И  гитлеровцы с  еще  большей злостью взялись за  поиски  подпольщиков.
Гитлеровские сыщики  уже  немного представляли себе,  кто  им  вредит.  Ведь
часовые у склада описали им внешний вид трех подростков.
     В  конце 1942 года фашистам удалось напасть на  след Виктора Пашкевича,
Алеся Климковича и Мелика Бутвиловского.  Кстати,  к этому времени у них был
еще  и  четвертый товарищ -  Валя  Соколова.  Она  также во  многом помогала
подпольщикам.
     О том, что юных подпольщиков ищут гитлеровцы, сразу же стало известно в
208-м  партизанском отряде,  по  заданию которого действовали юные патриоты.
Командование отряда  направило в  Борисов своего  посланца.  Но  фашистам не
удалось схватить Виктора,  Алеся,  Мелика и  Валю,  -  партизанский посланец
вывел их из города и вскоре доставил в отряд.
     Но  на  этом их  боевые действия не  прекратились.  Вместе со взрослыми
ребята участвовали в  различных операциях отряда,  не раз ходили в разведку,
минировали железную дорогу.
     В  марте 1943 года командование отряда направило юных партизан за линию
фронта.  За  ними прилетел специальный самолет.  В  Москве они после долгого
перерыва возобновили учебу.



     Л.Левкова

        ПИОНЕРСКИЙ ТАЙНИК


     Пусть чудесен Борщевский лес,  щедрый на землянику -  любимое лакомство
детей,  но  в  нем  страшновато.  Сердце замирает,  когда завизжит пила  или
застучит топор.  Притихнут на  миг мальчишки,  прислушаются,  да и  вновь за
работу. Они делают ящики: складывают в них винтовки, гранаты, кинжалы - все,
что  смогли  собрать и  закопать в  чащобе  густых  елей.  Сверху прикрывают
дерном, на котором зеленеет мох - кукушкин лен.
     За сравнительно короткий промежуток времени таких пионерских тайников с
оружием они сделали в лесу пятнадцать.
     А вскоре Володя Сергейко сказал друзьям:
     - У нас есть и шестнадцатый тайник!  Хотя не мы его делали, но послужит
нам как следует.
     Несколько  дней  он  незаметно следил  за  хуторянином Гроцким.  Володя
видел,  как тот чистил пулемет, смазывал его, а затем спрятал на краю своего
поля в куче камней.


     "Дешевые батраки"

     С  тревогой смотрят пастушки в  сторону Борщевского леса.  Они  уже  не
разговаривают между собой, не успокаивают друг друга.
     На  рассвете пошли Володя Северин и  Володя Сергейко в  лес  спрятать в
один  из  тайников затворы и  патроны.  Уже  солнце  поднялось к  зениту,  а
посланцев все нет.  Не притронулись пастушки к горбушкам хлеба, что лежали в
торбочках.
     - Что же  могло случиться?  -  Ваня Радецкий поднимает глаза на  своего
тезку Ваню Хомку.
     - Не знаю...
     Не  хотелось высказывать вслух  тревогу:  не  попали ли  ребята в  лапы
гестаповцев. Те в последнее время часто прочесывают эту опушку леса.
     Только под вечер, когда надоедливые комары начали в воздухе свои танцы,
Володя Северин и Володя Сергейко вернулись наконец-то из лесу.
     - Все в порядке, - сказали они.
     - В порядке? Так все же было опасно?
     - Перехитрили!..
     Весело  стало  пастушкам,  когда  они  услышали  рассказ  друзей  о  их
приключениях.
     Володя  Северин умел  чудесно свистеть.  Под  его  свист  хоть  плясать
пускайся. Любую мелодию так выведет, что и птица может позавидовать.
     - Я впереди пойду, - сказал он Володе Сергейко, - а ты держись поодаль.
Молчать буду  -  все  в  порядке,  а  если высвистывать начну -  бросай свои
веники.
     Хитро придумали мальчуганы - в пышной зелени березовых веников спрятали
драгоценный груз. Не сразу найдешь мешочки с патронами.
     Недолго  шел  молча  Володя  Северин.   Вскоре  он  начал  высвистывать
"Лявониху".  Веники тут же были заброшены в кустарник. А освободившиеся руки
Володи Сергейко полезли за пазуху.
     - Володя,  -  кричит он своему тезке,  идущему впереди, - может, хочешь
яблоко?
     - Хочу, - громко отвечает тот. - Неси быстрее!
     Подбежал Володя к  другу  и  остолбенел:  два  гестаповца с  карабинами
наизготовку  стоят  перед  четырнадцатилетним мальчишкой  и  грозно  требуют
"аусвайс".
     - У нас нет пропуска,  - отвечает им Володя Северин. - Мы только съедим
яблоки и уйдем отсюда.
     Он похлопал друга по карманам, показал за пазуху.
     - Мы  за  этими  яблоками в  сад  чужой  лазили,  -  тоном  заговорщика
признался он немцам.
     Краснобокие спелые житники,  выросшие на  белорусской земле,  сослужили
хорошую  службу  маленьким патриотам.  Гестаповцы приказали ребятам высыпать
из-за пазух и из карманов яблоки, а самим бежать отсюда.
     - Так почему же  вы  сразу к  нам не пришли?  -  в  один голос спросили
пастушки.
     - Не  бросать же нам веники!  Мы их попозже на место доставили.  И  еще
один ящик сделали.  Сегодня при встрече с  партизанами сообщим об  очередном
тайнике.
     Ваня Радецкий сказал:
     - Так,  говорите,  "аусвайсы" спрашивали? Хорошо. У нас они обязательно
будут.
     Через три дня оба Вани за мизерную плату нанялись батраками.  Пасли они
коров у  жандармского переводчика Лиса и  у  лесника.  А  в "аусвайсах" было
написано, что они могут пасти коров в любом месте.


     Голос Москвы

     Двери конюшни были раскрыты.  Хромая кобыла,  на  которую не позарились
гитлеровцы, одиноко жевала сено. Картина эта была обыденной.
     А   между  тем  отсюда  к   крестьянам  приходили  те  вести,   которые
окончательно  рассеивали  фашистскую  ложь.  Врут  они!  Москва  непобедима,
Красная Армия беспощадно бьет гитлеровцев.
     Радостные вести передавались из уст в уста. Крестьяне не расспрашивали,
откуда они. И только всем сердцем желали счастья людям, которые, не страшась
смерти, разносили эту правду.
     Секретарь   подпольной  комсомольской  организации  Василь   Сороко   и
комсомолец Николай Северин зарылись в  сено,  что лежало на чердаке конюшни.
Их  сердца  стучали  так,  что,  казалось,  наполнили всю  окрестность своим
биением.  В наушниках комсомольцы слышали пламенный голос родной Москвы, она
обращалась к  ним,  призывала браться  за  оружие,  очищать  свое  советское
отечество от фашистов.
     "Будьте спокойны,  -  думал Василь.  - За нас стыдно не будет! Двадцать
пять комсомольцев уже организованы в отряд. А еще же есть пионеры..."
     Кто  бы  сказал,  что  эти  босоногие крестьянские дети,  с  виду такие
беззаботные, также стали в ряды народных мстителей.
     В Карповцах начал действовать маленький оружейный завод.
     В  нем  было  несколько походных  цехов.  Здесь  молодежь  собирала  из
отдельных деталей оружие, выплавляла тол, делала мины...


     Типография без адреса

     За  спиной стоял гитлеровец,  и  рука  Коли Зыбко задрожала,  по  спине
забегали мурашки. Только бы не показать своего волнения!
     Коля  смотрит на  страницы букваря и  выводит невинное слово "рама",  а
затем рисует.  Только получается рама  не  такой высокой и  широкой,  как  в
учебнике, а низкой и тесной, скупой для солнечного света, как раз такая, как
в их избе.
     Солдат что-то бормочет на непонятном Коле языке.  Он,  видно, догадался
по рисунку,  какое слово написал этот крестьянский мальчик, и произносит его
по-своему. А так ему бы никогда не понять родных Коле букв.
     Зачем он здесь, на земле Коли Зыбко?
     Мать взволнованно вытирает сухие руки передником и говорит, указывая на
Колю:
     - Науку любит...
     Гитлеровец жестами показывает, что для букваря ее сын слишком велик, он
должен уже толстые книги читать.  Затем пренебрежительно махнул рукой:  мол,
для вас, черни, и такая наука не нужна - и пошел.
     Коля свою тетрадь перевернул на другую сторону.
     Красивым почерком,  за  который не  раз  в  мирное  время  хвалили Колю
учителя, было написано:
     "Смерть фашистским оккупантам!"
     А ниже:
     "Юноши   и   девушки,    братья   и   сестры!   Под   мощными   ударами
Рабоче-Крестьянской  Красной  Армии  гитлеровские  полчища  откатываются все
дальше и дальше назад, неся большие потери в живой силе и технике..."
     К вечеру,  когда с пастбища пригнали коров, члены "Пионерского тайника"
затеяли игру в городки.
     Здесь Коля и рассказал Володе Северину о сегодняшнем событии.
     Хорошо,  что он  на  всякий случай положил перед собой букварь да успел
незаметно тетрадь перевернуть... Гитлеровец как с неба свалился.
     - Ребята,  -  говорил  всем  Володя,  -  дома  писать  листовки опасно.
Попадемся -  не простят:  всю деревню сожгут,  людей замучают.  Нужно, чтобы
наша типография не имела адреса.
     И адреса у типографии не стало.
     "Недалек  тот   день,   когда  наша  советская  земля  будет  полностью
освобождена от  гитлеровской нечисти..."  -  старательно писали  в  укромных
местах в поле маленькие пастушки.
     "Юноши и девушки!  -  выводил Саша Косило, примостившись в густой кроне
столетнего дуба. - Помните, что мобилизация, проводимая фашистами под ширмой
"Рады", направлена на физическое уничтожение белорусской молодежи.
     Прячьтесь, не являйтесь на сборные пункты, идите под защиту партизан!"
     В  глубоком овраге,  замаскировавшись в  кустарнике,  Миша  Василевский
писал:
     "Юноши  и   девушки!   Вступайте  в  ряды  партизан,   мстите  немецким
захватчикам за пролитую кровь,  за слезы ваших матерей, братьев и сестер, за
уничтожение городов и сел. Действуйте решительно. Знайте, сейчас наша победа
близка, как никогда".
     Миша  поставил  точку  и  подписал:  "Волковыский  подпольный  Районный
Комитет Ленинского Комсомола Белоруссии".


     Листовки

     В разные стороны расходятся дороги из Карповцев.  Одна ведет в местечко
Россь, другая - в Волковыск, третья - к окольным деревням.
     Миша  Василевский смотрит в  окно.  Первые лучи  утреннего солнца скупо
озаряют деревенскую улицу.
     Но  не утро интересует Мишу.  Было договорено,  что через полчаса после
того,  как  мимо  его  окон  пройдут брат и  сестра Хомки,  он  отправится в
Волковыск.
     Вот идет кто-то.  Это братья Косило -  маленький Володя и старший Саша.
Они несут завязанные в платке яйца. Миша знает, куда идут братья: Саша будет
водить Володю по окольным деревням, спрашивать, не посоветуют ли им шептуху,
чтобы вылечила его  от  сглаза.  Скажет,  что  маленький Володя кричит ночью
спросонок. Разве кто догадается, что не яйца, а сводки Совинформбюро несут в
деревни эти два крестьянских мальчугана?
     А вот и Хомки -  брат и сестра.  В руках у Нины и Вани лукошки. Вечером
Нина и  Ваня вернутся веселыми и  разговорчивыми.  И не оттого,  что лукошки
будут полны душистых ягод!
     У  Нины под  передником в  карманчике листовки.  Часть из  них  взял за
пазуху Ваня.
     Много километров прошли дети,  оставляя за собой на телеграфных столбах
и придорожных деревьях приклеенные листовки - сообщения из Москвы.
     - Ваня, видишь?
     Нина показала на  двух гитлеровцев,  что вынырнули из-за поворота.  Она
нагибается к земле,  будто срывает ягоды,  а потом вместе с Ваней исчезает в
ельнике.
     Эсэсовцам бросается в глаза белый листок,  плотно приклеенный к столбу.
Лица их  перекосились,  будто по  ним  хлестнули нагайкой