низон и  на  железную дорогу,  чтобы
разведать вражеские силы, места охраны. Сашу Василевского подрывники брали с
собою на диверсии. Такую честь он заслужил отвагой и сноровкой.
     Однажды  лагерь  облетела  печальная  весть  -  Саша  погиб.  Вместе  с
подрывниками он  ушел  минировать железную  дорогу  Брест-Барановичи.  Ночью
партизаны подползли к полотну. Немцы особенно бдительно охраняли эту дорогу:
через каждые сто метров по шпалам ходил часовой.
     Сияла луна.  Ночь выдалась светлая.  Во что бы то ни стало эшелон нужно
было взорвать!
     Решили  поставить "нахалку".  Так  у  партизан называлась электрическая
мина.  Ее  с  ходу  подкладывал подрывник на  рельсы перед  самым паровозом.
Действовать надо  было  наверняка!  Взрывать эшелон таким  образом считалось
опасным для подрывника. Другого выхода не было. Саша уговорил командира, что
успешнее всех подложит "нахалку" он, самый маленький и юркий...
     Рельсы  на  путях  уже  загудели,   и  послышался  шум  эшелона,  когда
партизаны,   разделившись  на  две  группы,  разбежались  в  противоположные
стороны.
     Саша с миной остался на месте.  Поезд все ближе и ближе...  Напряженные
минуты ожидания.  Товарищи сейчас откроют огонь,  отвлекут на  себя внимание
часовых,  и  тогда...  Вот протрещала автоматная очередь слева,  ей ответила
стрельба справа. Значит, наши организовали огневой заслон.
     В ответ подняли беспорядочную стрельбу немецкие часовые.
     Саша  ползком  подался к  насыпи.  Только  бы  успеть!  Паровоз вот-вот
осветит Сашу лучом прожектора.  Проводок мины уже лег на рельсы,  и  мальчик
кубарем скатился вниз.
     Вспыхнул огромный столб  огня.  Оглушительный взрыв,  и  тотчас громкий
скрежет металла, треск дерева, истошные вопли гитлеровцев. Победа!.. Это был
пятый эшелон, взорванный Сашей...
     Не верилось,  что больше нет с нами дорогого Саши.  И не будет. До боли
тоскливо было видеть пустующее место в школе-землянке. Саша погиб...
     На  сборе  дружины,  посвященном нашему  товарищу,  мы  решили  просить
комсомольскую  организацию  присвоить  дружине  имя  нашего  товарища.   Все
партизаны поддержали нас.  На красном полотнище знамени отныне горели слова:
"Пионерская дружина имени Саши Василевского".
     За  смерть  пионера партизаны беспощадно мстили  гитлеровцам.  Удар  за
ударом обрушивались на  врага.  Даже в  своем хорошо укрепленном гарнизоне -
деревне Пески - немцы не знали покоя.
     Наши  юные  разведчики Федя Трутько,  Вася Каштальян и  Саня Жук  хитро
пробирались и ходили по Пескам днем.  Ничто не ускользало от их глаз. Ребята
добывали важные сведения. И партизаны знали, когда и куда надо ударить.
     Однажды юные разведчики установили,  что в Пески должна прибыть колонна
машин с  оружием и продуктами.  Взвод партизан,  который охранял наш лагерь,
сделал засаду.  Колонну сопровождало много фашистов. Завязался жестокий бой.
Немногим гитлеровцам удалось спастись.  Партизаны захватили много пулеметов,
винтовок, автоматов, патронов, гранат.


     Блокада

     На  занятой дорогою ценой советской земле немцы не могли ни пройти,  ни
проехать.  Тогда  они,  чтобы  уничтожить  партизан  Брестского  соединения,
бросили много регулярных войск.  Началась блокада.  Наш отряд имени Калинина
держал оборону у деревни Курылец. Немцы наступали большими силами. Положение
было угрожающим. Отряд начал отходить в глубь болота, на восток.
     Наступала весна. Лед проламывался. Да еще все время над головой кружили
самолеты.  Приходилось передвигаться ползком по  ледяному болоту.  Тут  наши
пионеры прошли самое настоящее боевое испытание. Они несли на себе продукты,
малых  детей.  В  таких  жутких  условиях находились десять суток.  Продукты
кончались. На душу в сутки приходилось по пол-литра постной затирки.
     Только на  десятые сутки добрались до  запасной базы  нашего отряда.  К
этому  времени немцы,  понеся  большие потери,  убедились,  что  партизан не
разбить. Бессилие фашистов еще больше подняло настроение народных мстителей.
     Самолеты с  Большой  земли  по-прежнему доставляли оружие,  взрывчатку.
Отряды  с  новыми  силами  начали  громить гитлеровцев,  и  те  окончательно
притихли.
     Мы  поселились на  новом  месте.  Снова  продолжались занятия в  школе,
прерванные блокадой.  Теперь мы  не  только проходили новый материал,  но  и
готовились к обобщающим занятиям,  к экзаменам. Учительнице Фаине Петровне и
нам   самим  интересно  было   проверить,   насколько  тверды  наши  знания,
приобретенные в лесной школе.
     В назначенный день на наши экзамены пришли командир отряда Н.К.Ляпичев,
заместитель комиссара отряда  по  комсомолу С.  А.  Медведев,  вожатый  Петр
Ивановский.  Все  мы  были  по-праздничному одеты,  принесли  букеты  лесных
цветов.  По очереди подходили к столу,  тянули билеты,  уверенно отвечали на
вопросы,  решали задачи.  Как мы радовались,  что командование было довольно
нашими ответами.  Значит,  мы оправдали заботы партизан, которые с оружием в
руках охраняли нашу жизнь.

        x x x

     Вскоре после этого наступил самый большой праздник за  все годы жизни в
партизанском лагере. К нам подошли части Красной Армии. За этот светлый день
освобождения боролись и наши пионеры,  помогая партизанам.  Чтобы приблизить
его, отдал свою юную жизнь наш любимый товарищ Саша Василевский.



     В.Шимук

        ТОЛЬКО ВПЕРЕД


     Есть в  районном центре Ивацевичи Брестской области улица имени Николая
Гойшика,  которая с  весны до осени тонет в цветах сирени и вишен,  в зелени
молодых  деревцев.  Имя  Николая Гойшика присвоено Яглевичской средней школе
Ивацевичского района.  Это же имя носит и  один из пионерских отрядов в 42-й
школе города Минска.
     Кто же такой Николай Гойшик?

        x x x

     За окном -  ночь.  Темная, осенняя. Ветер свищет в голых ветвях яблонь,
окружающих хату.  Коля не спит,  ворочается с  боку на бок.  Мать только что
погасила коптилку,  но спать не ложится.  Примостилась на скамейке и  сидит.
Она как всегда ждет, когда придет отец. А сегодня его что-то долго нет.
     "Куда  он  исчезает?   -   думает  Коля.  -  Позавчера  пришел  поздно,
измученный; вчера тоже на рассвете возвратился, а нынче снова нет".
     Но вот в  окно постучали.  Тихонько,  три раза.  Это отец.  Мать быстро
поднимается, лязгает засов, и в хату входит отец.
     Не зажигая огня,  он садится с  матерью у  окна и  что-то шепчет.  Коля
слышит слова:
     - Сегодня  к  вечеру  на  станцию  Ивацевичи прибыло  много  эсэсовцев.
Ожидается наступление на  партизан.  Медлить  нельзя.  Я  сейчас  же  должен
предупредить об этом своих.
     - Мама, куда это папа опять пошел? - тревожно спрашивает Коля.
     - Спи, сынок, спи. Он скоро вернется.
     Нет, в такую ночь Коля не сможет заснуть.
     - Мамочка,  ты  меня  выслушай хорошенько.  Я  ведь не  маленький:  мне
тринадцать лет. Я все слышал. Я знаю, куда ушел папа. Верь мне, мама...
     В ту ночь долго говорили мать с сыном.  Начистоту, по-взрослому. Узнала
Ольга Андреевна,  что Коля ее  тоже не  сидит сложа руки.  Как-то раз он пас
коров и нашел на опушке леса ящики с патронами,  станковый пулемет.  Зарыл в
яме. У него есть и револьвер. Все это он собирается отдать партизанам. И еще
сказал Коля матери,  что свой пионерский галстук зашил в куртку и неразлучен
с ним.
     Мать обняла сына, тихо промолвив:
     - Так и нужно. Молодец ты у меня, сынок.
     За  лесом  вспыхнуло зарево.  Горела  соседняя деревня.  Языки  пламени
поднимались высоко в небо. До слуха доносилась глухая стрельба.
     - Видишь,   сынок,   что  они  делают,   душегубы.  Снова  жгут,  снова
расстреливают...
     После той ночи Коля тоже стал партизанским связным.
     Оружие, которое он собрал, было передано партизанам.
     Куда  не  могли пройти Василий Демьянович и  Ольга Андреевна,  проникал
Коля.  Прикинувшись мальчиком-сиротой или пастушком,  который хочет наняться
где-нибудь на работу,  он бродил по деревням, по железнодорожным станциям, а
сам выполнял в это время важные партизанские поручения.
     Гремели взрывы  в  немецких гарнизонах.  Летели  под  откос  фашистские
эшелоны. Это, используя данные, принесенные Колей, народные мстители громили
врага.
     А  сколько  партизанских листовок расклеил Коля  на  улицах  Ивацевич и
окрестных  деревень!   И   каждая   начиналась  словами:   "Смерть  немецким
захватчикам!"

        x x x

     Коля беспокойно ворочается в постели:  ой,  какие они стали,  эти дни и
эти  ночи  в  войну!  Прежде он  так  любил с  мальчишками гурьбой шагать по
извилистой тропинке к  лесу и  там прислушиваться к гулкому шуму сосен,  над
которыми проплывали сизые облака.  "Ау!"  -  идет по  чаще эхо  мальчишеских
голосов.  Посыплет, как сквозь сито, мелкий дождь - и все засверкает вокруг.
С сосновых темно-зеленых игл срываются на землю крупные капли. Попадет такая
за воротник - озноб по всему телу. И весело. Спрячутся ребята где-нибудь под
вывернутой с корнем елью и давай разные истории рассказывать.  Вспомнят, как
мужики волков травили в здешних местах,  и притихнут. Прислушаются. Негромко
шуршит дождик в ветвях,  да солнце,  сверкая в разрывах туч, поджигает капли
разноцветными огоньками.  Однажды в  такой день Коля сказал дружкам,  что  в
революцию солдаты и  рабочие в Питере "обложили" царский Зимний дворец,  как
стаю волков,  -  ударила "Аврора",  и начался штурм. Настал конец буржуям да
помещикам!  "А  ты  откуда знаешь?"  -  спросил кто-то  из мальчишек.  "Батя
рассказывал", - ответил Коля.
     Колин отец,  Василий Демьянович Гойшик, был председателем Яблынковского
сельсовета.  И хотя не любил Коля хвастаться,  но в душе очень гордился, что
папе его доверено представлять Советскую власть в  целом сельсовете.  Вот на
вопрос сына о  том,  когда же она началась,  наша Советская власть и ответил
как-то Гойшик-старший, рассказав и про Питер, и про Ленина в Смольном, и про
"Аврору".  Коле иногда казалось,  будто он  сам  видел когда-то,  как  через
огромную площадь бегут в  атаку на  Зимний матросы и  развеваются у  них  на
ветру ленточки: "Ур-ра!" А министры поднимают руки вверх.
     Ребята слушали Колю, поеживаясь от прохлады.
     Было  это  еще  до  войны.  А  теперь отец  должен отстаивать Советскую
власть.  "Человек уходит в ночь" - вычитал Коля в одной книжке. Была она про
революционеров. И отец его тоже уходил в ночь...
     Уходил к  партизанам,  чтобы сообщить сведения о  немецких эшелонах,  о
пополнении вражеских гарнизонов.
     Всюду появилось изображение свастики и  тупоклювого орла.  На столбах и
на  стенах  домов  расклеены приказы,  в  которых  крупными буквами выведено
слово: "Расстрел".
     Семье  Гойшиков тоже  грозил расстрел,  когда  Коля  привел домой двоих
раненых красноармейцев и  спрятал их на сеновале.  Бабушка и  мать вели себя
так,  будто ничего у  них в доме не изменилось.  Чтобы ни у кого не возникло
подозрений.  Ночами пробирался Коля к  раненым,  кормил и  поил их,  помогал
перевязывать раны.
     В  1943  году  полицай выследил и  выдал  фашистам Василия Демьяновича.
Отважный подпольщик попал в лапы палачей.  Его зверски истязали,  добиваясь,
чтобы  он  рассказал про  подпольные явки,  назвал связных и  навел на  след
партизан.  Колин отец умер,  даже не сказав,  зачем он в тот день приходил в
Ивацевичи.
     В  тот  же  самый день  в  деревню Воля нагрянули каратели.  Готовилась
расправа над  всей  семьей Гойшиков.  Ольга Андреевна сразу догадалась,  что
нужно вооруженным фашистам в Воле. Подводы еще только свернули к хутору, как
она кликнула Колю с бабушкой,  и втроем они кинулись бежать в лес.  Морозный
ветер зло  бил  в  лицо,  слепил глаза.  Ноги проваливались в  рыхлом снеге.
Кружила метель.  Она заметала следы и  мешала бежать.  Бабушка привалилась к
березе и прошептала:
     - Сил моих нету идти. Бегите, детки, сами, а я...
     - Так ведь лес рядышком!  -  крикнул Коля.  -  Давай,  бабушка,  я тебе
пособлю.
     - Нет, не дойти мне. Только вас задержу...
     Сквозь слезы видел Коля,  как заковыляла бабушка к дому.  В ушах звучал
ее голос:
     - Тебе жить и жить,  внучек,  а мне уже девятый десяток. Я их задержу в
хате...
     Бабушка успела вернуться в хату. Как сумела, отвлекла внимание фашистов
от беглецов.  Обступили ее,  выпытывают:  где да где они, невестка с внуком.
Тщетно,  ничего им  не  сказала,  все  отговаривалась тем,  что стара стала,
дескать,  ничего не  помнит.  А  у  самой тревога на сердце.  "Успели ли мои
добежать до леса? Сумеют ли уйти от погони?"
     Ничего не  узнали от старухи фашисты.  Накинулись с  кулаками.  Сбили с
ног,  топтали сапогами.  Потеряла бабушка сознание. Лежит посреди хаты, едва
слышно стонет.
     Фашисты вышли  из  хаты  и  подожгли ее.  Едкий  дым  пополз по  снегу,
смешиваясь с поземкой.
     Кое-как  выбралась из  хаты  бабушка.  Остановившимся взглядом смотрела
она,  как догорали обвалившиеся бревна,  треща и шипя. На пепелище и умерла,
уже не чувствуя, как припорошило ее снегом.
     А  Ольга  Андреевна  с  сыном  добрались  до  леса.   Пройдя  несколько
километров,  переночевали у  знакомых.  На  второй  день  за  ними  приехали
партизаны.
     И  о  гибели отца,  и  о  смерти бабушки узнал пионер Коля Гойшик уже в
лесу. Сердце его сжалось от боли, оно горело ненавистью к душегубам.
     Проходил день за днем, а Колю не посылали на задания.
     Тогда он сам обратился к командиру отряда товарищу Лопатину:
     - Пошлите меня на любое задание, товарищ командир.
     Лопатин обещал подумать.
     Вскоре комсомольская организация отряда принимала Колю в свои ряды.  Он
был зачислен в  молодежную диверсионную группу Дмитрия Шмуратки.  Эта группа
имела  уже  немалый  опыт  диверсионной работы.  И  вот  партизаны  получают
задание:  взорвать эшелон с вражеской техникой на участке Пинск -  Городище.
Это была первая боевая операция, на которую пошел Коля Гойшик.
     Выполнить задание оказалось не  просто.  Боясь  партизан,  немцы  ночью
останавливали движение поездов,  а  днем  наверстывали упущенное.  Три  ночи
пробыли партизаны в засаде, и все безрезультатно. Днем же подойти к железной
дороге было невозможно - нужно было пересекать открытую местность.
     И тут Коля Гойшик сказал:
     - Давайте я один днем подложу под рельсы мину.
     Все переглянулись.
     - Ну что вы? Не удивляйтесь. Я пастушком прикинусь, мне не привыкать. -
И  он  вынул из  кармана торбу,  положил туда мину и  перебросил торбу через
плечо.  Размахивая хворостиной и  весело посвистывая,  он  как ни  в  чем не
бывало направился по тропинке к железнодорожному полотну.  Группа же залегла
у  железной дороги,  чтобы  при  первой необходимости прикрыть отход  своего
товарища.
     И  вот Коля уже карабкается по насыпи к рельсам.  Вот он прилег на краю
полотна,  и  друзья видят,  как ловко ходят его руки.  Через минуту-две мина
поставлена под рельс. А в это время в Городище, что в полутора километрах от
партизан,   гудит   паровозный  гудок.   Метров  четыреста  успел  пробежать
"пастушок", как вдруг грянул оглушительный взрыв. Под откос полетели паровоз
и 12 вагонов с солдатами, техникой и продовольствием. Пока враги опомнились,
подрывники были уже далеко.
     Через несколько дней "пастушок" Николай Гойшик таким же  образом пустил
под откос еще два вражеских эшелона.
     В  сентябре 1943  года  отряд  получил задание выйти  к  деревне Кремно
Дрогичинского  района,  остановить  вражеский  эшелон  с  продовольствием  и
разгрузить его.  Прибыв в Кремно, партизаны узнали, что сюда движется группа
эсэсовцев с  намерением сжечь  деревню.  Партизанский отряд вышел в  засаду.
Часов в одиннадцать утра показалась колонна карателей. Впереди лошади тянули
пушку.
     Группа Дмитрия Шмуратки должна была ударить по вражеской разведке.
     Когда каратели поравнялись с  засадой,  партизаны открыли огонь.  И тут
немцы  залегли и  начали разворачивать пушку.  Она  могла наделать много бед
народным мстителям. Тогда командир Лопатин берет с собой Колю Гойшика, и они
незаметно подползают к  артиллеристам.  Командир и  юный  партизан забросали
расчет пушки гранатами.  Так пушка и не сделала ни одного выстрела. Каратели
были  разбиты.  Деревню Кремно им  не  удалось сжечь.  В  этом  была немалая
заслуга и Коли Гойшика.
     Вместе с  группой партизан Коля Гойшик отличился и в боевой операции на
шоссе  между  Березой Картузской и  Бронной Горой.  Там  было  уничтожено 19
фашистских  автомобилей.  А  ведь  в  сводках  Советского  Информбюро иногда
сообщалось,  как о крупном успехе партизанских отрядов,  об уничтожении даже
пяти или шести машин противника!
     Коля Гойшик уже  хорошо знал многие партизанские "профессии".  Особенно
по  душе пришлось ему подрывное дело.  Когда из отряда снаряжались партизаны
на "железку", он рвался вместе с ними.
     Зимой  диверсионная группа  три  дня  и  три  ночи  провела в  засаде у
железнодорожного полотна под Пинском. Был лютый мороз. Даже сквозь добротный
новый  кожух  пробирался холод.  На  второй  день  началась  оттепель.  Ноги
промокли.  А затем снова ночь,  снова мороз.  Но Коля о себе и не думал.  Он
ждал  удобного момента,  когда фашисты ослабят патрулирование.  И  дождался.
Ночью юный партизан пустил под откос еще один вражеский поезд.
     Когда возвращались в лагерь, Коля почувствовал, что не может идти.
     Все труднее и труднее было шагать, увязая в глубоких сугробах снега. Но
ничего не говорил он товарищам,  потому что видел:  и  они устали,  недоели,
недоспали,  промерзли на холоде.  Друзья Дима Шмуратка,  Леня Савощик,  Вася
Синицкий заметили: с Колей что-то случилось. Они подошли к нему:
     - Что с тобой, Коля?
     - Что-то нога разболелась.
     Посадили Колю на пенек,  разули ногу.  Она была отморожена.  Растирание
снегом не помогло.
     Тогда друзья подняли Николая на  руки  и  зашагали к  лагерю.  Они  шли
усталые, несли, шатаясь, своего друга-комсомольца.
     Целый месяц пролежал Коля в  партизанском госпитале.  Вначале ему  было
очень плохо.  Нога опухла,  гноилась. Часто в эти дни приходила к Коле мать,
Ольга Андреевна,  которая была в штабе отряда. Она подолгу сидела у кровати,
смотрела на его исхудалое лицо,  и  непрошеная слеза катилась по морщинистым
щекам.
     А сын смотрел на нее синими-синими, как васильки, глазами и успокаивал:
     - Не плачь,  мама,  перестань, хорошая, ты же и так много слез пролила.
Поправлюсь,  выздоровею.  Еще не раз на задание пойду.  Вот увидишь. А там и
война кончится. Домой вернемся, хату новую построим.
     И Коля выздоровел.  Врачи возвратили ему жизнь.  Снова летели под откос
вражеские поезда, снова шла по Брестчине слава о юном народном мстителе.
     Как-то  перед  Новым,  1944  годом в  партизанский отряд имени Черткова
прибыл командующий Брестским партизанским соединением.
     - А ну, покажи мне своего героя, - попросил он командира отряда.
     В землянку вошел невысокий парнишка. Неужели это он?
     - Партизан Николай Гойшик прибыл! - послышался звонкий голос.
     Командующий обнял Колю и поцеловал:
     - Герой, сынок, настоящий герой.
     24   апреля  1944  года  должна  была  открыться  первая  комсомольская
конференция партизанской бригады имени Дзержинского. Вечером 23 апреля стало
известно,  что в три часа ночи через станцию Ивацевичи должен пройти поезд с
танками,  снарядами и  солдатами в  направлении Минска,  где немцы старались
остановить натиск наших войск.
     - Нужно перерезать фашистам дорогу, - решили народные мстители.
     Когда командир отряда выстроил партизан и  сказал об этой ответственной
операции, охотников нашлось много.
     - Разрешите мне,  -  сказал Гойшик. - Я взорву. Это будет моим подарком
нашей конференции.
     Командир по-отцовски смотрел на  юношу.  Семь  эшелонов пустил  он  под
откос, сотни фашистов уничтожил.
     Немного подумав, ответил: