юша  шла  уверенно  и  быстро. Это успокаивало Колю. Значит, она
твердо  знала,  куда  их  ведет.  Но  Коле и Лене приходилось трудно. Они то
спотыкались,  попадая  ногой  в  яму,  то неожиданно налетали на невидимую в
темноте   ограду.   Скоро   Коля   совсем  потерял  представление,  в  каком
направлении  они  идут.  Все  время  приходилось  смотреть  под ноги, ощупью
искать  перелаза через забор или вглядываться, следя за поворотами тропинки.
Часто  они  отставали  и  теряли  Нюшу  из  виду.  Боясь  окликнуть ее, Коля
останавливался  и  стоял,  чуть  слышно  посвистывая.  И  каждый раз с самой
неожиданной стороны доносился напряженный Нюшин шепот:
     - Идите, идите шкорей!
     "Что  же  делать  теперь?  - думал Коля. - Все так хорошо складывалось,
вот  и  девочка  говорит,  что  Леша ходил к партизанам, - с его помощью мы,
может  быть,  завтра  же  были бы среди вооруженных, сильных друзей. И снова
все  лопнуло.  Лешу  и  других мальчиков покажут Кречетовой и отпустят. Она,
конечно,  сразу  же  скажет,  что это не те, кого ищут, но будет уже поздно.
Оставаться  в городе, ждать, пока Лешу отпустят, невозможно. Облава, видимо,
устроена  большая,  и попасться ничего не стоит. Вернуться через день, через
два  в  город  тоже  нельзя.  Непременно задержат. Значит, опять оказаться в
лесу,   без  продуктов,  без  друзей,  не  смея  ни  к  кому  обратиться  за
помощью..."
     Задумавшись,  Коля чуть не налетел на Нюшу, поджидавшую их у неглубокой
канавки.  Нюша пропустила Лену вперед и, немного задержав Колю, взволнованно
зашептала ему в ухо:
     - А девочка тоже дорогу вжрывала? Я никому не шкажу. Чештное шлово.
     - Какую  дорогу?  - яростно зашипел Коля. - Сто раз тебе повторять - не
взрывали мы ничего! Мы сами не знаем, как к партизанам попасть.
     - Я  жнаю, жнаю! - закивала головой Нюша. - Леша мне говорил, партижаны
никогда   не   рашшкаживают.   -  И  быстро  зашагала  вперед,  окончательно
убежденная, что Лена и Коля и есть самые главные партизаны.
     "Вот  упрямая девчонка, - ворчал про себя Коля, - забрала себе в голову
железную дорогу! Никак эту дорогу у нее не выбьешь".
     Он  почувствовал,  что  земля  уходит  у  него из-под ног, и едва успел
ухватиться  за  куст,  чтобы не упасть. Он стоял на высоком, поросшем густым
кустарником откосе. Внизу чуть заметно поблескивала река.
     - Лена! - шепотом позвал Коля.
     Лена ответила тоже шепотом:
     - Я здесь.
     Из  темноты  появилась  Нюша.  Коля  никак  не  мог  заметить, куда она
исчезает и откуда она появляется.
     - Тише!  -  шепнула она чуть слышно. - Тут шолдаты ближко. Вожмитесь жа
руки.
     Она  взяла  Колину  руку,  а  Коля  взял за руку Лену. Втроем они стали
осторожно  спускаться  вниз по откосу. Когда кто-нибудь из них оступался или
нечаянно  сбрасывал  ногой  камень, Нюша застывала в испуге и только шептала
чуть слышно:
     - Тише, пожалушта, тише!
     Вероятно, посты были совсем близко.
     Вскоре  Нюша  свернула  в сторону, прямо в густой кустарник. Она отвела
рукой  ветки  и,  нагнувшись,  шагнула, казалось, в самую гущу листвы веток.
Коля  наклонился  тоже,  шагнул  за  ней  и  потащил  за собой Лену. Они шли
наклонившись  и  все-таки то и дело головой задевали за ветки. Это был узкий
проход  в  кустарнике. Ветки переплелись наверху, образовав длинный сплошной
тоннель.
     Положительно,  эта  Нюша была неутомима. Лена уже тяжело дышала, у Коли
болели  ноги  и  спина,  а  Нюша  шла как ни в чем не бывало и только иногда
предупреждала еле слышным шепотом:
     - Тихо, пожалушта, тихо!
     И  вдруг  она  сразу остановилась. Коля чуть не налетел на нее, так это
было  неожиданно.  Она  только  зашипела,  но  по напряженности ее позы Коля
понял,   что   опасность   совсем   близко.   Он   стоял  согнувшись,  боясь
шевельнуться,   и   чувствовал,   как   сзади  застыла  Лена,  как  впереди,
притаившись,  вслушивается  Нюша.  А  потом  он  услышал  совсем близко, над
головой,  немецкую  фразу  и  смех и, подняв глаза, увидел еле пробивающийся
сквозь густую листву свет.
     - Тише!  -  шепнула  Нюша  и,  постояв  еще,  двинулась  наконец дальше
медленно-медленно, чтобы не хрустнула веточка, не зашелестел листок.
     Так  они  шли,  останавливаясь после каждого шага и вслушиваясь, но вот
Нюша  стала  ускорять  шаги,  и, обернувшись, Коля увидел, что неясный свет,
пробивавшийся  сквозь густые ветви, остался далеко позади. У него отлегло от
сердца. Самая опасная часть пути была пройдена благополучно.
     Вскоре  кусты  стали  реже,  над  головой  все чаще и чаще показывалось
затянутое  облаками  небо.  Дети  отошли  в  сторону  от  реки, пригнувшись,
торопливо   перебежали  дорогу  и  оказались  в  лесу.  Небо  уже  чуть-чуть
посветлело.
     Коля  посмотрел  назад.  В  полутьме  различались  крыши Запольска. Там
ходили  по  улицам солдаты и полицейские, освещали подвалы, сараи и чердаки,
обыскивали  квартиры, хватали детей. Весь город был приведен в движение, для
того  чтобы поймать маленькую усталую, испуганную Лену. А Лена, обманув всех
этих  сильных,  вооруженных  людей,  была  уже  здесь,  в лесу. Лена ушла из
готовой захлопнуться мышеловки.
     "Смелая эта Нюша", - подумал Коля.
     А Нюша, повеселев, уже объясняла ему:
     - Это  Леша  дорогу  нашел.  Он  по  ней  чашто  в леш ходит. Он мне не
шкажал,  а  я подшмотрела. - Потом она притянула к себе Колино ухо и, кивнув
головой  на  Лену,  взволнованно  зашептала:  -  Леша говорил, что партижаны
маленьких не берут, а как же ее вжяли? Жначит, врал он, да?
     Коля  уже  забыл,  что  они с Леной на прошлой неделе взорвали железную
дорогу,  и  сначала  даже не понял, о чем она говорит. Потом он рассердился.
Никак  ему не удавалось убедить Нюшу, что они с Леной не такие уж знаменитые
партизаны.  А  потом  ему  стало  смешно. В сущности говоря, Нюша рассуждала
правильно.  Ради кого могли гитлеровцы поставить на ноги целый город, как не
ради тех, кто по меньшей мере взорвал железную дорогу?
     Он рассмеялся, хлопнул Нюшу по плечу и сказал:
     - Не горюй, Нюша! Подрастешь немного - возьмут.
     Нюша шмыгнула носом.
     - До  швиданья,  -  сказала она. - Ешли что надо, шпрошите Нюшу Шалову.
Меня на Шадовой улице каждый жнает.
     Она  решительно  зашагала  и сразу исчезла в темноте. Коля посмотрел ей
вслед,  нему  даже  грустно  стало,  что,  наверное, он больше ее никогда не
увидит. Больно уж славная была девчонка!
     Однако  задерживаться  было опасно. Коля взял Лену за руку и решительно
шагнул в лес.
     - Пошли,  -  сказал  он.  - До рассвета нам нужно уйти отсюда как можно
дальше.


                             Глава одиннадцатая

                        Коля рассказывает о Рогачеве

     Пробраться  через  фронт  и доставить Лену прямо к отцу невозможно. Это
Коля  ясно  понимал.  Чем  ближе  к  фронту, тем больше патрулей и застав на
дорогах,   тем   больше  гитлеровских  частей  расположено  прямо  в  лесах.
Оставалась только одна возможность - найти партизан.
     Но  и  на  это  мало  было  надежды.  Партизаны  научились не оставлять
следов,  пробираться бесшумно по невидимым тропам, прятаться в таких местах,
куда, не зная дороги, ни один человек не дойдет.
     Коля  и Лена лежали на траве под большой березой. С самого рассвета они
шли,  отдыхая  редко  и  понемногу,  стараясь  как  можно  дальше  отойти от
Запольска.  Целый  день, кроме ягод, они ничего не ели. Сквозь листья березы
просвечивало  голубое  небо. Белые облака висели в бесконечной его глубине и
медленно  двигались.  Казалось  странным,  почему  они не падают вниз или не
поднимаются  бесконечно  вверх.  Лена  глядела  в  небо, на облака, и, когда
ветер  шевелил  листья,  прислушивалась,  стараясь  понять,  о  чем  говорит
береза.  Ведь  может  быть,  что  деревья  многое  знают  и  только не умеют
передать  людям, а эта береза старая-старая. Дупло у нее похоже на смеющийся
беззубый, старческий рот. Чего она только не видела на своем веку!
     - Хочешь, я наберу еще черники? - спросил Коля.
     - Нет, не надо. Расскажи мне про Рогачева, про которого песню пели.
     Коля  смутился.  Он  посмотрел  на Лену. Нет, она сказала это случайно.
Она ни о чем не догадывалась.
     - Это  знаменитый  советский  генерал,  -  сказал Коля. - Он командовал
полками,  которые  отстояли  Москву. Потом он со своей дивизией сражался под
Сталинградом.  Там  были целые миллионы фашистов. Полки Рогачева налетели на
них,  как  туча.  Рогачев мчался сам впереди. В руке у него была шашка, а на
плечах  черная  бурка. Фашисты кричали от страха и падали, когда видели его.
Он  порубил  их  всех. "А-а, - говорил он, - вы там наших казните и мучаете,
так  нате  же  вам,  получайте!"  Тогда  собрались  самые  главные генералы,
позвали  Рогачева,  повесили  ему на грудь Золотую Звезду и дали под команду
целую  армию.  Он  снова  вскочил  на коня и крикнул: "За мной!" Дошел он до
большой,  широкой  реки  Днепр.  Фашисты  думали,  что  нашим через Днепр не
перейти.  А  Рогачев  хлестнул  своего коня и помчался вперед так, что бурка
развевалась  по  ветру.  За  ним,  конечно,  помчалась вся его армия. Один к
одному.  Замечательные  бойцы!  Как  попрыгали кони в Днепр! Фашисты танки и
пушки  тащат,  и  пулеметы  и  минометы, а все равно плывет Рогачев со своей
армией.  Вышли  кони на этот берег, и бойцы Рогачева вынули шашки. Тут опять
побежали  фашисты,  от  страха  кричат,  побросали и танки и пушки, а многие
поднимают  руки  и  плачут:  пожалейте,  мол,  нас,  генерал  Рогачев. "А, -
говорит  генерал  Рогачев,  -  а  вы,  говорит,  наших  жалели? Вы, говорит,
доктора  Кречетова жалели? Вы, говорит, дочку мою жалели, когда она по лесам
бродила и холодно ей было и голодно..."
     Коля  остановился  и  испуганно посмотрел на Лену. Лена смотрела сквозь
березовые листья в голубое небо, на облака, плывущие неизвестно куда.
     - А у Рогачева есть дочка? - спросила она.
     - Не знаю, - сказал Коля. - Это я так, к примеру.
     - Ну да, - сказала Лена, - конечно. А где он сейчас?
     - Сейчас  он  недалеко. Как он прогнал фашистов от Днепра, вызывают его
в  правительство.  "Ты,  говорят,  генерал  Рогачев,  храбрый  генерал. Вот,
говорят,  еще  есть  земля,  дальше Днепра, и тоже там люди живут и мучаются
под  гитлеровцами".  -  "Есть,  - сказал генерал Рогачев. - Будет исполнено,
товарищи!"  И  вот  опять  он  сел  на  коня, и опять построилась за ним его
армия.  "Вперед!"  -  приказал  Рогачев.  И вот, говорят, они близко. Опять,
говорят, бегут фашисты, кричат от страха, бросают танки и пушки.
     Изо  всех  сил  Коля  хлестал  прутом пень, попавшийся под руку. А Лена
лежала  по-прежнему  неподвижно  и  смотрела  сквозь  листву  в  небо.  Прут
сломался,  и  Коля  отшвырнул  обломок.  Он  так  увлекся,  рассказывая  про
Рогачева,  что  никак  не  мог  успокоиться.  Долго  оба  молчали,  а  потом
заговорила Лена:
     - Папа  мой  был тоже военный. Дедушка говорит, что он был учителем, но
я  помню,  что  он  был  военный,  полковник.  Может быть, конечно, он был и
учителем  тоже,  но  мама  всегда  говорила, что он полковник, и все его так
называли.  Но  только  он был не такой, как генерал Рогачев. Шашки у него не
было.  Он  был  высокий...  -  Лена помолчала. - Но шашки у него все-таки не
было, - уверенно сказала она.
     Коля посмотрел на нее. Нет, она ни о чем не догадывалась.
     - Лена, ты очень хочешь есть? Скажи прямо. Поешь все-таки черники.
     - Нет, спасибо, - ответила Лена.
     Коля вскочил:
     - Знаешь  что, я схожу в деревню и куплю хлеба! Ты не будешь одна здесь
бояться? Я приду через два часа, ну через три обязательно.
     - Нет, - сказала Лена, - я не боюсь. А денег у тебя хватит?
     - Я  думаю,  хватит.  Ты только никуда не уходи. А если страшно станет,
подойди к дороге. Сиди около дороги и жди меня.
     Он ушел. У него щемило сердце.
     Какая  Лена  вялая  стала!  Она  никогда  такой  не была. Неужели он не
сможет  ее доставить отцу? Нет, об этом даже думать нельзя. Понятно, что она
ослабела.  Они, наверное, верст полтораста прошли за это время и ни разу как
следует  не  отдохнули.  И  последние дни почти ничего не ели. Он тоже очень
устал,  а  ведь  он почти взрослый! Сегодня он еще купит хлеба, но на завтра
денег, наверное, не останется. Что делать? Где найти партизан?
     Задумавшись, вышел он на дорогу и пошел по направлению к деревне.


                             Глава двенадцатая

                                Одна в лесу

     Оставшись  одна,  Лена  долго  еще лежала. Она вспоминала уху из свежей
рыбы,  жареные  грибы,  которые  готовил  дедушка.  От  этого не становилось
легче.  Наоборот,  только  больше  хотелось есть. Тогда она стала вспоминать
мать  и  отца.  Мама  будит  ее  утром.  Спать  очень  хорошо,  и не хочется
просыпаться.  Но  голос у мамы ласковый, веселый. Лена улыбается и открывает
глаза...
     Вечером  Лена  сидит у мамы на коленях. Лампа горит, в углах собираются
серые  тени,  и  за  окном  темно,  но здесь, у мамы, совсем безопасно, и не
страшно думать, что в темноте кто-то прячется...
     Папа  и  мама собираются в театр, мама долго одевается, а папа говорит,
что уже поздно, сердится и ворчит, но не очень сердито...
     Вообще  как-то тогда было все хорошо. Бывали, конечно, неприятности, но
не очень серьезные. Как хотелось бы, чтобы это вернулось! Хоть ненадолго.
     Лене  стало  грустно,  и  она  сама  не  заметила,  как заплакала. Она,
наверное, долго плакала, но от слез не становилось легче, даже наоборот.
     Ветер  стих.  Деревья  не  шевелились.  Так  тихо было вокруг, что Лена
испугалась.  В  тишине  ей  послышался  шорох.  Она  встала, прошлась взад и
вперед,  заглянула за ствол березы. Там никого не было. Она еще раз прошлась
и  неожиданно  быстро обернулась. За спиной тоже никого не было. Она села на
пенек.
     "Ничего  страшного!  -  подумала  она.  - Что может быть такого в лесу?
Ничего не может быть".
     Она  отставила  одну  ногу,  рукой  уперлась  в  бок и представила себя
генералом. Орлиным взором она окинула стоящих вокруг офицеров.
     - Ну,  как,  вы  к  бою  готовы? - спросила она их. - Готовы? Ну, очень
хорошо.  Мне  сообщили  мои  офицеры,  что в лесу живет девочка Лена. За ней
гонятся фашисты. Надо срочно ее спасти. За мной!
     Она вскочила и, подняв прутик, как саблю, побежала вперед.
     - Быстрей,  быстрей  руби  их!  -  кричала  она. Потом жалобным голосом
закричала за фашистов: - Ой, не трогайте нас, мы больше не будем!
     - Не  будете?  -  спросил  "генерал", опираясь на саблю-прутик. - Ах вы
такие-сякие!  -  Потом "генерал" сказал одному из своих офицеров: - Отнесите
Лене  горячих  лепешек с медом, жареную курицу, творогу со сметаной и шматок
сала.
     Лена,  как  будто сытая и как будто почти взрослая, вежливо поклонилась
"генералу".
     - Здравствуйте,  генерал!  - сказала она. - Большое спасибо, теперь мне
хорошо. Знаете, генерал, мой брат Коля хочет быть военным офицером.
     - А он храбрый? - спросил "генерал".
     - Замечательный храбрец, - ответила Лена.
     - Тогда,  -  скомандовал  "генерал", - назначить его самым главным моим
офицером!
     Лена  замерла. Она услышала какой-то странный гул. Он все приближался и
приближался.  Казалось, это лес гудит сердито и громко. Потом над лесом, над
старой  березой, над Леной понеслись огромные, тяжелые самолеты. Они шли ряд
за  рядом,  тяжелые,  быстрые,  и сердито ревели. На крыльях были нарисованы
красные звезды.
     Если  бы  можно  было  им крикнуть, чтоб они захватили ее с собой! Лена
стояла,  глядя  вверх, вся дрожа от возбуждения. Ведь может же быть, что они
заметят  ее и подхватят! Ведь бывает же это в сказках! Но самолеты прошли, и
небо  опять  было  чистое  и пустое, и гул удалялся и затихал. И снова стало
слышно, как шелестят листья березы.
     Тогда  Лена легла на траву. Она снова почувствовала себя очень усталой.
Она  смотрела  на  березу,  на  изогнутый  ее  ствол,  на  дупло, похожее на
открытый  рот.  Она  была  очень слаба сейчас. Ветви и листья расплывались в
глазах, мысли путались. Она наконец заснула.
     Проснулась  она,  дрожа  от  холода. Солнце ярко светило, но трава была
мокрая  от  ночной  росы.  Когда Лена поняла, что проспала целую ночь, у нее
даже сердце замерло.
     - Коля! - крикнула она. - Коля!
     Никто не откликнулся.
     "Ну  что  же, может быть, он задержался. Должно быть, ночью он не нашел
дороги,  -  подумала  она  и  постаралась  успокоиться. - Ничего же не могло
случиться. Сейчас Коля придет, и все будет хорошо".
     Она опять легла. Мелкая дрожь била ее.
     Зашуршало  в  траве. Она вздрогнула и привскочила. Лесная мышь, стоя на
задних лапках, испуганно смотрела на нее.
     - Ты  меня,  пожалуйста, не пугай, - рассудительно сказала Лена. - Я же
знаю, что ты самая обыкновенная мышь и никакого зла мне не хочешь.
     Мышь  шмыгнула  в  траву  и исчезла. Лена посидела еще, но дрожь все не
проходила.
     - Ну, что ж это такое? - сказала она. - Почему он не идет?
     Лена  представила  себе, что будет с ней, если она останется одна, и ей
стало   так   страшно,  что  она  стала  громко  звать  Колю.  Но  никто  не
откликнулся,  и  она  замолчала. Потом она вспомнила, что Коля советовал ей,
если  станет  страшно,  идти  к дороге. Вот ей как раз страшно, она и пойдет
туда.  Теперь  она  знала,  что  надо  делать,  и  ей стало легче. Когда она
встала, ее качнуло от слабости, но она все-таки пошла.
     Скоро  лес  поредел.  Дорога была близко. Лена услышала шум проезжавшей
машины,  а  там  и  дорога стала видна. Солнце грело сильней и сильней. Лена
перестала  дрожать.  Выйдя  на  дорогу,  она  посмотрела  в  одну и в другую
сторону. Дорога была пустынна. Лена села и стала ждать.
     Иногда  вдалеке появлялся человек. Каждый раз издали Лене казалось, что
это  Коля.  Но,  когда  человек подходил ближе, оказывалось, что это женщина
или  старик. Без Коли было плохо. Он бы обязательно что-нибудь придумал, или
они  хоть  поговорили бы. Конечно, она не стала бы ему говорить, что голодна
и  устала,  но  все-таки  знала бы, что может ему пожаловаться, и ей было бы
легче.
     Время шло, солнце поднялось высоко, а Коли все не было.


                             Глава тринадцатая

                            Невольничий каравай

     Снова  вдали  показались  люди.  На  этот  раз  их  было много, и Коли,
конечно,  среди  них  не  могло  быть.  Он  старался  всегда избегать людей.
Поэтому  Лена  и  не  смотрела  на  толпу,  идущую  по дороге, пока толпа не
подошла   ближе.   Теперь  было  видно,  что  по  сторонам  идут  солдаты  с
автоматами,  а в середине - мужчины и женщины, совсем молоденькие и пожилые,
с маленькими узелками в руках.
     Как  ни  уединенно  жил  Иван  Игнатьевич  Соломин  со  своими внуками,
все-таки  Лена  выросла  на  оккупированной гитлеровцами земле, и ей не надо
было  объяснять,  что  это  за  странный караван идет по дороге. Это угоняли
людей  на  работу  в  Германию. По обочинам шоссе шли трясущиеся от старости
старики и старухи и маленькие дети.
     Караван подошел совсем близко, и Лене теперь было все видно и слышно.
     Солдаты  шли размеренным шагом, не обращая никакого внимания на крики и
разговоры плачущих, прощающихся друг с другом людей.
     - Мама,  мама! - кричала девушка, шедшая в караване, старушке, тащившей
за  руку  маленького мальчика трех или четырех лет. - Смотри, чтобы Володька
в  колодец  не  упал,  и  вели  ему мать помнить. Слышишь, мама? А если отец
вернется,   расскажи   ему,  как  меня  увели.  Слышишь,  мама,  обязательно
расскажи.
     Старушка,  кажется,  была  совершенно  глуха,  да  и  человеку  с очень
хорошим  слухом  трудно  было  бы разобраться в этих перебивающих друг друга
криках  и  разговорах.  Но старушке и не надо было слышать. Она и так хорошо
понимала,