убережем.  Да  и  кто  узнает? Здесь же нет людей. Я знаю такие
места, что никто не отыщет.
     Он  огляделся.  Со всех сторон к ним подходил лес. Тянулись черные тени
от  деревьев,  изгибались  белые  ветки берез. Вышла луна, и в призрачном ее
свете ветки казались руками, а стволы - туловищами странных лесных уродов.
     - Здесь,  в  лесу,  нет  фашистов, - неуверенно сказал мальчик, - здесь
никто не может узнать.
     Дед, понизив голос, ответил:
     - Узнали, Коля! Не знаю, как, но узнали.
     - Почему ты думаешь? - спросил Коля.
     - Сегодня  ко  мне  пришел  человек. Он был одет крестьянином, но он не
крестьянин.  Он  разговаривает по-городскому, и мешок у него завязан не так,
как  крестьяне завязывают мешки. Он принял меня за сторожа. Странный человек
- невысокий, с добродушным, слишком добродушным лицом, без левой руки.
     - Зачем же он приходил? - шепотом спросил Коля.
     - Он  спрашивал  про  девочку,  которая  живет  у  Соломина,  - шепотом
ответил старик.
     - Что ты ему сказал?
     - Я  сказал,  что  Соломин  с детьми ушел на рыбалку, на озеро. Я услал
его  за  двадцать  километров. Двадцать километров туда и двадцать обратно -
завтра к вечеру он будет здесь.
     - Что же делать?
     - Завтра к вечеру ты и Лена будете далеко отсюда.
     - А ты?
     Дед помолчал; усталое было у него лицо.
     - Я  останусь,  -  сказал он. - Ты знаешь, я не могу ходить. Я вам буду
только  помехой.  Ты уже большой мальчик, Коля. Я думаю, ты знаешь не меньше
городского  школьника.  Кроме того, ты три года провел в лесу. Ты не трус, и
сообразительности у тебя хватит. Ты не боишься?
     - Нет, не боюсь. А куда нам идти?
     Дед пожал плечами:
     - Что  я  могу  тебе сказать? Лучше всего, если б тебе удалось провести
Лену   через   фронт   и   доставить  ее  отцу,  генерал-лейтенанту  Степану
Григорьевичу  Рогачеву,  или  хотя  бы  любому  командиру  или бойцу Красной
Армии.  Если  это  тебе  не  удастся - а это, Коленька, очень трудно, - надо
доставить  ее  партизанам.  Куда  -  не  знаю. Они прячутся в лесах, их надо
найти.
     - Понимаю.
     - Если  и  это  не  удастся,  надо затеряться среди людей и ждать, пока
придут наши.
     - Хорошо. Куда нам сейчас идти, как ты думаешь?
     - Идите  в  Запольск, к доктору Кречетову. Писать я ему ничего не буду,
это  опасно.  Если  он  не  узнает тебя - ты ведь вырос за эти годы, - скажи
ему, что ты мой внук. Только наедине, чтобы не было посторонних.
     - Понимаю.
     - А Лене не говори, кто ее отец. Она мала, может проговориться.
     - Хорошо, дедушка.
     - Не думал я, - повторил дед, - что придется нам с тобой расстаться...
     - Ужинать!  -  крикнула с крыльца Лена. Она стояла в дверях, маленькая,
худощавая;  две  косички  лежали у нее на плечах. - Лепешки готовы. Доставай
мед, дедушка!
     За   ужином   сообщили   Лене,   что  утром  она  и  Коля  отправляются
путешествовать.  Лена  сначала  заволновалась,  но у деда и брата были такие
веселые  лица,  что предстоящее путешествие стало казаться очень интересным.
Весело  собирали  вещи  и  связывали их в два маленьких узелка. Весело легли
спать  и  проснулись веселые. Грустно было только расставаться с дедом. Лена
всплакнула,  целуя  его  на  прощанье, но дед уверенно сказал, что они скоро
увидятся. Слезы у Лены высохли, и она опять развеселилась.
     Утро  было  чудесное.  Сверкала  роса,  птицы проснулись и так радостно
желали   друг   другу   доброго   утра,   что   путешествие  показалось  еще
привлекательнее, чем накануне.
     Простились  с дедом у озера. Старик долго стоял и смотрел им вслед. Они
шли,  взявшись за руки, высокий мальчик и маленькая девочка, и каждый из них
держал  на  плече  палку с привязанным на конце узелком. Они скрылись уже за
деревьями,  но  долго  еще  доносились  их  оживленные  голоса. Потом голоса
стихли.
     Весь  день  старик  просидел  на  крыльце. Он вздыхал, шевелил губами и
опять  вздыхал.  Вечером  неизвестный  человек  снова подошел к дому. Старик
равнодушно посмотрел на него. Неизвестный человек сказал:
     - Вы  ловко  меня  провели,  Иван  Игнатьевич,  но вам придется жестоко
раскаяться в этом!


                                Глава шестая

                  Неизвестный человек обгоняет Колю и Лену

     Лена  и  Коля  шли  по  лесной  тропинке.  Скоро осталось позади озеро,
тропинка  вывела  на  проселок,  и  проселок,  изгибаясь,  побежал по сухому
сосновому  бору. До сих пор места шли знакомые: здесь дети бегали, здесь они
играли,  а  за  той  огромной  сосной  Коля  однажды  спрятался  и до смерти
перепугал  Лену.  Дальше  начиналась  неизвестная область, страна, в которой
они  еще не бывали. Стало чуточку страшно, но очень интересно. Все время они
делали   замечательные  открытия.  Лена  нашла  огромный  муравейник.  Таких
больших  возле  их  дома  не было. Отойдя в сторону от дороги, они напали на
грибные  места  и быстро набрали столько грибов, красных и белых, что уже их
некуда было класть.
     К  вечеру  показалась  деревня.  Но Коля решил обойти ее - во избежание
неприятных встреч.
     Это  была  страна лесов, холмов и озер. Днем дети выкупались в чудесном
озере,  потом  разложили  небольшой  костер,  очистили  и  сварили в котелке
грибы.  Коля,  срезав  удилище (леска и крючки у него были с собою), выловил
штук  десять  плотичек, и они сварили отличнейшую уху. После обеда заснули и
проспали часа два.
     Солнце  уже склонялось к западу, когда Коля проснулся, а Лена спала бы,
наверное,  еще долго, если бы он не разбудил ее. Окунулись в воду, оделись и
пошли дальше.
     На  закате  вышли  на  шоссе.  Коля  начал  учить Лену, что отвечать на
расспросы.  Не так-то просто было выдумать историю про себя. Решили, что они
будто  бы  жили  в  деревне  Алексеевке - километрах в пятидесяти была такая
деревня,  -  а  потом  родителей  их  угнали в Германию, а они пробираются в
город, к доктору Кречетову, который приходится им сродни.
     Время  от  времени  навстречу  попадались люди. Это были большей частью
крестьяне.  Один раз в легковой машине проехал фашистский офицер с женщиной.
Он  объяснял  что-то,  показывая  на  лес,  а  женщина  смотрела испуганно и
недовольно.
     На  повороте  дороги  стоял  бревенчатый,  засыпанный  землею  блиндаж,
обнесенный   колючей  проволокой.  Гитлеровцы  сидели  около  и  покуривали,
равнодушно поглядывая на дорогу. Днем они чувствовали себя спокойно.
     Мимо  блиндажа  старик  гнал  свинью с тремя поросятами. Один из солдат
встал,  ловким  движением  схватил  поросенка. Поросенок отчаянно завизжал и
задрыгал  ножками,  но  солдат  с  размаху  швырнул  его  в  блиндаж. Старик
испуганно  оглянулся,  но солдат на него даже не смотрел, и старик, хлестнув
хворостиной свинью, заторопился дальше.
     Стало  темнеть.  Дети  свернули в лес, выбрали место поровнее и посуше,
сгребли  кучу  листьев,  зарылись  в  нее  и  заснули. Ночь прошла спокойно.
Иногда  по  шоссе  проезжала  машина,  да  один  раз  вдали  вдруг  началась
перестрелка  и  так  же  неожиданно  оборвалась.  Утром  поели хлеба и пошли
дальше.
     Коля  решил  добираться  до города пароходом. Он знал со слов деда, что
шоссе  ведет  к  пристани  и что пароход, идущий в Запольск, пристает к этой
пристани каждый вечер.
     Дорога  становилась  оживленней.  Чаще  стали  попадаться деревни. Чаще
проезжали машины, патрульные ходили взад и вперед.
     Днем   они  купили  молока  у  какой-то  старухи.  Сначала,  когда  они
спросили, нет ли продажного молока, старуха на них накричала.
     - Откуда  молоко?  - возмутилась она. - Самим есть нечего! Внуки родные
неделями молока не видят.
     Потом  она вдруг подобрела и спросила, кто они такие и откуда идут. Они
рассказали  про  родителей,  которых  угнали гитлеровцы, и про родственника,
живущего  в  городе.  Старуха,  сердито  ворча, вошла в избу, вынесла крынку
молока  и  ни  за  что  не  хотела  брать  денег.  А потом вдруг опять стала
ругаться,  так что дети испугались и поскорее ушли. Они долго думали, добрая
она или злая, но так ничего и не могли решить.
     Лена  очень  устала,  но  держалась  молодцом.  Когда Коля предложил ей
отдохнуть,  она  отказалась.  Коля  решил,  что все-таки время отдыхать. Они
залезли  в  кусты,  поспали  часок и пошли дальше. Дорога круто повела вниз.
Они  увидели  перед  собой  широкую  реку,  плавно  текущую  между лесистыми
берегами,  большое  село,  раскинувшееся  на  берегу,  и  пристань. Но самое
главное  -  совсем  близко  они  увидели пароход. Пришлось прибавить ходу. К
счастью, вниз идти было легко.
     Сзади  раздался  грохот  колес и громкий крик: "Посторонись!" По дороге
мчалась  телега. Большая гнедая лошадь скакала галопом. Седой мужичок дергал
вожжами  и  чмокал.  Сзади  на  сене  трясся и подпрыгивал человек, обутый в
сапоги,  одетый  в  рубаху и подпоясанный веревкой. Он внимательно посмотрел
на  детей  и  поднял  было  руку,  как  будто  хотел  остановить  лошадь, но
передумал. Телега промчалась мимо и скрылась за домами.
     Все-таки  дети не опоздали. Кассирша продала им билеты третьего класса,
и  они  быстро  побежали  к  сходням.  Возле  пристани  стояла обогнавшая их
телега,  и  человек, погонявший лошадь, теперь привешивал ей к морде мешок с
овсом.


                               Глава седьмая

                 На пароходе поют песню. Неожиданный сосед

     Нижняя  палуба  была  забита  народом.  Люди  сидели  на  чемоданах, на
мешках,  прямо  на  палубе.  Коля  и Лена с трудом нашли свободное местечко,
попросив  потесниться  какую-то  тетку. Пароход засвистел, загудел, зашумел,
под  колесами закипела вода, пристань поплыла сначала вперед, потом назад, а
за пристанью поплыли мимо дома, деревья, крутые, обрывистые берега.
     Лена  в  первый  раз  видела пароход. Она вздрагивала при каждом гудке,
испуганно  схватила  за  руку Колю, когда поплыла пристань, как завороженная
смотрела  на  движения  шатунов  и колес в машинном отделении. То и дело она
дергала Колю и шептала ему в самое ухо:
     - А что это круглое?
     - Спасательный круг, - так же шепотом отвечал Коля.
     - А что это толстое, высокое?
     - Это труба.
     Тетка,  сидевшая  рядом  с  ними,  долго к ним приглядывалась и наконец
заговорила.
     - Что  это  вы, ребятки, все шепчетесь? - начала она. - Вам бы побегать
по  палубе,  капитана  бы  пойти  посмотреть,  как он там командует. Теперь,
конечно,  туда  только немцев пускают, а прежде кругом одни русские. Наверху
-  русские, внизу - русские, везде - русские, а немцы - те у себя в Германии
сидели.
     Сидевшие  вокруг  стали  оглядываться  на  женщину,  а  некоторые  даже
подавали  ей  какие-то  знаки:  молчала бы, мол, лучше, дуреха, влипнешь как
кур во щи! Но женщина совершенно не умела держать язык за зубами.
     - Да-да,  -  сказала  она громко в ответ на предостерегающие взгляды, -
сама  знаю,  что  нельзя  говорить, а ничего с собой не могу поделать. Мне и
муж  всегда говорил, покуда его не посадили: "Молчала бы ты". А я и рада бы,
да  не  выходит. Одним спасаюсь, что дьяволы эти по-русски ни бе ни ме, а на
русского подлеца покуда не налетала. Ну, а если уж налечу, тут мне и конец.
     Она невесело усмехнулась и замолчала.
     В  это  время,  угрюмо поглядывая то вправо, то влево, по палубе прошел
гитлеровский солдат.
     Никто  не  посмотрел на него, никто, казалось, не заметил его, но сразу
стихли  на  палубе  разговоры.  Придраться  было  не к чему, и солдат прошел
мимо.
     - Пронесла нелегкая! - сердито сказала женщина вслед солдату.
     Темнело,  и  многие стали устраиваться спать. Кто подкладывал мешок под
голову,  кто  пристраивался  на  плече  у  соседа,  кто  старался как-нибудь
вытянуть  ноги.  Коля  и  Лена  смотрели  на  берега,  проплывающие мимо, на
огоньки  в  окнах  домов,  на  деревья,  низко  склонившиеся над водой. Как,
оказывается,  велик  мир!  Как мал кусочек земли, на котором прожили они три
года!  Села,  деревни  и  города раскинуты по земле, и в каждом домике живут
люди,  и  у каждого человека своя история, может быть еще более необычайная,
чем история Коли и Лены.
     Монотонно  шумела  вода под колесами, пыхтела машина. Многие уже спали,
и каждому, наверное, снилось что-то свое - кому радостное, кому грустное.
     Кто-то  - в темноте не было видно кто - тихо наигрывал на балалайке. Он
начинал  один мотив, бросал его, не закончив, переходил на другой, но и этот
бросал,  как  будто  думал,  переходя  мыслью  с  одного на другое. Потом он
негромко  запел.  Коля  не  знал этой песни и не вслушивался в нее. Вдруг он
вздрогнул, услышав отчетливо произнесенную фамилию - Рогачев.
     - Что с тобой? - лениво спросила Лена; она успела уже задремать.
     - Ничего, - сказал Коля, - ты спи. - И стал напряженно слушать.
     Певец  пел  вполголоса,  но,  так как все кругом притихли, каждое слово
песни было отчетливо слышно.
     Леса  затаили  великое  горе,  говорилось  в песне, колосья приникают к
земле  не  от  тяжести  зерна,  а  от тоски и муки. Девушки выплакали глаза,
старухи  высохли  от  несчастий,  а  мужчины и юноши вдалеке от родной земли
вспоминают  дом  и  рвутся  в родные места через огонь и смерть. И вот через
леса  и  болота,  сквозь  стены  огня  и металла идут на выручку рогачевские
полки.  Дни  сменяются  ночами,  и снова приходят дни, и все ближе и ближе к
родному краю подходят полки генерала Рогачева.
     В  полутьме  певец  негромко  повторял  припев:  "Все  ближе  и ближе к
родному краю ведет полки генерал Рогачев".
     Потом он вдруг ударил по струнам и запел веселые частушки.
     Снова  по  нижней  палубе  прошел гитлеровский солдат, шагая по ногам и
туловищам, как по доскам.
     - А  кто  это  - Рогачев? - негромко спросила Лена; оказывается, она не
спала и слушала песню.
     - Спи, - ответил Коля. - Это один знаменитый советский генерал.
     - Который  сейчас со своими полками подходит к нашим местам, - раздался
голос над самым Колиным ухом.
     Коля обернулся. Человек, обогнавший их на телеге, сидел рядом.
     - Говорят, между прочим, Рогачев уже очень недалеко, - добавил он.
     Люди  кругом спали в странных и неудобных позах, храпели и бормотали во
сне. Кажется, никто не подслушивал.
     - Совсем близко? - спросил Коля.
     - Говорят,  совсем  близко,  -  сказал  незнакомец,  -  да ведь кто его
знает, правда ли.
     Коле  очень  нравилось, что взрослый человек так солидно беседует с ним
о военных делах. Но незнакомец сразу перешел на другую тему.
     - А вы что же, - спросил он, - далеко едете?
     - В город, - сказал Коля.
     - По делу или так?
     Коля  рассказал  историю,  которую  они  с  Леной  выдумали  по дороге.
Незнакомец  очень  посочувствовал  и  сказал,  что в городе родные, конечно,
помогут. Из осторожности Коля не назвал фамилии доктора Кречетова.
     Незнакомец полез в мешок, достал пакетик и сказал, разворачивая его:
     - Позвольте мне вас сахарком угостить.
     Что-то  странное  было в его движениях. Несмотря на то что было темно и
Коля  с  трудом  различал  его  фигуру,  он  все  время  чувствовал какую-то
ненормальность, неправильность в движениях незнакомца.
     - Берите, берите, - говорил он.
     "Почему  он делает все одной рукой?" - подумал Коля и почувствовал, что
сердце у него замирает.
     Рядом  кто-то  зажег  спичку и прикурил. При короткой вспышке неверного
света  все  сразу  появилось перед Колиными глазами: пустой рукав, засунутый
за  пояс,  холщовые  штаны,  вещевой мешок, добродушное, слишком добродушное
лицо.
     Лена  взяла  сахар,  а  у  Коли пересохло во рту и сердце упало куда-то
вниз.  Спичка  погасла.  Снова  было  темно. Пока незнакомец уговаривал Лену
взять  еще  кусок,  Коля  мучительно  думал, что делать. В это время пароход
загудел.  Лена  вздрогнула,  а потом засмеялась и что-то кричала, но слов ее
разобрать  было  невозможно,  потому что гудок заглушал все. Тусклые огоньки
показались на берегу.
     - Пристань, - сказал однорукий.
     - Хочешь, Лена, пойдем посмотрим, - сказал Коля.
     Однорукий привстал - он собирался идти вместе с ними.
     - Если можно, - быстро сказал Коля, - посмотрите пока за вещами.
     Было  очень жалко терять вещи: там были и хлеб и жареная рыба, но, если
они возьмут узелки, однорукий пойдет вместе с ними.
     К  счастью,  деньги были у Коли в кармане. Дети стали пробираться через
палубу,  полную  людьми.  Сходни  уже  спустили.  Лена удивилась, когда Коля
повел ее вниз, на пристань.
     - Мы не опоздаем? - спросила она.
     - Ничего, - сказал Коля, - идем.
     Они  быстро  прошли  по  пристани мимо мешков и бочек. Пароход загудел.
Здесь он стоял очень недолго. Лена заволновалась:
     - Коля, пароход сейчас отойдет!
     Коля молча тащил ее за собой.
     Они  миновали  домики,  стоявшие  возле пристани, и поднялись на крутой
берег. Тут начинался лес. Зайдя за толстую березу, Коля остановился.
     - Лена,  - сказал он, - мы должны остаться здесь. Этот человек, который
сидел  рядом  с  нами  -  ты  видела,  он  однорукий, - это тот самый, из-за
которого нам пришлось бежать из дому.
     Дети  молча  смотрели,  как  убирали  сходни,  как  зашипела  вода  под
колесами  парохода  и  как  сначала  медленно, а потом все быстрей и быстрей
пароход  стал удаляться от пристани. Только когда огни скрылись за поворотом
реки, дети вздохнула свободно.


                               Глава восьмая

                     В городе. Сестра доктора Кречетова

     На  пароходе  дети  уже утром были бы в городе. Пешком же они шли почти
двое  суток.  Ночевали  они  в  лесу.  Хотя  Лена устала и очень просилась в
деревню, Коля решил избегать населенных мест.
     К  вечеру  второго  дня  они  подходили  к  Запольску.  Одежда  на  них
запылилась  и  изорвалась.  Коля  пел песенки и рассказывал смешные истории.
Лена  смеялась,  но  Коля  чувствовал,  что  смеется  она,  только  чтобы не
огорчать  его,  и  что на самом деле ей больше всего хочется лечь в постель,
укрыться и хорошо отдохнуть.
     Дорога  поднялась  на  холм.  Огромные  сосны  раскинули  ветви. Солнце
опустилось   к   западу,  и  тени  пересекли  дорогу.  Жара  спала,  и  дети
повеселели.
     - Коля, - спросила Лена, - а в городе сколько людей: миллион?
     - В Запольске меньше. А есть города, в которых больше.
     - Миллиард?
     - Нет, таких не бывает. Миллиона четыре, пять.
     - Пять  миллионов!  -  Лена  покачала  головой.  - А в деревне сколько?
Тысяча?
     - Бывает меньше, а бывает и больше.
     - Тысяча человек! Страшно подумать.
     Холм  круто  обрывался,  дорога  шла  вниз.  Коля  и Лена остановились.
Лесистую  равнину  пересекала  серебряная  река.  На  берегу реки раскинулся
Запольск.  Среди  зеленых крон деревьев виднелись крыши. Разноцветные домики
стояли  шеренгой  вдоль берега. Три года Коля не видел Запольска. Он смотрел
на  город,  и  многое  приходило  ему на память. Вот плоты, возле которых он
когда-то   купался.   Вот   высоко  поднимается  над  одноэтажными  домиками
трехэтажное  здание  его  школы.  Грустно стало ему, что в родной свой город
должен он приходить крадучись, боясь каждого встречного.
     - Какие высокие дома! - восторгалась Лена. - Сколько там этажей?
     - Три.
     - Как, наверное, страшно жить на верхнем этаже!
     Коля взял ее за руку:
     - Пойдем!
     - А ты ничуточки не боишься? - спросила полушепотом Лена.
     - Ничуточки, - неуверенно ответил Коля.
     На самом деле он очень волновался.
     - А я боюсь. Конечно, самую чуточку.
     - Все равно пойдем.
     Он шагнул вперед, и Лена пошла за ним.
     Через  полчаса они входили в Запольск. Город был тих и пуст. Старики не
сидели  на  крылечках,  женщины  не  судачили  у  ворот. Редкие прохожие шли
торопливо,  не  глядя по сторонам. На Колю и Лену никто не обращал внимания.
В  из