прощался повежливее с капитаном.
   - Спасибо, - говорю, - за компанию, очень здесь интересно. Но  вас  я
не смею задерживать, а сам, с вашего позволения, еще посмотрю...
   И остались мы с папуасом наедине. Разговорились.
   - А вы, - спрашиваю, - признайтесь, настоящий папуас или так?
   - Ну, что вы, - отвечает тот, - самый настоящий, сын вождя, учился  в
Оксфорде, в Англии. Окончил университет с золотой медалью, защитил  дис-
сертацию, получил звание доктора прав, вернулся на родину... А тут рабо-
ты по специальности нет... Жить не на что, вот и поступил сюда...
   - Вот как! И хорошо зарабатываете?
   - Да нет, - отвечает он, - не хватает. Ночью еще по  совместительству
городской сад стерегу. Там лучше платят и работа полегче. Тут тихо.  Вот
только вчера какие-то дикари напали, отняли бумеранги. Сегодня не  знал,
с чем и на службу идти. Хорошо, догадался: у меня  со  студенческих  лет
набор палок для гольфа остался, с ними и пошел. И  ничего,  не  замечает
публика...
   Да. Ну, распрощались. Тут бы можно и покинуть Австралию,  но  у  меня
остался долг чести, так сказать: вернуть оружие вождю папуасов и посмот-
реть, что с моим адмиралом.
   И вот, знаете, снарядились мы по-походному,  яхту  сдали  под  надзор
портовых властей, а сами отправились все втроем.
   Идем в глубь страны по следам недавних событий, читаем книгу природы:
вот здесь я за кенгуру гнался, вот здесь ручей,  здесь  бумеранг  лежал,
здесь сам Кусаки... Однако нет ни того, ни другого.
   А здесь я последние палки бросил. Но и тут, знаете, пусто. Как корова
языком слизнула.
   Ну, побродили, обыскали все кругом. Тот же результат. Только с дороги
сбились. В море-то я хорошо ориентируюсь, а на суше,  бывает,  и  заблу-
жусь. А тут кругом пустыня - ориентиров нет. К тому же жара  и  голод...
Фукс с Ломом ропщут потихоньку, а я креплюсь: положение  обязывает,  как
ни говорите. Да.
   Недели три так бродили. Измучились, похудели. И  сами  не  рады,  что
пошли, да теперь уж делать нечего... И вот, знаете, однажды  разбили  мы
бивуак, прилегли отдохнуть, а жара - как в бане. Ну, и разморило, засну-
ли все.
   Не знаю, сколько уж я проспал, но только слышу сквозь сон: шум,  воз-
ня, воинственные крики. Проснулся, продрал глаза, гляжу - Фукс тут,  под
кустом, спит крепким сном, как младенец, а Лома нет. Посмотрел кругом  -
нигде нет. Ну, тогда беру бинокль, осматриваю  горизонт  и  вижу  -  мой
старший помощник Лом сидит у костра, а кругом, понимаете, дикари и, судя
по поведению, едят моего старшего помощника...
   Что делать? Я тогда складываю ладони рупором и во все горло кричу:
   - Отставить есть моего старшего помощника!
   Крикнул и жду...
   И вот, поверите ли, молодой человек, слышу, как эхо, доносится ответ:
   - Есть отставить есть вашего старшего помощника!
   И действительно, смотрю - отставили. Закидали костер, поднялись и все
вместе направляются к нам.
   Ну, встретились, поговорили, выяснили недоразумение. Оказалось, папу-
асы с северного берега. У них тут и деревня была недалеко,  и  море  тут
же, а Лома они вовсе и не собирались есть. Напротив, угостить нас  хоте-
ли, а Лом их уговорил подальше от бивуака костер разложить: боялся  пот-
ревожить наш сон. Да.
   Ну, подкрепились мы. Они спрашивают:
   - Куда, откуда, с какими целями?
   Я объяснил, что ходим по стране и скупаем  местное  оружие  старинных
образцов для коллекции.
   - А, - говорят, - кстати попали. Вообще-то у нас этого добра не быва-
ет. Это хозяйство мы давно в Америку вывезли, а сами на винтовки  переш-
ли. Но сейчас случайно есть небольшая партия бумерангов...
   Ну, и отправились мы в деревню. Притащили они эти  бумеранги.  Я  как
глянул, так сразу и узнал свои спортивные доспехи.
   - Откуда это у вас? - спрашиваю.
   - А это, - отвечают они, - один посторонний негр  принес.  Он  сейчас
поступил военным советником к нашему вождю. Но только его сейчас нет,  и
вождя нет - они в соседнюю деревню пошли, обсуждают там план похода.
   Ну, я понял, что мой воинственный адмирал здесь окопался,  и  вижу  -
надо уходить подобру-поздорову.
   - Послушайте, - спрашиваю, - а где у вас ближайшая дорога  в  Сидней,
или в Мельбурн, или вообще куда-нибудь?
   - А это, - отвечают они, - только морем. По суше и далеко  и  трудно,
заблудитесь. Если хотите, можете здесь пирогу зафрахтовать. Ветры сейчас
хорошие, в два дня доберетесь.
   Я выбрал посудину. И странная, доложу вам, посудина оказалась.  Парус
вроде кулька, мачта - как рогатина, а сбоку за бортом - нечто вроде ска-
меечки. Если свежий ветер, так не в лодке надо сидеть, а на этой  скаме-
ечке как раз. Мне, признаться, на таком судне  ни  разу  не  приходилось
плавать, хоть я в парусном деле и не  новичок.  Но  тут  делать  нечего,
как-нибудь, думаю, справлюсь.
   Погрузил бумеранги, взял запасов на дорогу, разместил экипаж. Я в ру-
ле. Лом с Фуксом за бортом, вместо балласта. Подняли паруса и пошли.
   Только отошли, смотрю - за нами в погоню целый флот. Впереди  большая
пирога, а на носу у нее - мой странствующий рыцарь: сам адмирал Кусаки в
форме папуасского вождя.
   Я вижу - догонят. А сдаваться, знаете, неинтересно. Если бы одни  па-
пуасы, с ними бы я сговорился - все-таки австралийцы, народ  культурный,
- а этот... кто его знает? Попадешься вот так, живьем сожрет...  Словом,
вижу, как ни вертись, а надо принимать сражение.
   Ну, взвесил обстановку и решил так: вступать в бой, проливать кровь -
к чему это? Дай-ка лучше я их искупаю. Таким воякам первое дело - голову
освежить. А тут ветер боковой, крепкий, команда у них за бортом, на ска-
меечках. Так что обстановка самая благоприятная. Ну и если сделать  эта-
кий штырь подлиннее да быстро развернуться...
   Словом, в две минуты переоборудовал судно, сделал  поворот  и  полным
ходом пошел на сближение. Идем на контркурсах. Ближе, ближе. Я чуть вле-
во беру руля и, знаете, как метлой смел балласт с флагманской пироги, со
второй, с третьей. Смотрю - не море кругом, а суп с фрикадельками.  Плы-
вут папуасы, барахтаются, смеются - так раскупались, что и  вылезать  не
хотят.
   Один Кусаки недоволен: вскарабкался на пирогу, кричит, сердится, фыр-
кает... А я, знаете, просемафорил ему: "С легким паром",  развернулся  и
пошел назад в Сидней.
   А там, в Сиднее, возвратил бумеранги владельцу, попрощался с  партне-
ром по гольфу, поднял флаг.
   Ну, конечно, провожающие были, принесли фрукты, пирожные на дорогу. Я
поблагодарил, отдал швартовы, поднял паруса и пошел.
 
 
   Глава XVII, в которой Лом вновь покидает судно
 
   На этот раз неудачно все получилось. Едва миновали берега Новой  Гви-
неи, нас нагнал тайфун чудовищной силы. "Беда", как чайка,  металась  по
волнам. Нырнет, выскочит, снова нырнет.  Горы  воды  падают  на  палубу.
Снасти стонут. Ну что вы хотите - тайфун!
   Вдруг яхта, как волчок, закрутилась на месте, а секунду спустя  ветер
совершенно затих. Лом и Фукс, незнакомые с коварством тайфуна, облегчен-
но вздохнули. Ну, а я понял, в чем дело, и, признаться, пришел в большое
расстройство. Попали в самый центр урагана. Тут, знаете, добра не жди.
   Ну и началось. После непродолжительного затишья ветер  снова  засвис-
тел, как тысяча чертей, паруса лопнули со страшным треском, мачта согну-
лась, как удочка, переломилась пополам, и весь рангоут вместе с  такела-
жем полетел за борт.
   В общем, потрепало нас как надо.
   А когда разъяренный океан несколько успокоился, я вышел на  палубу  и
осмотрелся. Разрушения были огромны и  непоправимы.  Запасные  паруса  и
концы, правда, хранились у нас в трюме, но на одних  парусах  без  мачт,
сами понимаете, не пойдешь. И тут, вдали от больших океанских дорог, нас
ждала страшная участь: мы годами могли болтаться среди  океана.  А  это,
знаете, перспектива не из приятных.
   Угроза медленной смерти нависла над нами, и, как всегда в таких  слу-
чаях, я вспомнил свою долгую жизнь, свое милое детство.
   И вот, представьте себе, воспоминание это дало мне ключ к спасению.
   Еще будучи мальчиком, я любил клеить и запускать воздушных змеев. Ну,
и вспомнив об этом прекрасном занятии, я воспрянул духом. Змей! Бумажный
змей - вот спасение!
   Корзины от прощальных подношений пошли на каркас. Ну, а потом мы сва-
рили клейстер, собрали все бумажное, что было на судне - газеты, книжки,
разную коммерческую корреспонденцию, - и принялись клеить. И скажу  вам,
не хвастаясь, змей получился на славу. Уж кто-кто, а я-то  в  этом  деле
специалист. Ну, а когда высохло это сооружение, мы выбрали канат подлин-
нее, выждали ветерок, запустили...
   И ничего, знаете, прекрасно потянуло, пошла наша яхта и  снова  стала
слушать руля.
   Я развернул карту, выбираю место, куда зайти для ремонта. Вдруг слышу
странные какие-то звуки. Потрескивает что-то на  палубе.  Встревоженный,
поднимаюсь и вижу страшную картину: конец, на котором держался наш змей,
зацепился за брашпиль и к моменту моего прихода перетерся и,  как  гово-
рится, на волоске держится.
   - Аврал! Все наверх! - скомандовал я.
   Лом и Фукс выскочили на палубу. Стоят, ждут моих распоряжений.
   Но распорядиться было нелегко. Тут, сами понимаете, нужно бы наложить
узел. Но ветер усилился, канат натянулся, как струна, а струну,  знаете,
не завяжешь.
   И я уже думал - все кончено. Но тут исполинская сила Лома нашла  над-
лежащее применение. Он, понимаете, хватается одной рукой за канат,  дру-
гой за скобу на палубе, напрягает бицепсы. На канате  появляется  слаби-
на...
   - Так держать, не отпускать ни в коем случае! - скомандовал я, а  сам
стал накладывать узел.
   Но тут вдруг неожиданно шквал налетает на нас с кормы, змей рванулся,
скоба вылетела из палубы, как морковка из грядки, и Лом взвился в  обла-
ка, едва успев крикнуть:
   - Есть так держать!
   Ошеломленные, мы с Фуксом посмотрели вслед. А Лома  уже  и  не  видно
совсем. Мелькнула в облаках черная точка, и наш храбрый товарищ  покинул
нас среди океана...
   Наконец я пришел в себя, взглянул  на  компас,  заметил  направление,
оценил на глаз погоду. И, должен сказать,  выводы  получились  неважные:
свежий ветер силою в шесть баллов со скоростью до двадцати пяти  миль  в
час уносил моего старшего помощника к берегам Страны восходящего солнца.
Мы же снова беспомощно болтались по волнам, лишенные двигателя и  управ-
ления.
   Я расстроился, ушел с горя спать и, только немного забылся,  слышу  -
Фукс меня будит. Ну, я протер глаза, поднимаюсь и,  поверите  ли,  вижу:
коралловый остров справа по курсу. Все как полагается: пальмы, лагуна...
Тут, знаете, если пристать, можно и парусишки кое-как соорудить. Словом,
фортуна, как говорится, нам улыбнулась, но, увы, улыбка-то эта оказалась
фальшивой.
   Посудите сами: ветерок гонит нас не спеша, вот мы поравнялись с  ост-
ровом, вот он рядом, рукой подать... Но ведь это только так говорится, а
поди-ка найди руку в двести сажен... Словом, ясно: проносит мимо.
   Другой бы на моем месте растерялся, но я, знаете, не  таков.  Морская
практика рекомендует в подобных случаях забрасывать на  берег  якорь  на
конце. Рукой, конечно, не забросишь: тут нужна пушка или ракета. Ну, по-
нятно, я бросаюсь в каюту, ищу указанные  предметы,  перерыл,  перекопал
все - нет, понимаете, ни ракет, ни пушки: недосмотрел, не  захватил  при
отправлении. Лезут под руки все большие предметы туалета: галстуки, под-
тяжки... Из них, знаете, пушки не сделаешь.
   Но тут небольшая экскурсия в прошлое подсказала мне  план  дальнейших
действий.
   Я, видите ли, не могу сказать, чтобы в  детстве  отличался  примерным
поведением. Напротив, с общепризнанной точки зрения, я хотя хулиганом  и
не был, но озорником был, не скрою. И такой инструмент, как рогатка, ни-
когда не покидал моего кармана... Да.
   Вспомнил я это дело, и меня как осенило: пушку, конечно, из  подтяжек
не соорудишь, а рогатку - почему же? И вот я хватаю шесть пар тугих  ре-
зиновых подтяжек и устраиваю на палубе этакую рогатку увеличенных разме-
ров.
   Ну, а дальше понятно; заряжаю ее небольшим якорем, затем мы вместе  с
Фуксом лебедкой натягиваем ее потуже. Я командую:
   - Внимание!
   Затем обрубаю конец, и якорь взвивается, унося  с  собой  тонкий,  но
прочный канат. И вижу - порядок! Якорь взял.
   А полчаса спустя мы уже были на берегу, и наши топоры звенели,  нару-
шая торжественную тишину девственного леса.
   Конечно, тяжеленько пришлось вдвоем, но справились.  Отлично  справи-
лись.
   Тайфун потрепал нас изрядно, пришлось, знаете,  заново  проконопатить
борта, просмолить всю яхту, а главное, поставить новый рангоут  и  таке-
лаж. Пришлось потрудиться на славу. Но зато все поправили.  А  с  мачтой
так  просто  прекрасно  у  нас  уладилось:  выбрали  небольшую  стройную
пальмочку, выкопали вместе с корнями, да так и поставили целиком. Сверху
укрепили, как полагается, вантами, а внизу, в трюме, вместо балласта на-
сыпали земли, полили, и, знаете, принялась наша мачта.
   Ну, потом скроили паруса, сшили, подняли и пошли.
   Управлять судном с таким вооружением, конечно, несколько  непривычно,
но зато есть и  удобства:  листья  над  головой  шумят,  зелень  ласкает
глаз... Потом плоды на пальме созрели, и так это приятно, знаете: стоишь
на вахте, жара, мучает жажда, но стоит вам несколько подняться по мачте,
и в руке у вас молодой кокосовый орех, полный свежего молока.  Прямо  не
яхта, а плавучая плантация...
   Да. Идем так, поправляемся на фруктовой диете, держим  курс  к  месту
предполагаемой посадки Лома. День идем, два идем. И вот на  третий  день
по носу у нас открылась земля. В бинокль видно: порт, входные знаки, го-
род на берегу... Зайти бы, конечно, недурно, но я, знаете,  воздержался,
не пошел. Там вообще-то иностранцев не очень ласково тогда принимали,  а
у меня, тем более, личные счеты с господином Кусаки. Ну его к свиньям.
 
 
   Глава XVIII Самая печальная, так как в ней "Беда" гибнет, на этот раз
уже безвозвратно
 
   Вот я и пошел сторонкой. Иду. День прошел - ничего, а к ночи пал  ту-
ман. Такой туман - ничего не видно, хоть глаз  выколи.  Со  всех  сторон
сигналы, гудки, сирены воют, звонят колокола... Тревожно, но зато, знае-
те, весело. Да только недолго продолжалось это веселье. Слышу, летит  на
нас быстроходное судно. Пригляделся, вижу - миноносец на полном ходу.  Я
- вправо на борт. Смотрю, и он право на борт. Я влево, и он влево...
   И вот, понимаете, страшный удар, борта затрещали, вода хлынула на па-
лубу, и "Беда", рассеченная пополам, стала медленно погружаться в  пучи-
ну.
   Ну, вижу, конец!
   - Фукс, - говорю я, - берите спасательный круг  и  плывите  прямо  на
вест. Здесь недалеко.
   - А вы? - спрашивает Фукс.
   - А мне, - говорю, - некогда. Вот запись нужно сделать в  журнале,  с
судном попрощаться, а главное, мне туда не по дороге...
   - И мне, Христофор Бонифатьевич, тоже не по дороге. Не тянет меня ту-
да.
   - Напрасно, Фукс, - возражаю я, - там все-таки берег, различные  кра-
соты, священная гора Фудзияма...
   - Да что красоты! - отмахнулся Фукс. - Там с голоду  ноги  протянешь.
Работы не найдешь, а по старой специальности,  по  карточной  части,  мы
против них никуда не годимся. Обдерут, как липку, по миру пустят.  Уж  я
лучше с вами.
   И так меня тронула эта верность, что я ощутил прилив сил. "Эх, -  ду-
маю, - рано панихиду петь!" Осмотрел размеры повреждений, достал топор.
   - Аврал! - командую. - Все наверх! Снасти долой, рубить мачту!
   Фукс рад стараться. Такую энергию проявил, что я просто удивился.  Да
и то сказать: ломать - не делать, душа не болит.
   Ну, и не успели мы оглянуться, пальма наша уже за бортом. Фукс  прыг-
нул туда, я ему передал кое-какие ценности.  Бросил  спасательный  круг,
компас вместе с  нактоузом,  пару  весел,  анкерок  воды,  из  гардероба
кое-что...
   А сам все на палубе, на "Беде". И вот чувствую, настает последняя ми-
нута: корма вздыбилась, корпус погружается, сейчас нырнет...
   У меня слезы брызнули из глаз... И тут,  знаете,  я  хватаю  топор  и
собственной рукой вырубаю кормовую доску с буквами...
   Ну, а затем в воду и - к Фуксу на пальму. Сажусь верхом  и  наблюдаю,
как океан поглощает остатки моего многострадального судна.
   И Фукс наблюдает. И вижу - у него тоже слезы на глазах.
   - Ничего, - говорю, - не унывайте, мы еще с вами поплаваем. То ли еще
бывает...
   Да. Ну, знаете, посмотрели еще на то место, где волны сомкнулись  над
судном, и стали устраиваться. И, представьте, устроились не без удобств.
   Конечно, после яхты чувствуется некоторый недостаток комфорта, но все
же самое необходимое было у нас. Установили  компас,  соорудили  кое-как
парусишко из старой тельняшки, спасательный круг на  ветку  повесили,  а
кормовую доску я вместо письменного стола приспособил.
   В общем, все хорошо, вот только ногам мокро.
   И вот однажды видим - сзади, за кормой, дымок. Я уж думал - опять тот
миноносец, но оказалось, что это просто "купец" - бродячий  пароход  под
английским флагом. Я не хотел просить помощи: как-нибудь, думаю, сам до-
берусь. Но тут так получилось.
   Я, как заметил судно, сейчас же достал  письменные  принадлежности  и
стал делать соответствующую запись в вахтенном журнале. А капитан  этого
парохода, со своей стороны, заметив нас, взял подзорную трубу и,  понят-
но, обнаружил не совсем блестящее положение  нашего  судна,  если  можно
назвать судном подобное сооружение.
   Но он все же сомневался, идти ли на помощь, поскольку мы не проявляли
признаков паники и не подавали соответствующих сигналов...
   Вот тут-то, понимаете, обстоятельства и сложились так, что он  неожи-
данно изменил свое решение.
   Я, видите ли, как раз в это время закончил  запись  и  поставил  свой
временный стол, так сказать, стоймя. И вот буквы блеснули. Капитан  уви-
дел слово "Беда" и  принял  его  за  призыв  на  помощь  или  за  сигнал
бедствия, что ли. Ну, повернул к нам, а полчаса спустя нас  уже  подняли
на борт, и мы с капитаном за чаркой рома обсуждали  этот  забавный  слу-
чай...
   Да. Пальму я ему подарил, он ее в салоне приказал  поставить,  весла,
компас тоже отдал, а себе оставил круг  и  кормовую  надпись.  Все-таки,
знаете, память.
   Ну, посидели. Он рассказал, что идет в Канаду за лесом, потом  о  но-
востях поговорили, потом он ушел, а я остался еще почитать свежие новос-
ти.
   Сижу, перелистываю газеты. Ну, что там в газетах? Больше все объявле-
ния, комиксы, утки, сплетни, всякая дезинформация... И вдруг - заголовок
на всю страницу: "Налет с воздуха... Преступник бежал!"
   Я заинтересовался, понятно. Читаю и вижу - весь этот шум из-за  Лома.
Он, оказывается, на своем змее снизился возле самой Фудзиямы.  Тут,  ко-
нечно, собралась толпа, змея разорвали в клочья, разобрали на память.
   А змей-то ведь был из газет. Ну и взялась за это дело полиция.  Обви-
нили Лома в незаконном провозе запрещенной литературы. Я не знаю, чем бы
это кончилось, но тут, к счастью, небо покрылось тучами, раздались  глу-
хие подземные удары... Толпу охватила паника, и все разбежались в ужасе.
   На склоне священной горы только и остались мой старший помощник Лом и
чины японской полиции.
   Стоят, смотрят друг на друга. Земля под ними колеблется...  Это,  ко-
нечно, необычное состояние для поверхности нашей планеты, и у многих оно
вызывает различные проявления страха. Но Лом - он, знаете, всю жизнь  на
борту, привык к качке... Ну, и не сумел надлежащим образом оценить гроз-
ную силу происходящего, пошел не спеша вверх по склону горы. А тут,  по-
нимаете, как это говорится, "земля разверзлась", и широкая трещина легла
между беглецом и погоней. А затем все покрылось хлопьями сажи  и  мраком
неизвестности.
   Полиция потеряла следы Лома и теперь ищет его. Но тщетно.
 
 
   Глава XIX, в конце которой неожиданно появляется Лом и поет про себя
 
   Вот, собственно, и все, что я узнал из газет.  Но,  знаете,  и  этого
достаточно, чтобы расстроиться.