самым  рассветом
слышу где-то в море раздирающий душу крик.
   - Все наверх! Человек за бортом! - крикнул я. - Руль на борт, поворот
оверштаг!
   Экипаж мгновенно принимает необходимые меры: полетели в  море  спаса-
тельные средства - круги, шары, концы... и вот поднимают на борт  потер-
певшего.
   Гляжу - унтер-офицер в мокром виде. Внешностью не блещет, однако  от-
ряхнулся, прокашлялся и взял под козырек:
   - Сержант итальянской армии Джулико Бандитто к вашим услугам.
   - Да какие уж тут услуги! - говорю я. - Скажите, дорогой мой,  спаси-
бо, что так обошлось, да расскажите, как вы сюда попали и что мне с вами
делать?
   - Прогуливаясь в нетрезвом виде, сдут ветром в море. Прошу вас, капи-
тан, высадить меня в любом месте на итальянском берегу.
   - Э, батенька, - говорю я, - далеконько же вас занесло! Италия-то вон
где...
   - Италия везде, - перебил сержант. - И здесь, - показывает направо, -
Италия, и здесь, - показывает налево, - Италия... Весь мир - Италия!
   Ну, я спорить не стал. Думаю: "Хмель-то у него еще не прошел, так че-
го с пьяным разговаривать?"
   Опять же пришлось принять во внимание, что в те годы такие вот молод-
чики в Италии взяли верх над народом и весь мир собирались к рукам приб-
рать. И невдомек было этим жуликам и бандитам, что их главный бандит  до
того высоко сапоги занесет, что так, вверх сапогами, его и повесят...
   Ну, а тогда ходил он еще вверх головой и чужую землю топтал. Да-с.
   В общем, я возражать не стал. Думаю:  "Разделаюсь  поскорее  с  таким
гостем, и то хорошо".
   - Ладно, - говорю, - Италия так Италия. Куда  вас  поточнее-то?  Сюда
или туда?
   - А вон, - говорит, - туда, к тем скалам, прошу вас.
   Ну, я, ничего не подозревая, причаливаю к  скалистому  берегу,  подаю
сходню. Тут мой сержант опять берет под козырек:
   - Благодарю вас, господин капитан. А теперь потрудитесь сойти с  суд-
на.
   - Полноте, батенька, некогда мне, да и не к чему. Идите уж...
   - Ах так? - говорит он, достает свисток, и  вдруг,  понимаете,  из-за
скал налетает рота головорезов. Щелк-щелк! - и, гляжу, весь мой экипаж в
наручниках, и я в том числе.
   Подхватили нас под микитки и повели по сильно пересеченной местности.
Кругом скалы, горы, бесплодная почва... Ну, привели в лагерь,  доложили.
Мы стоим, ждем.
   Наконец выходит полковник с тарелкой в руках; стоит, уплетает макаро-
ны.
   - Ага, - говорит, - вторглись на итальянскую  территорию.  Все  ясно:
судно конфисковать, людей поставить на полевые работы, о дальнейшем зап-
росить Рим.
   Ну, и погнали нас на работу. За день  мы  намучились,  проголодались.
Хорошо еще. Фукс запустил руку в торбу к  мулу,  извлек  горсть  овса  -
только и поели.
   А к ночи приходит сержант Джулико. Пожалел все-таки, отблагодарил  за
спасение: принес тарелку макарон из своего пайка.
   Неприятно принимать такие подачки, но голод, как говорится, не тетка.
Я разделил макароны по-братски, отведал. Лом - тот отсутствием  аппетита
никогда не страдал - набросился, а Фукс, смотрю, чванится: понюхал и нос
воротит.
   - Разве это макароны? - говорит он. - Это же скверная  подделка.  Ай,
господин сержант, у вас здесь такой  благодатный  климат,  а  вы  всякую
дрянь едите и кукурузу сеете! Да здесь можно такую макаронную  плантацию
развести, что на всю Италию хватит!  Вы  доложите  полковнику:  я,  если
угодно, сделаю опытную посадочку. У меня и рассада есть - на судне оста-
лась.
   Я глаза вытаращил: до чего же врет парень! А Джулико этот уши  разве-
сил и действительно побежал докладывать. И что бы вы думали: отдали  нас
в распоряжение Фукса, отвели ему участок, принесли  с  "Беды"  макароны,
кругом поставили караул. Сам полковник пришел.
   - Сажайте, - говорит, - но смотрите: обманете - шкуру спущу!
   Я вижу - этот действительно спустит, ну и решил предостеречь Фукса.
   - Бросьте вы это дело, - шепчу я, - ведь ничего не выйдет, кроме неп-
риятностей...
   А он только рукой махнул:
   - Будьте покойны, Христофор Бонифатьевич. Только тихо!
   И вот, понимаете, раскопали мы не торопясь грядки.  Фукс  на  виду  у
всех наломал макароны, посадил, поливает.
   И представьте, через три дня взошли! Сперва этакие, знаете ли,  зеле-
ные росточки, потом листочки...
   Фукс ходит, окучивает, рассказывает итальянцам:
   - Это вам не какая-нибудь дешевая подделка, это натуральный  продукт!
Вот вырастут повыше, станут в рост человека, тогда вы их косите,  листья
обламываете на корм скоту, а стебли бросаете прямо в кастрюлю, варите  -
и получаете превосходное кушанье.
   И поверили итальянцы. Да и я, признаться, поверил. Убедительно.  Рас-
тут ведь. Факт! И вот этот полковник спрашивает:
   - Нельзя ли засеять все поле?
   - Нет, почему же, можно, пожалуйста, - говорит Фукс, - только  семен-
ного материала маловато. А если ваши сеять, их  надо  спиртом  поливать,
иначе не взойдут.
   - Ну что ж, мои молодцы польют, - говорит полковник и распорядился.
   На другой день выкатили цистерну спирта, высыпали все  макароны,  что
были, соорудили цепы, обмолотили, засеяли и пошли поливать.  Но  только,
знаете, на поле немного попало, все больше в  рот  солдатам.  Вечером  и
полковник прибыл, тоже пригубил, и такое пошло веселье по всему  лагерю:
песни, шум, драки начались. А к ночи взошла луна,  лагерь  утих,  только
храп слышен по полю. А мы скорее на берег, на "Беду". Подняли  паруса  и
пошли.
   - Ну, - говорю, - Фукс, вам бы агрономом быть, а не матросом. Как это
вы достигли такого совершенства? Ведь это чудо, чтобы макароны проросли.
   - Никакого чуда, Христофор Бонифатьевич, просто ловкость рук, - отве-
чает Фукс. - У меня горсточка овса осталась в кармане, а с овсом  не  то
что макароны - окурки и те взойдут.
   Вот оно как. В общем, благополучно ускользнули. Ну, а на другой  день
я обогнул мыс Гвардафуй и пошел прямо на юг.
 
 
   Глава IX О старых обычаях и полярных льдах
 
   Океан встретил нас ровным пассатом. Идем день, другой. Влажный  ветер
несколько умеряет жару, однако прочие признаки указывают на пребывание в
тропической зоне. Синее небо, солнце в зените, а главное - летучие рыбы.
Замечательно красивые рыбки! Порхают над водой, как стрекозы, и  дразнят
душу старого моряка. Недаром, знаете, летучая рыба -  символ  океанского
простора.
   Вот эти рыбки, будь они неладны, воскресили во мне воспоминания юнос-
ти, первое плавание... экватор...
   Экватор, как вам известно, линия воображаемая, однако вполне  опреде-
ленная. Переход ее с давних пор сопровождается небольшим  самодеятельным
спектаклем на корабле: якобы морской бог Нептун является на судно и пос-
ле непродолжительной беседы с капитаном, тут же на палубе, купает  моря-
ков, впервые посетивших его владения.
   Я решил тряхнуть стариной и возродить этот старый обычай. Тем  более,
декорации несложные, костюмы тоже - с этой стороны постановка трудностей
не представляет. Но вот с актерским составом просто  зарез.  Я,  знаете,
единственный бывалый моряк на судне, я же и капитан, и волей-неволей мне
же приходится изображать Нептуна.
   Но я нашел выход: с утра приказал выставить бочку с водой, затем ска-
зался больным и вплоть до выздоровления по всем правилам сдал  Лому  ко-
мандование судном. Лом выразил мне соболезнование, однако с удовольстви-
ем заломил фуражку на капитанский манер и приказал Фуксу чистить  медные
части.
   А я заперся в каюте и занялся подготовкой: сделал бороду  из  швабры,
соорудил трезубец, корону, а сзади прицепил хвост наподобие  рыбьего.  И
должен без хвастовства сказать: получилось отлично. Я, знаете, посмотрел
в зеркало: ну, куда там - Нептун, да и только. Как живой!
   И вот, когда, по моим расчетам, "Беда" пересекла экватор, я в  полном
облачении поднялся на палубу...
   Результат получился необычайный, но несколько неожиданный. Отсутствие
предварительной проработки спектакля и незнание старых  морских  обычаев
направили воображение моего экипажа в нежелательную для меня сторону.
   Я вышел.
   Мой старший помощник Лом гордо стоял у штурвала, пристально вглядыва-
ясь в горизонт. Фукс, обливаясь потом, усердно "драил медяшку".
   Летучие рыбы по-прежнему порхали над волнами.
   Спокойствие царило на палубе корабля, и мой выход в первый момент ос-
тался незамеченным.
   Ну, я решил обратить на себя внимание: грозно стукнул трезубцем и за-
рычал. Тут оба они встрепенулись и замерли от изумления. Наконец придя в
себя. Лом нерешительно шагнул мне навстречу и смущенным  голосом  произ-
нес:
   - Что с вами, Христофор Бонифатьевич?
   Я ждал этого вопроса и заранее подготовил ответ в стихотворной форме:
Я Нептун - морское чудо, Мне подвластна вся вода, Рыбы,  ветры  и  суда.
Рапортуйте мне: откуда И куда идет "Беда"?
   Тут лицо Лома выразило мгновенный испуг, который затем перешел в  от-
чаянную решимость. Лом бросился, как леопард, облапил меня своими  ручи-
щами и потащил к бочке. - Поддержать капитана за ноги! - скомандовал  он
на ходу.
   А когда Фукс выполнил приказание. Лом добавил несколько спокойнее:
   - Старика хватил солнечный удар, необходимо освежить ему голову.
   Я пробовал отбиваться, пробовал убеждать их, что, согласно веками ус-
тановленным обычаям, не мне, а им следует купаться по случаю прохождения
экватора, но они не слушали. И вот понимаете, приволокли меня к бочке  и
принялись окунать в воду.
   Корона моя размокла, трезубец упал.  Положение  прискорбное  и  почти
безвыходное, но я собрался с последними силами и в  момент  между  двумя
погружениями бодро скомандовал:
   - Отставить макать капитана!
   И, представьте себе, подействовало.
   - Есть отставить макать капитана! -  гаркнул  Лом,  вытянув  руки  по
швам.
   Я ухнул в воду... Одни ноги торчат. Мог бы и захлебнуться, да хорошо.
Фукс догадался: завалил бочку набок, вода вылилась, и я  застрял.  Сижу,
как рак-отшельник, не могу отдышаться. Ну, потом оправился и вылез, тоже
этак, рачьим манером, кормой вперед.
   Вы сами понимаете, какой ущерб моему авторитету нанесло это  событие.
А тут еще, как назло, мы потеряли пассат. Наступил мертвый штиль, и без-
делье воцарилось на судне. И вот, знаете, как утро. Лом с Фуксом устраи-
ваются на палубе, ноги под себя, по-турецки, карты в руки и  дуются  без
отдыха в подкидного дурака.
   Я посмотрел день, посмотрел другой и прекратил это дело. Я  вообще-то
противник азартных игр, а тут тем более, поскольку это увлечение угрожа-
ло срывом дисциплины. Ведь вы учтите: Фукс жульничает, каждый кон остав-
ляет Лома дураком, да еще подкидным! Какое уж тут уважение!
   А с другой стороны, просто так запретить игру - умрут со скуки. А  по
мне, пусть уж лучше помощник дурак, чем покойник.
   Тогда я предложил им шахматы. Это как-никак игра  мудрецов,  изощряет
ум, развивает стратегические способности. К тому же  спокойный  характер
этой игры позволяет обставить ее по-семейному.
   И вот мы водрузили на палубе стол, вытащили самовар, над головой рас-
тянули тент из паруса и в такой обстановке, за чашкой чаю, с утра до но-
чи предавались бескровным поединкам.
   Вот так однажды мы с Ломом засели  с  утра  доигрывать  незаконченную
партию. Жара стояла убийственная, и Фукс, свободный от игры,  полез  ку-
паться.
   Король Лома беспомощно жался к уголку. Я уже предвкушал сладость зас-
луженной победы, вдруг резкий крик за бортом нарушил  ход  моих  мыслей.
Взглянул - вижу, над водой шляпа Фукса. (Он купался  в  головном  уборе,
опасаясь солнечного удара.) Отчаянно вопя. Фукс бьет по  воде  руками  и
ногами, поднимает тучи брызг и со всей скоростью, которую позволяли раз-
вивать его ходовые качества, приближается к "Беде". А за  ним,  рассекая
лазурную гладь моря, бесшумно скользит над водой спинной плавник  огром-
ной акулы.
   Настигнув несчастного, акула перевернулась  на  спину,  открыла  свою
страшную пасть, и я понял, что Фуксу пришел конец. Не отдавая  отчета  в
своих действиях, я схватил со стола первое, что подвернулось под руку, и
изо всей силы швырнул в морду морского хищника.
   Результат получился разительный и необычайный: зубы чудовища мгновен-
но сомкнулись, и в ту же секунду, бросив преследование,  акула  заверте-
лась на месте. Она выпрыгивала из воды, жмурилась и, не разжимая  челюс-
тей, сквозь зубы отплевывалась во все стороны.
   Фукс тем временем благополучно добрался  до  судна,  вскарабкался  на
борт и в изнеможении подсел к столу. Он пытался что-то  сказать,  но  от
волнения глотка его пересохла, и я поспешил налить ему чаю.
   - Вам с лимоном? - спрашиваю. Протянул руку к блюдцу, а там нет ниче-
го.
   Тогда я все понял. В минуту смертельной опасности  лимон  подвернулся
мне под руку и решил участь Фукса. Акулы, знаете, непривычны к  кислому.
Да что там акулы, вы сами, молодой человек, попробуйте лимон  целиком  -
так скулы сведет, что и рта не откроете.
   Пришлось запретить купание. Запас лимонов у нас, правда,  еще  сохра-
нился, но ведь нельзя же рассчитывать, что всегда попадешь  так  удачно.
Да-с. Устроили душ на палубе, обливали друг друга из ведра, но ведь  это
все полумеры, и жара замучила нас совершенно.
   Я даже несколько похудел, и не знаю, чем бы все кончилось, если бы  в
одно прекрасное утро не потянул наконец ветерок.
   Изнуренный бездельем экипаж проявил необычную энергию.  Мы  мгновенно
поставили паруса, и "Беда", набирая ход, пошла дальше, на юг.
   Вас, может быть, удивит  взятое  мною  направление?  Не  удивляйтесь,
взгляните на глобус: идти вокруг света вдоль экватора  долго  и  трудно.
Многих месяцев пути требует такой поход. У полюса  же  вы  легко  можете
хоть пять раз в день обойти земную ось кругом, тем более что и дни  там,
на полюсе, бывают до шести месяцев продолжительностью.
   Вот мы и стремились к полюсу и с каждым  днем  спускались  все  ниже.
Прошли умеренные широты, приблизились к Полярному кругу. Тут уж, знаете,
холодок дает себя чувствовать. И море не то: вода серая, туманы,  низкая
облачность. На вахту выходишь в шубе, уши мерзнут, на снастях сосульки.
   Однако мы и не думали об отступлении. Напротив,  пользуясь  попутными
ветрами, мы с каждым днем спускались все ниже и  ниже.  Легкая  зыбь  не
причиняла нам беспокойства, экипаж чувствовал себя отлично, и я с нетер-
пением ждал того момента, когда на горизонте  откроется  ледяной  барьер
Антарктики.
   И вот однажды Фукс, обладавший орлиным зрением,  неожиданно  восклик-
нул:
   - Земля на носу!
   Я было подумал, у меня или у Лома нос не в порядке. Провел  даже  ла-
донью, утерся. Нет, все чисто.
   А Фукс опять кричит:
   - Земля на носу!
   - Может, по носу земля? - говорю я. - Так вы. Фукс, так бы и  говори-
ли. Пора привыкнуть. Но только не вижу я вашей земли...
   - Так точно, по носу земля, - поправился Фукс. - Вон там, видите?
   - Не вижу, признаться, - сказал я.
   Но прошло еще с полчаса - и что бы вы думали? Точно. Тут уж и я заме-
тил темную полоску на горизонте, и Лом заметил. Действительно, похоже на
землю.
   - Молодец, Фукс, - говорю я, а сам беру бинокль, пригляделся и вижу -
ошибка! Не земля, а лед. Огромный айсберг стоповидной формы.
   Ну, я взял курс прямо на него, и два часа  спустя,  сверкая  тысячами
огней в лучах незаходящего солнца, айсберг встал у нас перед носом.
   Точно стены хрустального замка, возвышались над морем голубые уступы.
Холодом и мертвенным спокойствием веяло от ледяной горы. Зеленые волны с
рокотом разбивались у ее подножия. Нежные облака цеплялись за вершину.
   Я немного художник в душе. Величественные картины природы волнуют ме-
ня до чрезвычайности. Скрестив руки на груди, я застыл от изумления, со-
зерцая ледяную громаду.
   И вот, откуда ни возьмись, тощий тюлень высунул из воды  свою  глупую
морду, бесцеремонно вскарабкался по склону, развалился на льду и  давай,
понимаете, чесать бока!
   - Пошел вон, дурак! - крикнул я.
   Думал - уйдет, а он хоть бы что. Чешется, сопит, нарушает торжествен-
ную красоту картины.
   Тут я не выдержал и совершил  непростительный  поступок,  результатом
которого едва не явилось бесславное окончание нашего похода.
   - Подать ружье! - говорю я.
   Фукс юркнул в каюту, вынес винтовку. Я прицелился... Бац!
   И вдруг гора, казавшаяся незыблемой твердыней, со  страшным  грохотом
раскололась пополам, море закипело под нами, осколки льда  загремели  по
палубе. Айсберг совершил этакое сальто-мортале, подхватил "Беду",  и  мы
чудесным образом оказались на самой верхушке ледяной горы.
   Ну, потом стихии несколько успокоились. Успокоился и  я,  осмотрелся.
Вижу - положение неважное: яхта застряла среди  неровностей  льда,  села
так, что и не сдвинешь, кругом неприветливый серый  океан,  а  внизу,  у
подножия ледяной горы, болтается все тот же тюлень-негодяй,  смотрит  на
нас, ухмыляется самым наглым образом.
   Экипаж, несколько смущенный всей этой историей, молчит. Ждет, видимо,
объяснений непонятного явления. И я решил блеснуть  запасом  познаний  и
тут же на льду провел небольшую лекцию.
   Ну, объяснил, что айсберг вообще опасный сосед для корабля,  особенно
в летнюю пору. Подтает подводная часть, нарушится  равновесие,  перемес-
тится центр тяжести, - и вся эта громадина  держится,  так  сказать,  на
честном слове. И тут не то что выстрела, тут громкого кашля бывает  дос-
таточно, чтобы разрушилось все это природное сооружение. И ничего удиви-
тельного нет, если айсберг переворачивается... Да.
   Ну, экипаж выслушал с должным вниманием мои объяснения. Фукс  промол-
чал из скромности, а Лом со свойственной ему  непосредственностью  задал
несколько неделикатный вопрос.
   - Ладно, - говорит, - как он перевернулся - это дело прошлое,  а  вы,
Христофор Бонифатьевич, скажите, как его назад переворачивать?
   Тут, молодой человек, действительно подумаешь: как ее переворачивать,
такую громадину? А делать что-то надо. Не век же сидеть на льду.
   Ну, я погрузился в размышления, стал обдумывать  создавшееся  положе-
ние, а Лом тем временем подошел к делу несколько несерьезно, с кондачка:
переоценил свои силы и решил самостоятельно спустить яхту на воду. Взял,
понимаете, топор, размахнулся и отколол глыбу тонн в двести.
   Он, видимо, хотел подрубить таким образом нашу ледяную подставку. На-
мерение весьма похвальное, но совершенно  необоснованное.  Недостаточные
познания в области точных наук не позволили Лому предугадать  результаты
его усилий.
   А результаты получились как раз обратные. Как только глыбы отделились
от нашей горы, гора, понятно, стала легче, приобрела некоторый  дополни-
тельный запас плавучести, всплыла. Словом, к тому времени, когда я выра-
ботал план действий, верхушка айсберга вместе с яхтой благодаря  усилиям
Лома поднялась еще футов на сорок.
   Тут Лом опомнился, раскаялся в своем легкомысленном  поведении  и  со
всем рвением, на которое был способен, принялся выполнять  мои  приказа-
ния.
   А мой план был проще простого: мы поставили паруса, натянули шкоты  и
вместе с айсбергом полным ходом пошли назад, на север, поближе к  тропи-
кам. И тюлень с нами отправился.
   И  вот,  знаете,  недели  не  прошло,  наша  ледышка   стала   таять,
уменьшаться в размерах, потом в одно прекрасное утро хрустнула,  сделала
вторичный переворот, и "Беда", как со стапеля, мягко стала  на  воду.  А
тюлень, понимаете, оказался наверху, но не  удержался,  поскользнулся  и
плюх мешком к нам на палубу! Я схватил его за шиворот, высек ремнем  для
острастки и отпустил. Пусть плавает. А Лом тем временем сделал  поворот,
"Беда" снова легла на курс "зюйд", и мы вторично направились к полюсу.
 
 
   Глава Х, в которой читатель знакомится с адмиралом Кусаки,  а  экипаж
"Беды" - с муками голода
 
   Снова серые облака, туманы, снова шубы пришлось надеть...
   И вот однажды в морозную погоду мы идем не спеша.  Вдруг  как  ухнет!
Взрыв не взрыв, гром не гром - не поймешь.
   Подождали, прислушались - тишина, потом снова: бабах! И опять тишина.
   Я заинтересовался, заметил н