й проблемы. Это относится, в частности, к понятию "внутренняя цель".

Целенаправленность систем, как она интерпретируется в рамках системного монизма, приводит к понятию внутренней (структурной) цели. Последняя, по сути, исключает существование каких-либо внешних агентов, определяющих конечное состояние систем, и акцентирует внимание на структурных механизмах, позволяющих справляться с ситуацией "среда-система". Может идти речь о "врожденности" (имманентности) этих механизмов в том смысле, что они на данном этапе развития системы автономно не зависят от каких-либо воздействий среды, хотя в плане исторического развития (тем более в общефилософском плане) эти факторы (например, способность к разумному поведению) возникали и совершенствовались в процессе взаимодействия со специфической средой.

Понятие внутренней цели предполагает наличие внешней цели, цели более высокого ранга в том понимании, что данная целенаправленная система служит подсистемой системы более общего порядка. Тем не менее для саморазвивающейся системы характерна ситуация, когда доминирующей является внутренняя цель. Она может рассматриваться в некоторых случаях как следование определенной программе. Так, в биологии термин "телеономиче-ский" используется лишь для систем, действующих на основе какой-либо программы или закодированной информации. Аналогично дело обстоит в кибернетических самообучающихся устройствах. "Внутренняя цель", таким образом, становится системным понятием. Особенно широкое распространение оно получило в описаниях гомеостатических типов регулирования с использованием отрицательных обратных связей. В данном случае "внутренняя цель" означает не что иное, как стремление к достижению стабильности относительно параметров выживания. Системы с такими целями - это системы "статус-кво", функционирующие в зависимости от среды, не способные к самостоятельному поведению и развитию. Структура целей подобных систем предельно проста, относительно постоянна, выражает специфичность сопутствующих условий среды и (линейную) приспособляемость к ним. Это - си-

164

стемы, полностью запрограммированные, с внутренним формализмом, не обладающие свободой выбора. Такого рода гомеостаты, механизмы с внутренним регулированием (которые иногда неточно называют самоуправляемыми системами), не выражают, однако, специфичности кибернетической ситуации (по крайней мере в современном ее варианте). В этом смысле даже применительно к живым (растительным) организмам, если иметь в виду лишь онтологический аспект "внутренней цели", невозможно говорить о внутренней целенаправленности. "Ведь, употребляя термин "внутренняя цель", мы невольно, несмотря на его "новый смысл", начинаем представлять жизнедеятельность растения в терминах целесообразной человеческой деятельности. Но разве в этом смысл применения кибернетики в биологии?" [42]. Напомним также, что ни одно растение не смогло бы существовать, если бы оно не реагировало на окружающие условия по принципу опережающего отражения.

Тип внутренней целесообразности самоорганизующейся системы определяется степенью организованности последней относительно задач, возникающих во взаимодействии системы со средой. В соответствии с этими задачами и внутренними факторами система формирует внутреннюю модель внешней (проблемной) ситуации, которая и определяет характер поведения системы. При этом типичен вариант, когда система переводит (интегрирует) внешнее во внутреннее. "Внешний агент", подчиненный внутренней структуре системы, нередко становится внутренней движущей силой, приобретает значение внутренней причины. Степень организованности целенаправленной системы выражается также в понятиях термодинамики открытых систем.

Следовательно, модельное понятие внутренней цели идентифицируется лишь с системами, поведение которых описывается в теории кибернетических (самоорганизующихся) систем. В таком случае логически необходимым становится, например, принцип наименьшего взаимодействия системы со средой, который в рамках этого языка отрицает принцип связи всего со всем, ибо последний делает проблематичным сам статус самоорганизующейся системы. Понятие же самоорганизующейся системы выражает доминирующее значение внутренних целей (внутренних факторов вообще) в сравнении с внешними, хотя и не отрицает важности последних. В терминах кибернетического языка для описания модели внутренней цели необходим также принцип избыточности потенциального командования, введенный У. Мак-Каллоком для решения задачи избыточности в проблеме надежности сложных систем [43]. Этот принцип описывает зависимость между множеством целенаправленных систем, конкурирующих за преобладание, причем функция командования имеет тенденцию смещаться в направлении той подсистемы, которая в данный момент располагает важной информацией. То есть, согласно этому принципу, знание дает полномочия и определяет процесс целеполагания.

165

Такого рода принципы используются в построениях логической системы языка, в которой понятия цели приобретают строгое (формализованное) значение (например, в понятиях целевой функции, выражающей зависимость эффективности саморазвивающейся системы от соотношения управляемых и неуправляемых переменных). Использование символических моделей позволяет выразить свойства материальных систем в точных терминах математических определений и аксиом. Это, в свою очередь, дает возможность дедуктивно вывести новые свойства формальной модели, которые могут объяснить известные свойства оригинальной системы и предсказать новые, ранее не известные. Понятно, что в пределах формализованной системы цель просто может означать некоторое конечное состояние, к которому "стремится" система в силу своей структурной организации. Соответственно более организованной окажется та система, у которой больше возможностей противодействовать шумовым возмущениям относительно "достижения выбранной цели".

Как видим, такого рода структурные описания констатацион-ны: они не интерпретируют то, что в данной материальной системе обозначается как "внутренняя цель"; то есть кибернетическая модель не всегда соотносится с тем объективным содержанием, которое в интерпретационных теориях вкладывается в понятие "цель". Целевой подход является формализованным, а стало быть, он связан с более или менее сильными ограничениями. Учет диалектики отношений субъекта и объекта существенно уточняет, конкретизирует знаково-коммуникативные реляции, способствующие расширению понятийного аппарата для адекватного анализа проблем организованной сложности.

Понятие внутренней цели, таким образом, идентифицируется в системных теориях с понятием внутренней структуры, выражающей относительно инвариантный аспект системы и имеющей определенное функциональное назначение. Так, ситуация, когда цели деятельности самоорганизующейся системы задаются извне, не является характерной.

Понятие внутренней цели позволяет поставить вопрос об элементно-структурных характеристиках процесса целеполагания и об особенностях структуры целевого континуума внутренних и внешних целей. Процесс целеполагания, будучи безусловно сложным феноменом, наряду с выяснением причинных детерминант может быть понят через описание его структуры [44], выделение определяющих элементов, типов и механизмов их соотнесенности.

Следует ответить на вопрос: из чего состоят цели? Для этого требуется, прежде всего, установить факты, характеризующие субординацию целей, их прямую и опосредованную корреляцию с уже известными аналитическими эталонами. Отправным пунктом служит тезис о множественности и многообразии (континууме) целей и актуализованных, и потенциальных. Этот тезис выражает факт иерархической взаимосвязи между целями и подсистемами

166

как в структурном, так и в генетическом аспектах. При подобном, макроскопическом, рассмотрении принцип включения наиболее адекватно выражает структурный аспект целеполагания: континуальная элементность целей зависит от отношения субординации целенаправленных подсистем некоторой целостной системы. Более тонкий, микроскопический, подход предполагает, очевидно, некоторую "редукцию" континиуума целей и локализацию внимания на одном-двух (или более) системных уровнях, что дает право использовать для описания взаимозависимости целей организационные критерии.

В самом общем виде процесс целеполагания включает в себя формирование механизмов самосохранения, обеспечивающих временную самотождественность системы. Сюда относятся, прежде всего, механизмы адаптации (и преадаптации), определяющие последовательность самокорректирующихся приспособлений (адекватность структуры целей системе внешних закономерностей.). Такая адекватность возможна благодаря наличию контуров отрицательной обратной связи, позволяющих системе расширять модель самой себя за счет "внешних" оценок; ибо односторонняя оптимизация (оптимизация только одной из целей) может привести к падению эффективности системы. Следовательно, наличие внутреннего регулятора - фактор и необходимое условие целеполагания. Внутренний регулятор, в частности, осуществляет селективный принцип относительно избыточных состояний внутренней и внешней среды. Однако если система не только самосохраняется, но и стремится к достижению целей более высокого порядка, она должна подчинять стабилизирующие механизмы более сильным факторам, детерминирующим ее саморазвитие и прогрессивную ориентацию [45]. В этом плане необходимым фактором целеполагания служит положительная обратная связь, дающая не оценочно-корректирующий (как в случае отрицательной обратной связи), а причинно-движущий, активирующий эффект, заключающийся в самоорганизации системы, в ее "пульсирующей" самоотнесенности с наличием механизмов синхронизации разнонаправленных целей.

Содержанием целеполагания является информационный процесс. Информация в данном случае унифицирует структуру целеполагания. Благодаря информационному принципу, главным образом, стала возможна столь расширительная (по крайней мере в логическом плане) трактовка проблемы цели. Именно на этой основе были разработаны разрешающие проблему телеологии основополагающие принципы кибернетики - управления и организации.

Применительно к системам, способным к прогрессивному развитию, важны еще два фактора: соотнесенность внутренних и внешних целей и время. Можно утверждать, что логика поведения внешней среды "снимается" во внутренней структуре целеполагания системы, что находит выражение в известном принципе

167

саморазвития: не среда управляет системой, а система управляет средой. Структура целеполагания, таким образом, становится автономной, в известном смысле независимой от среды. Такого рода жесткость, выделенность целенаправленных механизмов позволяет приблизиться к постановке вопроса о "релятивистских эффектах" времени в объективных процессах самоорганизации. Само течение времени, как известно, стремится дезорганизовать, элиминировать внутреннюю логику целеполагания системы. Однако целенаправленность систем, обладающих ярко выраженной активностью поведения с позиций не только задач выживания, но и прогрессивной эволюции, способна создавать свой, автономный, ритм протекания процесса. Эта автономность самосовершающихся процессов тесно связана с природой времени, равносильна, в известном смысле, его замедлению [46]. В конечном счете даже существование самоорганизующихся систем с их механизмами целеполагания зависит от определенных космологических предпосылок и объяснимо лишь в их свете [47].

Это общее (и далеко не полное) описание структуры целеполагания может быть конкретизировано применительно к различным типам поведения и развития, имеющим место в живой природе. Так, формализация процесса целеполагания делает возможным уточнение дискуссионного вопроса о целенаправленности эволюции живого, о степени детерминированности этого процесса. Она также дает возможность (благодаря введению некоторых общенаучных - "трансспецифичных" - понятий типа кодирования, надежности и тому подобных) преодолеть альтернативу физического и телеологического описания, что особенно важно в плане создания теории перехода от простого к сложному. Проблема целеполагания в такой теории играет существенную роль, так как позволяет применить системные оценки к собственно системным явлениям [48].

Структурный аспект проблемы цели дает возможность также непосредственно соотнести целеполагание с другим компонентом управления - прогнозированием. Целеполагание и прогнозирование в оптимально организованных системах не существуют отдельно друг от друга; они взаимодействуют посредством контуров обратной связи. Прогностическая информация, накладывая вето на неэффективные процессы, выполняет корректирующую функцию по отношению к процессу целеполагания; целевое управление, в свою очередь, определяет направленность и характер прогноза. Стратегия опережения, таким образом, обосновывает стратегию управления. Структура целеполагания в известном смысле соответствует (оказывается симметричной) структуре прогнозирования; прогнозы позволяют в конечном итоге выявить последовательность операций по принятию решений. Главная функция прогноза - эвристическая (особенно в случаях невозможности прямой экстраполяции), связанная с тем или иным уровнем понимания соответствующих процессов. Эвристичность прогнозирования заключается также в том, что прогноз начинается с постановки проблемы.

168

Неизбежным при этом становится познание взаимосвязей цели и потребности, цели и средства, цели и результата и т. п. На этой основе возникает проблема отношений субъекта и объекта, ибо целеполагание (в социальном плане) выступает как форма объективирования человека во внешнем мире, причем наблюдается закономерность, согласно которой каждый значительный шаг в научном проникновении в глубь вещей представляет процесс десубъективизации познания [49].

Способы познания целеполагающей деятельности субъекта определяются природой той организации, которая задает и формирует поведение субъекта; структура цели связана с организацией поведения. Последняя включает в себя как "жесткие", социально контролируемые, так и спонтанные, неконтролируемые (на данном уровне) параметры. Автономия человека зависит, в частности, от обратной связи: каждый человек управляет собой с некоторой точки зрения, общепринятой в данной группе. В этом аспекте системный монизм с его концепцией цели заслуживает существенной модификации. Будучи важным средством научного познания структур целеполагания и прогнозирования как информационных процессов, этот принцип дополняется содержательной трактовкой, если речь идет не о собственно логическом и кибернетическом аспектах проблемы цели, а о реальных, отличающихся индивидуальностью, уникальных процессах человеческой природы.

Таким образом, проблема цели в современном понимании содержит, по крайней мере, два взаимосвязанных аспекта: онтологический и логико-кибернетический; их выделение и соотнесение с предметными областями науки становятся неизбежными. Оба этих аспекта нельзя не учитывать в методологических разработках, идущих в плане создания теории перехода от простого к сложному. Эвристическую роль в этом отношении выполняют понятия "внутренняя цель", "целеполагание", "прогнозирование", структурное рассмотрение которых позволяет выявить определенные возможности формализованного (модельного) представления биологических, технических и некоторых социальных явлений.

Системно-кибернетический анализ процессов целеполагания вскрывает методологическую основу построения и развития целесообразных и целенаправленных систем с элементами целеполагания, в частности у систем искусственного разума. Хотя в общем плане ясно, что определение целей системы во всех случаях остается делом человека [50], необходимо в то же время иметь в виду, что кибернетическая машина - это не жестко детерминированная система, следующая программе без каких-либо отклонений. Машине так же, как и человеку, свойственно ошибаться. Кроме того, надо различать уровни целеполагания по степени их сложности [51]. Простое целеполагание не нуждается в машинном участии, тогда как целеполагание относительно трудных (глобальных) за-

169

дач предполагает компьютерное обеспечение, связанное с расчетом, оптимизацией и вообще значительной логической глубиной. "Трудно представить себе, - пишет М. Минский, - как можно решать задачи, не задумываясь над целями. Действительная трудность, связанная с телеологическими определениями, носит технический, а не философский характер: она возникает тогда, когда телеологические определения приходится использовать, а не тогда, когда о них упоминается" [52].

Рассматривая концепцию "узких мест" во взаимодействии человека и машины, Г. Л. Смолян отмечает тенденцию "смещения понятия "узкого места" от человека к машине" [53]. Видимо, такой подход в общем и целом не может вызвать возражений. Однако по определенным критериям, в частности по интеллектуальным параметрам, он представляется небесспорным. Искусственный интеллект, как известно, усиливает интеллект человека, а усиливать может, надо полагать, лишь более сильный интеллект [54]. Концепция взаимодействия человека и машины не дает достаточных оснований для превращения систем искусственного интеллекта в простое средство достижения человеческих целей. Последние машина (как "телеогенная" система) также способна усиливать, обеспечивая их не только материально, но и интеллектуально. Основанием для такого рассмотрения служит, в частности, способность систем искусственного интеллекта к обучению с учетом собственного опыта [55].











§ 3. Обучение мышлению и самообучающиеся автоматы

Интеллект предполагает способность к обучению В условиях информационного насыщения интеллектуальной сферы период обучения распространяется на всю жизнь человека. Ощущается необходимость в повышении эффективности процесса обучения, что приводит к новому подходу к проблеме обучения. Оно все более предстает как процесс информационный и кибернетический, поддающийся оптимизации и автоматизации. Возникает проблема дальнейшего развития теории педагогики, построения современной количественной педагогической теории, допускающей точное прогнозирование.

Кибернетическое направление педагогики включает в себя представление о педагогическом процессе как об управляемом процессе, рассмотрение системы "педагог-учащиеся" с позиций общей теории управления, обучения как процесса переработки информации, учащегося как преобразователя информации [56]. Основу развития педагогической теории на новом этапе составляет системный подход к расмотрению явлений воспитания и образования [57]. Само понятие обучения в этом плане становится системным. В современных теориях обучение выступает как особый вид поведения, что позволяет наполнить это понятие кибернетическим содержанием.

170

Обычно под обучением понимается процесс, в рамках которого учитель преподносит ученику некоторую информацию, подлежащую усвоению, а ученик реагирует на нее соответствующим образом, что позволяет учителю определить следующую дозу информации. Процесс обучения можно рассматривать как отношение связи и управления между компонентами некоторой системы. Сейчас, когда все острее проявляется несоответствие между возможностями традиционных методов обучения и возрастающим потоком научно-технической информации, реализация идей кибернетики, которая подходит к обучению как к процессу связи и управления, оказывается эффективным средством решения проблемы обучения, и прежде всего проблемы надежности в обучении [58]. Использование обучающих машин, выдающих ученику информацию и управляющих его поведением в последовательности взаимодействий, определяемой обучающей программой, делает такой подход вполне реальным. Обучение в этом случае становится функционированием системы "человек-машина", состоящей из учеников, программы и обучающей машины. Параметры оптимизации этой системы определяются эмпирически - путем изучения ошибок обучающихся, отклонений их поведения от критериев, выработанных учителем.

Кибернетическое направление педагогики впервые поставило проблему постепенного вытеснения в разумных пределах педагога из непосредственного общ