ил его и осторожно прошел назад той же дорогой, что и  пришел.  Через
склад на кухню и дальше, чтобы ошеломить пришельца с тыла. В пяти шагах от
ниши он остановился и спокойно проговорил:
     - Выходите! И поднимите руки вверх!
     Но оттуда никто не вышел. Харт сделал еще два шага, а потом  чуть  не
расхохотался. Отражение, которое он видел, принадлежало Герте. Ее "конский
хвост" демонстративно возвышался, а сама она  сидела  за  столом,  склонив
головку на руки. Герта спала таким же спокойным сном, как и  Пэгги,  когда
он уходил от нее. Рядом с ней на столе лежал шоколадный торт, его  любимая
сладость, на котором было написано:

                       ДОБРО ПОЖАЛОВАТЬ ДОМОЙ, ДОК!

     У Харта сразу же встала перед глазами вся  сцена.  Все  его  служащие
решили организовать ему торжественную  встречу,  как  только  узнали,  что
присяжные,  наконец,  пришли  к  единому  мнению.  Они  долго  ждали   его
возвращения, а он тем временем успел ввязаться в неизвестно какую  историю
с неврастеничкой, весь смысл жизни  которой  состоял  лишь  в  том,  чтобы
рассчитаться с человеком, которого она возненавидела всей душой. Так и  не
дождавшись его, все расползлись по домам, но Герта осталась. Он  буквально
слышал ее слова, сказанные ее тоненьким  молоденьким  голосом,  когда  она
оправдывала свое нежелание уходить: "Кто-то ведь  должен  остаться,  чтобы
сказать Доку, что все мы рады его возвращению!"
     Он почувствовал себя побитым, так как бросил своих людей на  произвол
судьбы. Всех... Он уже хотел было  положить  руку  на  плечо  девушки,  но
передумал. Ему необходимо было как можно скорее привести Пэгги в  чувство,
а потом он вернется и отвезет Герту домой.
     Короткая поездка  назад  к  дому  Пэгги  показалась  ему  чрезвычайно
долгой. Лишь выйдя из аптеки, он обратил внимание на то, что держит в руке
револьвер. Чтобы не возвращаться и не отпирать снова двери, Харт предпочел
сунуть его в  карман  куртки.  Но  вскоре  он  сильно  раскаялся  в  этом,
поскольку револьвер сильно оттягивал его легкую летнюю куртку, и  воротник
натирал шею. Его плохому настроению способствовал тот факт, что  за  время
его отсутствия кто-то умудрился поставить свою машину как раз на то место,
где до этого стояла машина Харта, и ему пришлось проехать дальше вверх  по
холму почти до перекрестка, где он нашел свободное местечко.
     Пока он брел обратно к дому Пэгги, он успел искупаться в  поту.  Харт
чувствовал себя усталым и  слегка  раздраженным.  Плохонькая  лестница  на
второй этаж  показалась  ему  слишком  крутой.  Дверь,  которую  он  уходя
прикрыл, сейчас была распахнута. Харт закрыл за собой дверь и запер ее  на
замок. В воздухе стоял запах табака и джина. Когда он проходил мимо  двери
в спальню, он увидел в матовом стекле, что Пэгги все еще лежала на  спине,
но одну руку она положила себе на голову и подтянула одну ногу.
     Харт сглотнул неприятный привкус во рту и прошел  на  кухню.  Там  он
разложил на раковине свои лекарства, налил немного  нашатырного  спирта  и
разбавил водой. Затем он взял тюбик с нюхательной солью и все это понес  в
спальню, которая была освещена светом из окна.
     - Ну все! Пора вставать, Пэгги!
     Одна из подушек валялась на полу. Харт отпихнул ее ногой в сторону  и
поставил стакан на комод. Потом, держа трубочку с  нюхательной  солью,  он
нагнулся, чтобы просунуть руку под шею девушки и немного приподнял ее. И в
этот момент он ощутил позади себя какое-то движение. От  стены  отделилась
тень.
     "Открытая дверь!" - успел подумать Харт.
     Он попытался повернуться и выхватить из кармана  свой  револьвер,  но
опоздал. Своим резким поворотом он добился лишь того, что удар пришелся не
по затылку, как намеревался сделать неизвестный, а по правому виску.
     Когда Харт пришел в себя, то какое-то время лежал  неподвижно,  чтобы
сориентироваться. Он вернулся в квартиру Пэгги, развел для нее  нашатырный
спирт и понес его в спальню. Нагнулся, чтобы приподнять девушку, как вдруг
некто отделился от стены и дважды ударил его: один раз по виску, а  другой
удар пришелся на затылок. Ему понадобились огромные усилия, чтобы  открыть
глаза. Потом он опустился перед кроватью на колени, коснувшись лицом  ноги
девушки. Глаза Пэгги были открыты, но она на него не смотрела. Наконец, он
уселся и зажег свет.
     Пэгги Джонс, возможно, была жива, но с таким же  успехом  могла  быть
мертва. Харт потрогал пульс: его не было. Выходит, что жена приговоренного
за убийство Бонни Темпест не сможет больше ничего  подтвердить.  Насколько
он видел, на теле Пэгги не было никаких следов насилия, но  валявшаяся  на
полу подушка и поза девушки говорили  сами  за  себя.  Достаточно  прижать
пьяной девушке подушку к лицу и подержать ее так некоторое время... и  она
уйдет к праотцам.
     Да, Пэгги больше никто не обидит и у нее нет больше ненависти к Гарри
Коттону. Она прекратила расчеты с ним, прекратила  чувствовать  страсть  и
благодарность, прекратила давать и брать, прекратила жить.
     Ему понадобились большие усилия, чтобы открыть  глаза.  Он  прошел  в
соседнюю комнату и взял кружку, в которой разводилось  мартини.  Набрав  в
рот мартини, он прополоскал его и выплюнул, потом прошел в кухню и глотнул
джина из почти пустой бутылки. Когда  он  собрался  поставить  бутылку  на
кухонный столик, она выпала из его руки и разбилась. Да, заварил он  кашу,
ничего не скажешь.
     Первым делом полицейский врач  констатирует  смерть  Пэгги,  а  потом
придет к выводу, что незадолго до смерти девушка совершила половой  акт  -
насильно или добровольно. Никто не поверит его фантастической истории, что
девушка сама напросилась на это и только ради того, чтобы отомстить  Гарри
Коттону. Также не поверят и другим деталям этой истории, которая наверняка
покажется полиции неправдоподобной и убедит ее в том, что  этот  удачливый
коммерсант придумал  ее,  чтобы  выкрутиться.  Даже  не  бросив  взгляд  в
спальню, он прошел в гостиную и долго смотрел на телефон.  Он  должен  был
немедленно позвонить в полицию, но Харт боялся  этого  звонка.  Теперь  он
понял, какого было Коттону в каюте, когда он, как он утверждал,  проснулся
и не нашел там Бонни. Каждый нерв его тела требовал, чтобы он  удалил  все
следы своего пребывания в квартире Пэгги и убежал, куда глаза глядят.
     Но вместо этого Харт взял трубку, набрал номер и  попросил  соединить
его с полицейским участком Голливуда. И когда на другом конце линии трубку
взял полицейский сержант, он сообщил ему все, что было нужно:
     -  Говорит  Джон  Харт.  Звоню  из  квартиры   10   дома   54-37   по
Ла-Палома-Двайн. Здесь произошло убийство.



                   2 СЕНТЯБРЯ 1958 ГОДА, 12 ЧАСОВ 05 МИНУТ

     В умывальнике прокуратуры Харт  надел  отглаженный  костюм  и  свежую
рубашку. Мэнни разрешили принести свежие вещи,  чтобы  Харт  смог  сменить
белье, в котором он был во  время  ареста,  чтобы  инспектор  Гарсиа  смог
отослать его в лабораторию.
     - Как вы себя чувствуете? - осведомился Келли.
     Харт взглянул на себя в зеркало над умывальником и перевел взгляд  на
адвоката.
     - Неплохо, - наконец, сказал он.
     К своему собственному  удивлению  он  действительно  чувствовал  себя
неплохо. В квартире Пэгги и в полиции во  время  долгих  часов  допроса  в
отделе  по  расследованию  убийств,  где  он  должен  был  снова  и  снова
рассказывать о случившемся, он был таким усталым и  испуганным,  что  едва
мог связно говорить. А сейчас он  почему-то  чувствовал  себя  спокойно  и
надежно. Он повернулся и прислонился к умывальнику.
     - Что вы на это скажите, Билл?
     Высокорослый и худощавый, словно  страдающий  от  истощения  адвокат,
сунул в рот очередную сигарету и выпустил дым через нос.
     - На что?
     - Поверят ли мне
     Устремив свой взор на инспектора Гарсиа, Келли проговорил:
     - Трудно  сказать  и  проследить  за  всеми  извилинами  официального
полицейского мозга. Но вы не отступаете от правды. Вы вели себя глупцом...
но за это не вешают. Если  бы  каждого  мужчину  осуждали  за  интрижку  с
женщиной, то за решеткой  калифорнийских  тюрем  сидело  бы  три  четверти
мужского населения, включая и инспектора Гарсиа.
     Гарсиа поднял вещи, которые скинул  Харт,  и  передал  их  чиновнику,
стоявшему поблизости.
     - Все верно, -  вздохнул  инспектор.  -  Только  нельзя  давать  себя
поймать. - Он кивнул на дверь. - Вы знаете, куда отнести это, Том?
     - Да, сэр, - ответил чиновник и вышел.
     Харт повязал галстук.
     - Что вы со мной сделаете, инспектор?
     Тот передернул плечами.
     - Если бы это зависело от меня, я бы вас арестовал, чтобы  все  время
иметь под рукой, пока прокуратура  не  сможет  предъявить  вам  обвинение.
Честно говоря, я не знаю, вы ли убили  малышку  или  нет,  но  в  одном  я
уверен.
     - В чем?
     - Что кто-то это сделал. Неужели вы никого не видели, когда вернулись
к ней обратно?
     - Не видел, - Харт осторожно дотронулся до  затылка.  -  Лишь  ощутил
позади себя едва заметное движение.
     - И не помните марки машины, которая стояла на месте вашей, когда  вы
подъехали к дому?
     - Нет.
     - Ну, хорошо, пойдемте обратно в кабинет.
     Харт  использовал  грязный  носовой  платок,  чтобы  стереть  пыль  с
ботинок, которые также принес Мэнни.
     - Что вы скажите, Билл? Меня интересует, отпустят ли меня под  залог,
если вздумают арестовать?
     Келли не мог ответить категорично.
     - Трудно сказать... Я уверен  лишь  в  одном:  прокуратуре  будет  не
намного легче, если вы будете  под  рукой,  но  намного  легче,  чем  вам,
поверьте мне.
     - Не понимаю.
     - Посудите сами, - вмешался адвокат. - И не будьте  слишком  наивным.
Что бы вы сказали, если бы вы только что уличили человека  в  весьма  умно
содеянном убийстве, а потом перед вами появляется один из ваших  присяжных
с фантастической историей, что он дескать по  дороге  взял  с  собой  жену
осужденного, что после получасового знакомства оказался  в  ее  постели  и
утверждает, что эта женщина отдалась ему лишь из-за того, чтобы  отомстить
осужденному  мужу.   Хотя  она  и  так  отомстила  ему,  скрыв  встречу  с
женщиной... живой, через четыре месяца после ее смерти.
     - Я понимаю, что вы имеете в виду, - произнес Харт.
     Келли закурил очередную сигарету.
     - Если в том, что вам  сообщила  Пэгги,  есть  зерно  правды,  то  он
конченный  человек,  как  с  профессиональной  точки  зрения,  так   и   с
политической.
     Инспектор Гарсиа открыл дверь и сказал:
     - Идемте, Харт.
     Харт вошел в кабинет и сел на стул. Какой-то человек в возрасте Харта
листал бумаги. Это был прокурор  Мэнсон.  Когда  Харт  усаживался,  Мэнсон
поднял голову.
     - Какое имя назвала  Пэгги,  когда  говорила  о  встрече  с  "убитой"
женщиной
     - Сеньора Альверадо Монтес.
     Мэнсон нашел нужный отчет.
     - Да, припоминаю, - он вздохнул  и  положил  акты  на  стол.  -  Вам,
наверное, будет интересно узнать, что несколько часов назад  мы  запросили
полицию Энзенады и только что получили  ответ,  что  приблизительно  в  то
время, о котором вы говорили, ни в одном из отелей женщина с таким  именем
не проживала.
     Харт не знал, что ему на это сказать,  и  поэтому  промолчал.  Мэнсон
спокойно продолжал:
     - Я  прошу  вас,  не  поймите  меня  неправильно.  Мы  не  собираемся
рассматривать дело односторонне. Наша обязанность  защищать  невиновных  и
карать преступников. Чтобы достичь этого, мы используем все находящиеся  в
нашем распоряжении средства и будем их использовать и впредь,  чтобы  быть
уверенными, существует ли такая личность или нет.
     - Я в этом убежден, - заявил Харт.
     Мэнсон снова посмотрел в бумаги.
     - Предположим, что девушка действительно видела женщину,  похожую  на
покойную миссис Диринг. Но, по моему мнению, речь здесь может идти лишь  о
сходстве. Вы сами сидели семь недель в суде и в итоге все пришли к выводу,
что  Бонни  Темпест  мертва.  Она  могла  покинуть  каюту   только   через
иллюминатор и потом проплыть две мили до  берега  при  большой  волне.  Из
этого выходит, что только Коттон мог избавиться от трупа,  выбросив  Бонни
через иллюминатор.
     - Правильно, - согласился Харт.
     - А теперь вернемся к вам,  мистер  Харт.  Боюсь,  что  вам  придется
предстать перед судом. Полагаю, что обвинение не поверит вашей истории,  -
на мгновение Мэнсон замолчал и, посмотрев на Харта, продолжил: - Но я  вам
верю. Как и вы в своей профессии должны разбираться в своих  медикаментах,
так и я должен разбираться в человеческих душах. Вы родились в этом городе
и  прожили  тут  всю  жизнь,  и  никогда  не  были  замечены  ни   в   чем
предосудительном, если не  считать  двух-трех  нарушений  правил  уличного
движения. У вас есть деньги и вы пользуетесь в городе немалым влиянием. Вы
относитесь к городской элите и, если я,  как  мужчина,  могу  понять  вашу
любовную интрижку с Пэгги  Джонс,  то  я  совсем  не  понимаю,  зачем  вам
понадобилось ее убивать.
     - Я ее и не убивал, - заявил Харт. - После разговора с Беном Саттоном
я вернулся в спальню и обнаружил, что она заснула.
     - Знаю, знаю! - перебил его Мэнсон. - Вы  уже  рассказывали  об  этом
пять раз. И если ваша версия правдива, а я полагаю, что так оно и есть, то
значит за время вашего отсутствия в квартиру кто-то пробрался  и  заглушил
дыхание девушки, задушив ее.
     Келли сунул в рот очередную сигарету.
     - Что будет с моим клиентом, господин прокурор?
     Мэнсон посмотрел на адвоката и сказал:
     - Если я произведу сейчас его арест  по  подозрению  в  убийстве,  вы
наверняка напишите протест.
     - Я не только его напишу, я его уже написал. И судья ждет, чтобы  его
подписать.
     - А если я все-таки арестую его по подозрению в убийстве?
     - Вы же сами только что сказали, что не верите в это.
     - Действительно не верю.
     Келли предложил выход из создавшегося положения.
     - Почему  бы  вам  не  отпустить  нашего  уважаемого  гражданина  под
расписку? Или под мою опеку, если вам так больше нравится. Даю вам  слово,
что приведу его в ваш кабинет сразу же после уведомления, что против  него
выставлено обвинение.
     Мэнсон на мгновение задумался, после чего кивнул:
     - Учитывая ваше и Харта положение в обществе, я не возражаю. Я отпущу
Харта под ваше слово до тех пор, пока  прокуратура  решает,  выдвинуть  ли
против него обвинение или нет.
     - Благодарю вас, сэр, - произнес Харт. - Уверяю вас, что я не  покину
этот город и не брошу на произвол  судьбы  свое  состояние  в  полмиллиона
долларов.
     Мэнсон сухо проговорил:
     - Это я тоже принял во внимание, - он  кивнул  инспектору.  -  Можете
выдать мистеру Харту его вещи.
     Гарсиа вынул из  кармана  коричневый  пакет  и  протянул  его  Харту.
Раскладывая вещи по карманам и одевая часы, Харт уточнил:
     - Значит, я свободен?
     - Пока да.
     Харт встал.
     - Я как раз подумывал о том, могу ли я обратиться к вам  с  необычной
просьбой
     - С какой?
     - Я могу поговорить с  Коттоном?  Меня  может  сопроводить  инспектор
Гарсиа.
     - А почему вам хочется с ним поговорить?
     - Я и сам точно не знаю. Видимо, я в какой-то степени надеюсь, что он
сообщит мне нечто такое, что мне  поможет,  если  мне  придется  предстать
перед судом.
     - Например?
     - Может быть, к примеру, он  знает  человека,  у  которого  были  все
основания следовать за мной в квартиру Пэгги и убить ее там.
     Инспектор Гарсиа энергично запротестовал:
     - Ну, знаете, Харт! Это чересчур!
     Мэнсон пожал плечами.
     - Не возражаю. Позвольте ему потолковать с Коттоном, но сопровождайте
его.
     Харт вместе с Келли остался ждать в коридоре, а Гарсиа  в  это  время
осуществлял необходимые меры, чтобы доставить Коттона в помещение, где  бы
он мог встретиться с Хартом.
     - Что вы обо всем этом думаете? - обратился Харт к Келли. - Почему он
меня не арестовал?
     Келли пожал плечами.
     - Вы же его слышали.  Я  лично  думаю,  что  фантастическая  история,
рассказанная вам Пэгги, вызвала в нем известные сомнения. Возможно, сейчас
он спрашивает себя, а не осудил ли он  на  смерть  невинного  человека.  Я
думаю, что в случае ошибки, он надеется, что вы поможете ему выстирать его
грязное белье.
     - Каким образом?
     - Позволив себя прикончить. Подумайте  сами...  Если  Бонни  каким-то
образом осталась жива, а Пэгги вынуждена  была  умереть,  потому  что  она
знала об этом, то для убийцы будет самым умным убрать и вас  тоже.  Тогда,
как думает Мэнсон, он его схватит и все будет о'кей!
     - Если не считать меня.
     - Да, если не считать вас.
     Из кабинета вышел инспектор Гарсиа и сообщил:
     - Сейчас его приведут.
     Хотя Харт наблюдал Коттона в течение семи недель, сейчас он с  трудом
узнал его. После приговора суда Коттон за одну ночь буквально переменился.
Глаза его словно умерли и лежали глубоко  в  глазницах.  Он  шел  походкой
старого человека.
     - Я вас знаю, - посмотрел он на Харта. - Вы один из присяжных.
     - Да, верно.
     Коттон открыл было рот, чтобы обругать его, но у него не  хватило  на
это сил и желания.
     - О'кей! Вы  признали  меня  виновным.  Видимо,  вас  охватила  жажда
увидеть заключенного, обвиненного в преднамеренном  убийстве.  Это  должно
доставить удовольствие. Все двенадцать присяжных посчитали, что я виновен,
не так ли?
     Харт спокойно спросил:
     - Вы убили Бонни, Гарри? Этот разговор между нами.  Ведь  теперь  вам
все равно и это ничего не изменит.
     Коттон долго молчал, но затем решительно проговорил,
     - Я сам этого не знаю, но думаю, что не убивал. Каким  бы  пьяным  ни
был человек, он все равно должен был об  этом  вспомнить.  Если  бы  я  не
забрал эти  проклятые  драгоценности,  то  не  было  бы  даже  мотива  для
преступления, - он покачал головой. - Нет, я не думаю, что убил ее.
     - Ваша жена Пэгги тоже этому не  верила,  -  сказал  Харт.  -  И  она
поведала это мне вчера ночью, заявив, что вы не могли этого сделать.
     Коттон мученически рассмеялся.
     - Это я точно знаю! Я видел, как она сидела в зале суда каждый  день,
наслаждаясь каждой секундой в  ожидании  обвинительного  приговора.  -  Он
перестал улыбаться и голос его стал звучать хрипло: - И трудно обвинять  в
этом малышку, ведь я не был украшением ее жизни.
     Харт решил вести разговор в преднамеренно жесткой манере.
     - Она мертва, Гарри. Пэгги убили этой ночью и, мне кажется, именно по
той причине, что она сообщила мне, что вы не  можете  быть  виновным.  Она
сообщила мне, что четыре месяца спустя после так называемого убийства  она
видела Бонни в Энзенаде.
     Коттон схватился за стул, чтобы не упасть.
     - Послушайте, коллега! Не надо так зло шутить!
     - Я и не думаю этого делать, - уверил его Харт.
     - Пэгги действительно мертва?
     - Да.
     Коттон начал  искать  сигареты,  которых  у  него  не  было,  и  Харт
предложил ему свои. Коттон сунул сигарету в рот и Харт дал ему прикурить.
     - Бедняжка,  -  произнес  он  спокойно.  -  У  нее  был  единственный
недостаток: у нее не было ума даже на пять центов.  Как  бы  я  с  ней  не
обращался и сколько бы я ей не изменял, она все-таки любила меня.  Так  вы
говорите, что ее больше нет?
     - Точно.
     - А перед смертью она вам сообщила, что видела Бонни?
     - Да.
     - Почему же тогда она сама этого не сказала на суде? - спросил  он  и
сам же себе ответил: - Она, конечно, хотела, чтобы меня осудили. Тогда  бы
я принадлежал только ей. А кто ее убил?
     Харт не видел смысла в том, чтобы  еще  больше  запутывать  ситуацию,
сказав, что под подозрением находится он сам, поэтому он ответил следующим
образом:
     - Полиция еще не знает. А вы не скажете, кто бы мог ненавидеть  Пэгги
до такой степени, чтобы убить ее?
     Инспектору Гарсиа не терпелось  закончить