еры, когда люди умели совместить в своем сознании науку и религию. Одним из них был Леонардо. Он считал физику "Божьим законом всего сущего". Утверждал, что повсюду в устройстве окружающей нас природы видна рука Бога. И через науку надеялся доказать всем сомневающимся существование Бога. Он называл себя теофизиком .
     - Теофизиком? - не веря своим ушам, переспросил Лэнгдон. Для него подобное словосочетание казалось парадоксальным.
     - Физика элементарных частиц в последнее время сделала ряд шокирующих, не укладывающихся в голове открытий... Открытий по своей сути спиритуалистических, или, если вам угодно, духовных. Многие из них принадлежали Леонардо.
     Лэнгдон недоверчиво посмотрел на директора центра.
     - Духовность и физика?
     Лэнгдон посвятил свою карьеру изучению истории религии, и если в этой сфере и существовала неопровержимая аксиома, так это та, что наука и религия - это вода и пламя... заклятые и непримиримые враги.
     - Ветра работал в пограничной области физики элементарных частиц, - объяснил Колер. - Это он начал соединять науку и религию... демонстрируя, что они дополняют друг друга самым неожиданным образом. Область своих исследований он назвал "новой физикой".
     Колер достал с полки книгу и протянул ее Лэнгдону. Тот прочитал на обложке: "Леонардо Ветра. Бог, чудеса и новая физика".
     - Эта весьма узкая область, - добавил Колер. - Однако она находит новые ответы на старые вопросы - о происхождении Вселенной, о силах, которые соединяют и связывают всех нас. Леонардо верил, что его исследования способны обратить миллионы людей к более духовной жизни. В прошлом году он привел неопровержимые доказательства существования некой энергии, которая объединяет всех нас. Он продемонстрировал, что в физическом смысле все мы взаимосвязаны... что молекулы вашего тела переплетены с молекулами моего... что внутри каждого из нас действует одна и та же сила.
     Лэнгдон был абсолютно обескуражен. "И власть Бога нас всех объединит".
     - Неужели мистер Ветра и вправду нашел способ продемонстрировать взаимосвязь частиц? - изумился он.
     - Самым наглядным и неопровержимым образом. Недавно журнал "Сайентифик америкэн" поместил восторженную статью, в которой подчеркивается, что "новая физика" есть куда более верный и прямой путь к Богу, нежели сама религия.
     Лэнгдона наконец осенило. Он вспомнил об антирелигиозной направленности братства "Иллюминати" и заставил себя на миг подумать о немыслимом. Если допустить, что братство существует и действует, то оно, возможно, приговорило Леонардо к смерти, чтобы предотвратить массовое распространение его религиозных воззрений. Абсурд, вздор полнейший! "Иллюминати" давным-давно кануло в прошлое! Это известно каждому ученому!
     - В научных кругах у Ветра было множество врагов, - продолжал Колер. - Даже в нашем центре. Его ненавидели ревнители чистоты науки. Они утверждали, что использование аналитической физики для утверждения религиозных принципов есть вероломное предательство науки.
     - Но разве ученые сегодня не смягчили свое отношение к церкви?
     - С чего бы это? - с презрительным высокомерием хмыкнул Колер. - Церковь, может быть, и не сжигает больше ученых на кострах, однако если вы думаете, что она перестала душить науку, то задайте себе вопрос: почему в половине школ в вашей стране запрещено преподавать теорию эволюции? Спросите себя, почему Американский совет христианских церквей выступает самым ярым противником научного прогресса... Ожесточенная битва между наукой и религией продолжается, мистер Лэнгдон. Она всего лишь перенеслась с полей сражений в залы заседаний, но отнюдь не прекратилась.
     Колер прав, признался сам себе Лэнгдон. Только на прошлой неделе в Гарварде студенты факультета богословия провели демонстрацию у здания биологического факультета, протестуя против включения в учебную программу курса генной инженерии. В защиту своего учебного плана декан биофака, известнейший орнитолог Ричард Аарониэн, вывесил из окна собственного кабинета огромный плакат с изображением христианского символа - рыбы, но с пририсованными четырьмя лапками в качестве свидетельства эволюции выходящей на сушу африканской дышащей рыбы. Под ней вместо слова "Иисус" красовалась крупная подпись "ДАРВИН!".
     Внезапно раздались резкие гудки, Лэнгдон вздрогнул. Колер достал пейджер и взглянул на дисплей.
     - Отлично! Дочь Леонардо с минуты на минуту прибудет на вертолетную площадку. Там мы ее и встретим. Ей, по-моему, совсем ни к чему видеть эту кошмарную картину.
     Лэнгдон не мог с ним не согласиться. Подвергать детей столь жестокому удару, конечно, нельзя.
     - Я собираюсь просить мисс Ветра рассказать нам о проекте, над которым они работали вместе с отцом... Возможно, это прольет некоторый свет на мотивы его убийства.
     - Вы полагаете, что причиной гибели стала его работа?
     - Вполне вероятно. Леонардо говорил мне, что стоит на пороге грандиозного научного прорыва, но ни слова больше. Подробности проекта он держал в строжайшей тайне. У него была собственная лаборатория, и он потребовал обеспечить ему там полнейшее уединение, что я, с учетом его таланта и важности проводимых исследований, охотно сделал. В последнее время его эксперименты привели к резкому увеличению потребления электроэнергии, однако никаких вопросов по этому поводу я ему предпочел не задавать... - Колер направил кресло-коляску к двери, но вдруг притормозил. - Есть еще одна вещь, о которой я должен вам сообщить прежде, чем мы покинем этот кабинет.
     Лэнгдон поежился от неприятного предчувствия.
     - Убийца кое-что у Ветра похитил.
     - Что именно?
     - Пожалуйте за мной. - Колер двинулся в глубь окутанной мглистой пеленой гостиной.
     Лэнгдон, теряясь в догадках, пошел следом. Колер остановил кресло в нескольких дюймах от тела Ветра и жестом поманил Лэнгдона. Тот нехотя подошел, чувствуя, как к горлу вновь соленым комом подкатывает приступ тошноты.
     - Посмотрите на его лицо.
     "И зачем мне смотреть на его лицо? - мысленно возмутился Лэнгдон. - Мы же здесь потому, что у него что-то украли..."
     Поколебавшись, Лэнгдон все-таки опустился на колени. Увидеть тем не менее он ничего не смог, поскольку голова жертвы была повернута на 180 градусов.
     Колер, кряхтя и задыхаясь, все же как-то ухитрился, оставаясь в кресле, склониться и осторожно повернуть прижатую к ковру голову Ветра. Раздался громкий хруст, показалось искаженное гримасой муки лицо убитого.
     - Боже милостивый! - Лэнгдон отпрянул и чуть не упал.
     Лицо Ветра было залито кровью. С него на Колера и Лэнгдона невидяще уставился единственный уцелевший глаз. Вторая изуродованная глазница была пуста.
     - Они украли его глаз?!

Глава 14

     Лэнгдон, немало радуясь тому, что покинул наконец квартиру Ветра, с удовольствием шагнул из корпуса "Си" на свежий воздух. Приветливое солнце помогло хоть как-то сгладить жуткое впечатление от оставшейся в памяти картины: пустая глазница на обезображенном лице, покрытом замерзшими потеками крови.
     - Сюда, пожалуйста, - окликнул его Колер, въезжая на довольно крутой подъем, который его электрифицированное кресло-коляска преодолело безо всяких усилий. - Мисс Ветра прибудет с минуты на минуту.
     Лэнгдон поспешил вслед за ним.
     - Итак, вы все еще сомневаетесь, что это дело рук ордена "Иллюминати"? - спросил его Колер.
     Лэнгдон уже и сам не знал, что ему думать. Тяга Ветра к религии, безусловно, его насторожила, однако не настолько, чтобы он смог заставить себя тут же отвергнуть все научно подтвержденные сведения, которые собрал за годы исследований. Еще к тому же и похищенный глаз...
     - Я по-прежнему утверждаю, что иллюминаты не причастны к этому убийству, - заявил он более резким тоном, нежели намеревался. - И пропавший глаз тому доказательство.
     - Что?
     - Подобная бессмысленная жестокость совершенно... не в духе братства, - объяснил Лэнгдон. - Специалисты по культам считают, что нанесение увечий характерно для маргинальных сект - экстремистов-фанатиков и изуверов, которые склонны к стихийным террористическим актам. Что касается иллюминатов, то они всегда отличались продуманностью и подготовленностью своих действий.
     - А хирургическое удаление глаза вы к таковым не относите?
     - Но какой в этом смысл? Обезображивание жертвы не преследует никакой цели.
     Колер остановил кресло на вершине холма и обернулся к Лэнгдону.
     - Ошибаетесь, мистер Лэнгдон, похищение глаза Ветра преследует иную, весьма серьезную цель.
     С неба до них донесся стрекот вертолета. Через секунду появился и он сам, заложил крутой вираж и завис над отмеченным на траве белой краской посадочным кругом.
     Лэнгдон отстранено наблюдал за этими маневрами, раздумывая, поможет ли крепкий сон привести наутро в порядок его разбегающиеся мысли. Он почему-то в этом сомневался.
     Посадив вертолет, пилот спрыгнул на землю и без промедления принялся его разгружать, аккуратно складывая в ряд рюкзаки, непромокаемые пластиковые мешки, баллоны со сжатым воздухом и ящики с высококлассным оборудованием для подводного плавания.
     - Это все снаряжение мисс Ветра? - недоуменно выкрикнул Лэнгдон, стараясь перекричать рев двигателей.
     Колер кивнул.
     - Она проводила биологические исследования у Балеарских островов! - также напрягая голос, ответил он.
     - Но вы же говорили, что она физик!
     - Так и есть. Точнее, биофизик. Изучает взаимосвязь различных биологических систем. Ее работа тесно соприкасается с исследованиями отца в области физики элементарных частиц. Недавно, наблюдая за косяком тунцов с помощью синхронизированных на уровне атомов камер, она опровергла одну из фундаментальных теорий Эйнштейна.
     Лэнгдон впился взглядом в лицо собеседника, пытаясь понять, не стал ли он жертвой розыгрыша. Эйнштейн и тунцы? А может, "Х-33" по ошибке забросил его не на ту планету?
     Через минуту из кабины выбралась Виттория Ветра. Взглянув на нее, Роберт Лэнгдон понял, что сегодня для него выдался день нескончаемых сюрпризов. Виттория Ветра, в шортах цвета хаки и в белом топике, вопреки его предположениям книжным червем отнюдь не выглядела. Высокого роста, стройная и грациозная, с красивым глубоким загаром и длинными черными волосами. Черты лица безошибочно выдавали в ней итальянку. Девушка не поражала зрителя божественной красотой, но даже с расстояния двадцати ярдов была заметна переполнявшая ее вполне земная плотская чувственность. Потоки воздуха от работающего винта вертолета разметали ее смоляные локоны, легкая одежда облепила тело, подчеркивая тонкую талию и маленькие крепкие груди.
     - Мисс Ветра очень сильная личность, - заметил Колер, от которого, похоже, не укрылось то, с какой почти бесцеремонной жадностью разглядывал ее Лэнгдон. - Она по нескольку месяцев подряд работает в крайне опасных экологических условиях. Девица убежденная вегетарианка и, кроме того, является местным гуру во всем, что касается хатха-йоги.
     Хатха-йога - это забавно, мысленно усмехнулся Лэнгдон. Древнее буддийское искусство медитации для расслабления мышц - более чем странная специализация для физика и дочери католического священника.
     Виттория торопливо шла к ним, и Лэнгдон заметил, что она недавно плакала, вот только определить выражение ее темных глаз под соболиными бровями он так и не смог. Походка у нее тем не менее была энергичной и уверенной. Длинные сильные загорелые ноги, да и все тело уроженки Средиземноморья, привыкшей долгие часы проводить на солнце, говорили о крепком здоровье их обладательницы.
     - Виттория, - обратился к ней Колер, - примите мои глубочайшие соболезнования. Это страшная потеря для науки... для всех нас.
     Виттория вежливо кивнула.
     - Уже известно, кто это сделал? - сразу спросила она. Приятный глубокий голос, отметил про себя Лэнгдон, по-английски говорит с едва уловимым акцентом.
     - Пока нет. Работаем.
     Она повернулась к Лэнгдону, протягивая ему изящную тонкую руку.
     - Виттория Ветра. А вы, наверное, из Интерпола? Лэнгдон осторожно пожал узкую теплую ладонь, нырнув на миг в бездонную глубину ее наполненных слезами глаз.
     - Роберт Лэнгдон, - представился он, не зная, что еще добавить.
     - К официальным властям мистер Лэнгдон не имеет никакого отношения, - вмешался Колер. - Он крупный специалист из Соединенных Штатов. Прибыл сюда, чтобы помочь нам найти тех, кто несет ответственность за это преступление.
     - Разве это не работа полиции? - нерешительно возразила она.
     Колер шумно выдохнул, демонстрируя свое отношение к блюстителям порядка, однако отвечать не стал.
     - Где его тело? - поинтересовалась Виттория.
     - Не волнуйтесь, мы обо всем позаботились, - слишком поспешно ответил Колер.
     Эта явная ложь удивила Лэнгдона.
     - Я хочу его видеть, - решительно заявила она.
     - Виттория, прошу вас... Вашего отца убили, убили изуверски. - Колер решительно посмотрел ей в глаза. - Вам лучше запомнить его таким, каким он был при жизни.
     Она собиралась что-то сказать, но в этот момент неподалеку от них раздались громкие голоса:
     - Виттория, ау, Виттория! С приездом! С возвращением домой!
     Она обернулась. Небольшая компания проходящих мимо вертолетной площадки ученых дружно махала ей руками.
     - Ну как, опять обидела старика Эйнштейна? - выкрикнул один из них, и все разразились хохотом.
     - Отец должен тобой гордиться! - добавил другой.
     - Они что, еще ничего не знают? - бросила она на Колера недоумевающий взгляд.
     - Я счел крайне важным сохранить это трагическое событие в тайне.
     - Вы утаили от сотрудников, что мой отец убит? - Недоумение в ее голосе уступило место гневу.
     Лицо Колера окаменело.
     - Мисс Ветра, вы, вероятно, забываете, что, как только я сообщу об убийстве вашего отца, начнется официальное расследование. И оно неизбежно повлечет за собой тщательный обыск в его лаборатории. Я всегда старался уважать стремление вашего отца к уединению. О том, чем вы занимаетесь в настоящее время, мне от него известно лишь следующее. Во-первых, то, что ваш проект может в течение следующего десятилетия обеспечить центру лицензионные контракты на миллионы франков. И во-вторых, что к обнародованию он еще не готов, поскольку технология несовершенна и может представлять угрозу для здоровья и жизни человека. С учетом этих двух фактов я бы не хотел, чтобы посторонние шарили у него в лаборатории и либо выкрали ваши работы, либо пострадали в ходе обыска и в связи с этим привлекли ЦЕРН к судебной ответственности. Я достаточно ясно излагаю?
     Виттория молча смотрела на него. Лэнгдон почувствовал, что она вынуждена была признать доводы Колера разумными и логичными.
     - Прежде чем информировать власти, - заключил Колер, - мне необходимо знать, над чем именно вы работали. Я хочу, чтобы вы провели нас в вашу лабораторию.
     - Да при чем тут лаборатория? Никто не знал, чем мы с отцом там занимались, - ответила Виттория. - Убийство никоим образом не может быть связано с нашим экспериментом.
     - Некоторые данные свидетельствуют об обратном... - Колер болезненно сморщился и приложил к губам платок.
     - Какие еще данные?
     Лэнгдону тоже очень хотелось услышать ответ на этот вопрос.
     - Вам придется поверить мне на слово! - отрезал Колер. Виттория обожгла его испепеляющим взглядом, и Лэнгдон понял, что как раз этого она делать и не намерена.

Глава 15

     Лэнгдон молча шел за Витторией и Колером к главному зданию, откуда начался его полный неожиданностей визит в Швейцарию. Походка девушки поражала легкостью, плавностью и уверенностью. Виттория двигалась, как бегунья олимпийского класса. Вне всяких сомнений, заключил Лэнгдон, дают о себе знать регулярные занятия йогой. Он слышал ее медленное размеренное дыхание, и у него сложилось впечатление, что, считая про себя вдохи и выдохи, она пытается справиться с обрушившимся на нее горем.
     Лэнгдону очень хотелось сказать ей какие-то слова утешения, выразить свое сочувствие. Он тоже пережил момент внезапно возникшей пустоты, когда скоропостижно умер его отец. Больше всего ему запомнились похороны и стоявшая тогда ненастная погода. И это случилось спустя всего лишь два дня после того, как ему исполнилось двенадцать. В доме толпились одетые в серые костюмы сослуживцы отца, слишком крепко пожимавшие в знак соболезнования его детскую ладошку. Все они мямлили какие-то непонятные ему слова вроде "стресс", "инфаркт", "миокард"... Его мать пыталась шутить сквозь слезы, что она всегда могла безошибочно определить состояние дел на бирже, просто пощупав у отца пульс.
     Однажды, когда отец еще был жив, Лэнгдон подслушал, как мать умоляла его "хотя бы на миг забыть о делах и позволить себе понюхать розу". И он в тот год подарил отцу на Рождество стеклянную розочку. Это была самая красивая вещица, какую Лэнгдон видел в своей жизни... Когда на нее падал солнечный луч, она расцветала целой радугой красок.
     - Какая прелесть! - сказал отец, развернув подарок и целуя сына в лоб. - Надо подыскать ей подходящее место.
     После чего он поставил розочку на поросшую пылью полку в самом темном углу гостиной. Через несколько дней Лэнгдон подтащил табуретку, достал с полки стеклянное сокровище и отнес его обратно в лавку, где купил. Отец пропажи так и не заметил.
     Негромкий мелодичный звон, возвестивший о прибытии лифта, вернул Лэнгдона из прошлого в настоящее. Виттория и Колер вошли в кабину, Лэнгдон в нерешительности топтался у открытых дверей.
     - В чем дело? - спросил Колер, проявляя не столько интерес, сколько нетерпение.
     - Нет, ничего, - тряхнул головой Лэнгдон, принуждая себя войти в тесноватую кабину. Лифтами он пользовался лишь в случае крайней необходимости, когда избежать этого было невозможно. Обычно же он предпочитал им куда более просторные лестничные пролеты.
     - Лаборатория мистера Ветра находится под землей, - сообщил Колер.
     Замечательно, просто чудесно, мелькнуло в голове у Лэнгдона, и он заставил себя шагнуть в лифт, ощутив, как из глубины шахты потянуло ледяным сквозняком. Двери закрылись, и кабина скользнула вниз.
     - Шесть этажей, - ни к кому конкретно не обращаясь, произнес Колер.
     Перед глазами у Лэнгдона моментально возникла картина непроглядно черной бездны под ногами. Он пытался отогнать видение, обратив все внимание на панель управления лифтом. К его изумлению, на ней было всего две кнопки: "ПЕРВЫЙ ЭТАЖ" и "БАК".
     - А что у вас означает "бак"? - осторожно поинтересовался Лэнгдон, помня, как уже не раз попадал впросак со своими предположениями.
     - Большой адроновый  коллайдер, - небрежно бросил Колер. - Ускоритель частиц на встречных пучках.
     Ускоритель частиц? Лэнгдону этот термин был знаком. Впервые он услышал его на званом обеде в Кембридже. Один из его приятелей, физик Боб Браунелл, в тот вечер был вне себя от ярости.
     - Эти мерзавцы его провалили! - Физик без всякого стеснения разразился грубой бранью.
     - Кого? - чуть ли не в один голос воскликнули все сидевшие за столом.
     - Да не кого, а ССК! Закрыли строительство сверхпроводящего суперколлайдера!
     - А я и не знал, что в Гарварде такой строят, - удивился кто-то из присутствующих.
     - Да при чем тут Гарвард? Речь идет о Соединенных Штатах! - вспылил Браунелл. - Там хотели создать самый мощный в мире ускоритель. Один из важнейших научных проектов века! Собирались вложить два миллиарда долларов. А сенат отказал. Черт бы побрал всех этих лоббистов в сутанах!
     Когда Браунелл наконец несколько утихомирился, то объяснил, что ускоритель представляет собой подобие гигантской трубы, в которой разгоняют частицы атомов. Она оснащена магнитами, которые, включаясь и выключаясь с не поддающейся воображению быстротой, заставляют частицы двигаться по кругу, пока те не наберут совершенно немыслимую скорость. У полностью разогнанных частиц она достигает 180 000 миль в секунду.
     - Но это же почти скорость света! - запротестовал один из профессоров.
     - Именно! - ликующе подтвердил