олько я. Я - последний человек на
Земле.
     - Забавно. Я всегда думал, что это я - последний...
     - Тогда я - последняя.
     Он затряс головой.
     - Да нет, где-нибудь точно должны быть еще люди, не может быть, чтобы
не было. Как же иначе?  Может,  на  юге,  как  вы  думаете?  Я-то  сам  из
Нью-Хэйвн, и, наверное, если идти туда,  где  слегка  потеплее,  то  можно
встретить парней, которые разбираются...
     - В чем?
     - А, женщинам все равно не понять... Не в обиду  вам  будет  сказано,
конечно.
     - Ну, если вам нужно на юг, то это в другую сторону.
     - Но юг ведь там, верно? - спросил он, указывая вдоль Пятой Авеню.
     - Да, но там тупик. Манхэттэн пока еще остров.  Вам  нужно  подняться
выше по улице и по мосту Джорджа Вашингтона перейти в Джерси.
     - Выше?
     - Идите прямо по Пятой до Кафедрального Парка, потом через  Вест-Сайд
и Ривер-Сайд. Не заблудитесь.
     Он беспомощно посмотрел на нее.
     - Впервые в Нью-Йорке?
     Он кивнул.
     - Ладно, - сказала она. - Садитесь, подброшу.
     Она переложила книги и куклу на заднее сидение и он устроился рядом с
ней. Дав газ, она бросила взгляд на его изношенные ботинки.
     - Все пешком?
     - М-м.
     - А почему не на колесах?  Полно  же  машин  на  ходу,  и  бензин  не
проблема.
     - Водить не умею, - уныло пояснил он, - только и всего.
     Он вздохнул. Рюкзак тяжело качнулся возле  ее  плеча.  Она  принялась
украдкой разглядывать незнакомца. Мощная  грудь,  крепкая  спина,  сильные
ноги.  Большие  тяжелые  руки.  Мускулистая  шея.  С  минуту  она   что-то
прикидывала, затем кивнула своим мыслям и затормозила.
     - Что такое? - спросил он. - Мы дальше не поедем?
     - Как тебя зовут?
     - Майо. Джим Майо.
     - Я - Линда Нильсен.
     - А-а, очень приятно. Так что, едем?
     - Слушай, Джим, у меня к тебе дело.
     - Дело? - он посмотрел на  нее  с  некоторой  тревогой.  -  Интересно
узнать, какое, леди... Линда, то есть. Но дело, знаете ли, такое, мне  тут
кое-чем надо заняться, так что я все время буду занят, довольно  дол...  -
под ее пристальным взглядом его голос сошел на нет.
     - Джим, если ты мне поможешь, то и я тебе помогу.
     - В чем, например?
     - Видишь ли, мне бывает ужасно тоскливо. Особенно по  ночам.  Днем-то
еще ничего, днем всегда находится чертова уйма дел, но ночью...
     - Бывает, - пробормотал он.
     - Так вот, я все думаю - как бы с этим справиться?
     - А я-то тут при чем? - нервно спросил он.
     - Почему бы тебе не задержаться в Нью-Йорке? Чуть-чуть. Я научила  бы
тебя водить машину. И автомобиль помогла бы найти, чтобы тебе не  пришлось
добираться на юг автостопом...
     - А что, это мысль. Трудно научиться водить?
     - Ерунда, я научу тебя за пару дней.
     - Не думаю, что у меня так быстро...
     - Ладно, не пару дней, так пару недель - какая разница? Зато  сколько
времени ты потом выиграешь на машине!
     - Ах ты, - сказал он. - Здорово.
     Тут он спохватился.
     - А что от меня потребуется?
     На ее личике вспыхнула страсть.
     - Джим, ты поможешь мне перетащить рояль.
     - Рояль? Какой еще рояль?
     - Большой "Стейнвей" красного дерева. Он на Сорок  седьмой.  Ум-мираю
от желания поставить его у себя. Он прямо просится в гостиную...
     - Ты обставляешь квартиру?
     - Да, и как будет здорово сесть за клавиши после обеда...  Нельзя  же
все время слушать записи! Я все  продумала:  самоучители,  руководства  по
настройке - все есть, но я никак не могу перетащить к себе рояль.
     - Да, но... Рояли-то, наверное, есть во многих  квартирах,  -  сказал
он. - Несколько сотен, не меньше, если подумать. Что бы тебе не поселиться
в одной из таких квартир?
     - Ни за что!  Бросить  мой  домик?!  Я  пять  лет  его  обставляла  -
картинка, а не дом! И, потом, там вода рядом.
     Он кивнул.
     - Да, вода - это всегда проблема. Где это ты так устроилась?
     - В Центральном Парке, в домике, где раньше хранились  модели  всяких
парусников. Он стоит как раз возле пруда. Чудесный уголок, я там  идеально
все устроила. И вдвоем перетащить туда рояль будет совсем нетрудно.
     - Ну, Лина, я не знаю...
     - Линда.
     - Да, прости, я...
     - Я смотрю, ты сильный. Чем занимался до всего этого?
     - Борец-профессионал.
     - Ого! Я так и знала.
     - Да ну, я уж давно это бросил. Открыл свое  дело  в  Нью-Хэйвн.  Бар
"Мужской разговор". Не слыхала?
     - Нет, к сожалению.
     - Спортсмены его любили... А ты чем промышляла?
     - Исследованиями для ББДО.
     - Это еще что?
     - Так, рекламное агентство... - отмахнулась она.  -  Потом  расскажу,
если захочешь.  Научишься  водить,  перевезем  сначала  рояль,  потом  еще
кое-что... но это терпит. И - на юг.
     - Но, Линда, я не знаю...
     Она взяла его за руку.
     - Джим, будь же спортсменом. Остановишься у меня. Я отлично  готовлю,
и у меня есть миленькая комната для гостей...
     - Для кого? Ты же была последним человеком на Земле...
     - Что за глупый вопрос? Где ты видел приличный дом  без  комнаты  для
гостей? Тебе там понравится. На газонах у меня огород и садик,  ты  будешь
купаться, найдем тебе новенький "ягуар"... Есть у меня один на  примете  -
как только что с фабрики.
     - Мне бы лучше "кадиллак".
     - Да что хочешь, то и будет! Ну, так что? По рукам?
     - Ладно, Линда, - неохотно пробормотал он. - Будь по-твоему.


     Домик  был  и  вправду   прелестный:   многоярусная   крыша,   крытая
позеленевшей медью, крупная кладка стен и окна в  глубоких  нишах.  Мягкие
лучи июньского солнца сверкали на  голубом  зеркале  овального  пруда;  по
воде, громко крякая, шлепали лапами одичавшие утки. Лужайки, поднимающиеся
по склонам впадины вокруг пруда, были аккуратно  разделены  на  террасы  и
обработаны.
     Окнами фасада дом смотрел на запад, и  Центральный  Парк  тянулся  от
него вдаль, как огромная запущенная усадьба.
     Майо задумчиво поглядел на пруд.
     - Здесь должны были быть модели кораблей...
     - Когда я въехала, в доме их было полно, - сказала Линда.
     - В детстве я всегда хотел получить модель корабля. Однажды даже... -
Майо оборвал  себя.  Откуда-то  издалека  донеслись  пронзительные  звуки:
беспорядочные сильные удары, как будто камни перекатывались под водой. Все
прекратилось так же неожиданно, как и началось.
     - Это что? - спросил Майо.
     Линда пожала плечами.
     - Точно не знаю. Похоже, город разваливается. Ты же видел, там и  сям
разрушенные здания. Придется привыкать, - она вновь загорелась. -  Заходи!
Хочу все тут показать.
     Она вся сияла от гордости и так  и  сыпала  словами,  поясняя  детали
планировки, в которых Майо ничего не понимал. Но даже  на  него  произвели
впечатление викторианская  гостиная,  спальня  в  стиле  ампир,  настоящая
сельская кухня с печкой на керосине. Комната  для  гостей  в  колониальном
стиле с кроватью  под  балдахином,  задрапированной  коврами  и  увешанной
светильниками, привела его в замешательство.
     - Все это такое... какое-то очень уж девичье, а?
     - Еще бы. Я же девушка.
     - Да-да, конечно. Я и говорю, - Майо беспокойно оглянулся.  -  Ну,  у
парней все вещи не такие хрупкие. Ты уж не обижайся.
     - Не бойся, кровать выдержит. Теперь запомни, Джим: ноги на покрывало
не клади, на ночь его убирают. Если обувь грязная, снимай ее у входа.  Эти
ковры я взяла в музее и хочу, чтобы они были в порядке. У тебя есть  смена
белья?
     - Только то, что на мне.
     - Завтра достанем тебе новую одежду. Та, что на тебе, так грязна, что
ее и стирать не стоит.
     - Слушай, - сказал он отчаянно. - Я, наверное, устроюсь в парке.
     - Прямо на земле? Почему?
     - Э-э, я как-то больше уж привык так, а не в домах... Но  ты,  Линда,
не беспокойся. Если буду нужен - я рядом.
     - Нужен? Для чего?
     - Ты только свистни.
     - Чушь, - твердо сказала Линда. - Ты мой гость  и  останешься  здесь.
Выметаемся отсюда: я собираюсь заняться обедом. Вот черт!  Забыла  раковый
суп.
     Она подала обед, приготовленный из консервов, но с большой  выдумкой.
Стол был сервирован изысканным  фарфором  Фарницетти  и  датским  столовым
серебром. Еда была девичья, и Майо,  пообедав,  остался  голоден,  хотя  и
промолчал из вежливости. Он слишком устал,  чтобы,  придумав  убедительную
причину, отлучиться  и  заправиться  чем-нибудь  более  основательным.  Он
доплелся до кровати, вспомнил, что  туфли  надо  переодеть,  зато  начисто
забыл про покрывало.
     Утром его разбудило громкое кряканье и хлопанье  крыльев.  Вскочив  с
кровати, он подбежал к окну и обнаружил, что всех  уток  разогнало  нечто,
издали похожее на красный мячик. Не без  труда  прогнав  остатки  сна,  он
понял, что это купальная шапочка Линды. Потягиваясь и зевая, Майо поплелся
к пруду. Линда издала жизнерадостный визг, поплыла к берегу и выбралась из
воды. Кроме купальной шапочки на ней не было ничего. Капли и брызги так  и
летели от нее, так что Майо даже попятился.
     - Доброе утро! Выспался?
     - Доброе. Еще не понял. Всю ночь в спину  упирались  какие-то  рейки.
Ух, вода, видать, холодная. Ты вся в пупырышках.
     - Вода изум-мительная! - она стянула шапочку и тряхнула  волосами.  -
Где полотенце? А, вот оно. Ныряй, Джим! Получишь огромное удовольствие.
     - Не люблю, когда холодно.
     - Не будь размазней!
     Удар грома расколол утреннюю тишину. Майо в изумлении глянул в чистое
небо.
     - Что за черт? - сказал он.
     - Тихо, - скомандовала Линда.
     - Похоже на сверхзвуковой самолет.
     - Вот оно! - крикнула Линда, указывая на запад. - Видишь?
     Один  из  небоскребов  Вест-Сайда  удивительным   образом   сминался,
погружаясь сам в себя, словно складной стаканчик, и извергая из своих недр
ливень  кирпичей  и  карнизов.  Обнажившиеся  балки  дрожали  и   гнулись.
Мгновением позже они услышали грохот.
     - Ох ты, вот так так... - потрясенно прошептал Майо.
     - Упадок и Разрушение  Имперского  Города  [так  называют  Нью-Йорк].
Привыкай. И все же окунись, Джим. Я принесу полотенце.
     Она вбежала в дом. Он сбросил шорты и носки, но когда Линда вернулась
с  огромным  купальным  полотенцем,  Майо  все  еще  стоял  на  берегу,  с
несчастным видом пробуя воду ногой.
     - Жутко холодно, Линда, - пожаловался он.
     - Разве ты не принимал холодный душ, когда был борцом?
     - Я? Только горячий. Кипяток.
     - Джим, если ты будешь так и стоять столбом, ты никогда не  решишься.
Посмотри, ты уже дрожать начинаешь. Это что у тебя на поясе, татуировка?
     - Что? А, ну да. Это питон, в пять цветов. Он  обвился  вокруг  меня,
видишь? - он гордо повернулся,  демонстрируя  питона  со  всех  сторон.  -
Заполучил его в армии. В Сайгоне, в шестьдесят четвертом. Азиатский питон.
Элегантно, а?
     - Больно было?
     - Вообще-то нет. Кое-кто треплется, что татуировка  -  это  китайская
пытка, но это они просто пускают пыль в глаза. Разве что щекотно.
     - Ты служил в шестьдесят четвертом году?
     - Так точно.
     - Сколько тебе было лет тогда?
     - Двадцать.
     - Значит, сейчас тридцать семь?
     - Тридцать шесть, тридцать седьмой.
     - То есть, ты поседел раньше времени?
     - Надеюсь.
     Она внимательно оглядела его.
     - Знаешь что? Если все же решишься, постарайся не намочить волосы.
     И побежала назад в  дом.  Майо,  устыдившись  своей  нерешительности,
заставил себя прыгнуть "солдатиком" в  пруд.  Когда  Линда  вернулась,  он
стоял по груди в воде и плескал водой на  лицо  и  плечи.  Линда  принесла
табурет, ножницы и гребешок.
     - Разве не чудесно?
     - Нет.
     Она рассмеялась.
     - Ладно, вылезай. Хочу тебя постричь.
     Он выбрался из пруда, вытерся и покорно сидел на табурете,  пока  она
его стригла.
     - Бороду тоже. Хочу увидеть, как ты выглядишь на самом деле.
     Он состригла бороду до такой степени,  чтоб  ее  можно  было  сбрить,
оглядела творение своих рук и удовлетворенно кивнула.
     - Очень мило!
     - Да ладно! - он покраснел.
     - На плите бак горячей воды. Иди брейся.  Одеваться  не  трудись.  Мы
достанем после завтрака новую одежду для  тебя,  ну  а  потом...  Потом  -
рояль!
     - Не могу же я идти по улицам голый - он был шокирован.
     - Не говори глупостей. Кто тебя увидит? Быстренько!
     Они подъехали к универмагу "Аберкромби и Фитч" на угол Мэдисон  Авеню
и Сорок Пятой стрит. Майо был скромно опоясан полотенцем. Линда  сообщила,
что в этом магазине она  многолетний  клиент,  и  продемонстрировала  кипу
накопившихся за эти годы долговых расписок. Пока она,  взяв  дело  в  свои
руки, пошла за покупками, Майо внимательно  их  изучал.  К  тому  времени,
когда Линда вернулась, нагруженная  одеждой,  вернулась,  он  почти  успел
потерять самообладание.
     - Джим, я принесла  чудесные  мокасины  из  лосиной  кожи,  охотничий
костюм, шерстяные носки, и матросские блузы, и...
     - Постой, - перебил он. - Ты знаешь общую сумму своего  долга?  Почти
тысяча четыреста долларов.
     - Неужели? Сперва примерь шорты. Они непромокаемые.
     - Ты, видно, рехнулась, Линда. На что тебе сдался весь этот утиль?
     - Посмотри,  носки  не  малы?  Какой  утиль?  Я  брала  только  самое
необходимое.
     - Да ну? К примеру... - он перебрал  пачку  расписок.  -  К  примеру:
"Подводная маска с очками из плексигласа, одна,  девять  девяносто  пять"?
Это зачем?
     - Чтобы видеть под водой, когда буду чистить пруд.
     - А "Комплект  столовых  приборов  из  нержавеющей  стали  на  четыре
персоны, тридцать девять-пятьдесят"?
     - На случай, когда я ленюсь и  не  хочу  кипятить  воду.  Нержавеющую
сталь можно мыть холодной водой. Ох, Джим, ты только посмотри в зеркало, -
восхитилась она. - Ты просто романтический герой, прямо охотник  на  львов
из рассказов Хэмингуэя!
     Он покачал головой.
     - Не понимаю, как ты будешь выбраться из долговой ямы.  Надо  следить
за своими тратами, Линда. Может, лучше забыть о рояле, а?
     - Никогда, - упрямо сказала Линда. - Неважно, сколько он стоит. Рояль
- это капиталовложение на всю жизнь. Это всегда окупается!
     В выставочных  залах  "Стейнвея"  Линда  то  путалась  под  ногами  и
суетилась, не в силах противостоять азарту, то была на удивление  деловой.
После бесконечного дня,  после  изматывающих  "Ну-ка,  взяли!  Ну-ка,  еще
раз!", сооружения сомнительных с инженерной точки  зрения  конструкций  из
аварийных блоков и рычагов, после марш-броска с  разваливающейся  тележкой
по Пятой Авеню, они, наконец, водворили рояль в гостиную. Майо в последний
раз  попытался  качнуть  рояль,  убедился,  что  тот  стоит   прочно,   и,
обессиленный, опустился на пол.
     - О-хо-хо! - простонал он. - Уж лучше бы я шел на юг пешком!
     - Джим! - Линда пылко бросилась ему на шею. - Джим, ты ангел! С тобой
все в порядке?
     - О'кей, - проворчал он. - Слезь с меня, Линда. Не вздохнуть.
     - Мне тебя никогда не отблагодарить! Мечтала об этом целую  вечность!
Что для тебя сделать? Чего ты хочешь? Проси что угодно!
     - Увы, - сказал он. - Постричь меня ты уже успела.
     - Я серьезно!
     - Водить-то меня научишь?
     - Конечно. Буду изо всех сил стараться, чтобы ты побыстрее  научился.
Это самое меньшее, что я могу для тебя сделать.
     Линда пересела в кресло, ее взгляд вернулся к роялю.
     - Столько шороху из ничего, - сказал он, поднимаясь на ноги.  Сел  за
рояль, смущенно ухмыльнулся ей через плечо, выпрямился - и, спотыкаясь  на
каждой ноте, заиграл менуэт до-мажор.
     Линда встрепенулась и уставилась на него.
     - Ты играешь?! - прошептала она.
     - Не-а. Так, брал уроки в детстве.
     - И можешь читать ноты?
     - Было дело.
     - И смог бы научить меня?!
     - Надеюсь... Вообще-то это нелегко. А вот еще такое я играл...  -  Он
стал увечить "Зеленые рукава".  Его  ошибки  в  сочетании  с  расстроенным
роялем создавали совершенно убийственный эффект.
     - Прекрасно, - выдохнула Линда.  -  Просто  прекрасно!  -  Ее  взгляд
уперся в его спину, и на  лице  постепенно  утвердилось  выражение  твердо
принятого решения. Она поднялась, тихо подошла к Майо и положила ему  руку
на плечо.
     Он поднял взгляд.
     - Что?
     - Ничего. Ты поиграй. Я приготовлю обед.
     Но оставшуюся часть вечера она была так погружена в свои  мысли,  что
Майо занервничал и ускользнул спать пораньше.
     На следующий день они сумели найти машину  на  ходу  не  раньше  трех
часов, и это был не "кадиллак", а закрытый "шевроле":  Майо  не  улыбалось
быть предоставленным всем ветрам в машине с открытым верхом.  Они  выехали
из гаража на Десятой Авеню и вернулись в Ист-Сайд, где  Линда  чувствовала
себя как дома. Она призналась, что границы ее мира простирались  от  Пятой
до Третьей Авеню и от Сорок Второй до Восемьдесят Шестой Стрит. Вне  этого
квадрата она чувствовала себя неуютно.
     Она передала руль Майо и заставила его болтаться туда-сюда по Пятой и
Мэдисон Авеню, отрабатывая остановку и старт.  Пять  раз  он  застревал  в
завалах, одиннадцать раз мотор глох,  а  однажды,  дав  задний  ход,  Майо
въехал в витрину, которая, к счастью, не была застеклена. Его била нервная
дрожь.
     - И впрямь тяжело, - пожаловался он.
     - Дело практики - уверила она. - Не волнуйся. Потренируемся  месяц  -
будешь асом.
     - Целый месяц!
     - Ты же говорил, что медленно обучаешься?  Так  что  я  не  виновата.
Остановись-ка здесь на минутку.
     Шевроле рывком остановился. Линда вышла.
     - Подожди меня.
     - Что стряслось?
     - Сюрприз!
     Она вбежала в магазин. Когда через полчаса она вернулась, на ней было
тонкое черное платье, жемчужное  ожерелье  и  вечерние  туфли  на  высоком
каблуке. Она соорудила себе высокую прическу. Майо в изумлении глядел, как
она садиться в машину.
     - Что это значит? - спросил он.
     - Это часть сюрприза. Сверни на восток, на Пятьдесят Вторую.
     Поднатужившись, он сумел тронуть с места и повел машину на восток.
     - Что это ты вырядилась, как на вечеринку?
     - Это платье для коктейля.
     - Зачем?
     - Там, куда мы едем, нужно выглядеть именно так. Осторожно,  Джим!  -
Линда рванула руль, и не дала Майо врезаться в кузов  разбитого  грузовика
санитарной службы. - Приглашаю тебя в модный ресторан!
     - Обедать?
     - Выпивать, дурачок! Ты мой первый гость, и я должна тебя развлекать.
Теперь налево. Поищи, где можно поставить машину.
     Припарковался он отвратительно. Когда они выбрались из  машины,  Майо
остановился и стал потешно принюхиваться.
     - Чувствуешь, пахнет? - спросил он.
     - Чем?
     - Такой сладкий запах.
     - Это мои духи.
     - Нет, что-то в воздухе, вроде карамели или шоколада. Знакомый запах,
но никак не могу вспомнить, где я его...
     - Ладно тебе. Входи, - она ввела его в ресторан.
     - Надо было тебе надеть галстук, - прошептала она, - но, может  быть,
сойдет и так.
     Ресторанные интерьеры не произвели на Майо ни малейшего  впечатления,
но висящими в баре  портретами  знаменитостей  он  был  очарован.  Обжигая
пальцы спичками, он восхищенно глядел на портреты: здесь бывали Мэл Аллен,
Кази Штейнгель, Френк Гиффорд, Ред Барбер и Рокки  Марчиано.  Когда  Линда
вышла из кухни со свечой, он в нетерпении обернулся.
     - Ты видела здесь этих, телезвезд? - спросил он.
     - Да вроде видела. Как насчет выпивки?
     - Конечно, конечно. Но я хочу поговорить про них. Про телезвезд.
     Он подвел ее к стойке  бара,  смахнул  пыль  с  сидения  и  усадил  с
наивозможнейшей галантностью.  Затем  перемахнул  через  стойку,  выхватил
носовой платок и профессиональным жестом протер красное дерево бара.
     -    Моя    специальность,    -     ухмыльнулся     он.     Изобразил
безадресно-дружелюбную повадку бармена.
     - Добр' день, мэ-эм! Чудесный вечер! Что желаете?
     - Боже, сегодня в магазине я просто  сбилась  с  ног!