лку на место, Джеймс.
     Всего только через две двери от них, в другом номере, был еще один несчастный человек - недавно следивший за Харлоу Траккиа, который сейчас массировал с гримасой боли свой затылок. Нойбауэр наблюдал за ним со смешанным чувством сочувствия и возмущения.
     - Ты считаешь, что это работа негодяя Харлоу? - спросил он.
     - Уверен. Не из моей же сумки выскочила дубинка.
     - Это было легкомысленно с его стороны. Думаю, что мне надо потерять ключ от своего номера и попросить общий, рабочий.
     Траккиа сразу забыл про свой больной затылок.
     - Что ты задумал?
     - Увидишь. Подожди здесь. Нойбауэр вернулся через две минуты, вертя на пальце кольцо с ключом.
     - Решил пригласить дежурившую внизу блондинку на воскресный вечерок. Думаю потом попросить у нее ключ от сейфа, - сказал он.
     - Вилли, сейчас не время ломать комедию, - произнес Траккиа со страдальческим видом.
     - Извини. - Нойбауэр открыл дверь, и они проскользнули в коридор. Кругом была тишина.
     Десять секунд спустя они уже были в номере Харлоу.
     - А если Харлоу неожиданно вернется? - спросил Траккиа, закрывая дверь.
     - Кто сильнее, как ты считаешь? Харлоу или мы? Несколько минут они все осматривали, вдруг Нойбауэр воскликнул:
     - Ты был полностью прав, Никки. Наш дорогой Джонни допустил маленькую оплошность.
     Он показал Траккиа кинокамеру с царапинами вокруг винтов, закреплявших заднюю крышку, извлек из кармана маленький складной нож, отвинтил ее и вынул минифотоаппарат.
     - Может, возьмем это?
     Траккиа мотнул головой, и сразу его лицо скривилось от боли, причиненной резким движением.
     - Нет. Он сразу узнает, что здесь кто-то был.
     - Так, значит, остается только одно для него, - сказал Нойбауэр.
     Траккиа кивнул и опять сморщился от боли. Нойбауэр вытащил кассету, размотал пленку и приблизил ее к настольной лампе, потом не без труда вложил пленку обратно в кассету, кассету поместил в мини-фотоаппарат и вложил его снова в камеру.
     - Это еще ничего не доказывает. Связаться с Марселем? - спросил Траккиа.
     Нойбауэр кивнул, и они вышли из номера.
     Харлоу отодвинул "коронадо" на фут и внимательно осмотрел секцию пола, подсвечивая себе карманным фонарем и стоя на коленях. На одной из продольных планок он обнаружил две поперечные линии, прорезанные насквозь на расстоянии около пятнадцати дюймов друг от друга. Харлоу провел по линии промасленной тряпкой и убедился, что это тонкая, сделанная очень острым инструментом щель. Шляпки двух гвоздей, скрепляющих эту планку, блестели ясно и отчетливо, будто новые. Харлоу подсунул в щель стамеску, и планка очень легко поднялась, открыв отверстие. Он сунул туда руку, чтобы определить глубину и длину открывшегося тайника. Слегка приподняв брови, он только этим выразил свое удивление размерами тайника. Вынув из него руку, он поднес ее к лицу и принюхался. А затем вернул планку на место, закрыл тайник, слегка стукнул стамеской по шляпкам гвоздей и грязной, промасленной тряпкой замазал щели и планку.
     Сорок пять минут прошло с того времени, как Харлоу вышел из виллы-гостиницы Чессни, до его возвращения. Просторное фойе теперь выглядело полупустым, в действительности же в нем все еще находилось около сотни человек, вернувшихся с официального приема и, вероятно, ожидающих обеда. Первыми, кого увидел Харлоу, были Мак-Элпайн и Даннет, сидевшие в стороне за отдельным маленьким столиком. Через два столика от них одиноко примостилась Мэри с напитком в стакане и журналом на коленях, судя по всему, совершенно забытым. Вид у нее был отрешенный. Харлоу удивился происшедшей в ней враждебной перемене по отношению к себе. Он заметил также, что неприязнь появилась и в отношении Мэри к отцу. Рори нигде не было видно. "Наверное, опять шпионит за кем-нибудь", - решил Харлоу.
     Эти трое тоже заметили Харлоу, как только он вошел. Мак-Элпайн сразу раздраженно поднялся.
     - Я буду вам весьма благодарен, Алексис, если вы возьмете Мэри под свою опеку. Я пройду в ресторан. Опасаюсь, что если я останусь здесь...
     - Все в порядке, Джеймс. Я понимаю... Харлоу оставался внешне спокойным, однако верно рассудил, что выражение нарочитого безразличия, проявившееся даже в походке Мак-Элпайна, адресовано именно ему. Он заволновался еще больше, увидев, что Мэри пошла ему навстречу. Не оставалось сомнений, что ее враждебность была направлена тоже против него. Она не скрывала, что поджидала его. Милой улыбки, делавшей ее любимицей всех гонщиков, как не бывало, Харлоу заметил это сразу. Он внутренне подобрался, потому что знал наперед все, что она скажет ему.
     - Вы добиваетесь, чтобы все видели вас в таком состоянии? - Харлоу помрачнел. - Немедленно уходите отсюда.
     - Так, хорошо. Продолжайте, продолжайте. Оскорбляйте невинного человека. Вы передо мной... Вернее, я перед вами... - сбивчиво говорил он.
     - Как это противно! Трезвый человек не теряет своего лица. Посмотрите же, на кого вы похожи! Возьмите себя в руки и идите прочь!
     Харлоу демонстративно оглядел себя.
     - Ага! Превосходно! Приятных сновидений, чудная Мэри.
     Он повернул к лестнице, преодолел каких-то пять ступенек и резко остановился, столкнувшись внезапно с Даннетом. Мгновение оба глядели друг на друга с равнодушными лицами, потом брови Даннета удивленно поднялись. Когда Харлоу заговорил, его голос был абсолютно трезв.
     - Идемте, - тоном приказа сказал он.
     - "Коронадо"?
     - Да.
     - Идемте.

Глава 6

     Харлоу допил свой кофе - у него уже вошло в привычку завтракать в одиночестве у себя в номере - и подошел к окну. Прославленного итальянского сентябрьского солнца этим утром не было и в помине. Тяжелые дождевые облака закрывали небо, но земля была сухой, а воздух прозрачный - идеальная погода для гонок. Он прошел в ванную комнату, открыл настежь окно, снял с бачка крышку, вытащил бутылку виски, открыл водопроводный кран и добросовестно вылил половину бутылки в раковину. Затем поставил бутылку на прежнее место и обильно обрызгал комнату аэрозольным освежителем.
     На гоночный трек он ехал в одиночестве - место рядом с ним в его красном "феррари" теперь редко было занято. Здесь уже были Джекобсон, два его механика и Даннет. Он поздоровался с ними коротко, привычно облачился в рабочий комбинезон, надел шлем и сел за руль своего нового "коронадо". Джекобсон при этом окинул его своим обычным мрачным взглядом.
     - Я надеюсь, что уж сегодня-то вы покажете хорошее время в тренировочном заезде, - сказал он.
     - Вот как? Я считал, что и вчера прошел круг успешно. Во всяком случае, буду стараться, - кротко ответил Харлоу и, приготовившись к старту, взглянул на Даннета. - А где же сегодня наш милейший шеф? Не помню, чтобы он когда-либо пропускал тренировочные заезды.
     - Он остался в гостинице. Занят какими-то делами.
     Мак-Элпайн был действительно занят делом, которое в последнее время приносило ему все больше огорчений, но становилось чуть ли не привычным. Он тщательно замерял в этот момент количество оставшегося запаса алкоголя у Харлоу. Едва он вошел в ванную комнату Харлоу, как сразу понял, что проверка уровня виски в бутылке будет простой формальностью: распахнутое окно и пропитанный освежителем воздух яснее ясного свидетельствовали, что это излишняя операция. Тем не менее Мак-Элпайн проделал все, что нужно, хотя и знал почти наверняка, что именно обнаружит, но когда он вынул из бачка наполовину пустую бутылку, лицо его все-таки потемнело от гнева. Он поставил бутылку обратно, вышел из номера и торопливым шагом, почти бегом миновал гостиничное фойе, сел в свой "остин" и поехал на трек так быстро, что его мчащийся автомобиль прохожие не успевали рассмотреть на всем пути от виллы-гостиницы Чессни до гоночного трека в Монца.
     Мак-Элпайн тяжело дышал; когда оказался на обслуживающей станции "Коронадо". Первый, кого он здесь встретил, был собиравшийся уже уходить Даннет. Мак-Элпайн несколько успокоился.
     - Где этот негодяй Харлоу? - спросил он грубо. Даннет не торопился отвечать. Ничего не понимая, он только покачал головой, стараясь определить, чем
     Джеймс расстроен.
     - Ради Господа, где этот алкаш? - Голос Мак-Элпайна дрожал от негодования. - Он не должен ни за что выходить на этот чертов трек.
     - А судьба других гонщиков в Монца разве вас не интересует?
     - Что вы этим хотите сказать?
     - Хочу сказать, что этот записной пьяница показал сейчас на гонке время на две. и одну десятую секунды лучше рекордного. - Даннет был словно в ознобе, это по всему было видно, в голове его никак не укладывалась новость. - Невероятно. Чертовщина какая-то!
     - Две и одна десятая! Две и одна десятая! - Мак-Элпайн был поражен. - Невероятно! Только подумать! На что это похоже? Невероятно!
     - Спросите хронометристов. Они дважды проверяли.
     - Иисус!
     - Вы вроде бы недовольны тем, что узнали, Джеймс.
     - Недоволен. Я расстроен чертовски. Конечно же он остается лучшим гонщиком в мире, однако в решающей обстановке у него не выдержат нервы. Сейчас это не успех гонщика, а его мастерство. Или простая хмельная храбрость. Дьявольская хмельная храбрость.
     - Я что-то вас не понимаю.
     - Он уничтожил полбутылки виски, Алексис.
     Даннет ошеломленно уставился на него.
     - Не могу этому поверить, - наконец с трудом вымолвил он. - Может быть, он вел гонку на пределе, но ангельски чисто. Полбутылки шотландского виски? Он бы убил себя наверняка.
     - Хорошо еще, что на треке больше никого не было в это время. Вполне возможно, мог бы и убить кого-то.
     - Но... но принять полбутылки!
     - Желаете пойти и взглянуть на бачок в его ванной комнате?
     - Нет, нет. Вы, надеюсь, не считаете, что я когда-либо сомневался в ваших словах? Я просто отказываюсь понимать что-либо.
     - Я тоже. Ну и где же наш чемпион мира в данный момент?
     - Он сказал, что на сегодня достаточно, и покинул трек. Сказал также, что завтра будет тренироваться на внутренней дорожке и если кто бы то ни было займет ее раньше него, то он прогонит любого прочь. Он сегодня ведет себя заносчиво, наш Джонни.
     - Раньше он такого никогда себе не позволял. Это не заносчивость, Алексис, это чертова эйфория. Боже всемилостивый, опять у меня заботы, опять проблемы!
     - Вы всегда в заботах, Джеймс.
     Попади Мак-Элпайн после всего этого, в эту же субботу, на заброшенную невзрачную маленькую улочку Монца, он убедился бы, что его проблем прибавилось вдвое, если не втрое. По обе стороны тротуара, напротив друг друга, здесь расположились два неприметных кафе. Своими фасадами они очень походили одно на другое: оба обшарпанные, с потрепанными занавесками, с выставленными на улицу столиками, покрытыми несвежими скатертями; одинаково непривлекательными были и скучные голые интерьеры баров. Как обычно в таких кафе, все кабинки были разгорожены и открыты со стороны улицы.
     Уютно устроившись друг против друга, у окна в одной из таких кабинок на затененной стороне улицы
     Нойбауэр и Траккиа сидели перед нетронутыми стаканами. Все их внимание было сосредоточено на кафе, расположенном напротив, где, совершенно не таясь, сидели Харлоу и Даннет, каждый со стаканом в руке, занятые серьезным разговором.
     - Ладно, мы их выследили, Никки. Но что из того? Ты ведь не умеешь читать по губам, не так ли? - сказал Нойбауэр.
     - Мы просто ждем и смотрим. Если бы Бог дал мне талант читать по губам, Вилли! Как ты думаешь, с чего эти двое вдруг так подружились, если последнее время на публике почти не разговаривали. И с какой стати пришли сюда, на какую-то маленькую тесную улочку, вести задушевную беседу? Наверняка этот Харлоу замыслил что-то очень нечистое. У меня до сих пор ломит шею, когда надеваю на тренировке проклятый шлем. И если он, и Даннет сошлись здесь так, то, будь уверен, оба во что-то замешаны. Ведь Даннет только журналист. Что же задумали журналист и бывший гонщик?
     - Бывший! Знаешь ли ты его сегодняшнее утреннее время?
     - Сказал тебе - бывший, значит, бывший. Поглядишь, как он завтра на треке провалится, так же как на последних четырех гонках на Гран При.
     - Да. Тут какая-то загадка. Почему это он так хорош на тренировках и сгорает на основной трассе?
     - Никаких загадок. Все знают, что Харлоу спивается. Он алкаш - думаю, всем это ясно. Хорошо, если он пройдет один, может, три круга. Но восемьдесят кругов на гонках Гран При алкоголик не выдержит, для этого нужны запас жизненных сил, выносливость, реакция, железные нервы. Он сломается. - Траккиа отвел взгляд от противоположного кафе и отхлебнул из своего стакана. - Господи, чего бы я только не дал, чтобы только сидеть сейчас в соседней кабине возле этих двоих!
     Вдруг Траккиа положил руку на рукав Нойбауэра.
     - Может быть, это вовсе и не нужно, Вилли. Может быть, уже есть уши, слушающие их. Гляди!
     Нойбауэр огляделся. Стараясь, чтобы его не заметили, в соседнюю с занятой Харлоу и Даннетом кабину пробрался Рори Мак-Элпайн. Он развязно и картинно нес в руках выпивку. Сел он так, чтобы быть спиной к Харлоу: их разделяло расстояние всего в один фут. Рори поплотнее прижался спиной к перегородке, казалось, затылком даже пытаясь вслушаться в разговор за стенкой. Вид у него был при этом такой, будто он готовился сдавать экзамен на мастера шпионажа или двойного агента. Между прочим, он действительно обладал талантом наблюдать и подслушивать, оставаясь незамеченным.
     - Как ты считаешь, что этот юный Мак-Элпайн затевает? - спросил Нойбауэр.
     - Здесь и сейчас? - Траккиа развел руки. - Что угодно. Одно ты должен знать наверняка, что он не с Харлоу. Я предполагаю, что сейчас он собирает против Харлоу улики. Или что-то другое. Он просто непредсказуемый дьяволенок. Клянусь, он ненавидит Харлоу. Вот уж в чью черную книгу мне бы не хотелось попасть.
     - Так у нас теперь есть все, Никки?
     - Нам только нужно придумать маленькую историйку, которую мы е-му расскажем. - Траккиа внимательно посмотрел через улицу. - Юный Рори, кажется, чем-то недоволен.
     Рори действительно был недоволен. Его переполняло смешанное чувство досады, раздражения и озабоченности, потому что из-за высокой перегородки и глухого шума голосов посетителей кафе он никак не мог ничего расслышать из разговора в соседней кабине.
     К тому же Харлоу и Даннет говорили очень тихо. Перед ними стоял прозрачный напиток со льдом и лимоном безо всякого следа джина. Даннет задумчиво разглядывал маленькую кассету с фотопленкой, почти незаметную в его ладони, потом сунул ее в карман.
     - Фотография кода? Вы уверены?
     - Код, я уверен. Вероятно, смешанный, там есть иностранные слова или просто набор букв. Я таких штучек не знаток.
     - Я в этом тоже не смыслю. Но зато я знаю людей, которые собаку на этом съели. И еще транспортер "коронадо". Вы в этом уверены?
     - Нет сомнений.
     - Так выходит, что мы пригрели гадюку у себя на груди, я правильно понимаю?
     - Несколько неожиданно, не так ли?
     - И несомненно, Генри тоже принимает в этом участие?
     - Генри? - Харлоу отрицательно помотал головой. - Могу ручаться своей жизнью за него.
     - Хоть он и просто водитель, но без него ни одна поездка транспортера невозможна.
     - Да.
     - Значит, Генри тоже придется уйти?
     - А что-нибудь лучшее вы можете предложить?
     - Генри уходит временно, потому что он ничего не должен знать, а потом возвращается на старое место работы. Он, конечно, будет огорчен, но что значит одно огорчение по сравнению со всей жизнью?
     - А если он откажется?
     - Устроим его похищение, - деловито ответил Даннет. - Или каким-то другим способом уберем, конечно безвредным. Но он пойдет на это. У меня есть подписанная врачом справка.
     - Кто-то забыл о врачебной этике?
     - Комбинация с пятьюстами фунтов стерлингов - и справка о сердечной недостаточности в ваших руках, а неприступная медицинская щепетильность тает без следа.
     Двое допили свои коктейли, поднялись и вышли. Сохранив дистанцию, за ними последовал и Рори. В кафе напротив Нойбауэр и Траккиа поспешили за внезапно вышедшим Рори и через полминуты догнали его. Увидев их, Рори удивился.
     - Нам нужно поговорить с тобой, Рори. Ты умеешь хранить секреты? - спросил его доверительно Траккиа.
     Рори выглядел заинтригованным, но от природы он был осторожен и потому не сразу открылся.
     - Что за секреты?
     - А ты подозрительный.
     - Что за секреты?
     - Джонни Харлоу.
     - Тогда другое дело. - Доверие Рори Траккиа сумел завоевать одним этим признанием. - Я должен быть в курсе таких секретов.
     - Хорошо, только никому ни слова. Никто не должен знать ничего. Понимаешь? - сказал Нойбауэр.
     - Само собой. - Мальчишка рассчитывал узнать из разговора с Нойбауэром фантастические подробности.
     - Ты когда-нибудь слышал об ассоциации гонщиков на Гран При?
     - Конечно.
     - Так вот эта ассоциация решила исключить Харлоу из гонок на Гран При ради безопасности водителей и зрителей. Мы хотим, чтобы для него были закрыты все гоночные трассы Европы. Ты знаешь, что он пьет?
     - Кто этого не знает!
     - Он пьет так много, что превратился в самого опасного гонщика в Европе. - Нойбауэр говорил проникновенно и очень убедительно. - Другие гонщики боятся, когда выходят на трек вместе с ним. Никто из них не знает, не будет ли он следующим Джету.
     - Вы... вы думаете...
     - Он был тогда пьян. И погиб хороший человек, Рори, потому что кто-то выпил больше полбутылки виски. Понимаешь разницу, именно это стало причиной убийства.
     - Нет, ради Бога, я не хочу понимать!
     - И вот ассоциация поручила нам с Вилли собрать улики. О пьянстве, конечно. Специально перед важным решением. Хочешь нам помочь?
     - Вы еще спрашиваете!
     - Мы понимаем, парень, мы понимаем. - Нойбауэр положил свою руку на плечо Рори - жест, выражающий сочувствие и поддержку. - Мэри ведь девушка нам всем дорогая, слишком даже. Мы сейчас видели Харлоу и мистера Даннета в этом кафе. Харлоу выпивал?
     - Я вообще-то не знаю этого. Я был в соседней с ними кабине. Но я слышал, что мистер Даннет говорил о джине, и видел, что официант принес два высоких стакана, похоже, наполненных водой.
     - Водой! - Траккиа сокрушенно покачал головой. - Пожалуй, там было нечто иное. Вообще-то я не верю, что Даннет... ладно, кто знает. А ты не слышал, говорили они о выпивке?
     - Мистер Даннет? А разве он тоже в этом излишествует?
     Траккиа ответил уклончиво, хорошо зная, что сомнение - лучший путь возбудить интерес Рори:
     - Мне ничего не известно о мистере Даннете и его пристрастии к выпивке.
     - Они говорили очень тихо. Я слышал совсем немного. Но не о выпивке. Они говорили о кассете с фотопленкой или о чем-то таком, что Харлоу передал мистеру Даннету. Я ничего не понял из этого.
     - Это нас совсем не касается. Но все другое - да. Навостри глаза и уши, понимаешь? - сказал Траккиа.
     Рори, гордый от сознания значимости своей новой роли сообщника, с большим достоинством кивнул, попрощался с обоими и пошел дальше. Нойбауэр и Траккиа раздраженно поглядели друг на друга.
     - Силен негодяй! Он заснял нас на кассету и сохранил ее. Та, что мы засветили, была другой, - процедил Траккиа сквозь зубы.
     Вечером того же дня Даннет и Генри тихо беседовали в дальнем углу вестибюля виллы-гостиницы Чессни. Лицо Даннета не выражало никаких эмоций. Генри выглядел растерянным, пытаясь в меру своей природной проницательности и практичности разобраться в ситуации. При этом он старался сохранить невозмутимость.
     - Умеете вы все выстроить, мистер Даннет, - заметил он тоном почтительного восхищения.
     - Если вы, Генри, имеете в виду, что я выразил свои мысли ясно и коротко, тогда да, я все выстроил. Так да или нет?
     - Господи Иисусе, мистер Даннет, вы не оставляете человеку никакого времени для размышлений.
     - Тут и думать нечего, Генри. Говорите прямо - да или нет. Согласны или отказываетесь.
     - Я уж и не знаю, соглашаться ли мне, мистер Даннет. - Ген