НАШЕСТВИЕ ДАНЬЧЖИНОВ

Эдуард МАЦИПУЛО
OCR Serpens






Литературный ПОРТАЛ 


http://www.LitPortal.Ru


СЛЕДЫ НЕВИДИМКИ

     Перед моим вылетом на Гималаи пришло известие о гибели профессора Клейборна, хорошего парня, одного из зачинателей НМ - научной монстрологии. В холле Международного Центра монстрологов на карте мира во всю стену появился очередной траурный флажок. Доктор Йенсен, президент Международного Центра монстрологов, тотчас отправился на поиски тела профессора, брошенного где-то в пустыне, а мне было поручено принимать соболезнования возле большого портрета в черной раме...
     Я вглядывался в строгое лицо Сэмюэла Клейборна и видел в его глазах обреченность. Именно чувство обреченности гоняло его по свету. Как и меня. Я долго не мог от него отрешиться и был уверен, что меня преследует рок за неведомые грехи. И я изо всех сил старался быть чистым перед богом и людьми. Постригся в монахи и какое-то время был святым праведником в монастыре "Детей Иисуса". Но люди, окружающие меня, не терпели святости даже в скромных дозах. Я постоянно ощущал их нелюбовь, злобу, мстительную радость. Хорошая ступень для поисков истины. Я взбунтовался - против миропорядка, традиционного мышления, против самого бога. Я познал сладость бунта. Я участвовал в революциях и терактах, искал истину в водоворотах жизни, я метался от цели к цели, и, наконец, моя ухабистая тропка привела меня к монстрологам от науки. В их лице я нашел симпатичных и близких мне помысли и чувствам людей, которые с кровью и муками осваивали новую область знания...
     Казалось бы, мир благополучен и прекрасен: все меньше людей умирает от голода, экстремизм поутих, ушел в глубину до "лучших" времен. И на военных, вроде бы, надели крепкие намордники. И народы повернулись лицом к экологии. Да и безработица во многих странах - уже не боль, а почти духовная ценность: оказывается, есть какая-то прелесть в проживании на пособия и страховки. А политики, разведенные судьбой по враждебным полюсам, все чаще улыбаются друг другу и, похоже, мечтают о крепких дружеских объятиях.
     Но мигают сигнальные глазки на главной карте монстрологического центра, появляются все новые черные метки. Вон и моя мигает возле белой кляксы одной из гималайских вершин. Там нет траурных флажков, туда ещё не добирались монстрологи - я буду первым. Я вижу за рубиновыми вспышками глубокие ущелья, заросшие горными джунглями, и древний даиьчжинский монастырь с причудливыми крышами. Вижу каменных богов с невозмутимыми ликами, монахов у их ног, читающих нараспев священные тексты, неизвестные ученому миру... Заповедная обитель, тихий уголок, - но и генератор бессамости (Бессамость - в научной монстрологии: отсутствие личностных качеств, самосознания, неспособность иметь свое мнение) один из самых модных на Земле. Вот уже два с половиной тысячелетия работает без перебоев.
     И сколько же подобных источников! Вся стена сияет, трепещет, дергается в пульсирующем их отражении. Всепланетный индикатор беды. Это похоже на крик одинокого в толпе людей с отрешенными лицами. Ведь только НМ возвестила о психо-социальном инвязионе, "вспышке размножения" пассивного типа мышления. Только НМ звонит во все колокола об индивидах, неспособных существовать без чужого мнения, готовых исполнять любой приказ, любую функцию, о массах, управляемых с помощью страха и первичных потребностей. Духовные вожди и политические пастыри всегда полагали, что с людьми этого типа проще всего строить светлое будущее, земной рай, коммунизм. Ведь в таком случае все упирается в личность лидера, в его способности и доминанты...
     Но большая часть рубиновых глазков на карте - это человекомонстры в качестве лидеров...

***

     Проститься с Сэмом Клейборном пришли сотрудники международных организаций, репортеры газет, просто любопытные и туристы. Были цветы, слова о безвременной утрате и соответствующие записи в траурной книге с обложкой из черного бархата. Некоторые из посетителей были враждебно настроены по отношению к нам, особенно здоровенный лохматый толстяк, который явно верховодил в буйной компании репортеров. Они терзали меня идиотскими вопросами, хотя я уже валился с ног от усталости.
     - Чем, собственно, занимаетесь лично вы, доктор Мартин? И чем занимался покойный профессор? - упорствовала дама в пестром одеянии, увешанная фотокамерами и диктофонами.
     И я в который раз пытался объяснить, что моя тема - онтогенез монстризма, то есть "происхождение сути", а Сэм исследовал формы бессамости, которые при столкновении порождали взрывную волну энергии. Она проявлялась, например, в фанатизме, в ненависти к новому и чужому, в вооруженных конфликтах и тайных войнах... Так что он работал в самом пекле.
     - И теперь вы присвоите его идеи! - вскричала женщина. - Или кто-нибудь из ваших присвоит! Ведь вы способны на всякую мерзость!
     Общественное сознание все еще не приняло нас. Будто страшный враг вторгся в плотные ряды человечества - это научная монстрология со своими постулатами и целями.

***

     Похоже, мы разговаривали на разных языках. Заподозрив их в элементарном невежестве, я начал объяснять, что "монстр" в переводе с французского - "чудовище" и что монстры бывают разных классов - таксонов, от природных явлений и микроорганизмов до человекоподобных чудищ, психических уродов и монстроидей.
     - Вся ваша НМ - выдумки кретинов и мошенников! - перебил меня лохматый. - Из-за вас гибнут славные парни! Такие, как Сэм! Я его знал!
     Кажется, я его где-то видел. Ну да, постоянно возникает на моем горизонте. Или такие, как он?
     - Вы не правы. - Я с трудом удерживал себя в роли вежливого хозяина. - Хотите, докажу? Дайте мне вашу книгу. Это, кажется, Оливер Блик?
     Из кармана его мятого пиджака торчал томик детективной серии "Шедевры XX века". Затрепетав листочками, книга перелетела ко мне.
     - Литература - превосходный барометр социальных процессов, - пояснил я. - Она переполнена догадками и намеками о монстрах. Особенно массовые жанры... К примеру вот, детектив, далеко не лучший в творчестве мистера Блика. - Я полистал томик и прочел вслух:
     - "Я общался с оптовыми торговцами героином. Не слишком близко, но общался. И кое-что слышал об их методах. В них нет ничего человеческого. У них в голове чего-то не хватает. Я говорю не о том, чем они занимаются, а КАКИЕ ОНИ ЕСТЬ, КАК ВОСПРИНИМАЮТ ОКРУЖАЮЩИЙ МИР..."
     - Любопытно, - сказала леди в пестром и ослепила меня вспышкой блица. - Вы утверждаете, что Блик иллюстрирует ваши концепции?
     - Как и Франкенштейн, и Невидимка, и марсиане Уэллса. И вампиры, акулы, ящеры из бурного моря маскульта. Все это - гениальные догадки подсознания в метафорической форме. Социальная интуиция...
     Лохматый фыркал и хмыкал, кидал реплики, потом вдруг направился к подставке с флагами стран - участниц в программах Центра.
     - Не надо с ним ссориться, - предупредила меня дама в пестром. - Это же Билли Прайс по прозвищу Бочка-с-Порохом, разве вы не узнали? Его колонку читает полмира...
     Лохматый начал сморкаться во флаги по очереди, поглядывая в мою сторону. Пока вызовешь полисмена, он обгадит все славные полотнища!
     - Остановите его, - сказал я даме и ее шумным товарищам, загородившим мне дорогу.
     - Не обращайте внимания, доктор Мартин. - Дама нагло смотрела мне в лицо. У нее были воспаленные глаза. - Вы же доктор Мартин, тот самый? У Билли такое хобби, неужели не слышали? Как увидит иностранный флаг, аж трясется.
     Репортеры начали складывать в кучу фотокамеры и диктофоны, снимать пиджаки. Нет, они не пьяны, не безумны. Они работают на "общественное мнение", которое еще не приняло НМ. Этим ребятам позарез нужен скандал. Или потасовка. Чтобы в утренних газетах появилась сенсация: "Взбесившийся монстролог против короля репортажа!" Судебные разбирательства, болтовня адвокатов, задержка экспедиции... Потом выяснится, что в флаги сморкался я, а не Билли. Он защищал их с присущим ему мужеством.
     Я посмотрел поверх голов на Билли. В его руках шуршало и шелестело шелковое полотнище.
     - Это шум крыльев, - сказал я. - Все вы, конечно, слышите шум крыльев вокруг спящего...
     - Крыльев? - изумленно спросила женщина. Я показал кивком на черно-белое панно в простенке - химеры вокруг спящего человека и готическая надпись:
     "Сон разума порождает чудовищ". Да, конечно, с литографии Франсиско Гойи. Это был своего рода символ НМ: спасти человека можно только разбудив его.
     - Они набросятся на спящего, - продолжал я внушать. - Они разорвут его на куски, забрызгают стены кипящей кровью...
     У этих людей должно быть снижено критическое восприятие происходящего, ведь они постоянно находились в режиме социального заказа, чужого мнения. К ним, в принципе, можно было бы подобрать словесную формулу, которая возбудит их внутренние установки, доведет до абсурда шаблоны поведения... Короче говоря - один из приемов гетеросуггестии (Гетеросуггестия - особая форма внушения, воздействие на психику "со стороны"), разработанных монстрологами для самозащиты.
     Шум крыльев нарастал, звуки, доносившиеся с улиц, превратились в мерзкие вопли чудищ. Теперь всем стало ясно, что спящий, которого разорвут, - это Билли Прайс. Особенно это было понятно самому обреченному. Держась за подставку с флагами и раскрыв рот, он зачарованно смотрел на панно. Нужен был последний толчок, и я швырнул в Билли "Шедевр XX века". Книжка превратилась в многокрылого зверомонстра, разверзшего жаркую пасть. Билли вскрикнул и рухнул без чувств. Подставка с флагами упала на него.
     Я попытался воскресить его с помощью нашатырного спирта. Он поморщился и открыл глаза.
     - Ничего страшного, - успокоил я его и остальных. - Просто легкий обморок. Такое бывает у детей и беременных женщин на сеансах фильмов ужасов.
     Он поплелся к выходу, поддерживаемый коллегами под руки. Все подавленно молчали, леди в пестром прятала глаза. Перед тем, как исчезнуть за дверью, Билли обернулся и прошептал нецензурные слова по адресу научной монстрологии со всеми ее "приемчиками".

***

     Утром я вылетел в Тнекта, столицу даньчжинского княжества.
     Перелет проходил более или менее удачно, если не считать того, что "боингу" захотелось отдохнуть посреди океана, а потом еще раз - на верхушках финиковых пальм.
     По бортовому телевидению показывали старое шоу с изгнанием дьявола из полураздетых девиц, страдающих эпилепсией. Припадки несчастных были виртуозно отработаны, чувствовалась рука опытного балетмейстера. Какой-то нищий в замызганном пиджаке поверх некогда оранжевой тоги бродил по салону самолета и будил пассажиров.
     - Это надо смотреть. Врачует души.
     И пытался им всучить раскрашенные иконки с изображением азиатских богов, амулеты, книжечки с религиозными стихами.
     Еще один Билли Прайс? Но у меня не было к нему отвращения. Наоборот! И я подумал, что облик Билли Прайса - это насильственная оболочка. Я, наверное, был такой же...
     Я пригласил анахорета - сесть рядом со мной к великому удовольствию пассажиров.
     - Спасибо, - удивленно пробормотал он. - Разве вас не смущает мой вид? И этот запах... Я уже невыносим для нормального носа, знаю...
     И верно - как его пропустили в самолет? И дешевый одеколон, и пот, и что-то из горюче-смазочных материалов. Его глаза ненормального сияли, как у человека, который одновременно испытывает и радость, и грусть. Или удовольствие от боли. Запоминающееся лицо. Звали этого человека Джунзом. Просто мистером Джунзом. Хотя к слову "мистер" он явно не привык.
     - Вы, должно быть, из секты Муна? - спросил я дружелюбно.
     - Нет! - засмеялся он. - Не угадали. Я даньчжин.
     - Доброго вам урожая, - произнес я Даньчжинское приветствие. Он вылупил на меня глаза, и я похлопал по его влажной руке. - Какой же вы даньчжин, если не знаете языка? Да и лицо у вас не азиатское, я бы сказал, славянского типа. Поляк? Чех? Русский?
     - У нас не имеет значения национальность... У нас по признаку истинной веры... А почему вы меня пригласили? - что-то заподозрил он. - Для чего?
     Я совершенно искренне ответил, что меня привлек его нищенский вид. По свидетельству психологов, среди тех, кто сейчас ниже черты бедности, людей с личностными качествами больше, чем в благополучных слоях. Особо одаренных людей следует искать среди изломанных жизнью. На дне. В тюрьмах. В могилах. Тоже следы Нашествия - инвязиона.
     - Лицо мистера Джунза слегка вытянулось.
     - Я понял..! Вы из этих... ай-си?( IССМ - аббревиатура на английском языке "Международный Центр Научной Монстрологии".)
     Я "окончательно" представился и спросил:
     - Вы не хотите продолжать беседу? Боитесь?
     - Н-нет, - с усилием ответил он. - Н-не боюсь... Просто нет смысла... Вы, ай-си, сделали своей профессией зло... Хотите отнять последнее, что осталось у человека, - искреннюю веру. Вы, вы... хуже убийц!
     Теперь я почти не сомневался: это был совестливый человек, выбитый из жизни какой-то бедой. Но совесть не дает покоя таким людям в любом обличье, в любом убежище.
     Я попробовал применить к Джунзу типовую схему судьбы, изломанной Нашествием:
     - Вы были, по-видимому, клерком или учителем в небольшом городке. У вас были друзья, семья, интересы в жизни...
     Джунз нервно потирал колени, обтянутые ветхой тканью.
     - Зачем вы это говорите? Неужели думаете... Вместо ответа я прочитал из Эрнесто Карденаля:
     Философ чистит сапоги.
     Художник пасет овец.
     Мы не умеем читать и писать,
     Еще хуже то,
     Что мы не умеем мечтать, думать, любить...
     - Ну и что? - тихо произнес он, стараясь не глядеть на меня.
     - Может быть, здесь сказано о вашей беде.
     - Почему вы так думаете? - Он вспотел, и от него сильней запахло горюче-смазочными.
     - Вы пришли к даньчжииам, чтобы найти там любовь и справедливость? То, чего не хватало в вашем мире? И что они вам обещали? Очиститься от чувств? "Расширить сознание", достичь духовных высот?
     - Что вы ко мне пристали? - прошептал он. - Чего вы добиваетесь?
     - Хочу вам помочь. Мне кажется, вас поймали на вашей беде. Вас убедили, что все ваши неприятности - из-за ваших личностных качеств. Вам не удается с ними справиться. Вы, по-видимому, очень одаренный человек, поэтому ваши чувства сильны...
     - Нет, нет! - жалостливый шепот. - Все не так! "Атеизм - предприятие жестокое", - сказал еще Сартр, ну а НМ - жестокое вдвойне, потому что... Да хотя бы потому, что "нагло" присвоила себе функцию спасения человечества и тем не менее пытается выжить. Спасителей положено распинать на крестах, сжигать, скармливать тиграм... Я как бы протягивал руку дружбы тем, кто распинает нас. А со стороны поглядеть - так издеваюсь над несчастным Джунзом.
     - Да, дружище, вас поддели на крючок. Самым примитивным способом. И теперь все ваши слова - не ваши. Вы боитесь остаться один с собой. Вы здесь - не по собственной воле. Верно?
     Джунз не выдержал. Перешел на другое кресло и начал шумно вздыхать. Потом запел.
     Когда-то говорили о нашествии рационального человека, потом - о потребительской психологии. А теперь - о нашествии бессамостного человека. Расцвет восточных культов, мистики, иррационализма... Курсы черной магии и белой магии в американских и европейских вузах. Портреты популярных мессий, пророков, гуру на экранах телевизоров, в газетах, журналах... Сейчас колдунов на планете больше, чем в средние века. Это, так сказать, следы правой ступни невидимки. Политический конформизм - след левой ступни. Партийные, клановые, армейские культы, догматы, ритуалы - чем не религия? Тоже уничтожение самости. Тоже примат слепой веры.
     И все-таки, наверное, не инвязион, не биологическая вспышка-нашествие. Все более ощущалась какая-то иная глубина, что-то, может быть, более страшное, новое, немыслимое. Вот, в сущности, сверхзадача моей экспедиции, главное дело моей жизни... И несчастный Джунз, по-видимому, мог мне помочь, как и я ему. Печать Великой Тайны я смутно разглядел на Джунзе, на других лохматых и лысых, одинаково замызганных, "махнувших на себя рукой", на свой вид, на земное бытие.
     Джунз немного фальшивил, и голос его был хрипловатый, но простенькую и приятную для слуха мелодию он выводил со всем старанием. Это был один из гимнов Небесному Учителю на английском языке, его обычно поют "зарубежные даньчжины" самых низких ступеней монашества. Таких не допускают к высотам культа. На таких "возят воду" и могут возить всю их жизнь.
     Мои слова причинили Джунзу страдания. Не могу видеть чужих мук! Я хотел оставить его в покое, но вдруг подумал: если гуру его секты опытный психолог, то заготовил, конечно, какой-то способ борьбы с сомнениями в подмятых душах, внедрил в психику какие-то формулы поведения. Они сработают немедленно, когда... Этот запах!.. Я похолодел при мысли, что обрек Джунза на мучительную смерть. Он же пропитан горючим составом! И малейшая искра превратит его в факел! Очиститься от скверны сомнений самосожжением - это вполне в духе человеко-монстров, оберегающих свои завоевания. Такое уже бывало...
     Свободных мест в салоне было много, я подсел к Джунзу. Мне следовало отказаться от своих жестоких слов, опровергнуть их какой-нибудь иезуитской ложью, чтобы укрепить Джунза в его вере. Только так можно было бы его спасти - если на самом деле в него заложено самоубийство как средство против сомнений... Я прикоснулся к его напряженной руке. Он дернулся, перестал петь.
     - Ну что вам еще? - простонал он и торопливо вытер грязным рукавом мокрую щеку. - Да, да, я нищий интеллигент! Из России! Я пришел к даньчжинам сам! Вы это хотели узнать? И теперь прошу вас, очень прошу...
     Вместо заготовленной иезуитской лжи я внезапно предложил ему ехать со мной в Тхэ, в святую обитель даньчжинов, где все пропитано памятью о Небесном Учителе и его духом. Ведь мне все равно придется, по-видимому, нанимать ассистентов и рабочих из местных жителей.
     Он ошеломленно смотрел на меня, забыв вытереть вторую щеку. Исчадие ада соблазняло верующего приобщением к богу, чего не хотели так сразу дать братья по вере. Паломничество - мощный стимул веры. Паломничество надо заслужить. А Джунз пел еще гимны "низших ступеней".
     - Нет, нет, не могу... без разрешения, - заговорил он голосом счастливого человека. - Как же так вот... сразу... Мне поручено... я совсем забыл...
     До конца рейса я помогал ему продавать священный товар. Пассажиры были уверены, что меня только что, буквально на их глазах, обратили в даньчжинскую веру, и с удивлением раскошеливались. Некоторые просили у Джунза автографы.
     Мы успели поговорить о Ганди, Марксе, Достоевском. Джунз был рад, что я что-то смыслю в литературе, и доверительно сообщил: он уже выбрал себе монашеское имя - Кармхаз, это от "Карамазов". Потрясающе! Достоевский - один из авторитетов в научной монстрологии, провозгласивший защиту личности от любой глобалистики. И вдруг - такая любовь к нему русских даньчжинов. Что у них там, в России, происходит?
     В аэропорту Тнекта Джунз нервничал, озирался, потом увидел кого-то в толпе встречающих и побледнел.
     - Я только деньги отнесу... - прошептал он, боясь смотреть мне в глаза.
     - Подождите немного, и мы вместе...
     - Нет, нет! Я должен сам...
     Я понял, что он не вернется. Что же делать? Ведь пропадет - с его-то книжной душой! С крепкими чувствами!
     Ну какой из меня депрограмматор! Только человека загубил.
     - Подождите, Джунз! Перед тем, как нам расстаться... Да что же такое!.. Я в отчаянии, честное слово...
     - Все хорошо, доктор Мартин, - попытался улыбнуться он.
     - Ну подождите! Об одном только прошу вас, обещайте... Перед тем, как... ну, если вам станет очень и очень трудно... ну хоть в петлю головой... Прочитайте то, что вам оставлю. Обещайте!
     И я написал на обороте религиозной листовки (чтобы не выбросил, не порвал) те слова, которые когда-то заставили меня рыдать. Когда я сам был на грани... Завещание Уильяма Сарояна из его последней книги.
     "Читатель, послушай моего совета, не