жек.
     - Тс! Он кого-то заметил!
     В эту минуту индеец вскинул ружье на плечо и выстрелил в окно.  Гарри
Норвуд, который стоял прямо за ним, нагнулся вперед и  увидел  ту  мишень,
которую тот избрал себе. Ошибиться было невозможно.  Около  ствола  дерева
спокойно стоял индеец в позе человека, который считает себя вне опасности.
Он внимательно глядел по  направлению  к  хижине,  держа  в  руке  длинный
тростник. Пальцы  его  сжимали  один  его  конец,  придерживая,  очевидно,
отравленную  стрелу,  и  видно  было,  что  он  готов,   при   первом   же
благоприятном  случае,  поднести  тростник  ко  рту  и  выдуть  стрелу  по
намеченному им направлению. Виднелись и другие индейцы, но они были  лучше
защищены деревьями. Тот же, который держал тростниковый снаряд, был  всего
в ста футах расстояния.
     - Наш собиратель каучука не мог бы иметь более удачного случая.
     Только  что  Гарри  подумал  это,  как  курок  был  спущен.   Выстрел
сопровождался криком дикаря, который подпрыгнул высоко в  воздух  и  затем
упал на землю,  убитый  наповал  пулей  мундурукского  индейца.  Последний
пришел в такой восторг  от  совершенного  ими  подвига,  что  высунулся  в
отверстие и издал  особенный  звук,  выражавший  его  ощущения.  Затем  он
отступил в комнату с таким видом, который ясно говорил об его восторженном
настроении.
     - Скверно, должно быть, убить человека, - сказал Гарри с содроганием.
- Но еще хуже самому быть убитым. Те индейцы решили умертвить нас всех  до
одного. Чем скорее мы докажем, что им опасно нас преследовать, тем большее
число из нас останется в живых.
     - В этом не может быть сомнения, даже в том случае,  если  для  этого
нам придется их всех перебить, - заметил Джек Блокли.
     Выстрелы мундурука вызвал на минуту смятение среди индейцев. Если  бы
за ним последовали выстрелы еще из  других  двух  ружей,  то  даже  в  том
случае, если бы они оказались менее удачными, дикари наверное  бросили  бы
осаду; но белые слишком боялись отравленных стрел  и  потому  не  решались
рисковать даже там, где это  было  вполне  возможно.  Не  воспользовавшись
преимуществами  своего  положения,  они  тем  самым  дали  дикарям   время
оправиться   от   своего   минутного   замешательства.   Кроме   природной
кровожадности и жестокости, благодаря которой они способны были  совершать
убийства ради самого убийства, теперь  их  побуждало  к  этому  и  чувство
мести. Один из них был  убит,  другой  -  ранен  и  это  давало  остальным
достаточный повод к  тому,  чтобы  домогаться  смерти  своих  врагов.  Вот
почему, когда прошло с полчаса, и осажденные выглянули в окно они увидели,
что хижина была окружена индейцами, которые время от  времени  посылали  в
нее стрелы, точно желая дать знать неприятелям, что они неусыпно следят за
ними.
     - Не знаю хотелось ли бы мне пить, если бы мы  шли  теперь  лесом,  -
сказал Гарри Норвуд с печальной улыбкой, - но теперь, когда нет  ни  капли
воды, я чувствую такую жажду, какой никогда еще в моей жизни не испытывал!
     - И я тоже, - прибавил Нед. - Кроме того я немного голоден; но  голод
я могу дольше терпеть, чем жажду.
     - Не говорите о жажде, - вмешался Джек Блокли. - Такие мальчики,  как
вы, не имеют и понятия о том, что такое настоящая жажда. Вот  если  бы  вы
попробовали очутиться в лодке среди моря, как это бывало со мной,  да  под
палящими лучами солнца, от которых кожа лупится с лица, и так  плавали  бы
четыре дня, глядя, как ваши товарищи пьют морскую воду,  сходят  с  ума  и
кидаются с борта в море.  Попробовали  бы  вы,  каково  это  изгрызть  все
оловянные пуговицы на платье, и когда во рту так сухо, что не отличишь  по
вкусу сухарь от кусочка ветчины. Когда голова так и ходит во все  стороны,
а перед глазами танцуют светящиеся точки, и кругом все время бьют  фонтаны
и водопады, но вы не можете их достать рукой. Подождите,  когда  испытаете
все это, тогда и говорите, что у вас "жажда".
     Между тем Нед Ливингстон снова зарядил  свое  ружье.  Он  сделал  это
самым тщательным образом, чтобы не просыпать пороху, так как боевые запасы
были теперь очень важны для них, и нельзя было бросать их зря.
     Пока он этим занимался, мундурук стоял возле и смотрел на него  таким
выразительным и умоляющим взглядом, что Нед опять отдал ему свое ружье.
     - Вы так удачно действовали им, что можете сделать и вторичную пробу!
     Индеец жадно схватил протянутое ему  ружье  и  подошел  к  отверстию,
забывая в своем восторге о том, что надо быть осторожным.
     Между тем дикари еще помнили тот урок, который только что получили  и
который стоил жизни одному из них, и теперь держали  себя  осмотрительнее.
Мундурук же не только выглянул в окно, но наполовину  высунулся  из  него,
забывая об опасности. Гарри только что хотел оттащить его назад, когда все
трое услыхали шелест листьев и, взглянув вверх, на дерево, которое росло у
самой хижины, увидели индейца, скрывавшегося между его ветвями. В  тот  же
момент они заметили, что он приставил к губам тростник. Послышался  легкий
свист,  -  и  стрела,  пролетев  в  окно,  вонзилась  в  плечо  беспечного
мундурука.



                           32. ПОСЛЕДНЯЯ НАДЕЖДА

     Все это произошло так быстро, что нельзя  было  принять  никаких  мер
предосторожности: не прошло  и  секунды,  как  индеец,  мелькнувший  между
ветвями дерева, приложил свой метательный снаряд к  губам,  и  отравленная
стрела с быстротой молнии влетела в окно. Собиратель каучука не подозревал
об опасности, которой подвергался, пока острие стрелы не вонзилось  ему  в
плечо. Тогда,  с  легким  восклицанием,  он  отступил  вглубь  комнаты  на
несколько шагов, поднял руку и выпустил из нее ружье. Спокойно взглянув на
стрелу, около которой виднелась кровь, он вытащил ее, а затем лег на  пол,
точно для того, чтобы насладиться безмятежным сном. Через полчаса  он  был
уже мертв.
     Джек Блокли видел, как стрела ранила хозяина хижины, но не растерялся
при этом, как мальчики, которые оцепенели  на  месте  от  неожиданности  и
ужаса. Подскочив к окну, он  выстрелил  прямо  в  индейца,  темная  фигура
которого виднелась между ветвями дерева. Прицел был очень верен, и  дикарь
умер гораздо раньше, чем жертва его изменнической стрелы.
     Мальчики были объяты ужасом.
     Только теперь узнали они, до чего может дойти человеческая ненависть.
Хотя они столкнулись с собирателем каучука при самых случайных и необычных
обстоятельствах и не обменялись с ним ни одним словом, все же  тот  оказал
им  в  нужде  чисто  дружескую  помощь.  Они  питали  к   нему   искреннюю
благодарность и от всей души желали бы ему помочь в его ужасном положении.
Но, к сожалению, они были совершенно бессильны в этом  отношении  и  могли
только смотреть, как он умирал на их глазах. К счастью,  тот,  повидимому,
мало страдал и незаметно, без стона  и  ропота,  впадал  в  бессознательно
состояние.
     - Бедняга, - пробормотал Нед, глядя на безжизненное  тело  дикаря.  -
Должно быть, у него есть жена и дети, и они никогда больше не увидят его!
     - Будем надеяться, что на том свете огни соединятся снова.  Ведь  для
Бога нет ничего невозможного! - сказал Гарри.
     - Я как-то читал в Библии, что Он все делает хорошо, - прибавил  Джек
Блокли.
     - И вернее этих слов я ничего не знаю. Не один  раз  мне  приходилось
очень скверно, но теперь вижу, что все всегда устраивалось к лучшему.
     - Хорошо было бы похоронить  его,  но  об  этом,  конечно,  нечего  и
думать! - заметил Гарри.
     - Не все ли ему равно, где лежать? - сказал  Нед.  -  Когда  настанет
день страшного суда, он все равно услышит трубный звук, где бы ни лежал  -
здесь, в этой жалкой лачуге, или в Вестминстере и Гринвуде, с великолепным
памятником над могилой.
     - Мне думается, - сказал Джек, - что здесь  ему  будет  всего  лучше,
хотя...
     - Берегитесь! - крикнул Нед, отскакивая в сторону.
     Стрела с перистой бородкой со свистом  пролетела  через  окно  позади
них, в нескольких дюймах от старого матроса.
     - Это они выстрелили с той целью, - сказал Джек, поглядывая на  окно,
- чтобы показать нам, что они все еще следят за нами.
     Все трое уселись на полу в той части хижины, куда  не  могли  попасть
стрелы, направленные в окна, и начали с тревогой обсуждать свое положение.
     - Предположим, что они сделают нападение на хижину, - сказал  Нед.  -
Как вы думаете, могут они осилить нас?
     - Нет, - ответил старый матрос. -  Они  не  настолько  сильны,  чтобы
выломать дверь, не провозившись над этим порядочно  времени.  Затем,  если
они сделают попытку ворваться в дом, мы пустим в ход наши ружья и топор  с
длинной рукояткой. При таких условиях на  их  стороне  будет  не  очень-то
много шансов.
     - Мне кажется, - проговорил Гарри, - что есть целая дюжина  различных
способов, которыми они могут победить нас.
     - Скажи нам хоть один или два, - попросил Нед.
     - Я буду говорить на основании того,  что  читал  об  индейцах  около
нашей границы. Они могут взять толстое дерево и употребить его в  качестве
тарана. Таким тараном семь или восемь человек легко могут  выломать  любую
дверь.
     - А что делали в таких случаях хозяева дома?
     - Они употребляли все усилия, чтобы помешать индейцам.
     - Вот и мы будем так же поступать. Ведь одно из окон по той же стене,
что и дверь, так что дикари не могут привести своего плана  в  исполнение,
не подвергая себя в то же время опасности, и они прекрасно знают это.
     - Затем они могут положить хворосту около стен и поджечь хижину.
     - Вот этого я действительно боюсь больше, чем всего другого, - сказал
Джек, и лицо его сделалось серьезным. - Если только  им  придет  в  голову
сжечь эту старую лачугу, то нам  несдобровать.  Не  пройдет  и  нескольких
минут, как мы уже будем на том свете!
     Гарри Норвуд повернулся к ближайшей  стене  и  ткнул  своим  ножом  в
дерево в нескольких местах.
     - Эти бревна сырые, я не думаю, чтобы они стали гореть.
     - Надеюсь, что так, но на крыше и снаружи стен они не могут быть  так
сыры!
     - Я вообще не понимаю, как это в этой местности может быть достаточно
сухое дерево для того, чтобы гореть, - заметил  Нед.  -  Здесь  так  много
выпадает дождя, что всякая вещь должна быть смочена насквозь.
     - Но зато солнце здесь греет горячо и высушивает все в очень короткое
время. Как бы то ни было,  мы  не  станем  изводить  дикарей  на  мысль  о
поджоге, если она не явится им сама!
     - Джек, - сказал Гарри, - вы, наверное, того мнения, что если  мы  не
выберемся отсюда сегодня ночью, то уже никогда не выберемся!
     -  Совершенно  верно,  это  мое  мнение.  Днем   нельзя   чего-нибудь
предпринимать, когда эти индейцы так сторожат нас, что мы  не  смеем  даже
показаться около окон!
     - Я уверен, что луна не будет светить!
     - Ночью будет египетская тьма. Все дело в том,  чтобы  нам  незаметно
выйти отсюда, а уж потом дикари не догонят нас. Но ведь ночью они  окружат
нас еще ближе, чем теперь. Говорю вам, друзья мои, что дело  наше  так  же
плохо, как и тогда, когда мы плыли  на  плоту  после  крушения  "Робинзона
Крузо".
     - Мы должны столковаться между собой относительно некоторых вещей!  -
сказал Гарри, оглядываясь кругом, точно опасаясь быть услышанным.
     - В чем дело?
     - Я хочу сказать, что после того, как  мы  выберемся  из  этого  дома
(если нам это удастся), мы не должны  говорить  друг  с  другом,  так  как
индейцы могут услышать даже малейший шепот!
     - Конечно, мы не будем разговаривать. Каждый должен помнить, что надо
уходить отсюда так бесшумно, как ползет по земле змея. Нельзя ни шептаться
друг с другом, ни свистеть, иначе вас ждет верная смерть!
     - А когда мы выберемся из хижины, что надо будет  делать?  -  спросил
Нед.
     - Каждый из нас должен пробираться к реке. Ни о чем другом не думать,
как только употреблять все усилия, чтобы добраться до реки. А  как  только
вы будете у реки, надо идти вниз по течению, пока не  дойдете  до  лагеря.
Первый из нас, кто доберется до лагеря, расскажет капитану  Спрогелю  все,
что произошло, и вместе с ним и его людьми отправится на розыски остальных
двух.
     - Вот что я думаю, - заметил Нед Ливингстон  после  нескольких  минут
молчания. - Предположим, что Джеку удалось бы незаметно проскользнуть мимо
индейцев. Тогда он сумел бы в несколько часов отыскать капитана Спрогеля и
других и  привести  их  сюда.  Может  быть,  для  Гарри  и  меня  было  бы
благоразумнее ждать в этой хижине, пока не явится к нам помощь?
     - В этом плане есть смысл, - ответил старый матрос, - но  его  трудно
осуществить. Во-первых, я думаю, что вам обоим легче вырваться отсюда так,
чтобы индейцы не заметили, чем мне.
     - Я не понимаю почему! - сказал с удивлением Гарри.
     - А между тем, это совершенно верно. Вы моложе и поэтому можете лучше
меня пробираться в темноте. Я не привык прокладывать себе дорогу через лес
и далеко не уверен, сумею ли бесшумно  красться  во  мраке.  Меня  накроют
первого, а затем и вас будет ожидать не лучшая участь.  В  то  время,  как
некоторые из индейцев  окажут  мне  свое  милостивое  внимание,  остальные
бросятся к хижине, чтобы посмотреть, не осталось ли там что-нибудь. И  вот
тогда-то начнется здесь работа. Вы будете иметь не больше шансов на  вашей
стороне, как если бы вас бросили посреди Атлантического океана без  единой
доски, на которой можно было бы спастись.
     - Так мы должны сделать вылазку все вместе?
     - Вот именно, и потом пойти в разные стороны, так как это будет всего
выгоднее для каждого из нас.
     - Индейцы, наверное, ожидают вылазки с нашей стороны, не правда ли?
     - Конечно. И вообще у нас очень мало надежды на успех! - ответил Джек
Блокли со вздохом.
     Я твердо надеюсь, - что один или двое  из  нас,  или  даже  все  трое
благополучно вернутся отсюда...
     В  эту  минуту  Нед  Ливингстон  схватил  ружье  Гарри  и  указал  по
направлению к двери.



                                 33. НОЧЬЮ

     Взглянув по указанному Недом направлению, белые  увидели,  что  дверь
тихонько  подавалась  внутрь,  точно  уступая  сильному,  но   осторожному
давлению снаружи. Очевидно,  кто-то  толкал  ее,  точно  для  того,  чтобы
убедиться в ее прочности. Дверь была сделана из грубо  вырубленных  кусков
дерева, хорошо прилаженных один к другому. Изнутри они  были  основательно
скреплены между собой, так что строивший хижину человек считал,  очевидно,
свою дверь достаточно прочной, чтобы выдержать натиск любого  непрошенного
гостя. Но в некоторых местах брусья, соединенные между  собой  на  концах,
попортились от времени, так что через щели проглядывал дневной свет.
     - Кабы  мне  только  добраться  до  них!  -  прошептал  Джек  Блокли,
вскидывая на плечо свое ружье. Затем он быстро прицелился  и  выстрелил  в
одну из просвечивающих точек. О результатах его выстрела можно было судить
только по звуку торопливо убегавших ног. Спугнутые  дикари,  очевидно,  не
могли уже вернуться назад - по крайней мере, до тех пор, пока было светло,
и потому слишком рискованно было заниматься взламыванием двери.
     Как у Гарри, так и у Неда были при  себе  часы,  которые  они  всегда
заботливо  заводили,  переводя  сообразно  изменению  широты.  Но  от  тех
передряг, которым им пришлось подвергаться, часы остановились уже с неделю
тому назад. Таким образом,  нельзя  было  точно  определить  времени,  но,
вероятно, было еще немного позднее полдня, и приходилось еще долго  ждать,
пока не наступит непроницаемая тьма.
     Все трое желали, чтобы ночь наступила скорее, и  можно  было  сделать
последнюю отчаянную попытку к спасению, раз уже они решились на нее. Можно
было с большой уверенностью  предполагать,  что  индейцы,  осаждавшие  их,
начнут решительно действовать только, когда уже совсем  стемнеет.  Поэтому
менее рискованно было устроить вылазку немного  ранее,  когда  можно  было
рассчитывать на ее успех.
     - Хорошо, если бы пошел дождь! - сказал вдруг  Джек  Блокли,  заряжая
свое ружье.
     - Вы думаете, что это поможет нам?
     - Я уверен  в  этом.  Шум  дождевых  капель,  падающих  на  листья  и
ударяющих о крышу дома и стволы деревьев, заглушить тот шорох, который  мы
произведем при вылазке. Все звуки перемешаются друг с другом, и это  будет
нам на руку.
     Желание Джека, к общей радости, исполнилось. Едва наступили  короткие
сумерки, как вдруг  сразу  стемнело,  и  послышался  легкий  шум  дождевых
капель, стучавших о листву  деревьев.  Легко  понять,  что  это  увеличило
надежду  и  бодрость  духа  в  каждом  из   осажденных.   С   наслаждением
прислушиваясь к этому шуму, который звучал для них  так  же  приятно,  как
музыка, они желали только одного, чтобы дождь продолжался подольше. Вскоре
ночная темнота подкралась в крошечную лачугу,  где  они  приютились.  Тело
несчастного собирателя каучука  неясно  вырисовывалось  среди  окружающего
мрака, так же, как и очертания стен и двери.
     - Надо нам убедиться, что мы вполне поняли, как действовать, - сказал
Гарри Норвуд, подавляя голос. - Повторите-ка еще раз ваш план, Джек!
     - Он очень прост, мои милые мальчики. Дело в том, что когда  наступит
время действовать (а оно уже близко теперь), то  мы  откроем  дверь,  и  я
выйду первый. Через пять минут, если вы  не  услышите  никакого  шума,  вы
последуете за мной, по возможности одновременно,  но  как  только  минуете
хижину, Гарри повернет направо, а Нед - налево. Нет надобности  напоминать
вам, что вы должны пробираться так неслышно, как только можете.  Если  вас
поймают, то вам не миновать смерти - это так же  верно,  как  то,  что  вы
родились на свете!
     - Как долго посоветуете вы нам пробираться по разным направлениям?
     - Одному только Гарри придется менять направление, так как путь  Неда
приведет его к Тапайос, а вы должны стараться  добраться  именно  до  этой
реки. Но Гарри, если он не встретит никаких  препятствий  на  своем  пути,
лучше сделает, если пройдет по ней приблизительно сто футов. За это  время
он успеет достаточно удалиться от дикарей, как я думаю, и может уже начать
забирать влево, не останавливаясь, пока не дойдет до  реки.  А  по  берегу
реки вы оба должны идти до тех пор, пока не  попадете  в  лагерь  капитана
Спрогеля.
     - Вы ничего не  имеете  против  того,  чтобы  мы  давали  друг  другу
сигналы, когда дойдем до реки?
     - Нет, если только вы будете осторожны. За это время  вы  так  далеко
отойдете от хижины, что будете находиться в достаточной безопасности!
     - Так мы будем давать друг другу такие же сигналы, как  и  прежде,  -
сказал Гарри, - легкий свист,  вроде  того,  какой  издает  в  этих  лесах
какая-то птица.
     - Буду знать это, когда услышу  такой  свист.  Но  могу  вам  сказать
только одно, друзья мои, что не  верю,  чтобы  ваши  сигналы  оказали  вам
какую-нибудь пользу.
     - Почему же так?
     - Было бы чудом, если бы все мы трое благополучно добрались до реки!
     - Но ведь сигналы будут не лишними и тогда, если нас останется  всего
двое, - заметил Гарри, видевший, что его старый друг  подавлен  страхом  и
мрачными мыслями.
     - Вы были в полном отчаянии, когда  мы  с  вами  плыли  на  плоту  по
Амазонке, - сказал Нед. - И, хотя я и вижу, что теперешнее положение  наше
еще опаснее того, все-таки я не позволю вам лишать меня всякой надежды!
     - Я сделаю все, что только буду в силах, - проговорил старый  матрос.
- Если только вы услышите мой голос после того, как я выберусь отсюда,  то
уж это будет очень  громкий  крик:  уж  если  мне  придется  броситься  на
дикарей, то я подниму их всех на ноги и соберу вокруг себя. И вот тогда-то
наступит как раз благоприятный момент для того, чтобы вам выбираться,  как
можно живее, из этой хижины, если только вы не сделаете этого раньше.



                            34. СЧАСТЛИВЫЙ ПУТЬ!

     Ночная мгла еще не впол