Были
мануфактурные,   галантерейные  и  бакалейные  лавки,   портные,  сапожники,
часовщики, цирюльники, фруктовщики, "человечки", дающие деньги под проценты,
и, разумеется, гробовые мастера для тех убитых и умерших от ран или от тифа,
которые были в офицерских и высших чинах.
   Главнокомандующий  еще   вчера,   тотчас  же   после  отбитого  штурма,
обрадованный   и   умиленный   отчаянной   стойкостью   защитников,   послал
телеграфическое донесение  императору  Александру Николаевичу,  начинающееся
следующими словами:
   "Самоотвержение,   с  коим  все  чины  севастопольского  гарнизона,  от
генерала  до  солдата,  стремились исполнить свой  долг,  превосходит всякую
похвалу".
   Но,   разумеется,   главнокомандующий  не   утешал  себя  мыслью,   что
многострадальный Севастополь будет  спасен и  после  нового штурма.  Отбитый
вчера штурм принес только отсрочку и новые жертвы бомбардировки.
   И   старый  князь  мечтал  только  о   возможности  с  честью  оставить
Севастополь и торопил постройку моста через бухту.


VI

   Отсрочка была продолжительная.
   Прошло два  с  половиною месяца после  отбитого штурма.  Смертельно был
ранен Нахимов.  Под  Черной были  разбиты наши войска{179},  делавшие чудеса
храбрости.  Но  отсутствие  умного  военачальника и  путаница  не  могли  не
привести к поражению.
   "Вступая  в   бой,   главнокомандующий  обязан  был   дать  толковые  и
определенные указания, познакомить начальников толком с предстоящею задачей,
со своими намерениями и  задачами и  затем предоставить им свободу действий.
Ничего этого мы не видим в распоряжениях князя Горчакова",  -  пишет историк
Севастопольской обороны...
   На  другой  день  после  поражения наших  войск  союзники снова  начали
жесточайшую   бомбардировку,    продолжавшуюся   двадцать   дней.   Бастионы
разрушались. Ежедневно убывало по тысяче защитников.
   Последние дни  Севастополя подходили...  К  двадцать четвертому августа
неприятель подвинулся так  близко,  что  находился в  семнадцати саженях  от
Малахова кургана и в двадцати от второго бастиона.
   Штурм  был  несомненен.  С  разных сторон видно было,  как  стягивались
войска союзников.  Об этом сообщали в главный штаб армии. Но главный штаб не
принимал  никаких  мер  к  усилению гарнизона на  время  штурма  и  даже  не
предупреждал гарнизона.
   Генерал  Липранди  несколько  раз  посылал  сказать  начальнику  штаба,
генералу  Коцебу,  что  неприятель готовится  к  штурму,  а  начальник штаба
ответил,  что Липранди грезится во  сне штурм.  Когда командир одной батареи
послал начальнику штаба казака с запиской, что французские колонны тянутся к
Севастополю, - генерал Коцебу не обратил на это ни малейшего внимания.
   Казак вернулся и  доложил начальнику батареи,  что отдал записку в руки
"Коцебе",   и  объяснил,  что  они  изволили  прохаживаться  около  квартиры
главнокомандующего.
   - Что ж, он пошел к князю, прочитавши записку? - спросил моряк.
   - Никак нет-с!  Они сунули ее в карман,  а мне приказали отправиться на
место!
   Так рассказывал потом в своих записках адмирал Барановский, который сам
посылал казака с запиской к начальнику штаба.
   Последний  общий  штурм  двадцать  седьмого  августа  был  днем  гибели
Севастополя...
   Отбитый почти везде,  он  не мог быть отбит малочисленными охранителями
Малахова кургана...  Туда были направлены огромные силы французов. Почти все
защитники этого  "ключа"  нашей  защиты  были  убиты  или  ранены.  Немногие
остались в  живых...  Четыре бесстрашных матроски во  время  штурма подавали
воду храбрецам Малахова кургана...
   В  восьмом  часу  на  Малаховом кургане взвился французский флаг,  а  в
четыре часа  все  начальники войск и  бастионов получили приказание очистить
Южную сторону и перейти на Северную.
   Поздним вечером началась переправа войск через мост и  продолжалась всю
ночь.
   А   в  это  время  в  оставляемом  Севастополе,   погруженном  в  мрак,
раздавались взрывы.  Их производили охотники,  саперы и матросы.  Взрывы, от
которых  рушились стены  полуразрушенного уже  города.  Пожар  охватывал всю
оборонительную линию...
   Уходившие из Севастополя крестились, оборачиваясь на город...
   - А ты,  Маркушка,  теперь будешь при мне, - говорил Николай Николаевич
Бельцов мальчику,  стоявшему рядом с ним на мосту, который сильно качался от
волнения.
   В восемь часов утра все войска были на Северной стороне.
   Рейд был пуст. Все корабли затоплены. Мост был уничтожен.
   Утро было прелестное.
   Маркушка,  отлично выспавшийся под  буркой,  данной ему Бельцовым,  был
счастлив и оттого,  что жив,  и оттого,  что не на бастионе,  и оттого,  что
заманчивая новизна будущего застилала от  него ужасы прошлого,  и,  главное,
оттого, что ему было двенадцать лет.


ПРИМЕЧАНИЯ

   Впервые повесть напечатана в журнале "Юный читатель", 1902, No 2, 4, 6,
8, 10, 12, 16, 18, 20, 22.
   В 18-м номере журнала после XII главы сообщалось:  "Окончание следует".
Однако в  20-м номере,  помещая XIII главу,  редакция отмечала:  "Вследствие
болезни  автора   окончание  "Севастопольского  мальчика"  откладывается  до
следующего номера".  Печатание повести закончено в ноябре, а в конце 1902 г.
писатель уехал  за  границу,  где  и  умер  через  несколько месяцев.  Таким
образом, "Севастопольский мальчик" имеет только одно прижизненное издание.
   Тема  обороны  Севастополя и  Крымской  войны  занимала Станюковича всю
жизнь.  Мальчиком ему довелось быть не  только свидетелем,  но  и  посильным
участником Севастопольской обороны.  В  своем  творчестве к  темам  Крымской
войны он обращался неоднократно ("Побег",  "Кириллыч",  "Маленькие моряки" и
др.).  Наиболее  полно  и  откровенно высказал  Станюкович свои  взгляды  на
Крымскую  войну  в   73-м  публицистическом  "Письме  знатного  иностранца",
которое,  однако,  не  было  пропущено  цензурой.  Корректурные листы  этого
письма, почти полностью перечеркнутого цензором, хранятся в архиве Института
Русской литературы Академии наук СССР (Пушкинский дом,  ф.  432,  No 3). Вот
выдержки из него:
   "...Я  расскажу вам страничку из  нашего прошлого...  Отрывок из личных
воспоминаний того  времени,  когда  под  грохот  севастопольской канонады мы
прозрели".  "Накануне мы  еще  верили в  силу  кремневого ружья  (системы) и
думали, что все пойдет превосходно.
   Я  был в  то время еще мальчиком,  но впечатления живо врезались в моей
памяти,  и  я отлично помню настроение,  бывшее в том самом городе,  который
теперь  представляет развалины.  Севастополь веселился.  Еще  накануне самой
высадки был  бал;  большинство решительно не  верило в  возможность высадки,
хотя союзный флот и  маневрировал в виду берегов.  "Не посмеют!  Куда им!" -
повторялось со всех сторон".  "...Все ложились спать, уверенные, что вся эта
военная суматоха пройдет...  и  снова  жизнь пойдет своим чередом".  Дворяне
будут "веселиться по-прежнему,  получать доходы с  деревень,  стричь косы  у
непокорных горничных,  посылать на  конюшню  дерзких  хамов  и  дрессировать
солдат и  матросов при  помощи палок и  линьков".  "Культ страха,  начинаясь
сверху,  проходил до  низу  и  казался  тогда  большинству лучшим  средством
управления,  точно  так,  как  лучшим  средством наживы...  считалась дойная
корова - казна и общий кормилец мужик", который "терпеливо нес ярмо и только
по  временам  на  холере  (имеются в  виду  так  называемые "холерные бунты"
крестьян,    в    которых    выражался   их    стихийный   протест    против
самодержавно-крепостнического гнета. - В.В.) вымещал свои невзгоды..."
   С  известием о  начале высадки союзников недалеко от  Евпатории,  когда
дворяне поняли,  что понадобится помощь народа - "Тон понизился... Все стали
говорить тише и  как  будто серьезнее...  Даже с  прислугой стали обращаться
лучше те люди, которые до того не знали предела своей помещичьей фантазии...
В барине почувствовался некоторый страх".
   "Севастополь опустел.  Все  войска вышли из  города,  и  в  нем остался
только флот.  Страшная деятельность закипела в  городе...  Матросы на спинах
перевозили с  кораблей орудия на бастионы..."  Защитники готовились к отпору
врагу.
   Станюкович  резко  говорит  о  неподготовленности властей,  о  страшных
злоупотреблениях,   об  отсутствии  необходимого  вооружения,   медицинского
обеспечения.  Он  беспощадно  обличает  бездарных  главнокомандующих русской
армии,  пользовавшихся полным доверием и  поддержкой царя.  Через все Письмо
проходит мысль о том,  что Севастополь держался только героическим мужеством
народных защитников,  которых власти бросили на произвол судьбы. Когда после
Альминского сражения солдат "спрашивали о  результатах битвы,  они  сумрачно
отвечали, что ружья не стреляют..."
   "Наутро я,  по  обыкновению,  отправился со слугой купаться;  надо было
проходить мимо рынка.  Вся площадь была полна ранеными солдатами;  кто лежал
тут же,  кто сидел,  кто протягивал руку, прося милостыню. Яркие лучи солнца
заливали  эту  небольшую  площадку,  покрытую  серыми  шинелями  и  большими
фуражками.  Народ подавал; торговки перевязывали раны, ходили разговоры, что
для  раненых не  приготовлено было помещения,  что  они ничего не  ели...  Я
никогда не забуду этой тяжкой картины.  Помню: торопливыми шагами я проходил
мимо одного старого солдата с перевязанной какой-то грязной тряпкой головой;
из-под  перевязки  сочилась  кровь...   Вдруг  слышу  голос:   "Барчук!"   Я
остановился.  Старый солдат как-то  нерешительно взглянул на  меня  большими
серыми глазами, улыбнулся робкой улыбкой и тихо попросил "на табачок".
   И  многие просили "на  табачок",  скрывая под  этой просьбой просьбу на
хлеб...   Среди  шума  и   оживления  рынка  слышен  был  ропот...   Солдаты
рассказывали, как в них стреляли, а они не могли даже отвечать".
   Когда   Станюковичи  переехали  в   небольшой  городок   неподалеку  от
Севастополя,  будущий писатель видел,  как через город то  и  дело проходили
войска и  там же  жило много интендантских чиновников.  То и  дело привозили
раненых...  Положение их было ужасно.  О  злоупотреблениях начинали говорить
громче и громче...  Рассказывали чудовищные вещи... В народе ходили рассказы
о  беспризорности солдата...  Винили  "господ" и  говорили,  что  обманывают
"царя"...   Передо  мной,   мальчишкой,  не  стеснялись...  Раненые  солдаты
рассказывали о том,  как с ними обращались и как их кормили, и разносили эти
рассказы по  деревням...  В  то  же  время  в  нашем  маленьком городке  шло
разливное море.  Комиссариат кутил,  кутили  и  офицеры...  Кавалеристы,  не
стесняясь,  говорили о заработанных кушах, и, помню я, когда один из молодых
офицеров пытался  возразить...  громкий смех...  вырвался в  ответ  молодому
человеку.  Выходило,  что все "пользуются"...  вся Россия крадет чуть только
можно..."
   Станюкович рассказывает в Письме и об общественном подъеме конца 50-х -
начала 60-х годов,  непосредственным поводом к которому была Крымская война:
"В обществе появились новые веяния... Явились разоблачения чудовищных вещей,
творившихся при  мертвом молчании.  Ликующая стояла  новая  Россия у  порога
нового времени,  и  радость ожидания окрыляла надежды,  когда пронесся слух,
что мужики будут не только свободны,  но и экономически обеспечены...  Тогда
переживались счастливые  минуты.  Впереди  предстояла широкая  дорога  новой
жизни,  иного счастия,  иных песен.  Я  был на пороге жизни,  когда появился
известный манифест о крестьянах..."
   Писатель-демократ  сумел  не  только  ярко,  увлекательно рассказать  о
поистине  замечательном героизме  русского народа,  но  и  вскрыть  гнилость
крепостнического государства.  Правда, вскрыть только объективно, потому что
сам Станюкович не  мог понять истинных причин поражения России,  и,  показав
вопиющие противоречия крепостнического государства,  он  сумел  сделать лишь
совершенно беспомощный и неподходящий к ситуации пацифистский вывод: никакая
война не нужна.
   В  "Севастопольском  мальчике"  Станюкович  неоднократно  обращается  к
работе  дворянско-буржуазного историографа Н.Ф.Дубровина  "История  Крымской
войны и  оборона Севастополя" (Спб.,  1900,  "Общественная польза").  Однако
писатель  берет  из  этой  книги  в  основном богатый  фактический материал,
отказываясь  от  толкований  Дубровина  и  давая  событиям  свои  трактовки,
трактовки  писателя-демократа.  В  цитации  этой  работы  Станюкович  весьма
неточен.

   Стр. 4
   ...еще  не  знал,  что  французы,  англичане,  турки  и  итальянцы  уже
беспрепятственно  высадились  первого  сентября  в  Евпаторию...   -   Взять
Севастополь с  моря оказалось очень трудно:  с  этой стороны он  был  хорошо
укреплен.  Поэтому союзники решили захватить город с суши, где он был весьма
уязвим. С этой целью 2-5 сентября 1854 г., предварительно захватив небольшим
отрядом 1  сентября Евпаторию,  союзники высадили здесь свои  войска,  общей
численностью около 70 тысяч человек,  и  от Евпатории двинулись по побережью
на Севастополь.
   Нахимов Павел  Степанович (1802-1855) -  выдающийся русский флотоводец,
адмирал,  сторонник  прогрессивного  направления  в  русской  военно-морской
школе.  Один из организаторов героической обороны Севастополя.  После гибели
В.А.Корнилова Нахимов встал во главе обороны.  Погиб в  Севастополе в  конце
июня 1855 г.

   Стр. 5
   Князь Менщик -  так в  просторечии именовали князя Меншикова Александра
Сергеевича (1787-1869).  А.С.Меншиков -  русский  военный и  дипломатический
деятель,  пользовался покровительством Николая I.  Во  время Крымской войны,
будучи главнокомандующим русскими вооруженными силами в Крыму,  показал себя
бездарным полководцем:  не принял никаких мер к  укреплению Севастополя,  не
воспрепятствовал высадке союзников под Евпаторией,  очень неудачно руководил
войсками в  сражениях на реке Альме,  под Балаклавой,  под Инкерманом и т.д.
Отличаясь  крайней  пассивностью,  Меншиков  фактически  устранился от  дела
обороны Севастополя. В начале 1855 г. Николай I вынужден был снять Меншикова
с поста главнокомандующего.

   Стр. 6
   ...пробежал мимо  каменной стены,  окружающей большой сад,  около  дома
командира севастопольского порта...  -  В  этом  доме  прошли  детские  годы
писателя.   О   нем  Станюкович  часто  вспоминает  в   своих  произведениях
("Червонный валет", "Побег", "Маленькие моряки" и др.).
   Командир порта - отец писателя, адмирал М.Н.Станюкович.

   Стр. 16
   У француза такие ружья,  что за версту бьют... - Французская и особенно
английская  армии  были  вооружены  усовершенствованными боевыми  винтовками
системы Минье.

   Стр. 19
   Корнилов  Владимир Алексеевич (1806-1854)  -  выдающийся военно-морской
деятель.  Следовал прогрессивным традициям русской военно-морской школы.  Во
время  Крымской войны  руководил Севастопольской обороной.  Погиб 5  октября
1854 г. в Севастополе.

   Стр. 20
   Штуцер -  нарезное ружье. Русские войска были вооружены уже устаревшими
для того времени гладкоствольными ружьями.

   Стр. 28
   ...видел там первого раненого офицера в Альминском сражении. - Сражение
на реке Альме произошло 8  сентября 1854 г.  Русские стремились не допустить
неприятеля  к   Севастополю.   Однако  исход  боя  был  решен  прежде  всего
военно-техническими   преимуществами  союзнических   армий,   их   численным
превосходством,  у русских было 35 тысяч солдат (указанная в повести цифра -
25 тысяч -  ошибочна),  то есть наполовину меньше армии союзников. Нельзя не
отметить также и  бездарность русского командования.  Русские солдаты не раз
ходили   в   штыковые  атаки,   своей   храбростью  изумляя   даже   врагов.
Англо-французские войска понесли большие потери, но победа осталась за ними.
Путь на Севастополь оказался открытым.
   Маджара  (мажара) -  длинная  телега  с  решетчатыми боковыми стенками.
Распространена на Украине, в Крыму, на Северном Кавказе.

   Стр. 38
   Диспозиция -  письменный приказ  войскам для  исполнения боевой задачи,
походного марша, маневра.
   Грейг Самуил Алексеевич (1827-1887) -  сын известного русского адмирала
Грейга А.С.  В  1851-1854 гг.  был адъютантом А.С.Меншикова,  впоследствии -
министр  финансов,  член  Государственного совета.  О  посольстве  Грейга  к
Николаю  I  Станюкович подробнее  рассказывает в  автобиографической повести
"Маленькие моряки".
   Реляция - письменное донесение командования о боевых действиях войск.

   Стр. 40
   Вот в воинственном азарте...  - куплет из хвастливого стихотворения "На
нынешнюю  войну",  напечатанного по  личному  указанию Николая  I  в  газете
"Северная пчела" (1854, No 37). В газете стихотворение помещено без подписи.
Автор его - Алферьев Василий Петрович (1823-1854), малоизвестный поэт.
   Пальмерстон   Генри   Джон   (1784-1865)   -   английский   реакционный
государственный деятель,  в  1846-1851  гг.  -  министр  иностранных дел,  в
1852-1855  гг.  -  министр внутренних дел.  Считая Россию главным соперником
Англии в  Азии и на Ближнем Востоке,  Пальмерстон был одним из организаторов
Крымской войны.

   Стр. 41
   ...союзники...  не  решатся идти  брать  Севастополь...  -  Наступление
союзников было задержано их большими потерями в Альминском сражении.

   Стр. 43
   ...разгром турецкой эскадры в Синопе...  - Синопское сражение произошло
18  ноября 1853 г.  Русская эскадра под  командованием П.С.Нахимова наголову
разбила  турецкий  флот,   что   значительно  ослабило  Турцию   и   сорвало
англо-турецкий план  захвата Кавказа.  Победа  русского флота  послужила для
Англии  и  Франции предлогом вступить в  войну  якобы  для  "защиты Турции".
Позднее  к   ним   присоединилась  Сардиния.   Так   сложился  союз  держав,
противостоящих России в Крымской войне.

   Стр. 50
   Тотлебен Эдуард  Иванович (1818-1884)  -  русский  военный инженер.  Во
время Севастопольской обороны руководил фортификационными работами.

   Стр. 53
   И через пять дней корабли были затоплены.  -  С целью преградить доступ
флоту противника корабли черноморского флота были затоплены 11 сентября 1854
г., то есть не через пять дней, а через два дня после военного совета.

   Стр. 54
   Раглан Фицрой Джемс  (1788-1855) -  английский фельдмаршал,  с  февраля
1854   г.   главнокомандующий  английскими  войсками  в   Крыму.   Умер  под
Севастополем от холеры.

   Стр. 55
   ...прославился взятием Анапы... - В русско-турецкую войну 1828-1829 гг.
А.С.Меншиков  командовал  десантными войсками,  которые  овладели  крепостью
Анапа.

   Стр. 57
   Горчаков Михаил Дмитриевич (1793-1861) - генерал-адъютант. С февраля по
август 1855 г. руководил обороной Севастополя. В военных действиях отличался
большой нерешительностью, несамостоятельностью.

   Стр. 61
   Ретирада - отступление.
   Рекогносцировка - разведка местности.

   Стр. 63
   Сант-Арно   (правильнее  Сент-Арно)  Арман  Жак   Леруа  (1801-1854)  -
политический и  военный  деятель  Франции,  один  из  активнейших участников
государственного переворота,  приведшего к  установлению диктатуры Наполеона
III. В период Крымской войны был главнокомандующим французскими войсками.

   Стр. 64
   Канробер Франсуа (1809-1895) - маршал Франции. После смерти Сент-Арно и
до весны 1855 г. - главнокомандующий французскими войсками в Крыму.

   Стр. 65
   ...обкладывал фашинником "щеки" амбразуры...  - Фашинник - перевязанные
пучки хвороста цилиндрической формы.  Служат для укрепления берегов, дорог и
т.д. Амбразура - здесь: отверстие в земляном бруствере окопа для стрельбы из
орудия.

   Стр. 80
   Помните,   что  женщина  присоединила  Крым  к  России...  -  Крым  был
присоединен к России в 1783 г. в царствование Екатерины II (1729-1796).

   Стр. 82
   Истомин Владимир Иванович (1809-1855) - русский адмирал, один из героев
Севастопольской обороны. Погиб в Севастополе 7 марта 1855 г.

   Стр. 90
   Липранди Павел Петрович (17