рвоеды, присев на корточки, опять задремали, кроме
нескольких стариков,  продолжавших бодрствовать.  Вамирэх  укрепил убежище
Элем при помощи больших ветвей и стал приготовлять оружие.  Дым от костров
клубился над рекой среди красных отблесков огня. Ни одного слова о мире не
слышалось более. Очевидно, обе стороны готовились к битве.
     Не   переставая  работать,   Вамирэх  чутко  прислушивался  и   зорко
вглядывался.  Раз на некотором расстоянии от воды показался силуэт азиата,
поднявшийся  и  исчезнувший в  лесу;  потом  стая  собак  подошла  к  реке
напиться;  но ничто не указывало на близость нападения.  Вамирэх недеялся,
что вождь азиатов дождется утра, чтобы возобновить переговоры.
     Он  только что  положил возле  себя  двенадцатую стрелу,  пропитанную
ядом,  как  вдруг у  азиатов обнаружилось движение:  на  берегу показалась
огромная черная масса тел.
     - Эо!  эо!  -  крикнул он,  и старики червоеды бросились будить своих
товарищей.
     Там,  на другом берегу,  собаки кинулись в воду, и можно было видеть,
как они целыми тысячами плыли к острову, как сверкали фосфорическим светом
их глаза и  отливали тусклым светом мокрые головы.  Молчаливые и страшные,
они  смело  подвигались вперед  под  градом  камней,  костей  и  головней,
сыпавшихся на них.
     Вамирэх,  уверившись, что людей нет среди них, бросил лук и взялся за
палицу.  Элем,  вооруженная копьем, могла защищать свое убежище. Червоеды,
воодушевленные  пзанном,   занимали  твердое   положение,   сплотившись  в
небольшие группы,  спиной друг к другу,  что давало им свободу действовать
дубинами.
     Собаки не  успели еще  пристать к  берегу,  как были встречены такими
ударами,  что  им  пришлось отступить.  Но  вскоре они разделились на  два
больших отряда,  из  которых один  направился к  слабо укрепленному пункту
острова,   находящемуся  под  охраной  лишь  одного  Вамирэха,   а  другой
возобновил открытое нападение.  Поспешность, с какой червоеды бросились на
защиту своего спасителя, едва не доставила успеха этой тактике. Но Вамирэх
решительно отклонил их помощь, заставив вернуться на свои места.
     Едва отряд,  надвигавшийся на него,  достиг берега,  как сильная рука
пзанна произвела  среди  него  страшное  опустошение  и  породила  крайнее
смятение.  Его  огромный  рост,  гигантская  палица,  его  мощный  размах,
раздроблявший черепа, быстрота движений, властный голос - все это наводило
на животных как бы суеверный страх.  Охваченные непреодолимым ужасом,  они
отступили в беспорядке с оглушительным  воем.  Между  тем  второму  отряду
удалось  выбраться  на  берег,  но он не мог расстроить тактики червоедов,
по-прежнему державшихся  группами,  стойко  защищавшихся.  Собаки  понесли
значительные потери, а среди червоедов человек двадцать уже не в состоянии
были участвовать в битве.  В итоге животные чувствовали себя побежденными,
как  вдруг  две  отравленные  стрелы,  пущенные с противоположного берега,
поразили две жертвы. Это вызвало некоторое замешательство среди червоедов,
и  несколько  групп  отступили  внутрь острова.  Тогда собаки удвоили свою
ярость, и в одну минуту число раненых людей возросло в ужасающем размере.
     Тем временем  Вамирэх  заметил  азиатов,  пускающих  стрелы почти без
прикрытия,  стоя за мелкими  деревьями.  И  он,  натянув  лук,  послал  им
несколько стрел. Тогда восточные воины вынуждены были отступить за крупные
древесные стволы,  откуда их выстрелы стали  уже  не  столь  меткими.  Они
ограничивались громкими поощрениями своих четвероногих союзников,  которые
отзывались ужасающим лаем и с усиленной яростью нападали  на  противников.
Дело принимало дурной оборот,  тем более что отряд,  прогнанный Вамирэхом,
высадился  на  противоположном  конце  острова  и  должен  был  подкрепить
товарищей. Несчастные червоеды считали свою гибель неизбежной, и их боевой
крик превратился в жалобный вопль,  напоминавший предсмертные стоны.  Но в
эту  минуту  появился  великан-охотник,  устилая  свой путь трупами собак.
Животные были охвачены смятением и страхом,  узнав в этом голосе и в  этой
силе   голос  и  силу  победоносной  расы;  перевес  оказался  на  стороне
червоедов,  и собаки снова очутились в воде и возвращались  уже  в  лагерь
азиатов.
     Глаза червоедов загорелись упоением победы.  Обратившись к белокурому
гиганту,  они  запели песнь торжества,  и  Вамирэх вторил им  устрашающими
возгласами.  На противоположном берегу,  у опушки столетних лесов, ответом
им служили проклятия обитателей востока и яростный лай собак.
     Червоеды  поспешно  перевязали раненых  и  для  большей  безопасности
перенесли их поближе к  тому месту,  где находился шалаш Вамирэха и  Элем.
Потом  они  очистили остров  от  раненых собак;  одни  из  них  еще  могли
добраться до противоположного берега; другие издыхали на месте.
     Вамирэх между тем вернулся к своей спутнице. Исполненная отвращения к
червоедам,   Элем  не   покидала  своего  убежища,   где  ей  не  пришлось
обороняться.  Теперь  Вамирэх описывал ей  победу,  число  жертв,  лютость
врагов  и  говорил  о  возможности нового  столкновения.  Она  слушала его
задумчиво,  опечаленная происшедшим,  желая близкого мира.  Она надеялась,
что на рассвете возобновятся переговоры о  мире,  и Вамирэх поддерживал ее
надежду;  но он не хотел слышать ни о какой уступке, касающейся червоедов.
Наконец,  утомленная,  Элем  уснула.  Большинство  червоедов  тоже  спало.
Вамирэх продолжал бодрствовать.


                                    XX

                                Поражение

     Прошел  час;  звезды,  медленно перемещаясь,  отражались в  спокойной
глубине реки;  раненые собаки  не  переставали выть;  огни  азиатов пылали
позади  кустов,  озаряя  черные  изгибы  ветвей и  редкую листву древесных
вершин.
     Вамирэх  подошел к  реке  и  несколько минут  оставался там,  как  бы
вызывая примиряющие слова.  Вдруг над  его головой просвистела стрела.  За
ней последовали другие; каждая медленно описывала дугу и без всякого вреда
падала на середине острова.  Он подбирал их,  радуясь,  что у  неприятелей
истощается  запас   оружия.   Впрочем,   восточные  воины   скоро   поняли
невыгодность такой стрельбы и  прекратили ее.  На их призывные крики снова
появились собаки.  Их  темная масса копошилась на  берегу с  бешеным лаем.
Неясный человеческий силуэт на минуту поднялся среди них,  потом как будто
опять опустился;  другой показался на берегу,  что-то наблюдая;  наконец с
реки  донесся  человеческий голос,  очевидно  принадлежащий пловцу.  Пзанн
понял, что на этот раз азиаты сами принимают участие в нападении.
     Осада  становилась  гораздо  опаснее.   Вамирэх  немедленно  приказал
разбудить  всех,  вооружил  шесть  наиболее  энергичных стариков  крепкими
дротиками и острогами с неподвижными наконечниками,  а сам,  кроме палицы,
вооружился еще  копьем  и  стал  в  удобном месте  настороже.  Присутствие
человека тотчас же  принудило к  новой тактике:  собаки разделились на три
отряда,  из  которых один  медленно направился к  передней части  острова,
другой -  к  оконечности его,  где находилась Элем,  а третий стал огибать
остров с  целью произвести нападение с  тыла.  Тогда Вамирэх,  намереваясь
сосредоточить оборону,  послал часть червоедов навстречу последнему отряду
собак и  устроил все так,  чтобы в  случае нужды все могли отступить в его
сторону. Держа копье наготове, он ждал нападения.
     Обитателей востока  не  было  видно.  Они,  вероятно,  имели  в  виду
руководить приступом, не вмешиваясь в дело до решительной минуты, и с этой
целью находились сзади.  Быть  может,  они  вычернили себе лица,  чтобы их
нельзя было  различить среди собачьих голов.  Передний отряд,  преодолевая
течение, остановился в десяти метрах от берега, в ожидании сигнала отряда,
огибавшего остров. Как только сигнал был подан, все войско разом двинулось
на приступ.
     Смелость собак,  казалось, возросла еще больше. Глаза их светились во
мраке  голубоватым фосфорическим блеском;  клыки  их  белели.  Прежде  чем
утвердиться на берегу,  они понесли значительные потери;  но как только им
удалось  вступить  на  землю,  множество червоедов в  передних рядах  было
передушено;  лишь героическая защита товарищей и  гибель целых сотен собак
спасли червоедов от полного поражения,  и  битва продолжалась с переменным
успехом.
     В  начале  схватки,  заметив  отсутствие  Вамирэха,  двое  обитателей
востока  выдвинулись  вперед  и  поддерживали нападение,  сперва  действуя
стрелами,  а потом легкими копьями.  Ужас встречи с ними произвел смятение
среди червоедов,  и они несомненно обратились бы в бегство,  если бы шесть
стариков,  вооруженных острогами и  дротиками,  не пошли храбро на врагов.
Видя,  что им  угрожает опасность быть окруженными со всех сторон,  азиаты
поняли, как неблагоразумно было рисковать.
     Они отступили,  и  с  этой минуты их  участие в  битве ограничивалось
поощрительными словами собакам и выпусканием стрел.
     На  острове  Вамирэха  собаки,  возбужденные голосами,  доносившимися
издалека,  счастливо выбрались на берег. Хотя он и не ждал их, но двинулся
к ним с такой силой, что животные, едва выдержав первый натиск, обратились
в бегство, оставив без прикрытия восточного воина, вооруженного лишь одним
дротиком.  Вамирэх с одного удара перебил хрупкую рукоятку неприятельского
оружия, потом, схватив врага за шею ниже затылка, опрокинул его на землю и
связал,  поручив Элем охранять его.  Затем он  бросился на помощь к  своим
союзникам.
     Победа все еще была на  их стороне.  Но постепенно пополнявшиеся стаи
собак,  воодушевляемые голосами азиатов,  свирепели все более и  более,  и
легко было предвидеть,  что рано или поздно люди выбьются из сил,  и тогда
гибель их  будет неизбежна.  Услышав боевой крик  Вамирэха,  собаки сперва
отступили,   но   потом  опять  бросились  на  приступ.   Шесть  стариков,
вооруженных острогами и  тонкими дротиками,  сплотились еще  раз  и  смело
стали  лицом  к  лицу  с  врагами,   готовые  поддержать  действия  своего
защитника. Тот, находясь впереди, пытался добраться до азиатов, но это ему
не  удалось:  собаки стойко сопротивлялись,  несмотря на удары его палицы.
Кроме  того,  произошло  обстоятельство,  которое  могло  иметь  гибельные
последствия: червоеды, защищавшие западный берег острова, подались вперед;
это  положило  начало  смятению  и   вызвало  необходимость  вмешательства
Вамирэха.
     Борьба происходила во мраке. Восточные воины гасили костры где только
могли,  чтобы  увеличить мужество собак.  Червоеды покидали темные места и
собирались к  горящим кострам,  огонь которых тщательно поддерживали.  Там
стонали  многочисленные  раненые,  зажимая  руками  ужасные  раны.  Собаки
массами выступали на свет из темного перелеска.  Они приходили в ярость от
пронзительных  возгласов  обитателей  востока,   поднимавшихся  над  общим
смятением; они гибли сотнями, но все-таки везде прорывались и сеяли ужас.
     Червоеды испытывали тревогу уже от  одной близости обитателей больших
степей;  их  мужество поддерживалось лишь присутствием Вамирэха;  они  уже
ощущали наступление усталости;  руки их медленнее поднимали палицы,  и они
невольно скоплялись в большие группы.  Вамирэх это заметил и с невероятным
усилием выдвинулся вперед,  заставив собак  попятиться;  потом  он  знаком
подозвал  к  себе  стариков,   вооруженных  острогами  и  дротиками.   Они
приблизились к  нему,  и  наиболее крепкие из  них  во  всем брали с  него
пример.  С этой минуты небольшая сплоченная группа почти одна выносила всю
тяжесть  защиты;  остальные убивали  лишь  отдельных,  слишком зарвавшихся
собак и отражали боковые нападения.
     Пользуясь минутным затишьем,  Вамирэх позаботился,  чтобы  огней было
разведено как можно больше,  и  вскоре ряд пылающих костров явился охраной
для осажденных.  Пламя перешло даже на сухую траву, на кустарники и рощи и
зажгло мелкие деревца, образовав пылающую преграду, позади которой Вамирэх
и его союзники могли наконец перевести дух.
     Страх охватил собак; восточные воины, зная нрав этих животных, решили
обогнуть преграду. Вамирэх, предвидя это движение, разместил более трехсот
червоедов в  главных проходах;  по  его  приказанию,  они  пытались зажечь
костры,  перенося пылающие головни вместе с  хворостом;  но огонь не успел
разгореться до появления собак.
     Слабый вначале натиск четвероногих сделался отчаяннее с  приближением
азиатов.  Многие  из  червоедов,  донельзя утомленные,  бросили палицы  и,
уступая животному инстинкту,  стали на четвереньки и  защищались когтями и
зубами. В первую минуту новый маневр озадачил собак; но вскоре он оказался
выгодным для  них,  в  особенности из-за  их  численности,  дозволявшей им
нападать втроем или вчетвером на одного человека.
     В  эту минуту Элем пришла на помощь Вамирэху,  и ее слова оказывались
действеннее  ударов.  Узнав  в  ней  представительницу дружественной расы,
собаки,  очевидно,  были  сбиты  с  толку,  и  понадобилось  вмешательство
восточных  воинов,  чтобы  заставить их  возобновить нападение.  В  битве,
завязавшейся снова,  две  стрелы задели голову и  плечо  пзанна,  и  копье
пронзило грудь червоеда, находившегося вблизи Вамирэха.
     Он  понял,  что в  него целятся из темноты и  что ему не справиться с
собаками,  пока не удастся вытеснить с острова восточных воинов.  Поэтому,
собрав около себя червоедов и посоветовав Элем укрыться в безопасное место
и действовать оттуда словами, он исчез в кустах.
     Он  шел на голос азиатов и  через несколько минут очутился возле них.
Они были окружены собаками,  готовыми броситься в бой -  свежими войсками,
находившимися в  резерве для  крайнего случая.  Собаки  почуяли Вамирэха и
выдали  его  присутствие.  Но  он  быстро  очутился среди  них,  приводя в
расстройство их  ряды своими ужасными ударами,  и  был уже вблизи азиатов.
Тогда старик и  юноша бросились бежать,  метнув только дротиками и оставив
свои стрелы.  Вамирэх настиг их  и  поднял палицу,  но  она  рассекла лишь
воздух;  проворные,  как пантеры,  азиаты уклонились от  удара.  От толчка
оружие  выпало  из  рук  Вамирэха,  но  он  ударом кулака свалил на  землю
молодого воина;  в  эту минуту старик поднял на него дротик,  и их взгляды
встретились.
     - Я знаю, ты добр, - сказал Вамирэх, - я не хочу лишать тебя жизни.
     Вождь,  ничего не отвечая, продолжал отступать, держа копье наготове,
пока  молодой товарищ не  встал на  ноги;  тогда только он  опять бросился
бежать.  Вамирэх  догнал  их  у  берега,  сбросил в  воду  молодого воина,
завладел дротиком старика и его заставил также пуститься вплавь.
     Увидя отступление людей,  собаки отчаянно завыли.  Смятение среди них
распространилось и  на  отдаленные отряды.  Ободренные червоеды перешли  в
наступление;  стаи  собак  отхлынули в  беспорядке и  вскоре  обратились в
бегство.  Вамирэх и его союзники остались хозяевами острова.  Тысячи собак
погибли в бою, а из восточных воинов оставались только трое.


                                   XXI

                                  Пожар

     Остров пылал...  Ветер гнал огонь в  таком направлении,  что  на  том
конце,  где  находилось убежище Элем,  можно было расположиться безопасно.
Все червоеды скучились там и перенесли туда своих раненых.  Элем, тронутая
мужеством этих  жалких  людей  и  услугами,  какие  они  оказали Вамирэху,
поборола в  себе отвращение к  ним  и  помогала перевязывать раны.  По  их
печальным,  утомленным лицам пробегало выражение радости всякий раз, когда
мимо них проходил Вамирэх или его спутница. Большинство червоедов уснуло в
любимой позе,  и  среди  тяжелого сна  они  еще  переживали кошмар  битвы,
испуская  крики,  глухо  завывая,  поднимая  обезумевшие от  страха  лица,
выдвигая широкие челюсти.
     Вамирэх  отыскал  пленного  азиата.  После  упорных,  но  бесполезных
попыток разорвать свои узы восточный воин,  катаясь по земле,  добрался до
берега реки, где старался перегрызть ремни, стягивавшие ему ноги. Но он не
успел кончить эту работу до появления Вамирэха.
     Пламя  поднималось,  прорезывая ночной  мрак.  Птицы,  гнездившиеся в
верхних ветвях,  носились по освещенному пространству;  звезды исчезали за
клубами  дыма,  озаренными снизу  и  казавшимися белыми  облаками,  сквозь
которые  местами  виднелись  просветы,  глубокие,  как  пропасти.  Гонимые
ветром,  клубы  дыма  вытягивались в  длинную волнистую пену,  опускались,
трепетали,  как  живые,  или,  угасая,  напоминали мгновенно разрушавшиеся
большие скалы.  Пылающие ярко-красные языки опять появлялись с  горделивым
торжеством,  трещали сухие  древесные ветви,  а  с  вершин медленно падали
обильные  искры.   На  зеркальной  поверхности  воды  отражалась  вся  эта
величественная картина.
     Восточные воины,  поместившись за деревьями на берегу,  смотрели, как
горел остров.  Их  положение далеко не было выгодным.  Они тщетно пытались
принудить собак к  третьему приступу.  У  азиатов оружия уже не  было,  за
исключением того, которое оставалось у раненого и которое надо было беречь
для  последней  обороны.   Молодые  воины  тревожились  за  участь  своего
исчезнувшего  товарища;  опасаясь,  что  собаки  покинут  их,  они  видели
возможность близкой гибели  и  раскаивались,  что  не  доверились мудрости
своего вождя.  Старик,  полный смирения перед судьбой, молчал, склонившись
над огнем с выражением печали на серьезном лице.  Юноши покорно обратились
к нему и заговорили о своей тревоге, о необходимости примириться с врагом.
Он долго молча слушал их и наконец произнес:
     - Молодые люди!  По совету мудрости,  переходящей от отца к сыну, мир
следует предлагать в начале войны,  когда войско еще сильно, исход угадать
еще нельзя и  когда это не  влечет за  собой унижения.  Но эта же мудрость
учит,  что в час поражения следует умереть, а не подвергать себя насмешкам
победителя.  В  час  мира вы  хотели войны;  в  час войны вы  хотите мира.
Возможно,  что наш враг, который, как видно по всему, соединяет мудрость с
храбростью,  предпочтет мир случайностям битвы. Быть может, огонь заставит
его  покинуть остров и,  если он  хочет говорить,  он  заговорит тогда.  В
противном случае  мы  должны будем  готовиться к  битве,  к  смерти или  к
бегству.
     Бледная лиловатая заря окрасила восток.  Огонь пылал еще ярче, словно
боясь  наступления дня,  который  затмит  его  блеск,  высоко  поднимался,
перескакивал по вершинам деревьев,  ревел, как стадо буйволов, застигнутое
хищниками,   или  издавал  сухой  и   жесткий  треск,   напоминавший  шум,
производимый тучами  саранчи,  поедающей  злаки.  Пламя  яркими  спиралями
обвивало  толстые   стволы,   добиралось  до   листьев,   которые  сначала
съеживались,  затем  вспыхивали и  колебались от  утреннего  ветерка,  как
дневные бабочки или рои ос.
     Становилось жарко;  червоеды,  тревожимые  во  сне,  отодвигались все
дальше к крайней оконечности острова.  Вамирэх задумчиво смотрел на пожар.
Его  лодка и  оружие были  в  безопасности.  Элем  спала в  своем убежище.
Маленькая обезьянка сидела,  уцепившись за ветки;  она не спала,  как и ее
хозяин, испуганная ярким светом и шумом.
     Между тем огонь уничтожал уже толстые сучья,  и головешки становились
все крупнее.  Они описывали короткие дуги,  разгораясь на лету от движения
воздуха,  производимого их  падением,  и  светя дрожащим блеском,  подобно
звездам. Во время падения они казались воздушными и легкими, но, опускаясь
на землю, они с силой и треском ударялись, дробились, рассыпая вокруг себя
яркие искры.
     Пзанн развязал ноги пленника и разбудил Элем, чтобы она могла служить
посредницей между ними.
     - Спроси своего брата,  - сказал он ей, - не думает ли он, что настал
час заключить мир?
     - Я не боюсь смерти, - ответил воин.
     - Я знаю,  что ты храбр, - возразил Вамирэх, - но того нельзя назвать
трусом, к