го, наливай до предела:
мы сегодня покажем как пьют     /
за успех безнадежного дела!     /2 р.

Я швыряю в промозглый туман
роковую перчатку, однако,
машинисту последний стакан,
чтобы поезд летел как собака.
До свиданья, Валерка, Вадим,
я вернусь знаменитым поэтом,
мы еще за успех воздадим,       /
шапку оземь и хвост пистолетом! /2 р.

Казань январь 1989 г. VHR альбом КС007-21С

     - Среди подвалов городских,

3/4  *   *   *

Среди подвалов городских,
среди крылатых толп людских,
на полдороге к краю
звучит какая-то струна,
но где она и чья она,
кто музыкант не знаю.

Поет какой-то соловей
отличных городских кровей,
как мальчик откровенно,
какое счастье - смерти нет,
есть только тьма и только свет,
всегда попеременно.

Столетья строгого дитя
он понимает, не шутя,
при знании высоком,
что вот очаг а вот порог,
что вот толпа, над ней пророк,
и слово за пророком.

Как прост...
и счастлив я, что с давних пор
все это понимаю.
Хотя куда ты ни взгляни
кругом пророчества одни
и кто пророк не знаю,
и кто пророк не знаю,
ну кто пророк?

     - Восславив тяготы любите свои слабости,

3/4  *   *   *

Восславив тяготы любите свои слабости,
слетались девочки в наш двор, как пчелы в августе,
и совершалось наших душ тогда мужание
под их загадочное сладкое жужжание.

Судьба ко мне была щедра - надежд подбрасывала,
но жизнь по-своему текла, меня не спрашивала,
я пил из чашки роковой, старался дочиста,
случайно чашку уронил тут август кончился.

Двор закачался, загудел, как хор под выстрелами,
и капельмейстер удалой кричал нам что-то.
Любовь иль злоба наш удел, падем ли выстоим ли,
мужайтесь девочки мои, прощай пехота.

Примяли наши сапоги траву газонную,
все завертелось по трубе по гарнизонной,
благословили времена шинель казенную,
не вышла вечная любовь, а лишь сезонная.

Мне снятся ваши имена, не помню облика,
в какие ситчики вам грезилось облечься?
Я слышу ваши голоса, не слышу отклика,
но друг от друга нам уже нельзя отречься.

Я загадал лишь на войну, да не исполнилось,
жизнь загадала навсегда - сошлось с ответом,
поплачьте девочки мои о том, что вспомнилось,
не уходите со двора ж2 р.
еще не лето.

     - Хорошо приехать в Таллин,

3/4   *   *   *

Хорошо приехать в Таллин,
он уже снежком завален
и уже зимой застелен,
чтоб увидеть Хелен с Яном,
да увидеть Хелен с Яном
и увидеть Яна с Хелен.

Мне ведь многого не надо,
мой приезд почти бесцелен:
побродить по ресторанам,
постоять под снегопадом
и увидеть Яна с Хелен.

И услышать как метели
зашуруют под фрамугой,
и увидеть Ян и Хелен,
и увидеть Ян и Хелен
улыбаются друг другу,
улыбаются друг другу.

А однажды, утром ранним,
вдруг отьехать от перрона
прямо в сторону бурана,
где уже не будет Хелен,
где уже не будет Яна,
да ни Хелен и ни Яна.

Па-па-па...

     - Пускай они, мазурики, живут себе, живут,

2/4  *   *   *

Пускай они, мазурики, живут себе, живут,
и дочку в щечку чмокают, и замуж выдают,
пускай у них, мазуриков, исправность, как всегда,
и Лермонтов под пулею, и должность хоть куда.

Пускай они при дьяволах, при ангелах живут,
и все-таки, и все-таки, и все-таки мы тут,
и все-таки мы шумствуем облавой озорной:
Ату, ату, мазуриков, достань их под полой!

Достань их из под должности, ползучих раскоряк,
пусть лагерь наш под выстрелом, отец(?) среди коряг,
и все-таки мы шумствуем, гарцуем над землей,
а Лермонтов, а Лермонтов горластою трубой. ж2 р.

     - Синевою подмосковных рощ

4/4  *   *   *

Синевою подмосковных рощ
накрапывает колокольный дождь,
бредут кресты Калужскою дорогой.
Калужской песенной привычной
бывает ... именно
смиренных странников, во тьме поющих бога.

Думаю когда-нибудь и я
... уйду от вас друзья
и от уступчивости речи русской,
надену крест серебряный на грудь,
перекрещусь и тихо тронусь в путь,
шагая по дороге по Калужской.

Синевою подмосковных рощ       ж
накрапывает колокольный дождь. ж3 р.

     - Покамест день не встал с его страстями стравленными,

2/4  *   *   *

Покамест день не встал с его страстями стравленными,
из сирости и шпал Россию восстанавливаю,
из сырости и свай, из сырости и серости,
пока везде не встал и не вмешался стрелочник.
... еще чадит, еще холсты распахнуты
и плановой гранит, полей не видно шахматных,
из сырости и свай еще ... шалыми
жжет вороная сталь, еще Москва за шпалами.

... владениям бесплотнейшим,
такая развелась в России при полотнищах,
и шире раскручу невидимыми рельсами,
от сырости пущу вагоны с погорельцами,
пропавшими навек для бога и людей,
нас сорок человек и восемь лошадей,
там, посредине шпал, где даль шлагбаумом выросла
из сырости и шпал, из сырости и сирости.

Покамест день не встал с его страстями стравленными,
секу(?) горизонталь, Россию восстанавливаю,
без низости, без лжи, все в даль(?) две рельсы синие.
Эй, вот она, держи
по линиям по линиям! | 3р.

     Любовь пытаясь удержать

---------------------------------------------------------------------------
                 Last-modified: Fri, 20-Sep-96 21:38:50 GMT




     Виктор Черницкий.

     Я подозвал коня.

Hm            F#                   Hm
Я подозвал коня. Конь мой узнал меня.
  H7             Em               Hm        F#       Hm
Взял, да помчал чистой дорогою, светлой подковой звеня.

Будет лететь мой конь Птицей по над рекой.
Будет играть гривой разметанной, он у меня такой.

   G                       A            D
Взрослым так просто, все знают они наперед.
 H7                                Em  Em7     F#
Ну а подросток, пока он еще подрастет, только вот.

Я не возьмусь за плеть. Буду коня жалеть.
Вот и решил он чистой дорогою белой подковой звенеть.

     Рубашка из крапивного листа.

Em                             Am
Сколько я бродил, сколько колесил.
              H7            Em
Сколько башмаков даром износил.
                                    Am
Только не встречал тех, кто просто так
           H7             Em
Задарма чинил башмаки бродяг.

  Em               Am
Мне  с  календарем  очень  повезло.
H7                            Em
У бродяг всегда, представьте, красное число.
               G               Am
Красен солнца диск на закате дня.
             D7              G          H7
Значит выходной, представьте, завтра у меня.

                  Em         E7         Am
  Я сошью себе рубаху из крапивного листа.
                   Em         H7        Em
  Чтобы тело не потело, не зудело никогда.

Где б я не бродил, где б не колесил,
Все плащи дождей на плечах носил.
Только не встречал по дорогам я,
Тех, кто б даром пел лучше соловья.

Где поставлю свой дом - не решил пока.
Только будет он, представьте, вовсе без замка.
Будет в доме том полыхать очаг,
Только где уж вам представить дверь, да без ключа?

  Я сошью себе рубаху из крапивного листа.
  Чтобы тело не потело, не зудело никогда.

     Строевая.                    .

            C
Что-то мою пулю долго отливают, что-то мою волю прячут отнимают.
 A7                    Dm                C     E7   F
Догони меня, догони меня, да лицом в траву урони меня,
    E7   Am              F     E7                    Am
Утоли печаль, приложи печать. Пуля горяча, пуля горяча.

Я спрошу у волка, где ее дорога, я спрошу у черта, иль я недотрога.
Догони меня, догони меня, да лицом в траву урони меня,
Утоли печаль, приложи печать. Пуля горяча, пуля горяча.

Ждет меня бесчестье, или ждет бессмертье? У твоей калитки на дороге смерти.
Догони меня, догони меня, да лицом в траву урони меня,
Утоли печаль, приложи печать. Пуля горяча, пуля горяча.

---------------------------------------------------------------------------
                 Last-modified: Sun,  1-Oct-95 12:02:20 GMT




     Александр Деревягин, Николай Якимов      Челябинск

Примечание.  Примерно 1/3 всех приведенных здесь песен написана
не Деревягиным, а его  другом  -  Николаем  Якимовым.  Указать,
Какие именно я не могу, потому как не знаю сам.

      *   *   *

Солнце скрылось на Западе
за полями обетованными
и стали тихие заводи
синими благоуханными
сонно дрогнул камыш
пролетела летучая мышь
рыба плеснулась в омуте
и направились к дому те
у кого есть дом
с голубыми ставнями
с креслами давними
круглым чайным столом
Я один остался на воздухе
смотреть на сонную заводь
где днем так отрадно плавать
а вечером плакать
потому что
я люблю тебя господи.

          *   *   *

Из комнаты в сени свеча переходит
и гаснет плывет отпечаток в глазах
пока очертаний своих не находит
бесзвездной ночью в темно-синих ветвях.

Пора мы уходим еще молодые
со списком еще не приснившихся снов
с последним счастливым сияньем России
на фосфорных рифмах последних стихов.

А мы ведь поди вдохновение знали
нам жить бы казалось а книгам расти
но музы безродные нас доконали
и ныне пора нам из мира уйти.

И не беда что боимся обидеть
своею свободой добрых людей
нам просто пора да и лучше не видеть
всего что сокрыто от прочих очей.

Не видеть всей муки и прелести мира
окна в отдаленьи поймавшего луч
лунатиков смирных в солдатских мундирах
высокого неба внимательных туч.

Всего что томит обвивается ранит:
рыданье рекламы на том берегу,
текучих ее изумрудов в тумане,
всего, что сказать я уже не могу.

Теперь переходим с порога мирского
в ту область как хочешь ее назови
пустыня ли смерть отрешенье от слова
иль может быть проще молчанье любви.

Молчанье далекой дороги тележной
где в пене цветов колея не видна
молчанье Отчизны любви безнадежной
молчанье зарницы молчанье зерна.

          *   *   *

Черемуховый холод да трели в лозняке
подхваченные хором в лесу невдалеке
свет радостный весенний да песня над ручьем
да грусть среди веселья о чем она о чем.

О том ли что не вечен ни этот нежный цвет
ни этот летний вечер ни вяз ни бересклет
ни эта юность года ни молодость певца
который ждет приплода и вырастит птенца.

И слушателям тоже на краткий миг всего
дан этот мир погожий и мир в душе его
а память только повод к печали только груз
черемуховый холод неведомая грусть.

       *   *   *

Мы встретиться хотели на мосту
все о любви сказать начистоту
под кленом у киоска с сигаретами
но как предвидел худшее сбылось
и анархисты подорвали мост
так что же не встречаться после этого.

Везде так грустно жизнь везде темна
но знаю есть прекрасная страна
там пальмы синь поет страна Фарландия
и не грусти не лей напрасных слез
и не печалься что взорвали мост
в Фарландии произойдет свидание.

Пальмы качаются пальмы качаются да-да-да
Здесь все в бесчувствии не ворочусь сюда никогда
пальмы для птах приют влагу ведь пальмы пьют мимм-аммм-ми
спим сбросив горести в снах снова кормимся пальмами мы.

Пальмы качаются пальмы качаются все не засну
едем в Фарландию хрупкую сладкую нашу страну
нашу страну...

      *   *   *

Я завещаю вам шиповник
весь полный света как фонарь
июльских бабочек письмовник
задворков праздничный словарь
едва калитку отворяли
в его корзинке сам собой
как струны в запертом рояле
гудел и звякал разнобой.

Там по ступеням светотеней
прямыми крыльями стуча
сновала радуга видений
и вдоль и поперек луча
был очевиден и понятен
пространства замкнутого шар
сплетенье линий лепет пятен
мелькание брачущихся пар.

Я завещаю вам шиповник
весь полный света как фонарь
июльских бабочек письмовник
задворков праздничный словарь
едва калитку отворяли
в его корзинке сам собой
как струны в запертом рояле
гудел и звякал разнобой.

Я завещаю вам шиповник...

     *   *   *

У птицы не было дома
у птицы не было крыши
у птицы не было имени
птица летала выше, выше.

у птицы не было дома
у птицы не было крыши
у птицы не было имени
птицы летала выше, выше.

Однажды она упала
длинные-длинные ночи
черное-черное горе
серебряный колокольчик.

Однажды она упала
где я проходил мимо
я взял ее в свои руки
я дал птице имя.

Жаворонок...

Теперь у меня есть птица
кричу я себе осторожно
чтобы никто не услышал
я ждал тебя желтый

Теперь у меня есть птица
кричал я себе осторожно
чтобы никто не услышал
я ждал тебя желтый

Я буду твоим домом
я стану твоей крышей
я тоже был ранен желтый
клетку построил, вышел.

Та птица взлетела утром
тонкие руки крылья
серебряный колокольчик
у птицы осталось имя.

Жаворонок...

   *   *   *

- Слушай, а на твоей планете есть охотники?
- Нет.
- Ой, как интересно! А куры, куры там есть?
- Тоже нет
- Нету в мире совершенства.

Ах это так печально от нас ушел наш друг
и мы теперь ночами глядим на звездный круг
о том как приручают забыли мы игру
ах это так печально от нас ушел наш друг.

Он ускользнул внезапно как огонек свечи
и через год и завтра кричи не докричишь
в свои большие замки где льет закат лучи
он ускользнул внезапно как огонек свечи.

Там на его планете свирепых нет собак
и куриц тоже нету а значит мне труба
побыть с ним на планете выходит не судьба
а на планете этой свирепых нет собак.

Там на планете этой конечно взрослых нет
и самолетов нету а значит мне конец
побыть с ним на планете не выпадает мне
а на планете этой конечно взрослых нет.

Мы так теперь скучаем наш друг ушел от нас
завесившись молчаньем смотреть бы сорок раз
как солнце беспечально свой закрывает глаз
ах это так печально наш друг ушел от нас.

Глядим мы каждой ночью на звездные цветы
и среди многих прочих и грешных и святых
среди тумана клочьев небесной суеты
хотим найти мы очень хотя б его следы

Мы ищем каждой ночью его звезду во тьме
и хочется нам очень его услышать смех
прозрачный и непрочный как только он умел
мы ищем каждой ночью его звезду во тьме.

Там на его планете, там на его планете...

      *   *   *

Мне бесконечно близок стал
тревожный праздник смены года
когда летящая погода
читала арию с листа.

Мела слепящая метель
и те которых мы любили
в метель как в память уходили
предназначался новый день.

От сонных сахарных домов
шел запах хвои и печенья
год начинался с отреченья
от дней что минули давно.

А мы от памяти устав
приставив лесенку как нежность
на елку вешали надежды
и елка высилась ...

Метель так заданно мела
и торопливая погода
метели ветреной в угоду
несла грядущие дела.

Происходила смена года,
происходила смена года.
---------------------------------------------------------------------------

4/4        *   *   *

Я собираю вновь обрывки старых снов
невысказанных слов несозданных стихов
я думал иногда пускай летят года
ведь я иду туда где хочу быть всегда.

Далекий труден путь и негде отдохнуть
в глаза твои взглянуть все забыть и уснуть
я снова вдаль гляжу я скоро ухожу
ни слова не скажу только песню сложу.

Я собираю вновь обрывки старых снов
невысказанных слов несозданных стихов.

3/4      *   *   *

Отчего этот мир так прекрасен
я гляжу на него чуть дыша
отчего он так светел и ясен
что смеется и плачет душа.

Он исчез и опять появился
вновь ресниц удивительных взмах
может просто весь мир отразился
в этих светлых прозрачных глазах.

Осознал я свое заблужденье
лишь от глаз оторвался твоих
это мир весь вокруг отраженье ж
того мира что видел я в них.  ж2 р.

6/8     *   *   *

Дни пасмурны а ночи так темны
опять я в этом мире одинок
глаза у одиночества черны
их взгляд суров и чуточку жесток.

И вновь они из зеркала глядят
и их не отличить от глаз моих
опять спешу я отвести свой взгляд
от сверлящего душу взгляда их.

Но в чьи глаза скажите мне смотреть
ищу их и нигде не нахожу
и сам себе я снова буду петь
и я опять в глаза свои гляжу.

3/4     *   *   *

Пустынным и мрачным был берег морской
и чаек тоскливым был крик
стояла там хижина в хижине той
жил тихий и грустный старик.

Он грезил о светлых далеких годах
когда он был юн и красив
он думал о добрых хороших друзьях
о тьме и тоске позабыв.

И сколько веков пролетело с тех пор
наверное сам он не знал
но снова и снова во сне разговор
с друзьями старик продолжал.

И снова о помощи их он просил
он знал сочтены его дни
но верил что выжить хватило бы сил
когда б были рядом они.

Внезапно проснувшись глаза он открыл
услышал как скрипнула дверь
и радостный трепет его охватил
друзья были рядом теперь

И тихо уснул улыбаясь старик
как будто забыл как страдал
лишь чаек был жутко пронзительным крик
да ветер скрипел и стонал.

А время бежит пролетают века
меняя обличье земли
но вечно хранить будет сон старика
лишь ветер и чайки вдали.

4/4       *   *   *

Когда снега и льды вокруг
и ночь стучится в дверь мою
подарок твой мой милый друг
я снова тихо достаю.

Лай-лай...

От ветра стужи и огня
его надежно спрятал я
он вновь обрадует меня
и прочь уйдет печаль моя.

Ла-лай...

И так понятно отчего
его я бережно хранил
ведь драгоценней ничего
никто мне в жизни не дарил.

Ла-лай...

Я правда все отдать готов
за твой подарок дорогой
за несколько хороших слов
когда-то сказанных тобой.

Ла-лай...

4/4    *   *   *

Буйный, буйный ветер
весело летает
по небу ли ветер
отдыха не знает

был бы я как ветер
жил бы в чистом поле
без тоски и грусти
я б летал на воле

не было б заботы
не было б печали
были б мне открыты
золотые дали

был бы буйным ветром
весело летал бы
может человеком
стать тогда мечтал бы.

3/4    *   *   *

Когда же пристань я найду
в бездомном море дней
увижу ль я свою звезду
средь ярких фонарей.

Как часто ошибался я
и сколько долгих лет
увы дорога шла моя
на тусклый ложный свет.

То солнце мне глаза слепит
то долгие века
мой небосклон надежно скрыв
нависли облака

Но что грустить и горевать
ведь жизнь идет вперед
и все же верю я опять
звезда моя взойдет.

3/4   *   *   *

Вчера я закончил последний свой бой
потратив остаток сил
я долго боролся сам с собой
и сам себя победил.

Лай-ла...

Вела вперед дорога моя
я шел на свет вдали
и в тоже время поверженный я
лежал в дорожной пыли.

Лай-ла...

Затем я встретил старых друзей
был короток наш разговор
я стал гораздо мрачней и грустней
и тише с недавних пор.

Лай-ла...

Как странно другим совершенно я стал
и дни как столетья прошли
я понял все помнят того кто лежал
повержен в дорожной пыли.

Лай-ла...

И глядя вокруг осознал я тогда
что зря я боролся с собой
и грустно и тихо поплелся туда
где шел мой проигранный бой.

Лай-ла...
---------------------------------------------------------------------------

          *   *   *

Камень лежит у жасмина под этим камнем клад
отец стоит на дорожке белый-белый день
в саду серебристый тополь сентифурия а за ней
вьющиеся розы молочная трава
никогда я не был счастливей чем тогда
никогда я не был счастливей чем тогда.

Вернуться туда невозможно и рассказать нельзя
как был переполнен блаженством этот райский сад
камень лежит у жасмина под этим камнем клад
белый-белый день белый-белый день.

        *   *   *

Все разошлись на прощанье осталось
оторопь желтой листвы за окном
вот и осталось мне самая малость
шороха осени в доме моем.

Выпало лето холодной иголкой
из онемелой руки тишины
и запропало в потемках за полкой
за штукатуркой мышиной стены.

Если считаться начну я не вправе
даже на этот пожар за окном
верно еще рассыпается гравий
под осторожным ее каблуком.

Там в заоконном тревожном покое
вне моего бытия и жилья
в желтом и синем красном на что ей
память моя что ей память моя.

       *   *   *

Снова я на чужом языке
пересуды какие-то слышу
то ли это плоты на реке
то ли падают листья на крышу.

Осень видно и впрямь хороша
то ли это она колобродит
то ли злая живая душа
разговоры с собою заводит.

То ли сам я к себе не привык
плыть бы мне до чужих понизовий
петь бы мне как поет плотовщик
побольней потемней победовей.

Ммм...

На плоту натянуть дождевик
петь бы шапку надвинув на брови
как поет на реке плотовщик
о своей невозвратной любови.

Ммм...