-
циональности.  Впрочем, учитывая мой последующий образ  жизни  в  духе
"перекати-поля", мне никогда не приходилось беспокоиться о моем проис-
хождении.
     А еще был Ричард Трефилов, постарше их, но тоже во  всех  отноше-
ниях очень приятный человек.  Его я видел даже чаще, чем родителей: им
все-таки надо было работать, на что-то жить. А для Ричарда все, чем он
со мной занимался, было и работой, и жизнью. Он приходил ко мне в ком-
нату, иногда просиживал со мной часами - и я удивлялся, как ему удает-
ся угадывать, что мне нравится, а что было бы неприятно. Он придумывал
самые разные игры, переиначивая по-своему правила; иногда уступал  мне
и давал выиграть, чтобы я чувствовал себя уверенней; потом,  напротив,
громил по полной программе, ставя на место.  С  ним  никогда  не  было
скучно, и я все больше привязывался к нему, по своей наивности не  по-
нимая, на что себя обрекаю.
     В тот день Ричард не стал оставаться со мной в комнате - он пред-
ложил мне пойти с ним.
     Мы пришли в большой круглый зал, и он усадил меня в одно из  кре-
сел, стоящих в центре этакими цветочными лепестками.  Как будто ничего
особенного - обычная виртуалка, во множество которых я в  детстве  пе-
реиграл; впрочем, с оговоркой: я знал, что переиграл, но абсолютно  не
помнил, как это было. Однако освоился я быстро. Мы с Ричардом попали в
некую космическую империю, где лихо носились на звездолетах. Он коман-
довал эскадрой, а я - всего лишь рядовым истребителем,  и  мы  крушили
всех и вся, кто был с нами не одного цвета.  В конце концов  случилось
то, что должно было случиться: меня подбили.
     - Еще раз? - предложил Ричард.
     - Да ну, надоело, давай другое! - возразил я.
     - Макс, я хочу тебе кое-что показать.
     Я согласился, и мы продолжили сражение. Сценарий очень мало отли-
чался от предыдущего, и скоро мне и впрямь стало скучно.  И вот тут  я
увидел, как Ричард творит чудеса.  Его корабль вдруг исчезал  в  одном
месте и тут же появлялся совершенно в другом; одним выстрелом он  сно-
сил по несколько истребителей за раз, а то и целые  планеты.  Но  это,
как оказалось, были только цветочки.  Когда мы  праздновали  победу  и
затрубили фанфары, Ричард вышел из своего флагмана и,  прошагав  прямо
по космической пустоте, проник ко мне в истребитель и пожал мою руку.
     - Как ты это делаешь? - спросил я, глядя на него удивленно.
     - Ничего особенного. Ты же знаешь, что все это не настоящее.
     - Ну да.  Но ведь есть физическая модель, базовые законы...  -  я
тогда уже успел нахвататься всяких терминов.
     Вместо ответа он спросил:
     - Макс, тебе не хотелось бы быть не актером, а  режиссером?  Тем,
кто сам создает законы?
     Я тогда не ответил ему. Однако уже знал, что ответ будет - "да".
     Через несколько дней мне предстояло попрощаться с родителями.  По
договоренности с руководством комплекса Уттара, я должен был  остаться
здесь еще на несколько месяцев, им же нужно было работать, и для этого
- вернуться на Землю.  Прощание прошло достаточно спокойно; мама  нем-
ножко всплакнула, но ей это было позволительно. Меня традиционно спра-
шивали, буду ли я скучать, и не будет ли мне здесь плохо  без  них.  Я
посмотрел на Ричарда: тот бросил  на  меня  взгляд  заговорщика,  и  я
вспомнил о его предложении.
     - Нет, мама, все в порядке, я отлично проведу время! - сказал  я,
не сомневаясь, что иначе и быть не может.
     Так мы и расстались, в странном настроении - смеси грусти  и  ра-
дости, и уже на следующий день  Ричард  начал  мне  объяснять  базовые
принципы, которыми нужно руководствоваться для  создания  полноценного
виртуального мира. Я внимал ему с огромным интересом и даже и не думал
скучать.
     Я ведь не мог знать, что больше никогда не  увижу  своих  родите-
лей...


                                  6

     - Макс!..
     Все вокруг черно-серо-коричневое.  Открыть глаза, или  закрыть  -
разницы никакой. Но лучше все-таки открыть.
     Все та же пещера, и все те же камни...
     Выходит, монстр не проглотил меня? Его желудок отверг  чужеродное
тело и исторгнул обратно?
     Выходит, так...
     - Макс, ты жив? Как ты?..
     Теперь перевожу взгляд ниже. Вот она - гора глыб, на которые рас-
сыпалась стена - сейчас в нее упираются мои ноги.  Значит,  все  обош-
лось? Значит, ничего страшного не случилось?
     Тогда пора вставать.
     Привычным движением вытягиваю вперед руки, затем - рывок...
     О господи!
     Электрический разряд пробивает меня с головы до пят. А-а-а!!! Как
это можно терпеть?..  Никаких сил, тело не слушается -  оно  безвольно
опускается на землю, где только что лежало...
     Вот тебе и ответ на вопрос!
     У всякой машины есть предельная нагрузка, которую она  может  вы-
держать. Мой предел раза в два или три выше, чем у обычного человека -
но я ухитрился превысить и его.
     Монстр не проглотил меня, но успел как следует пережевать...
     - Макс, отзовись!
     - Я слышу, Хуанита.
     - Ты в порядке?
     - Кажется, нет...
     Попробуем иначе.  Отвожу руки назад и потихоньку переношу тяжесть
на них.  Так... медленно и осторожно. Приподымаюсь... теперь выпрямить
правую руку.  Укол в груди - ничего страшного, терпимо.  Левую...  еще
чуть-чуть... Все, я сижу. Можно обернуться и посмотреть.
     Хуанита лежит в метре от моей нынешней позиции - голова опирается
о камень, так что она видит меня.  К тому же, ее фонарь снова горит...
странно, но не важно.  Ее взгляд - взгляд смертельно уставшей от жизни
женщины... но я смотрю на другое.  На левой ноге  костюм  отстегнут  и
снят, и я вижу темное пятно чуть выше колена.  А еще большее  пятно  -
снизу, на земле...
     "Подвернула ногу..." Как же!..
     Потом мы смотрим друг на друга, и слова уже не нужны.
     - Макс, мы умрем? - наконец нарушает молчание Хуанита.
     Ты знаешь ответ, Макс! Со сломанной ногой она  никуда  больше  не
пойдет, а у тебя не хватит сил ее тащить.  Да ты и сам в  один  момент
превратился в развалину! Сколько еще протянешь? Максимум  -  несколько
дней, и то - если не будешь перегружать себя. А иначе и того меньше...
     Мы умрем?
     Всего лишь вопрос времени...
     - Нам надо отдохнуть, - говорю наконец я,  как  будто  не  слышал
вопроса. Но знаю: мои глаза и так ответили за меня.
     В такой ситуации человек не способен что-то скрыть. Да и незачем.
     - Что у тебя с ногой?
     - Не важно... Макс, зачем ты... это сделал?
     - Что сделал?
     - Зачем ты держал стену?
     И вправду - зачем? Ведь в конечном итоге  я  ничего  не  добился!
Вместо мгновенной смерти она теперь получит мучительную... ну и я - за
компанию. Почему же я просто не отпрыгнул?
     Только вопрос совсем не о том... Зачем я спасал девушку, которую,
по собственному признанию, ненавижу всеми фибрами души? Которая только
и мечтала, как бы сжить меня с этого света, особенно  после  гибели...
нет - после убийства Конрада? Почему же сейчас ее жизнь оказалась  для
меня дороже собственной? Или ты сам себе боишься в этом признаться? А,
Макс?
     Что еще за глупости! Если любовь может принимать такие формы,  то
уже не только я, а весь мир сошел с ума.
     И вообще, какая теперь разница?
     - Не знаю, Хуанита... Просто сделал.
     - Конрад ответил бы иначе, - задумчиво говорит она. - Он бы  ска-
зал... что без меня его жизнь не имеет смысла... и все такое...
     - Я - не Конрад... кошечка.
     - Не называй меня кошечкой. Меня это уже достало.
     - Ладно.
     - Просто сделал... - говорит она  чуть  позже.  -  Это  хорошо...
Хорошо, что есть люди, которые могут... просто...
     Я молчу. Мне не хочется отвечать.
     "Никогда не знаешь, где найдешь, где потеряешь!"
     Потом я пробую встать. Осторожно, четко просчитывая каждое движе-
ние - как повернуться, куда поставить ногу, как двинуть рукой.  Кажет-
ся, я перестраховываюсь. Или нет? Во всяком случае, когда я уже оказы-
ваюсь на ногах, ничего такого ужасного со мной не происходит. Может, я
преувеличиваю, и мое состояние вовсе не настолько уж плохое?
     - Мы уйдем, Хуанита, - говорю я, воодушевленный. - Я тебя вытащу.
     Новый разряд в груди, когда неосторожно пытаюсь сделать шаг  -  и
ноги перестают держать... Только не грохнуться, держи равновесие, черт
возьми! А-а-а!..  Так, получилось. Я все еще стою. Стою... а толку-то?
     Нет, Макс. Твой двигатель свое отработал. Прими это как факт.
     Как факт. Просто факт...
     - Молчи, Макс... Хорошо, если ты вытащишь хотя бы самого себя.
     Она права, черт возьми... Ладно, не пытайся геройствовать, у тебя
все равно плохо получается.
     - Нога сильно болит?
     - Если не шевелиться, то ничего.
     - Тогда лежи и не шевелись.
     - А что мне остается?.. - попытка  улыбнуться.  -  Макс,  знаешь,
что?
     - Что, Хуанита?
     - Извини, что я так себя вела... Ну, ты понимаешь.
     - Да ничего...
     - Нет, правда, извини. Я ведь не со зла.
     - Понимаю. Я тоже не со зла. И ты извини.
     - Вот мы и в расчете! - она снова улыбается, только уж очень  вы-
мученной выглядит  ее  улыбка.  Потом  говорит:  -  Макс,  может,  это
нескромный вопрос... Со мной-то все понятно, но ты ведь нормальный че-
ловек?.. Даже хороший иногда... как оказалось. Кто же тебя так довел?
     Если она так ставит вопрос... А почему бы и не рассказать?
     - Ну... в детстве я упал с балкона.
     - Это твой черный юмор?
     - Нет. Это правда.
     - А... извини.
     - Да не за что. С восемнадцатого этажа. Мне тогда было двенадцать
лет... это двадцать лет назад.  Знаешь, как обычно бывает... Дети ведь
глупый народ. Кто-нибудь скажет: "вот, я умею то-то, а вам слабо?" - и
все тут же кинутся доказывать, что ничуть даже не слабо. Ну и я кинул-
ся... и доказал. Один раз и на всю жизнь.
     - Понятно, - говорит Хуанита, просто чтобы показать, что  слушает
меня. Впрочем, если бы даже и не слушала...
     - Я разбился буквально в лепешку - живого места не было. Говорят,
умер почти сразу. Десять часов так и лежал трупом под окнами - на ули-
це дождь, никто не ходил, а мои дружки, видимо, здорово  напугались  и
делали вид, что они тут не причем. Да я на них зла не держу, сам вино-
ват...  Потом увезли на машине, бились еще десять часов, пока мое тело
начало подавать какие-то признаки жизни.  Вообще говоря, никто не  ве-
рил, что такое возможно. Они заменили мне почти все, разве что мозг...
да и тут нет полной уверенности.  Не знаю, можно ли меня вообще  назы-
вать человеком.
     - Не надо так, Макс.
     - Ладно.  Потом меня забрали в этот комплекс... Сказали,  что  до
сих пор такое никому не удавалось, что они не знают, как себя  поведет
мой организм... кроме всего, у меня ведь была еще и почти полная поте-
ря памяти...  Короче говоря, упросили родителей оставить меня  там  на
какое-то время.  Потом  это  время  затягивалось...  потом  я  уже  не
представлял себе жизни за пределами комплекса. Мама с папой мной будто
бы не интересовались... когда я вырвался на свободу, то узнал, что они
давно умерли.  Даже не сомневаюсь, что Ричард приложил к этому руку...
ну что ж, он расплатился за все сполна.
     - А меня родители продали! - вдруг выдает Хуанита.
     - Как? - непроизвольно вырывается у меня.
     - А так! Они жили на этой вонючей планете, Хорхе, ели где  и  что
придется, зато во сне видели, как вырвутся оттуда в Центр!  А  я  была
самим дорогим их имуществом. Я ведь тогда была красивой девочкой...
     - Ты и сейчас очень даже ничего.
     - Макс, я же лучше знаю, вся эта мишура...
     - Я не про мишуру.
     - Лучше молчи.  Они меня продали этому  Мохену,  когда  мне  было
шесть лет.
     - Двадцать лет назад... - машинально считаю я.
     - Что? Да, двадцать лет назад. Он стал меня учить... всем премуд-
ростям.  А эти тут же смотались, только их и видели! Понятия не  имею,
что с ними стало.  Если бы не Конрад... ладно, не важно. Макс, это  же
ты тогда притащил всю ту толпу народа?
     - Я просто струсил. Они сами за мной потащились.
     - Струсил? А мне ты показался совершенно бескрышным типом.
     - Черта с два! Вся моя, как ты говоришь, бескрышность как раз  от
страха и идет.
     - Я, конечно, не знаю...  Я ведь всегда дико боялась этого  Мохе-
на... так вот: ты мне тогда показался гораздо страшнее.
     - Я и есть страшнее... в каком-то смысле.
     - Макс, не говори так!..
     - Но я же застрелил Конрада!
     - Я знаю, почему ты застрелил Конрада.
     - Да-а? - делаю карикатурно-удивленное лицо. - Так расскажи мне!
     - Ты и сам знаешь.
     - Все равно - скажи.
     Но Хуанита молчит, и мы снова смотрим друг на друга, и в  ее  пе-
чальных глазах я вижу один огромный вопрос: "Почему же все это  случи-
лось ТАК?"
     Может, и правда не надо ничего говорить...
     Но она все-таки произносит:
     - Макс, ты не хуже Конрада. Просто он - это он... был. А ты - это
ты.
     - ...был, - автоматически добавляю я, но,  кажется,  шутка  вышла
неудачной.
     - Нет, Макс, ты - есть.  И будешь... А-а-а! А-а-а-а-а!!! -  вдруг
кричит она, конвульсивно вздрагивая всем телом.
     - Что, Хуанита?! Что? Нога?
     Но она не отвечает, а продолжает трястись, как в  лихорадке  -  в
глазах светится безумие.
     Вот так, Макс! Ты сидишь здесь, рядом, ты видишь ее страдания,  и
ты ничем не можешь помочь. Совершенно ничем. Что может быть страшнее?
     За минуту она успокаивается, только еще продолжает негромко  сто-
нать и всхлипывать. Потом поднимает голову и смотрит на меня в упор:
     - Макс, пока я не передумала... Ты можешь сделать доброе дело?
     Почему мне кажется, что в ее вопросе  скрыт  подвох?  Потому  что
никто не станет просто так просить "сделать доброе дело"?
     - Что я должен сделать?
     - Уходи... только сначала... - долгая пауза, пока Хуанита наконец
решается: - застрели меня.
     - Нет!.. - инстинктивно отвечаю я.
     А ведь страшно подумать - несколько часов назад ты был  рад  сде-
лать это!
     Вот она, правда, Макс! И не надо никаких выдумок...
     - Нет, не спорь, послушай...  Я  ведь  немного  врач,  поэтому  я
знаю...  Я потеряла много крови... и еще потеряю. А наша  аптечка  ку-
да-то пропала... да и все равно она ни на что серьезное не годится.  Я
протяну не больше суток... А ты еще можешь спастись!
     - Я выберусь и вызову помощь. А потом вернусь за тобой.
     - Нет, Макс.  Это как минимум неделя... я столько не проживу... И
я не хочу мучиться... Лучше сразу... Макс, пожалуйста!
     Черт побери! И что же ты теперь собираешься делать?
     - Я не могу, Хуанита.
     - Сможешь. Ты должен!..
     Вот дерьмо! Ты же будешь проклинать себя за  это  всю  оставшуюся
жизнь!
     Жизнь? О чем ты, Макс, какую жизнь? Оставшиеся дни... или часы...
или минуты.
     Все равно...
     Медленно отхожу на несколько шагов - так  почему-то  мне  кажется
проще. Теперь вытащить импульник... а ведь он до сих пор совершенно не
пострадал! Хотя - если бы и пострадал, есть ведь запас, один черт... И
что тут сложного? Поднять, прицелиться... почему же так дрожат  руки?!
Какая разница - стрелять в ужасную шипастую тварь, или...  Ведь движе-
ние одно и то же: прицелиться и нажать. Почему же это так трудно?
     Триста шестьдесят девять... Двадцать пять...
     "...вдруг охотник выбегает, прямо в  зайчика  стреляет.  Пиф-паф,
ой-ой-ой..."
     Прицелиться и нажать...
     - Макс!..
     - Ну что тебе еще, сука?!
     - Макс, не надо! Не стреляй, нет! Я хочу жить!..  Убери...  Убери
имп, ты, гад, сволочь! Нет...
     Проклятье! Попробуй разберись, чего нужно  этим  женщинам!  Может
быть, потому я и старался поменьше с ними связываться?
     Да нет, не потому. Сам знаешь... ладно, не сейчас.
     Опускаю импульсник... И что же ты сделаешь теперь? Неужели просто
так повернешься и пойдешь? Неужели ты считаешь, что так будет лучше?
     - Макс, не уходи... не бросай  меня...  Останься,  Макс!..  Пожа-
луйста, останься со мной!..  Я прошу, я умоляю... Макс,  ты  же  чело-
век!..
     Черт побери! А ведь ты мог бы и вправду остаться с ней!  Посмотри
на вещи реально: скорее всего ты вообще не выберешься из этих пещер. А
если и выберешься - то Хуанита сказала верно: как минимум,  неделя.  А
неделю я и сам не протяну.  Тогда какой смысл? Почему бы  не  скрасить
девушке последние часы ее жизни... и самому себе заодно? В конце  кон-
цов, она опытная... и потом, вы оба этого хотите.  Для тебя ведь  секс
всегда был не больше чем вариантом развлечения, а тут, можно  сказать,
первый раз будет по-настоящему, от чистого  сердца...  первый,  он  же
последний. Оба получите удовольствие, и хотя бы закончите жизнь по-че-
ловечески...
     - Макс! Я... - но слова вдруг теряются в новом мучительном крике.
     Что она хотела сказать? "Я тебя люблю?"
     Глупости...
     Черта с два, Макс,  какое  удовольствие?!  Едва  передвигающийся,
ставший инвалидом урод - и  почти  одноногая  женщина?  О  каком  удо-
вольствии ты говоришь? Очнись! Не смеши людей, в конце концов!
     Макс, ты можешь хотя бы раз в жизни сам принять решение?  Не  ис-
кать причины и оправдания, а просто...
     Просто сделать.
     Говорят, добрые дела не нуждаются в оценке? Предположим, что  те,
кто так говорят, правы.
     Всего один выстрел.  Всего одно пятнышко на лбу. Всего один  нег-
ромкий стон...
     А теперь - прочь отсюда! Прочь,  ты,  негодяй,  предатель,  урод,
убийца, монстр с человеческим лицом! Да будь ты проклят, гореть тебе в
аду до скончания веков!
     Плевать. Это будет потом. А сейчас твоя задача - дойти. Еще и по-
тому, что она так хотела.
     Подобрав рюкзак, медленно, размеренно, опасаясь  на  каждом  шагу
потерять равновесие, ухожу в черноту круглого  туннеля,  оставляя  все
дальше позади себя следы отвратительного злодеяния...

                              *   *   *

     Это был обычный день, всего лишь один из  множества  однообразных
дней моего пребывания в комплексе Уттара.  Помнится, с самого  утра  я
был не в настроении, мне не хотелось никуда ходить и ничего делать.  В
голове крутились самые разные беспорядочные мысли, но в  конце  концов
они зафиксировались на одной.  Я подумал: почему бы мне не  поговорить
сегодня о том, что уже давно меня мучает? Сказано - сделано:  тут  же,
пока запал не прошел, я дал запрос на связь человеку, который уже дав-
но заменил мне отца.
     - Ричард, мы можем поговорить?
     - Конечно, Макс, ты знаешь, я всегда рад с тобой поговорить.
     - Так ты подойдешь ко мне в комнату?
     - Хорошо, сейчас буду.
     Скоро он вошел - Ричард Трефилов, уже седеющий, но все еще полный
сил и энергии, четко знающий свою цель и потому всегда уверенный в се-
бе.
     - Как дела, Макс?
     - Все так же...
     - Как твой "Иургард"?
     - Он мне надоел. Наверное, я его сотру.
     - Почему же? У тебя очень хорошо получилось! Не всякий отдел раз-
работчиков способен создать VR такого качества, а  тут  -  один  чело-
век...
     - Тогда сохраните себе копию. Я больше не могу на него смотреть.
     - Только не надо скоропалительных решений, Макс.  Может, со  вре-
менем ты передумаешь.
     - Может быть. Я хочу уехать, Ричард!
     - Что? Уехать? Не понимаю... Куда? И зачем?
     - Не важно, куда. Просто уехать отсюда.
     - Ты чем-то недоволен, Макс?
     - Я свободный человек.  У меня есть ID. Имею я право жить так, как
хочу?
     - Вот оно что...  Конечно, ты имеешь право.  Но,  поверь  мне,  в
большом мире, куда ты так стремишься, не так уж много хорошего.
     - Ну и что? Пойми, не в  этом  дело!  Я  хочу  почувствовать,  что
действительно свободен.
     - А разве здесь ты не свободен?
     - Ричард, ты же понимаешь, что я имею в виду!
     Он замолчал, видимо, собираясь с мыслями. Потом сказал:
     - Макс, это не так просто.
     - Почему?
     - Ты ведь в своем роде уникален. Ты даже не представляешь, сколько
всего сейчас завязано на тебе.
     - Я подопытный кролик, да?