пешил, а Марат, похоже, чего-то подобного от
него ждал.
     - Ну? И что нам теперь светит?
     - А вот это целиком и полностью зависит от ПМ. То бишь,
твоего братца. Мне сообщили, что его группу высадили
неподалеку от Курумы - станционного узла, захваченного
пуритами. Его и еще два отряда волонтеров. Общая численность -
около двух рот.
     - Не густо.
     - В том-то и дело! Пуриты совсем спятили - пригрозили
взрывом главного моста, а это удар по всей европейской
мостовой сети. Потому и принято жесткое решение: пуритов
уничтожить, при атаке бить из всех имеющихся огневых средств.
Напалм, вакуумные бомбы, оружие "Кобальт" и так далее.
     Егор кивнул.
     - Что ж, тогда можно дышать ровно. На беспощадные дела
братец мой всегда был большим охотником.
     - По нашим сведениям, пуритов там не менее пяти сотен.
Втрое больше, чем в отрядах добровольцев. Ты считаешь, они
справятся?
     - Ничуть не сомневаюсь. Павлуше и в детстве удавались все
его затеи.
     Марат заметно приободрился. На мятом лице его проступило
ребячливое любопытство.
     - Затеи? А что он такое вытворял?
     Егор усмехнулся.
     - Разное... Скажем, частенько давал слово поколотить
вашего покорного слугу.
     - Какого еще слугу? - простодушно удивился Марат.
     - Да меня, кого же еще!
     - И что?
     - Не припомню ни единого случая, чтобы он не сдержал
обещание.
     Офицер непонимающе захлопал глазами. Он явно готовился
услышать иное.
     - Такие дела, Маратик! Если я больше не нужен, пойду
отсыпаться.
     Во взгляде собеседника промелькнуло удивление. Егор
внутренне хмыкнул. Молодость никогда не поймет греющуюся на
солнышке старость. То есть - тогда и поймет, когда сама
перестанет быть молодостью, когда время, отведенное на сны,
перестанет казаться потраченным напрасно.
     - Устал я, Маратик. Голова раскалывается.
     - Да, конечно...
     - Значит, до завтра, - Егор потоптался перед дверью, как
всегда забыв, в какую сторону она открывается. Рефлекторно
дернул на себя и угадал.

                           ***

     Только сейчас полковник сумел окончательно разобраться в
обстановке. Мацис со своими орлами-соколами облазил все
сходящиеся к узлу ветки, и новости, которые он принес,
оказались самыми неутешительными. Никто уже не сомневался,
что в рядах пуритов имелись свои профессионалы военные. На
подступах к Куруме Мацис обнаружил несколько искусно
установленных мин. Но худшее открытие поджидало впереди.
Обнаружилось, что все приузловые пути залиты светом
прожекторов. Мощные потоки голубоватого сияния пробивали
влажную пелену, превращая штурм в авантюру. Инфракрасные очки,
имевшиеся в багаже каждого волонтера, становились совершенно
ненужными. Не приходилось сомневаться, что полтысячи
вооруженных до зубов гавриков легко отобьют атаку волонтеров.
Даже если в числе первых пуритских шеренг окажется немало
таких сосунков, как Леон. Так или иначе, но следовало всерьез
поразмыслить над тактикой, и на боевом совете под растянутым
тентом полковник, в прошлом излазивший немало горных кряжей,
предложил альпинистский вариант. Согласно докладу Мациса
взорванный обходной мост затонуть полностью не успел. На
протяжении сотни метров пролетные строения прогнулись и ушли в
волны, однако гигантские полусферы со стальными растяжками
по-прежнему возвышались над водой. Этой-то дорожкой и
намеревался воспользоваться полковник.
     - По-моему, это бред! Кто рискнет двинуться по этим
аркам?
     - Лезть все равно придется. Всем.
     - А если мост сдвинется с места и пойдет на дно?
     - Мы за тем сюда и пришли, чтобы рисковать.
     - Но мы окажемся на самом виду - совершенно
незащищенными!
     - На виду да не совсем. Пуриты не освещают взорванную
эстакаду. Они тоже убеждены, что только сумасшедший двинется
этой дорогой. Надеюсь, среди волонтеров наберется достаточное
количество отчаянных ребят.
     Рушников, полноватый майор с часто потеющей лысиной и
кнопочным немужским носом, явно волновался.
     - А если придет смена? Этот ваш Леон, кажется, сказал,
что их вот-вот должны подменить.
     - Вот и надо поторопиться. Если же подойдет смена, Леон
встретит их с парой наших ребят. Сменщики отправятся следом за
Бесом.
     Собеседник на мгновение опустил глаза, и полковник сразу
догадался, о чем пойдет речь.
     - Давай, майор, смелее! Не тушуйся, как девка перед
алтарем.
     - Я только хотел сказать... - Майор поднял голову. - Не
кажется ли вам, что пленные требуют иного обхождения?
     - Нет, не кажется!
     - Но мы в конце концов не варвары.
     - Не знаю!
     - То есть... Как это не знаете?
     - А вот так. Не уверен, что ступивших на тропу войны
мужчин можно величать не варварами. Война, как это ни
прискорбно, диктует свою мораль и свои правила. Кроме того,
дражайший майор, у нас просто нет лишних людей, дабы охранять
и ублажать этих выродков.
     - Однако среди них могут оказаться вполне нормальные
люди.
     - Могут, не спорю. Но иного выхода нет. Пуриты настроены
решительно, один мост уже взорван, и запасов взрывчатки у них,
судя по всему, предостаточно. Если главная эстакада Курумы
взлетит на воздух, все составы, что следуют за нами, будут
обречены.
     - Вы сгущаете краски.. Возможно, подойдут силы с
материка? Я слышал, центральный сетевой штаб предпринимает
какие-то меры...
     - "Какие-то меры" меня не устраивают. Это во-первых! А
во-вторых, не уверен, что это может что-либо изменить. -
Полковник фыркнул. - Тем паче, что и в штабе мало кто знает,
чего же хотят от нас господа пуриты.
     - Их требования изложены во вчерашнем меморандуме...
     - Брось, майор! Какие, к черту, требования? Бред сивой
кобылы - этот твой меморандум! Освобождение из-под стражи
главных идеологов? Так никто и никого у нас давно не держит
под замком. Некого освобождать и неоткуда!.. Или ты всерьез
хочешь обсуждать строительство глубоководной штольни? А кому,
скажи на милость, она нужна? Конечно, пусть строят, если так
приспичило, но мосты-то рвать зачем?
     - Они утверждают, что на земле... - Рушников смешался. -
То есть, на дне люди совладали со стихией, что на месте столиц
возведены акваполисы и кое-где даже добились осушения
гигантских глубинных полостей.
     - Подводные пузыри, в которых выращены райские кущи? -
полковник ядовито усмехнулся. - Ты на самом деле веришь во все
эти россказни?
     - Я только пытаюсь объективно оценивать факты. В конце
концов инсайты тоже поминают о каких-то штольнях, и люди за
ними идут.
     - Боже мой! Какие люди?.. Недозрелые сопляки и спятившие
от безделья бараны? Поинтересуйся на досуге, что они вкалывают
себе в вены, какие коктейли мешают в кружках, и вы поймете, о
каком контингенте идет речь.
     - Я интересовался. Специально запрашивал сводки. И
знаете, что сказал мне один из психологов? Вполне популярно
объяснил, что пуритизм в сложившихся обстоятельствах -
естественное явление. Люди не выдерживают замкнутого
пространства, их душит обступившая со всех сторон вода.
Поэтому годится любая идеология, любой повод, чтобы вырваться
наружу.
     - Ностальгия по солнцу и по суше? Возможно. Пусть! Кто бы
был против... - Указательный палец полковника закачался перед
лицом Рушникова. - Только не за счет чужих жизней, ясно?!
Желаете верить в двадцать три луны, - попутного ветра! В
слоеную цивилизацию, в глаза дьявола? Пожалуйста! Но это не
повод для подрыва мостов. Не повод, дражайший майор!
     - Они полагают, что иными средствами внимание
человечества попросту не привлечь.
     - Значит, ты за то, чтобы разрешить им эту чертову
штольню? - Павел Матвеевич каркающе рассмеялся. - Весело!
Значит, всю наличную сталь бросим под ноги свихнувшимся юнцам,
чтобы потом дружными шеренгами устремится вниз в объятия
счастливцев из акваполисов. В этом суть твоего предложения?
     - Не знаю... - Рушников смешался. - Разумеется, теорией
должны заниматься ученые с политиками. Но мы могли бы по
крайней мере обходиться с ними...
     - Не столь жестоко? - полковник хрустнул кулаком. - Ты
ошибаешься, Рушников! Ты сострадательный человек, и этим
объясняются все твои колебания. И прости мою прямолинейность,
майорские погоны тебе не к лицу. По той простой причине, что
ты - не военный. Запомни, любая война - это чья-нибудь
глупость, поэтому не ищи мудрости в армейских уставах. Не для
того они выдумывались. Предназначение армии - сворачивать
головы врагам. Безжалостно и без лишних рефлексий. Кроме того,
не следует забывать, что пуритами командуют такие, как Бес, -
обкурившиеся пустобрехи и неврастеники, которых хватало во все
времена. Одни из них затевали войны, другие взрывали храмы и
палили с небоскребов по пешеходам. Это хронические неудачники,
Рушников! Изовравшиеся демагоги, энергетики, не умеющие делать
ничего собственными руками. Не спорю, наверное, их тоже можно
понять. Более того - их можно даже пожалеть! В конце концов
все заслуживают сочувствия. И этих обормотов, вероятно,
следовало изучать в каких-нибудь институтских вивариях.
Только, увы, мир чуточку изменился. Ни вивариев, ни лечебниц у
нас более не осталось. Пуриты впрямую посягают на человеческие
жизни, на наши с вами законы. На той же курумской станции,
если не ошибаюсь, они расстреляли около десятка местных
операторов. Или тебя это не трогает?
     - Я полагаю, это был не расстрел. Операторы оказали
сопротивление...
     - Правильно! Потому что они обязаны были оказать
сопротивление! - прорычал полковник.
     На короткое время под навесом повисло молчание. Переведя
дух, Павел Матвеевич заговорил чуть спокойнее:
     - Мне не нравится твое настроение, майор. Очень не
нравится!
     Рушников покраснел.
     - Прошу прощения, господин полковник. Я не отказываюсь от
выполнения приказов. Меня смущает только суровое отношение к
пленным.
     - У нас нет и не может быть пленных. Во всяком случае
пока. - Полковник поднялся. - Все! Треп окончен. Пора браться
за томагавки.
     - Господин полковник!..
     - Я сказал: все!.. Тебе лично могу обещать: когда операция
завершится, с теми, кто попадет нам в руки, разбираться будешь
ты лично. Эту честь мы, так и быть, тебе окажем.

                              ***

     Спокойно заснуть Егору так и не удалось. Вновь замолотили
в дверь, призывно возопив к его совести, к его мужскому
достоинству. Узнав голоса Горлика и Деминтаса, Егор удивленно
отпер замок. С бутылками наперевес, подобно революционным,
вооруженным гранатами матросикам, в купе ввалилась горланящая
парочка. От Горлика можно было ожидать чего угодно, но пьяный
Деминтас являл собой занимательную редкость. Вероятно, оттого
и не пришлось его долго уговаривать. Пораженного Егора взяли
голыми руками, без единого выстрела.
     Уже через десять минут они сидели за столом и сумрачно
опустошали винный запас.
     - К чему беречься? - горячечно бормотал Деминтас. - Все
равно помрем. Жорик вон берегся, а теперь валяется с сотрясом.
Спрашивается, зачем, для чего?..
     - Но он оклемается?
     - Конечно, оклемается! Что ему сделается? Только все
равно ведь ненадолго. Как себя ни обманывай, как ни выпячивай
грудку, - от судьбы не уйдешь. Только она, голуба, и знает
наше точное предназначение! Всех приберет! Рано или позно
спустит на корм акулам!
     - Не надо про акул, Деминтас!
     - Нет, надо! И именно про акул! Люди привыкли беречься,
зачем?.. Я вот врач, а спросите меня, какого рожна я занимаюсь
медициной - и вряд ли сумею ответить.
     - Как это не сумеешь? Ты клятву, к примеру, давал! Этому,
как его?.. Гиппократу.
     - Ничего я ему не давал! Ни в долг, ни взаймы! - Деминтас
вскинул голову. - Кто он вообще этот Гиппократ? Родственник с
Соломоновых островов? Папа или дядя?.. Да вы спросите любого
студентика, и обнаружится, что ни черташеньки мы о нем не
знаем. Древний грек, увлеченный натурфилософией - и все! А он,
к вашему сведению, лечил то, за что мы и сейчас не возьмемся.
Потому что - слабо! Теодор Морель, личный врач фюрера, не мог
вылечить Гитлера от банального сифилиса! И это в двадцатом
просвещенном веке! Давал ему чуть ли не до трех десятков
лекарств одновременно! Даже непонятно, как при таком
варварском лечении фюрер протянул до последнего года войны! А
Гиппократ, к вашему сведению, без всякого пеницилина брался за
самое страшное и побеждал. Потому что морил голодом пациентов
и тем самым к таинству духа приобщал! Дико? А вот хренушки!
Оказывается, абсолютно разумный подход. Это мы с вами не умели
лечить и не умеем. Настроили хосписов - этих символов
человеческого бессилия, придумали клятву идиотскую... Будто в
ней все дело! Гиппократ-то не клялся - просто лечил и думал!
Башкой, милые мои! Мозгами и сердцем!
     - А вы почему не лечите?
     - Потому что тупицы и снобы! Потому что эгоисты до корней
волос!
     - Причем тут эгоизм?
     - Да при том, что вся суть нашего первейшего лекарства
кроется в эгоизме! Зарядка, диеты, кросс по лужайкам - все
красивые словеса и голимый эгоизм на деле! Ибо нет
жертвенности, - нет и главного.
     - Разве в здоровом теле не здоровый дух? - поддел его
Егор.
     Деминтас шумно высморкался в пятнистый платок, этим же
платком протер запотевшие очки, и неожиданно проясневшие глаза
доктора показались Егору совершенно трезвыми. С иными умниками
такое и впрямь случается. Ноги кренделя выписывают, руки не
гнутся, а голова, как ни странно, работает - возможно, даже
яснее прежнего.
     - Года три-четыре назад я бы запросто ответил на ваш
вопрос. Раньше я все про все знал...
     - Говори ему "ты"! - разобиделся Горлик. - Чего мы как
неродные! Я, к примеру, тебе тычу и ему тычу, значит и вам
надо между собой тыкать. Логично? По-моему, да.
     - А по-моему, нет!
     - Почему?
     - Потому что свыкнуться - это не тыкнуться.
     - Вы отвлеклись, - напомнил Егор.
     - Чепуха! - Деминтас беспечно отмахнулся. - О чем ни
говори, все пути ведут в Рим. Раньше толковали о женщинах,
теперь о смерти. Вот и я говорю, что отношение к истинам
меняется. Смешно, правда? Истины не меняются, а наше к ним
отношение меняется. Бродим вокруг дуба, трогаем его за златую
цепь, за разные там ветки и делаем выводы. Как те слепцы, что
ощупывали слона. Мда... - Врач встряхнулся. - Так вот, дорогие
мои! Сначала природные факторы заболеваний вытеснялись
техногенными, и только под самый занавес вдруг выяснилось, что
мы попросту эволюционировали до понимания космического фактора
- то бишь не радиации с ультрафиолетом, а фактора
Божественного. Бердяев писал об этом два столетия назад, а до
господ жирафов дошло только сейчас. Можете кричать "ура", но
мне почему-то не хочется.
     - Эволюция, к примеру, - явление естественное! - Горлик
разлил вино по стаканам. - Даже мы с Егором... Вообще вся наша
пишущая братия, включая того же Путятина, доперла! Нет, мы,
конечно, не Бердяевы, но только вообразите на минуту, если бы
мы все кропали об одном и том же! Можете себе такое
представить?
     - А вы и так кропаете об одном и том же.
     - Как это?
     - Да очень просто. Все те же ветки одного и того же дуба.
Только кто-то желуди рвет, кто-то в дупло заглядывает, а
кто-то лопатой к корням подкапывается, - Деминтас хохотнул. -
Это уж кому что легче дается.
     - Я, к примеру, не согласен!.. - Горлик готов был
поспорить, но Егор, поморщившись, тронул его за рукав.
     - Ты бы не перебивал, лады? - Егор не требовал, просил.
Ему и впрямь интереснее было послушать Деминтаса. Не каждый
день тот разражался подобными монологами, а все, что мог
сказать по тому или иному поводу Горлик, Егор знал наперед.
     - Продолжайте, Деминтас.
     - Да продолжать-то, собственно, нечего. Просто раньше я
верил в жизнь. Верил и вечно чего-то ждал. Что вот, мол,
грянет блистательное завтра, и человечество враз преобразится.
Либо люди прозреют, либо объявится некое знание, от которого
пусть не всем, но многим станет легче. Под этим углом и
рассматривал все сущее. Даже торсионными полями пытался
заниматься, в физические клубы записывался. Не потому что
очень любил физику, - потому что постоянно ждал глобального
обновления. В природе, в сознании, всюду... А торсионные поля
и впрямь казались вещью увлекательнейшей! Уже только потому,
что переворачивали все с ног на голову. Ну, да вы слышали,
наверное.
     - Не слышал, - Егор покачал головой.
     - Тогда совсем коротко... Про гравитационные поля и
электромагнитные вы знаете. Первые порождаются массой объекта,
вторые - зарядом. Так вот торсионные поля наводятся спином или
угловым моментом вращения...
     - Ты еще кориолесово ускорение вспомни! - гоготнул
Горлик. - С детства не любил "термех".
     - Эта не "термех", это другое. Начни человечество этим
заниматься, как знать, возможно, и не было бы всей этой
водяной свистопляски. Топливная энергетика, электромагнетизм,
фармакология - все было бы иным.
     - Так уж и иным?
     - Качественно иным! Не вы первые иронизируете по этому
поводу. Нильс Бор в свое время не верил в практическое
применение атомной энергии, а Герц полагал нереальной
дистанционную связь с помощью электромагнитных волн. Даже
Эйнштейн еще за десять лет до появления атомной бомбы считал
абсолютно невозможным создание ядерного оружия. А уж сколько
ушатов грязи вылили на головы апологетов экстрасенсорики!
     - Так твои торсионные поля - что-то вроде телепатии?
     - Тьфу ты! - Деминтас и впрямь сплюнул. Досадливо
пробормотал: - Мы генерируем тепло, злобу и глупость. Третье
тоже, к сожалению, передается с помощью торсионного излучения.
     - Я и толкую: телепатия!
     Деминтас повернулся к Егору.
     - Меня-то, честно говоря, на первых порах интересовала
возможность перезаписи лекарств на экологически чистые
носители. И даже не лекарств, а этакого субстрата здоровья.
     - Бррр!.. - Горлик помотал головой. - Не понимаю.
     Деминтас по-прежнему на него не глядел, обращаясь главным
образом к Егору.
     - В качестве иллюстрации - простейший опыт Фолля. Две
пробирки с намотанным на них медным проводом. В одной
лекарственный раствор, в другой дистиллированная вода. Если
исключить влияние чужеродных магнитных полей, то спустя энное
время лечебные свойства передадутся обычной воде. Вот вам и
решение проблем химического зашлаковывания человека!
     - Так просто?
     - Вовсе нет. Я привел самое удобоваримое и наглядное... -
Деминтас вздохнул. - В качестве носителей здоровой и
нездоровой информации могут выступать самые разные субстанции
- от еды и питья до одежды и авторучек. Интересная книга,
прочитанная трижды или четырежды, доставляет большее
наслаждение, ибо несет на себе торсионный заряд восторга
предыдущих читателей.
     - А иконы, литье, другие предметы искусства?
     Деминтас многозначительно шевельнул бровями.
     - Все то же самое. Эффект любого кумира кроется в том же
торсионном шлейфе, что подпитывается энергией поклонников. Мы
воспринимаем не образ, а ореол. Человек умирает, его нет, но
мы и тогда поклоняемся праху. На самом же деле - не праху, а
торсионному призраку, что живет до тех пор, пока жив хоть один
фанат и последователь кумира. В общем, с какого конца ни
зайди, тема - благодатнейшая! С лихвой хватило бы на весь
грядущий век. Но, увы, не успели. Даже торсионные двигатели,
которыми намеревались оборудовать все поднятые на мосты
локомотивы, в конце концов так и оставили на земле. Не
решились рисковать, а доводить до ума опытные образцы было уже
некогда. Трубы Иерихона протрубили отбой, и с тех самых пор...
С тех самых пор, милые мои, занимать меня стала
одна-единственная тема - тема смерти!
     Егор поневоле припомнил свою недавнюю игру с револьвером
и опустил глаза.
     - Вы превратились в пессимиста?
     - Ничего подобного! Просто я собрался с духом и
вознамерился взглянуть на наш развеселый дуб сверху. Или
снизу, - это уж как пожелаете. Надоело, знаете ли, ходить
вокруг да около точно пушкинскому коту! Дайте мне точку опо