***

     Лбом Егор уперся в деревянную раму. То есть, деревянной
она ему показалась сначала, а как уперся, сразу понял -
пластик. Кожу, пусть даже на черепушке, не обманешь. Неживое
она чувствует безошибочно, пусть оно и прячется под слоем
бодрого макияжа. Впрочем, и люди до поры до времени таятся под
аналогичным камуфляжем. Потому как что такое человек? А
человек, господа присяжные заседатели, это поступки. Нам
необходимы победы, величественные финалы, этакие знамена над
тем или иным рейхстагом. Премию получил - поступок, медальку -
еще один. То же - с постельным соитием. Вполне природный
поступок! Совершил, значит, ты здоровое и сильное животное.
Честь тебе и хвала! Да черт бы с ним, только вот беда, - после
подобного рейхстага люди удивительно раскрываются. Игра в
прекрасное прекращается, все карты выкладываются на стол.
Любовь действительно становится любовью, а нелюбовь обращается
в неприязнь. Так, вероятно, вышло и у них. Предначертанное и
сладкое состоялось, после чего он понял, что любит, а она
поняла, что нет. Все проще простого - и одновременно абсолютно
неразрешимо. А на горизонте вновь маячит вековечное: что
делать и как быть?..
     Огонек случайной звезды блеснул на небе, рассыпающей
искры бабочкой подлетел к вагонному стеклу, обратившись
Вандой. Егор задержал дыхание, как ребенок, узревший волшебную
игрушку. Она не являлась для него игрушкой, но нечто волшебное
безусловно собой представляла. Они глядели друг на дружку: он
из вагона, она - с той стороны. Волосы ее струились под
набегающим ветром, теплые глаза, одинаково теплые для всех,
сейчас улыбались ему одному. Егор сморгнул, и чудное лицо
пропало. Он сообразил, что она, должно быть, уже здесь, в
поезде. И снова не с ним, хотя, конечно, не одна...
     Господин в замусоленном, местами откровенно лоснящемся
фраке выскользнул из распахнувшихся дверей, и до Егора долетел
знакомый смех. Зубы капканом сомкнулись на нижней губе,
выдавили ртутную капельку. Тусклыми, ничего не видящими
глазами Егор вновь устремился к окну. Еще одно шило в бок, еще
одна шпилька в сердце. Разумеется, Ванда продолжала
веселиться, стремительно перебирая мужичков, мало кому
отказывая и мало кого близ себя задерживая. Для того сюда и
вернулась. Ненасытная вагонная Клеопатра! И разномастные
ловеласы мотыльками слетались со всех сторон, спеша подпалить
мохнатые крылышки на щедром огне. Благо и бояться уже было
нечего. Аналитики в аппаратных, эти седые филины возле набитых
окурками пепельниц, давненько перестали делиться с пассажирами
маршрутными выкладками. Потому что надежных мостов оставалось
все меньше и меньше, а количество поездов, на скорости
ныряющих в волны, день ото дня росло. Марат как-то
проболтался, что и у них в середине состава основательно
дымит. То ли буксы горят, то ли что еще. И ничего на ходу не
исправишь. Разве что можно усилить охлаждение, только что
толку? Дождь за окном - тоже охлаждает, однако дым-то идет!
Вот и веселится народишко, устраивает свой маленький пир во
время чумы. Спешит отдохнуть перед грядущим.
     Он припомнил, как однажды, столкнувшись с Вандой в
коридорчике, пригласил ее в свое купе. Поблескивая ровными
зубками, она весело согласилась. И также весело предупредила:
     - Только учти, у меня бяка какая-то. Наградил один
мерзавец. Впрочем, все равно ведь чепуха, правда?
     Он ошарашенно кивнул, а она обошла его, покачивая
бедрами, двинулась дальше. Обернувшись, крикнула:
     - Если не испугаешься, вечером приду.
     И не пришла. Хотя пугаться он и не думал. Просто такие,
как он, женщинам не нужны. Веселее кутить с веселыми, а он был
хмур и сумрачен.
     Выбираясь из шумливого ресторанчика, кто-то снова
отворил дверь. Уступая дорогу, Егор качнулся к окну. Мужчина
однако проходить мимо не стал, остановившись, зашелестел по
карманам в поисках сигарет.
     Из-за неплотно прикрытой двери вновь долетел смех.
     - А из соседней комнаты, - с удивительно знакомыми
интонациями продекламировал мужчина, - доносился девичий визг,
постепенно переходящий в женский.
     - Помолчите! - толчком ладони Егор прикрыл створки.
Толкнул, словно ударил, и мужчина неловко прикашлянул. Видимо,
сообразил, в каком настроении пребывает сосед.
     - Пардон! Не думал, что обижу... Закурите?
     Егору протянули сигарету. Он машинально стиснул пальцами
по-китайски желтушный мундштук. Словно мстя кому-то, с силой
сдавил. Наверное, мысленно щипал. За сосок - ту же Ванду или
за ухо кого-нибудь из ее дружков.
     - Все хлещет и хлещет, - собеседник кивнул за окно. Егор
машинально поднял глаза. Действительно хлестало. По стеклу
стегали и разбивались в бесцветную кровь струи дождя.
     Переведя взгляд на мужчину, Егор узнал Ван Клебена, в
прошлом комивояжера, ныне одного из многих, мчащихся в
неизвестность.
     - Слышали новость? Рухнуло пять или шесть мостов. Чуть ли
не одновременно. Где-то над Ла Маншем и в районе Белфаста. Три
литерных оказались в ловушке.
     - Совсем нет выхода? - голос был тих и бесцветен, и Егору
подумалось, что говорит кто-то другой, а он лишь в такт
открывает рот. Попугайничает, подпевая. То есть, разумеется,
было жаль неведомых пассажиров, однако себя было жаль куда
больше. Кроме того сочувствовать ежедневно - невозможно. Как
держать мину участия на протяжении нескольких дней.
Заработаете либо окостенение лица, либо геморрой. Хотя причем
тут геморрой?.. Он нахмурился. А причем тут Белфаст с его
обвалившимися мостами? Они - там, он - здесь, и всем по-своему
плохо. Мосты на то и мосты, чтобы рушиться. И понятно, что не
за горами тот день, когда в воды планеты Океан (ха, ха!) с
плеском погрузится последняя из платформ. Все идет и катится,
подчиняясь логике событий. Под уклон. Волны бушуют внизу,
дождь душит сверху, стихия с азартом дожимает человечество.
Лопатками к близкой земле. То бишь, уже - к воде. Давит, надо
признать, крепко. И, конечно, в конце концов выдавит. С
мостов, с планеты. Как остатки зубной пасты из жестяного
тюбика.
     - Вообще-то они могли бы вырваться. Там оставалась
веточка через Абердинский мост до норвежских берегов.
     - Берегов?
     - Ну да, берегов, - собеседник невесело рассмеялся,
словно по-новому прислушиваясь к слову, утерявшему былой
смысл. - Да... В общем эти парни совсем потеряли голову от
страха - ринулись туда всем скопом. Хотели друг дружку
опередить, дурачье.
     - Столкновение?
     - Не совсем. Первый литерный развил критическую скорость,
почти выскочил из западни, но отказали буксы. Износ-то всюду
предельный. Короче говоря, развалилось сразу несколько
колесных пар. Ну и... Выхода у них не оставалось, главный
штурман дал команду о ликвидации части эшелона.
     - Авторасцепка?
     - Вроде того. Оператор потом уверял, что эвакуацию все
равно не успели бы провести. Хотя что там сейчас проверишь!..
Предварительно действия штурмана признали правомерными.
     - А те, что ехали следом?
     - В том-то и закавыка. Сперва надеялись, что вагончики
вниз кувыркнуться, но не вышло. Застряли на пути самым
подлейшим образом. В них-то и врезался второй литерный. На
полном ходу. Будь это один или два вагона, он бы их смел к
чертовой матери, да только, видно, вагончиков оказалось
поболе. Теперь уже и не дознаться, сколько именно. Словом,
кишмиш получился жутковатый! А там подоспел и третий состав.
Тормознуть-то он тормознул, но смысл? Семь километров
пассажирских коробок, масса - гигантская! Да и амплитуда была
такой, что удирать следовало со всех ног. А куда удирать?
Колесить по рельсам англо-ирландского периметра?
     Егор пожал плечом.
     - Лучше колесить, чем тонуть.
     - Вот и они так решили. Дали задний ход и отделались
парой шишок. То есть ударились, но не сильно. Сумели отойти. А
те, что остались, минут через пять рухнули.
     Егор, напрягшись, припомнил пару строк из случайно
услышанной радиосводки.
     - Кажется, в Шотландии уцелела пара стоянок. Они могут
отогнать состав туда.
     - Э-э, батенька, да вы на карту давно не глядели. Между
ними и Шотландией распадок за распадком. Если бы умели летать,
тогда ладно, а так - и говорить не о чем. Недельку максимум
еще протянут - и все. Где им там кружить? Это вам не Кавказ и
не Тибетское нагорье!
     - Да уж...
     - А еще где-то на Фиджи затонул целый станционный узел.
Представляете, столкнулись с атомной субмариной! И как она
уцелела, не пойму. То есть, экипажа там, ясное дело, не было,
- пустая по волнам моталась. Как банка жестяная. Ну и
долбанула этакая махина по опорам. Парочку враз смела - все
равно как веником, а там все прочее пошло гнуться и трещать.
Тоже, говорят, были жертвы.
     Жертвы... Одну из таковых Егор видел сейчас в окне.
Небритый синелицый мужчина неопределенного возраста, а рядом
ореол крутобедрой убийцы. Еще одна латиноамериканская
мелодрама. На фоне общей трагедии пустячок, потому и
называется меловой... В том же окне-зеркале он неожиданно
увидел, как лапает Ванду очередной провонявший вином
мужланчик. Может, даже и не мужланчик, а совсем еще вьюноша.
Спелогубый, с пылким взором подгулявшего кретинчика. Ванда в
последнее время переключилась на молоденьких. Захотелось
подруженьке попробовать из всех рюмок!.. Колени Егора мелко
задрожали, пальцы безжалостно теребнули сигарету, просыпая
табачные крошки на пол.
     - Кстати! Я что хотел спросить. Может, есть свежие
новости от брата?
     Егор сделал мысленное усилие, пытаясь отвлечься от
видений.
     - От брата?
     Собеседник кивнул.
     - Марат нам что-то такое рассказывал, но, честно сказать,
я мало что понял. Очень уж туманно вещал господин секретчик.
Все с какими-то полунамеками. Кажется, планировалась
специальная акция против пуритов?
     Егор пожал плечами. С натугой объяснил:
     - Мы с ним, видите ли, не очень общаемся. То есть,
значит, с братом. Оттого и разбежались по разным эшелонам.
     - А я, признаться, к Павлу Матвеевичу всегда с большой
симпатией. Да-с... Этакий, знаете, чистокровный мужчина!
Рокоссовский в миниатюре. Суворов... Мы ведь, простите меня за
прямоту, давным-давно выродились. Не рыба, не мясо. Особи с
неопределенными гениталиями. А ваш братец - в некотором роде
исключение. Его и за глаза-то, знаете, как звали? Господин ПМ.
Все равно как пистолет Макарова. Мда... Все верно решили. Кого
и спускать на пуритов, как не нашего ПМ! Они ведь, сволочи
такие, опять зашебуршились. Голову подняли! Хорошо, хоть у нас
в вагонах относительно чисто, а то было бы делов! Наш-то
Маратик Павла Матвеевича не переплюнет. Все равно как олешек
против медведя.
     - Медведя? Вы сказали, медведя?
     Коммивояжер кивнул.
     - А то!.. Я ведь хорошо помню вашего братца. На первый
взгляд добродушен, неповоротлив, а придет в ярость - и
разбегайся кто куда. Нет, что там ни говори, а Павел Матвеевич
- интересная личность. И женщины это, кстати, отменно
чувствовали. Помните, какое обилие дамочек за ним волочилось?
Чуть на шею не вешались.
     Егор скрежетнул зубами. Это он как раз помнил. Как помнил
и то невзрачное утро, когда словоохотливый приятель сообщил,
что Павел переспал с Вандой. То есть, возможно, братец ведать
не ведал про его чувства, но сути это не меняло. Егор затаил
обиду, и "добродушный медведь" это прозорливо подметил. Может,
потому и пересел при первой возможности на литерный восточного
направления. В любом случае вспоминать о нем не хотелось.
     Егор достал платок, не слишком стесняясь Ван-Клебена,
трубно высморкался. Заодно протер пальцы от табачных крошек.
Скучным он был собеседником! Даже слушал с превеликим трудом.
Как те дорожки, что всенепременнейше ведут к Риму, его
собственные мысленные тропки постоянно упирались в Ванду.
Разумеется, от внимания Ван Клебена это не укрылось.
     - Похмельный синдром? - собеседник участливо улыбнулся.
Снизив голос до вкрадчивого шепота, посоветовал: - А вы знаете
что? Могу дать совет? Крайне простой... То есть, я, конечно,
понимаю. Нынешние устои об ином талдычат, но только мура все
это. То есть, когда кризис и вообще пасмурно, лучше не
рыпаться. Сходите-ка вы к инсайтам. Там по каталогу выберете
что-нибудь повеселей, и уверяю вас, уже через часок
почувствуете себя лучше.
     - А через десять?
     Ван Клебен занервничал.
     - Зачем же так? Я вам от чистого сердца, чтобы помочь...
Все лучше, чем в мерихлюндии погрязать. В конце концов все от
человека зависит. Я, скажем, свою норму знаю. Два-три часа - и
баста. Ну, если, конечно, прижмет ретивое, могу и дольше
позабавиться. А что такого? После спиртяги, извините, во сто
крат хуже себя чувствуешь. Главное - не пересидеть и инъекции
вовремя делать. Зарядил в подлокотник капсулу - и порядок. Для
надежности можно заказать диспетчеру побудку. Вы же не
сопливый тинэйджер, чтобы торчать там до посинения.
     - Возможно, вы правы, - Егор рассеянно кивнул.
     - Ну вот! Вам бы к Деминтасу забежать. Он же вас знает. У
него еще преизрядный запас ампул. Шепнете ему на ухо, он
поймет.
     - Думаете, поймет? - Егор поднял глаза на Ван Клебена,
пытаясь сообразить, что же ему только что сказали. Мозг с
усилием расшифровывал запись. Бедный, бедный жираф! Шея
длинная, оттого так долго доходит...
     - Конечно, поймет! Он же врач. И тоже, кстати, не слишком
критикует инсайтов. То есть, конечно, при соблюдении меры.
Мера - она, Егор Матвеевич, всюду нужна. Кушать, знаете ли,
тоже много вредно. Излишняя токсикация и так далее.
     - Да, да, понимаю.
     - Там в каталоге появилась новая директория, - азартно
продолжал шептать Ван-Клебен. - "Винус" называется. Очень
рекомендую! Можно входить в сеть и играть практически вживую.
С партнерами самых разных составов. Само собой - анонимно.
Пустячок, а остроты заметно прибавляет! Заодно акустикой
насладитесь. Ребята много чего там навертели. Цветовая
развертка "глюк", эффекты спирального звука и все такое...
     Улыбка на лице Ван Клебена стала шире и неприятнее.
Чувствуя поднимающееся в груди отвращение, Егор отвернулся.
     - Мне пора... - пробормотал он.
     - Конечно, конечно! Только вы непременно туда загляните.
Советую от чистого сердца.
     - Я подумаю.
     - И ничего не говорите Марату. Он не Деминтас, не оценит.
Наживете себе врага, а зачем вам это?
     - Зачем мне это? - тупо повторил Егор. Сам себе и
ответил: - То есть, мне это, может быть, и не надо, но зачем,
я знаю. Определенно знаю...
     По счастью, невразумительных слов его Ван Клебен не
услышал.

                           ***

     Никаких ампул он брать с собой не стал. Может,
постеснялся, а может, решил, что не понадобятся. В отсек
инсайтов пробирался по нижнему грузовому ярусу, старательно
отворачивая от встречных лицо. Не хватало еще столкнуться с
кем-нибудь из знакомых - с тем же Жориком, например, или
Путятиным. Последний уж точно бы оскорбился. Самым искренним
образом... Однако обошлось без встреч, и хорошо, что не стали
ни о чем расспрашивать в компьютерном салоне. Распорядитель
отсека, рыжеватый, сухонький господинчик с очумелым взором,
попросту указал на свободную кабину, равнодушно осведомился,
понадобятся ли консультации. Егор сказал, что скорее всего
нет, но распорядитель все-таки ткнул пальцем в табличку на
стене.
     - Здесь все основные команды. Клавишей "ЗЭТ" вызываете
меня, F1 - запрашивает непосредственно электронного секретаря.
Если не будет вас понимать, повторяете вызов тройным нажатием,
говорите в течение одной минуты.
     - Что говорить?
     - Все, что угодно. Чем больше сложных слов, тем лучше.
Звуковой блок сам настроится под ваши ключевые фонемы. А
далее выбор по вашему усмотрению. Можете заходить в каталог
Рампса, а можете использовать директорию информационного
Океана. Клавиатуры после акустической настройки в принципе не
нужна, секретарь будет понимать все с полуслова.
     Егор мутно кивнул, на всякий случай поинтересовался:
     - Сколько времени обычно отводится клиентам?
     Распорядитель пожал плечами.
     - Сами видите, это парсоновское кресло, так что
теоретически можете сидеть здесь хоть несколько суток. Мы,
правда, ограничиваем сеансы до десяти-двенадцати часов. Но
только для того, чтобы не создавать очередей.
     - Если что, - неуверенно пробормотал Егор, - отключите
меня часика через три.
     Распорядитель снисходительно улыбнулся, и на миг в
тусклых его глазках промелькнуло нечто человеческое, столь
знакомое Егору по прежней жизни.
     - Видите ли, волевое отключение запрещено. Это просто
опасно! - словно малому ребенку объяснил он. - Если нужно,
запускается специальная программа высвобождения. Что-то вроде
режима декомпрессии. Чем дольше сеанс, тем более длительна
процедура реабилитации.
     - Реабилитации-реанимации... - пробормотал Егор.
     - Что вы сказали?
     - Да нет, ничего... В общем я все понял. Спасибо.
     Кивнув, распорядитель качнулся, как-то боком и неловко
вышел. То ли был пьян, то ли настолько пересидел во всех этих
парсоновских стульях и креслах, что чуточку разучился ходить.
В пластиковой двери деликатно щелкнул замочек. Егор огляделся.
Вот и все, гражданин обыватель! Никто вас не видит, не слышит.
Можете обнажаться, вставать на голову, выть по-волчьи,
вытворять самое непотребное.
     Усевшись в кресло, он перетянул туловище электромагнитным
бандажным поясом, на голову нацепил обруч с очками. Особенно
неприятно оказалось надевать на руки громоздкие краги
виртуальных перчаток. Внутренняя поверхность была еще теплой,
чуть влажноватой. "Тепло и пот того, кто играл до меня..." -
сообразил Егор. Вспомнив слова Ван Клебена, выщелкнул из
подлокотника вакуумный шприц. Стеклянная капсула оказалась
пуста. Ну да ничего. Не месяц же ему здесь париться! Всего-то
часика полтора...
     Егор включил питание, компьютерный блок чуть слышно
загудел, перед глазами заиграли слабые всполохи, а мгновением
позже он вдруг обнаружил, что стоит на песчаном берегу, и
прямо перед ним в воздухе парит розовощекий ангелок. Тот самый
электронный секретарь, о котором поминал распорядитель. Чуть
задувал ветер - солоноватый, до одури пряный. Самое
удивительное, что ветер этот ощутимо толкал в грудь, и Егор
мучительно напрягся, пытаясь сообразить, каким образом
достигается столь волнующий эффект. Впрочем, долго ломать
голову здесь не позволялось.
     - Развлечемся? - шепеляво порочным голоском осведомился
ангелок. Пухлые ручки были скрещены на груди, крылышки часто
порхали за младенческой спиной. Все равно, как лопасти
вентилятора. Егор подумал, что опошлить действительно успели
все на свете - в том числе и этих иконных созданий. Армия
ангелов превратилась в обслуживающий персонал, в гидов и
сладострастных сводников.
     - Ну же, не стесняйтесь! - ангелок взмахнул складчатыми
ручками, и в них оказался вдруг лук с золотистого цвета
стрелой. - Может, подстрелим сирену? - игриво вопросил он. -
Тут есть парочка страждущих. Томятся в ожидании прекрасных
витязей. Внешне - очень даже ничего, не разочаруют. Рыженькая
озорница, заблудившаяся на необитаемом острове, и брюнетка
Софи, дочь новорусского нефтяника-миллиардера, искательница
приключений...
     - Нет! - быстро произнес Егор. Слишком лихо ангелок
взялся за дело. Конечно, глупо было стесняться электронного
секретаря, однако так вот сразу преодолеть себя - показалось
неожиданно сложным, и, через силу выталкивая слова, Егор
пробормотал:
     - Сначала... Сначала давай повоюем.
     - Сначала? - понятливо откликнулся собеседник. - Отлично!
Сперва - помашем мечиком, а после к девочкам. Истинно мужской
подход! Браво!.. Итак? Выбираем эпоху, оружие, врага?
     - Выбираем, - Егор кивнул и задумался. Так ничего и не
выдумав, предложил первое, что пришло на ум: - Карибский
кризис, шестьдесят второй год...
     - Вторжение американцев на Кубу?
     - Точно.
     - Ваше положение и звание?
     - На твое усмотрение, парень...

                           ***

     Вероятно, в прошлые