сенило. Леонардо да Винчи,  величайший  ум  человечества,
художник, инженер, философ, изобрел движущиеся картинки. Синематограф!
     И машина, долгие столетия простоявшая в  пещере,  не  что  иное,  как
самое  дорогое  сокровище,  когда-либо  найденное  человеком.  Перед   ней
бледнела даже могила Тутанхамона. К тому же машина составляла  лишь  часть
уникальной находки. Великий Леонардо, с его  стремлением  к  совершенству,
взял за основу самое знаменитое  свое  творение.  "Мона  Лиза",  жемчужина
мирового искусства, стала для него кадром первого в  истории  человечества
фильма.
     Едва дыша от волнения, я вошел в будку и прильнул к отверстиям. Я  не
ошибся. Сквозь линзы, спрятанные в  дереве,  я  увидел  еще  один  портрет
флорентийской красавицы. В мерцающем свете керосиновой лампы она выглядела
удивительно живой. Руки ее находились чуть выше, чем  на  двух  портретах,
виденных мною ранее, словно она хотела поднести их к шее. Отступив на шаг,
чтобы хоть немного свыкнуться с увиденным, я заметил, что  Джулио  повесил
лампу на крюк, торчащий из стены, и пошел вдоль  обода,  спичками  зажигая
остальные лампы. Покончив с этим, он взялся за рукоятку стержня.
     - Разве механизм еще работает? - удивился я.
     - Я смазал и почистил шестерни, так что теперь они как новенькие.  Он
повернул рукоятку, и обод пришел в движение,  медленно  набирая  скорость.
Джулио махнул рукой, приглашая меня взглянуть в окуляры. Я шумно глотнул и
вновь вошел в будку. Чудо следовало за чудом.  Мне  предстояло  увидеть  в
действии шедевр Леонардо, прикоснуться к сотворенному им совершенству.  И,
быть может, раскрыть секрет загадочной улыбки Джоконды.
     Благоговейно  прильнул  я  к  отверстиям  в  стене  и  увидел   живую
двигающуюся Мону Лизу.
     Она подняла руки к шее, легким движением обнажила левую грудь, поведя
плечиком, поправила платье и, сложив руки, улыбнулась.
     - О боже! - прошептал я. - О боже, боже, боже!
     Джулио крутил ручку, и я снова и  снова  смотрел,  этот  удивительный
фильм, не в силах оторвать глаз. Леонардо добился полной тождественности с
реальностью.
     Кэрол дернула меня за рукав.
     - Пустите меня. Я тоже хочу посмотреть.
     Я отступил в сторону, пропустив ее к окулярам. Джулио радостно крутил
рукоятку. Через минуту она повернулась ко мне.
     - Это невозможно. Я не слишком  хорошо  разбираюсь  в  искусстве,  но
Леонардо не мог пойти на такое...
     - Все художники одинаковы, - возразил я. - Они делают то, что требует
покупатель. Известно, что Леонардо  часто  приходилось  выполнять  капризы
знати, а высокорожденные славились не столько умом, как пороком.
     - Но такая работа...
     - Возможно, у него были помощники. Создавая статую герцога Сфорца, он
вполне мог тайком приезжать сюда и рисовать левую...
     -  Давайте  обойдемся  без  пошлостей,  -  прервала  меня   Кэрол   и
повернулась к вращающейся машине. - Сколько, по-вашему, это стоит?
     - Кто знает? Картин примерно шестьдесят. Если вывезти их  из  Италии,
каждая будет стоить миллион. Может, десять миллионов. А может, и миллиард,
особенно та...
     - Я знал, что этот день будет для меня удачным, - послышался знакомый
голос.
     Я обернулся. У двери, с дробовиком в руках, стоял Марио.  Оба  ствола
смотрели мне в живот.
     - Что тебе надо? - рявкнул я и, поняв нелепость вопроса,  добавил:  -
Почему ты угрожаешь мне?
     - А разве вы не угнали мамин автомобиль? -  Марио  хмыкнул.  -  И  не
грозили мне полицией?
     - Неужели ты принимал мои слова всерьез?
     - Конечно,  синьор,  особенно,  когда  вы  заговорили  о  шестидесяти
миллионах.
     - Знаешь что... - Я шагнул к нему, но Марио  остановил  меня,  подняв
дробовик на пару дюймов.
     - Да?
     - Ты ведешь себя глупо. Денег хватит на всех.  Я  хочу  сказать,  что
пятнадцать миллионов из шестидесяти - твои.
     - Я предпочел бы получить все.
     - Неужели ты убьешь нас из-за каких-то сорока пяти миллионов?
     - Лицом к  стене!  Все  трое!  -  скомандовал  Марио.  Мы  безропотно
подчинились. - А теперь я погляжу, что тут у вас творится.
     Обод с картинами еще кружился на хорошо  смазанных  шестернях.  Марио
прошел в будку, прильнул к окулярам  и  вздрогнул  от  изумления.  Коротко
глянул на нас, вновь приник к окулярам. Наконец, с бледным,  как  полотно,
лицом вышел из будки и  направился  к  нам.  Я  сжал  руку  Кэрол,  ожидая
выстрела.
     Но Марио, казалось, нас не видел. Он снял с крюка керосиновую лампу и
швырнул ее во вращающийся обод. Звякнуло стекло и языки пламени  заплясали
на сухом дереве.
     - Болван! - завопил я. - Что ты делаешь?
     - Вы видите, что я делаю, - держа меня на мушке, Марио разбил об обод
все лампы. Одна за другой картины превратились в бесполезный пепел.
     - Сумасшедший! - проревел я, перекрывая треск горящего дерева. -  Что
ты натворил?
     -  Ничего  особенного,  -  спокойно  ответил   Марио.   -   Уничтожил
порнографический фильм.
     - Ты... - я не находил слов. - Ты просто дьявол.  Ты  грабил  меня  с
первой минуты нашего знакомства, ты обворовываешь свою несчастную мать, ты
пытался  продать  мне  женщину,  ты  хотел  купить  Кэрол,   ты   торгуешь
наркотиками и минуту тому назад мог хладнокровно застрелить нас.
     - Все так, - не без гордости  ответил  Марио,  -  и,  тем  не  менее,
сказанное вами не мешает мне оставаться патриотом своей  страны.  Несмотря
на мои недостатки, я люблю Италию и мне дорога ее честь.
     - Ха! Да причем тут твой патриотизм?
     - Великий Леонардо - лучший художник всех времен и народов. Он -  мой
соотечественник, и скажите, синьор, что подумает об Италии весь мир, узнав
про это безобразие? Что скажут о нации, величайший  представитель  которой
растрачивал свой божественный дар на... - душевное волнение  не  позволило
Марио закончить фразу.
     Я покачал головой. Пещеру наполнил едкий дым, Марио двинулся к двери.
     - Пора уходить.
     - Ты не убьешь нас?
     - Это лишнее. Если кому-то из вас достанет глупости раскрыть рот, вам
все равно никто не поверит.
     - Наверное, ты прав, - я пристально посмотрел на Марио.  -  Послушай,
разве тебя не волнует потеря шестидесяти миллионов долларов?
     Марио пожал плечами.
     - День на день не приходится. Что-то теряешь, что-то находишь.  Между
прочим, если вы хотите добраться до  Милана  на  мамином  автомобиле,  вам
придется доплатить...


     Теперь, глядя на загадочную улыбку Моны Лизы, я не могу не улыбнуться
в ответ.



                                 Боб ШОУ

                          НЕВЕРОЯТНЫЙ ДУБЛИКАТ




     Кобурн глядел на свою приятельницу с  растущим  чувством  ужаса.  Он,
конечно, слышал, что бес порой вселяется в совершенно  нормальных  женщин,
но всегда считал, что Эрика искушениям неподвластна.
     - Раньше ты не говорила, что нам следует пожениться, - пролепетал он.
- Кроме того, ты же зоолог.
     - Значит, у меня блохи? Или бруцеллез? - Эрика  выпрямилась  во  весь
рост, уставившись зелеными  глазами  в  лоб  Кобурну.  В  этот  момент  ее
мускулистое скандинавское тело было  прекрасно  как  никогда,  но  Кобурну
Эрика показалась коброй, угрожающе раздувшей капюшон.
     - Нет, нет, - поторопился сказать он. - Я только  имел  в  виду,  что
человек твоей профессии должен знать, насколько  неестественно  моногамное
состояние для...
     - Для животных... Ах, вот кем ты меня считаешь!
     - Ну, ты, бесспорно, не минерал и  не  растение.  -  Кобурн  отчаянно
силился улыбнуться. - Это шутка, дорогая.
     -  Я  так  и  поняла,  глупыш,  -  Эрика,   неожиданно   смягчившись,
придвинулась к нему.  Кобурна  буквально  захлестнули  ощущения:  теплота,
золотая канитель волос, запах духов,  а  также  округлости  и  выпуклости,
способные довести до амнезии. - Но признайся: ты ведь не прочь стать мужем
такого здорового животного, как я?
     - Ну, конечно, мне... -  сообразив,  к  чему  клонится  дело,  Кобурн
умолк. - Проблема в том, что я просто не могу на тебе жениться.
     - Это почему же?
     - Ну, видишь ли... -  его  разум  заметался  в  поисках  спасительной
отговорки, - в  общем,  я,  э-э-э...  поступил  на  службу  в  Космическую
Торговую Эскадру.
     Эрика невольно отпрянула:
     - Чтобы от меня сбежать!
     - Нет. - Кобурн широко распахнул глаза, надеясь, что так больше будет
похож на фанатика-звездопроходца. - Это высшая тяга,  дорогая.  Ничего  не
могу с ней поделать. Неизведанные дали зовут меня к себе.  Моим  ногам  не
терпится ступить на пыльные тропы чужих звезд.
     - Планет, - язвительно поправила Эрика.
     - Ну да, я и хотел сказать "планет".
     - Тогда я тоже узду. - Ее глаза наполнились слезами. - Чтобы забыть о
тебе.
     Природа наделила Кобурна добрым сердцем, и ему было неприятно  видеть
Эрику  расстроенной.  Но  он  утешался  мыслью,  что   счастливо   избежал
супружеских уз, которые, как известно любому гражданину  двадцать  первого
века, являются тягомотным анахронизмом.
     Тем сильнее было его удивление, когда он обнаружил - спустя  три  дня
после отъезда Эрики с экспедицией в какую-то немыслимую дыру -  что  жизнь
утратила для него интерес. Все удовольствия, которые так влекли его,  пока
Эрика  толковала  о  свадьбе,  не   заслуживали   теперь   даже   названия
удовольствий.
     В конце концов, придя к выводу, что невзгоды достигли апогея  и  хуже
все равно  не  будет,  Кобурн  принял  то  единственное  решение,  которое
подсказывала логика.
     Он поступил на службу в Космическую Торговую Эскадру.
     Спустя некоторое время судьба дала понять Кобурну, что вывод "хуже не
будет" был слишком поспешном.  Это  внезапное  озарение  настигло  его  на
четвертом месяце службы.
     Хотя Кобурн не  имел  ни  опыта  управления  звездолетом,  ни  особых
способностей к этому,  он  успешно  справился  с  двухнедельным  начальным
курсом - благодаря Универсальному  Пульту  Управления,  этому  практически
идентичному элементу всех транспортных средств от автомобиля и самолета до
подлодки и  космического  корабля.  Универсальный  Пульт  позволял  пилоту
сосредотачиваться не на процессе передвижения, а на его цели.
     Мысли Кобурна как раз и были заняты доставкой  груза  флюоресцирующих
мехов из одной захолустной планетной системы в другую, когда в его затылок
вдавилось что-то холодное и металлическое. Удивленный  появлением  "зайца"
на борту своего одноместного корабля, Кобурн издал тихий возглас,  который
тут же перешел  в  панический  вопль  -  Кобурн  сообразил,  что  предмет,
приставленный к его затылку, мог быть только пистолетом.
     - Это пистолет, - подтвердил хриплый голос. - Будешь  делать,  что  я
тебе скажу, - останешься цел.
     - Э-э-э... я хочу домой. Это вам подходит?
     - Нет, не подходит, - незваный  гость,  выйдя  из-за  кресла  пилота,
встал перед Кобурном. Это был крепко сбитый мужчина лет сорока,  с  бритой
головой. Его череп и лицо покрывала рыжеватая щетина.
     Кобурн понимающе кивнул головой.
     - Если бы вы хотели попасть на нашу базу, то прятались  бы  до  конца
рейса?
     - Вот именно.
     - Следовательно, вы хотите, чтобы я совершил посадку где-то еще.
     - Опять в точку, сынок. А теперь двигай ко второй планете  Тонера,  -
рыжий постучал пальцам по яркому мерцающему огоньку у самого  края  экрана
переднего обзора.
     - Не может быть! Вы уверены, что вам надо именно  туда?  Эта  планета
необитаема.
     - Потому-то мне туда и надо, сынок. Я Пэтси Эккерт.
     При звуке этого имени у Кобурна похолодело в  груди.  Эккерта  нельзя
было  назвать  выдающимся  преступником  -  для  этого  он  слишком  часто
попадался, - но его разыскивала полиция сотни планет. Он, по-видимому, был
физически неспособен и шагу ступить, не нарушая закона. Воровство, шантаж,
изнасилования и убийства были для  него  таким  же  обычным,  естественным
образом жизни, как работа и отдых для других.
     - Я думал, что вас... - пролепетал Кобурн.
     - Казнили? Да нет пока.  Мне  удалось  смыться,  но  теперь,  похоже,
придется на пару лет залечь на дно. В таком месте, где им и  в  голову  не
придет меня искать.
     Кобурн, не будучи дураком, попытался перевести беседу в другое русло,
пока гость не пришел  к  неминуемому  выводу  относительно  его,  Кобурна,
дальнейшей судьбы.
     - Но вы вполне можете найти убежище получше, - он  указал  на  кольцо
экранов, опоясывающее рубку. - Вы только посмотрите на просторы Галактики.
Тысячи огоньков, каждый из них - это планета...
     - Звезда, - вмешался Эккерт, с любопытством уставившись на Кобурна.
     - Ну да, я и хотел  сказать  "звезда".  И  наверняка  где-то  в  этих
бескрайних, пустынных просторах...
     Эккерт поднял руку с пистолетом:
     - Сынок, если  ты  не  хочешь,  чтобы  в  твоей  башке  стало  слегка
просторнее, давай правь, куда тебе говорят, ясно?
     Кобурн мрачно кивнул и начал вводить в  бортовой  компьютер  команды,
которые должны были повернуть корабль  к  ближайшей  звезде  и  произвести
автоматическую посадку на ее второй планете. Само собой, Эккерт,  сойдя  с
корабля, не позволит ему продолжать путь, и лучшее, на что  мог  надеяться
Кобурн, - это жизнь "Робинзона" на неисследованной  планете,  единственной
альтернативой была скоропостижная смерть после посадки. Кобурн в  скорбном
молчании следил за тем, как  корабль  совершает  один  подпространственный
скачок за другим. Искомая планета на экране то  расплывалась  кляксой,  то
вновь появлялась, с каждым скачком становясь все больше. Наконец, выросшая
до размеров блюдца вторая планета повисла над кораблем. То был ватно-белый
шар, одетый сплошной обданной пеленой.
     - Посадочных маяков тут нет, так  что  рассчитать  прямой  скачок  не
удастся, - сказал Кобурн. - Придется садиться  линейно,  через  нормальное
пространство.
     - Не бойся -  я  к  этой  планете  давно  приглядываюсь.  Под  тучами
сплошная травянистая равнина.
     Пока Кобурн проверял точность его слов с  помощью  дальнодействующего
радара, Эккерт снова встал у него за спиной и  вдавил  дуло  пистолета  во
впадину у основания его черепа. В тоске и отчаянии Кобурн  предался  думам
об Эрике, о том, что жил бы сейчас беспечно и счастливо с  молодой  женой,
если бы черт не дернул его покинуть теплую и безопасную Землю. "Вот оно, -
сказал он себе, когда корабль нырнул в клубящуюся мглу атмосферы Тонера-2.
- Это и есть апогей моих невзгод. Хуже просто быть не может".
     И вновь оказался неправ.
     Когда после  скольжения  корабль  преодолел  последний,  нижний  слой
облачности,  Кобурн  увидел  прямо  перед  носом  звездолета  -  там,  где
следовало бы находиться плоской равнине - массивную, странно знакомую гору
со снежной шапкой на вершине.
     И едва он успел вскрикнуть, как корабль врезался прямо  в  каменистый
склон.
     Придя в себя,  Кобурн  обнаружил,  что  лежит  на  накренившемся,  но
неповрежденном полу своей  рубки.  Эккерт,  как  занавеска,  свешивался  с
приборного щита. Вид у него был  озадаченный  и  сокрушенный.  Электронные
датчики хором тревожно взывали к пилоту, но это обрадовало, а не  испугало
Кобурна. Ему казалось чудом, что после такой  аварии  хоть  что-то  подает
признаки жизни. Слабо мотнув головой, он задумался о  невероятности  всего
происшедшего. Но тут Эккерт, нашарив пистолет, вновь навел его на Кобурна.
     - Как ты это провернул? - прорычал он.
     - Что "это"?
     - Как ты подогнал скачки, чтобы мы сели на Земле?
     - С чего вы взяли?
     - Не придуривайся, сынок. Знаешь, во что  мы  чуть  не  врезались?  В
Эверест!
     Кобурна мутило, он был напуган и  разозлен  -  и  вдруг  ощутил,  что
плевать хотел на пистолет рыжего:
     - Пойми своей дурьей башкой, что если  б  я  придумал  такую  технику
скачков, то был бы миллиардером, а не... - у Кобурна перехватило горло:  в
его голову забрела странная мысль. Чудовищное нагромождение скал,  мельком
увиденное им перед столкновением, действительно  походило  на  Эверест.  С
трудом поднявшись на ноги, он взглянул на  экран,  но  все  панели  обзора
после аварии погрузились во тьму. В его мозгу зашевелилась одна мысль.
     - И вот что я вам еще скажу, мистер: мы не то что "чуть не врезались"
в эту гору - мы просто въехали в ее склон! От нас не должно было и мокрого
места остаться.
     Эккерт, набрав в грудь воздуха, зловеще нахмурился:
     - Я-то знаю, что никаких гор на Тонере-2 нет...
     Раздался пронзительный звонок - приборы оповещали,  что  смертоносное
радиоактивное топливо льется сквозь поврежденные переборки в  жилую  часть
корабля.
     - Потом разберемся, - рассудил Кобурн. - Надо смываться.
     Он взломал аварийную дверцу, из которой открылся вид на крутые  белые
склоны, и спрыгнул с порога в снежный сугроб. Секундой позже ему на голову
плюхнулся Эккерт. Они сели на корточки, вдыхая холодный,  пахнущий  смолой
воздух и оглядываясь по сторонам. Звездолет  покоился  в  длинной,  мелкой
ложбине, окруженный образовавшимися при падении снежными валами. Позади  к
свинцовому небу  вздымались  застывшие  каменные  громады.  Кобурну  снова
пришел на ум Эверест - и это было не менее странно, чем тот факт,  что  он
еще жив...
     - Эта фигня теплая, - воскликнул Эккерт,  зачерпнув  пригоршню  белых
хлопьев. - На нормальный снег не похоже.
     Кобурн поднес комочек белого вещества к глазам и увидел, что пушистые
хлопья больше напоминают кусочки пенопласта. Сильный запах смолы, которым,
казалось, насквозь был пропитан воздух Тонера-2, въедался в ноздри  ударял
в голову.
     - Лучше отойти от корабля подальше, - сказал Кобурн неуверенно.  -  А
то вдруг взорвется.
     Они  побрели  прочь  от  помятого  корпуса  звездолета,  инстинктивно
двинувшись по склону. Сильный ветер швырял в лицо струи снега и тумана, но
время от времени землянам удавалось разглядеть далеко внизу  что-то  вроде
серо-зеленой равнины.
     - Похоже, это правда не Земля, -  смирился  Эккерт  -  И  все  равно,
чудные здесь дела творятся.
     Прошел час. Они немного продвинулись вперед на своем пути к  подножию
горы - белое вещество под ногами, несмотря на все свое несходство с земным
снегом, было таким же скользким и так же налипало комьями на обувь. Кобурн
хранил скорбное молчание и, лишь оступаясь или падая,  разжимал  губы  для
короткого стона. Он с болью и тоской думал об Эрике, оставшейся на  Земле,
за барьером во много световых лет, и гадал, доведется ли  ей  когда-нибудь
узнать о его таинственном исчезновении. Вдруг  его  слуха  достиг  далекий
крик. Ветер тут же отнес в сторону этот ничтожный  обрывок  звука,  но  по
лицу Эккерта было видно, что и он слышал.
     - Туда, - сказал Эккерт, указав влево от себя. - Там кто-то есть.
     Они двинулись поперек склона. Через несколько минут  Кобурн  различил
сквозь  мглу  лимонно-зеленое  сияющее  пятно.  Свет   явно   исходил   от
искусственного источника. Кобурн чуть не ринулся на сияние очертя  голову,
но Эккерт вновь выхватил пистолет.
     - Не спеши, сынок, - рявкнул он. - Мне что-то неохота совать голову в
петлю.
     Они подошли к невысокому бугру, над которым и парило  сияние,  теперь
очень яркое. Ползком - так распорядился Эккерт - они добрались до  вершины
бугра и боязливо заглянули вниз. Не более чем в ста шагах от них из  снега
торчали два черных столба, разделенных  расстоянием  фута  в  четыре.  Оба
столба  были  облеплены  внизу  железными  ящиками  и  опутаны  проводами.
Прямоугольное пространство между столбами было словно задернуто мерцающим,
потрескивающим, светящимся занавесом, непроницаемым для глаза. Снег вокруг
был истоптан множеством ног. Все это почему-то напомнило  Кобурну  дверной
проем, который забыли снабдить дверью.
     Спустя несколько  секунд  это  впечатление  подкрепилось  неожиданным
появлением  двух  бурых,  мохнатых  горилл,  которые  вышли  из   сияющего
прямоугольника и, пританцовывая на  снегу,  принялись  выдирать