отправился  туда  немедленно.   Помощник   Министра   сердечно
приветствовал его.
     - Присаживайтесь, - сказал Заммот.  -  Курите?  Пьете?  Рад,  что  хоть
кто-нибудь заглянул. Я уж думал,  здесь  все  такие  умники,  в  этом  вашем
Сент-Стивенс Вуде, что прямо у каждого есть свой собственный  план  спасения
мира, и в то же время никому нет дела до государственных проблем.
     Джоэнис  удивился:  оказывается  Заммот   был   хорошо   осведомлен   о
настроениях в университете.
     - Мы держим  ухо  востро,  -  сказал  Заммот.  -  На  сегодняшний  день
преподавательский состав УССВ на две трети состоит из  тайных  агентов.  Как
только мы  соберем  достаточно  компрометирующих  материалов,  то  сразу  же
нанесем удар. Впрочем, к вам  это  не  относится.  Я  так  понимаю,  что  вы
интересуетесь государственной службой?
     - Интересуюсь. Меня зовут Джоэнис. Я...
     -  Знаю,  все  знаю,  -  перебил Заммот. Он отомкнул большой портфель и
вынул  записную  книжку.  -  Ну-ка,  посмотрим,  -  сказал  он, перелистывая
страницы.  - Джоэнис. Арестован в Сан-Франциско по подозрению в произнесении
речи  подрывного характера. Предстал перед Комиссией Конгресса, где ему было
предъявлено  обвинение  в  непочтительности  и  отказе от дачи свидетельских
показаний, в особенности по вопросу связей с Арнольдом и Рональдом Блейками.
После  расследования приговорен Оракулом к десяти годам тюремного заключения
условно.   Провел   короткое   время   в   "Доме  "Холлис"  для  Невменяемых
Преступников", после чего устроился на работу в данный университет. - Заммот
закрыл книжку и спросил; - Все более или менее правильно?
     - Более  или  менее,  -  сказал  Джоэнис,  чувствуя,  что  спорить  или
объяснять что-либо бесполезно. - Полагаю, что досье свидетельствует  о  моей
полной непригодности к государственной службе.
     Заммот от души расхохотался. Отсмеявшись и утерев слезы, он заявил:
     - Джоэнис, по-моему, здешняя обстановка слегка размягчила вам мозги.  В
вашем  досье  нет  ничего  страшного.  Подрывной  характер  вашей   речи   в
Сан-Франциско никем не доказан - это лишь подозрение. Ваша  непочтительность
к Конгрессу говорит только об обостренном чувстве личной  ответственности  -
совсем как у  наших  величайших  президентов.  Ваш  отказ  свидетельствовать
против Арнольда и Рональда Блейков, несмотря на угрозу,  нависшую  над  вами
лично,  демонстрирует  врожденную  лояльность.  Ваш  отход   от   коммунизма
очевиден. ФБР утверждает, что, после того как вы в первый и последний раз по
заблуждению столкнулись с Блейками, вы  решительно  отвернулись  от  агентов
мировой революции. Нет ничего постыдного и в том, что вы  побывали  в  "Доме
для Невменяемых Преступников"; если бы вы ознакомились  со  статистикой,  то
увидели бы, что большинство из нас рано  или  поздно  начинает  нуждаться  в
помощи психиатра. Мы, в правительстве, вовсе не лицемеры, Джоэнис, Мы знаем,
что никто из нас не может быть совершенно чист, и  каждый  человек,  хоть  в
мелочи, а допустил что-то такое, что вряд ли может вызвать прилив  гордости.
Если оценивать происшедшее с  этих  позиций,  то  вы  вообще  ни  в  чем  не
замешаны.
     Джоэнис поспешил выразить свою глубочайшую  признательность  по  поводу
доверия, оказываемого ему правительством.
     - Человека, которого вы действительно  должны  благодарить,  зовут  Шон
Фейнстейн,  -  сказал  Заммот.  -  Занимая   пост   Специального   Помощника
Президента, он-то и выдвинул эти соображения в  вашу  защиту.  Мы  тщательно
изучили ваше дело и пришли к выводу, что  вы  как  раз  тот  самый  человек,
который нам нужен в правительстве.
     - Кто? Я? - спросил Джоэнис.
     - Вне всякого сомнения. Мы, политики, мыслим реалистически.  Мы  отдаем
себе отчет, что нас осаждают мириады проблем.  Для  того  чтобы  решать  эти
проблемы, нам нужны самые дерзкие, непредубежденные, бесстрашные  мыслители.
Лишь лучшие из лучших могут нам подойти, и никакие побочные соображения  нас
не остановят. Нам нужны люди вроде вас, Джоэнис. Ну~ как, идете на службу  в
правительство?
     - Иду! - закричал Джоэнис, пылая энтузиазмом. -  И  я  постараюсь  быть
достойным того доверия, которое вы и Шон Фейнстейн мне оказали.
     - Я знал, что вы так ответите,  Джоэнис,  -  сказал  Заммот  дрогнувшим
голосом. - Все так говорят. От всего сердца благодарю вас. Подпишите здесь и
здесь.
     Заммот  вручил   Джоэнису   стандартный   формуляр   правительственного
контракта, и тот расписался. Помощник Министра сунул  бумагу  в  портфель  и
горячо пожал Джоэнису руку.
     - Считайте, что с этого момента вы приступили к  своим  обязанностям  в
правительстве.  Да  благословит  вас  Господь!  Помните,  что   мы   целиком
полагаемся на вас.
     Заммот направился было к двери, но Джоэнис окликнул его:
     - Стойте! В чем же заключаются мои обязанности, и где именно  я  должен
их выполнять?
     - Вас известят, - сказал Заммот.
     - Когда? И кто?
     - Я только агент по найму кадров, - сказал Заммот. -  Следить  за  тем,
что происходит с людьми,  которых  я  вербую,  -  это  совершенно  вне  моей
компетенции. А теперь прошу меня извинить: меня ждут в Радклиффе  для  очень
важного разговора.
     Помощник Министра Заммот удалился. Джоэнис был  чрезвычайно  взволнован
открывающимися перед ним перспективами. Уже на  следующее  утро  он  получил
официальное письмо, присланное с курьером по  особым  поручениям.  Ему  было
приказано  прибыть  за  распоряжением  в  комнату  э  432,  Восточное  крыло
Портико-Билдинг, Вашингтон, округ  Колумбия,  и  сделать  это  с  предельной
срочностью.  Письмо  собственно  подписал  не  кто  иной,  как  Джон   Мадж,
Специальный Помощник Начальника  Управления  по  Координации  Взаимодействий
Родов Войск.
     Джоэнис немедленно распростился со своими коллегами,  бросил  последний
взгляд на зеленые лужайки и бетонные дорожки университета и сел на первый же
самолет в Вашингтон.
     И вот наконец наступил долгожданный момент - Джоэнис прибыл в  столицу.
По улицам из розового мрамора он спустился к  Портико-Биддингу,  миновав  по
пути Белый Дом - очаг американской имперской власти. Слева остались обширные
угодья Октагона, построенного на месте маленького и тесного  Пентагона.  Еще
дальше возвышались здания Конгресса.
     Вид этих зданий особенно взволновал Джоэниса.  По  его  представлениям,
они воплощали в себе  романтику  истории.  Перед  глазами  Джоэниса  поплыли
картины апофеоза Старого Вашингтона, бывшего столицей Эллинской Конфедерации
вплоть  до  разрушительной  Гражданской  Войны.  Он  словно  воочию   увидел
потрясшие мир  дебаты  между  Периклом,  представителем  лобби  резчиков  по
мрамору, и Фемистоклом, неистовым командиром подводной лодки. Он  представил
себе Клеона, покинувшего уютный домик в Аркадском Нью-Гемпшире и  пришедшего
сюда, чтобы в нескольких скупых словах изложить свои мысли о ведении  войны.
Одно время здесь жил  философ  Алкивиад,  представлявший  в  Конгрессе  свой
родной город Луизиану, по этим ступеням поднялся  Ксенофонт,  и  все,  стоя,
устроили ему овацию за то, что он без потерь провел десять тысяч  воинов  от
берегов Ялу до убежища в Пусане.
     Воспоминания теснились, набегали одно за другим. Здесь Фукидид  написал
свой  окончательный  вариант  истории  трагической  Войны   между   Штатами.
Гиппократ - Начальник Медицинской Службы - победил здесь желтую лихорадку и,
верный клятве, которую сам же придумал, никогда об этом не  распространялся.
Наконец, Ликург и Солон, первые судьи Верховного Суда,  затеяли  здесь  свою
известную дискуссию о природе правосудия.
     Все  эти  знаменитости  словно  толпились  вокруг  Джоэниса,  когда  он
шествовал по широким вашингтонским бульварам. Перебирая в памяти их  образы,
Джоэнис преисполнился решимости сделать все возможное, дабы доказать, что он
достоин своих предшественников.
     Пребывая в таком восторженном состоянии духа, Джоэнис и вошел в комнату
э  432,  расположенную  в  Восточном  крыле  Портико-Билдинга.   Специальный
Помощник Джон Мадж принял его радушно и без малейших отлагательств. Несмотря
на свою колоссальную загруженность, Мадж был сердечен, любезен и,  казалось,
никуда не спешил. Джоэнис сразу уяснил,  что  в  Управлении  по  Координации
Взаимодействий Мадж единолично ведал всеми вопросами политики, поскольку его
начальник дни и  ночи  трудился  над  составлением  бесполезных  прошений  о
переводе в армию.
     - Ну, Джоэнис, - сказал Мадж, - мы очень рады,  что  вас  определили  к
нам. Думается, мне лучше сразу объяснить, чем занимается наше Управление. Мы
функционируем как межведомственное  агентство,  которое  призвано  устранять
дублирование усилий, предпринимаемых полуавтономными  военными  соединениями
под  началом  военных  властей.  Кроме  того,   мы   выступаем   также   как
разведывательное и  информационное  агентство,  обеспечивающее  оперативными
данными программы обслуживания  всех  родов  войск,  и  как  государственная
организация,  занимающаяся  планированием  психологической  и  экономической
войны.
     - Что-то многовато всего, - заметил Джоэнис.
     - Это еще далеко не все! - воскликнул Мадж.  -  И  тем  не  менее  наша
работа абсолютно необходима. Возьмем, например, основную задачу  Координации
Взаимодействий Родов Войск. Не далее как в прошлом году, еще  до  того,  как
было создано это Управление,  части  нашей  армии  вели  трехдневные  бои  в
непролазных джунглях северного Таиланда. Вообразите их разочарование,  когда
дым рассеялся, и они обнаружили, что все это время вели  наступление  против
хорошо окопавшегося батальона морской пехоты США! Вы только представьте, как
это повлияло на моральный  дух  войск!  А  если  учесть,  что  наши  военные
обязательства тонкой паутиной опутали весь земной шар,  то  мы  должны  быть
постоянно начеку, чтобы подобные инциденты не повторялись.
     Джоэнис утвердительно кивнул. Мадж пустился рассуждать о  необходимости
выполнения агентством его прочих обязанностей.
     - Возьмите, к примеру, разведку.  Когда-то  она  была  исключительно  в
ведении   Центрального   Разведывательного   Управления.   Но   сейчас   ЦРУ
категорически отказывается рассекречивать свою  информацию  и  вместо  этого
запрашивает все  более  крупные  контингенты  войск  для  решения  задач,  с
которыми оно сталкивается.
     - Прискорбно, - согласился Джоэнис.
     - И, конечно, то же самое в еще большей степени  относится  к  разведке
сухопутных войск,  военно-морской  разведке,  разведывательной  службе  ВВС,
разведке морской пехоты, разведке  военно-космических  сил  и  всем  прочим.
Разумеется, никто не ставит под сомнение патриотизм людей, несущих службу  в
этих  родах  войск.  Однако  каждый  из  них,  заполучив  средства   ведения
самостоятельных боевых действий, видит в  командовании  своего  собственного
рода войск единственную и  последнюю  инстанцию,  которая  способна  оценить
опасность  и  довести  конфликт  до  победного  конца.  Конечно,  при  таком
положении дел  любая  информация  о  противнике  обретает  противоречивый  и
подозрительный характер. А это, в свою  очередь,  парализует  правительство,
ибо оно не располагает достоверной информацией, на  которой  можно  было  бы
строить проведение политической линии.
     - Я и понятия не имел, что проблема настолько трудна, - сказал Джоэнис.
     - Трудна и неразрешима, - ответил Мадж. -  По  моему  разумению,  порок
гнездится в размерах правительственных организаций,  штаты  которых  раздуты
самым беспрецедентным образом. Один мой ученый друг как-то сообщил мне,  что
организм,  который  перерос  свои  естественные  пределы,  имеет   тенденцию
распадаться на составные части, чтобы со временем снова  вступить  в  стадию
роста. Мы разрослись сверх всякой меры, и процесс дробления уже начался. Тем
не менее наш рост был продиктован духом эпохи, поэтому  мы  не  имеем  права
допустить какого бы то ни было распада. Холодная война все еще продолжается,
и мы обязаны латать, штопать, чинить наши войска и  держать  их  хотя  бы  в
условных рамках порядка и  взаимодействия.  Мы,  в  Управлении  Координации,
обязаны  разузнавать  правду  о  противнике,  передавать  эти  сведения   на
рассмотрение  правительству  в  виде  разработанной  политической  линии   и
заставлять рода войск действовать в соответствии с этой  линией.  Мы  должны
сохранить себя для будущих времен, когда внешняя угроза благополучно канет в
прошлое, и тогда, надо надеяться, мы сократим размеры нашей  бюрократической
системы, прежде чем силы хаоса сделают эту работу за нас.
     - По-моему, я вас понимаю, - сказал Джоэнис. - И я  полностью  разделяю
ваше мнение.
     - Я так и знал, - ответил Мадж. - Я знал это с того самого момента, как
прочел ваше досье и распорядился, чтобы вас назначили сюда. Я  сказал  себе:
этот  человек,  очевидно,   прирожденный   координатор.   И,   несмотря   на
многочисленные трудности, я добился, чтобы вас допустили  к  государственной
службе.
     - А я думал, что это работа Шона Фейнстейна, - сказал Джоэнис.
     Мадж улыбнулся.
     - Шон - чисто номинальная фигура. Он только подписывает бумаги, которые
мы ему подсовываем. Он, конечно, первостатейный патриот и потому добровольно
вызвался играть секретную, но очень  важную  роль  правительственного  козла
отпущения. Прикрываясь имен ем Шона,  мы  проворачиваем  все  двусмысленные,
непопулярные   или   подозрительные   делишки.   Когда   они   заканчиваются
благополучно,  все  заслуги  приписываются   Начальству.   Когда   же   дело
оборачивается плохой стороной, всю вину берет на себя  Шон.  Таким  образом,
репутация Начальства остается незапятнанной.
     - Шону, должно быть, приходится очень нелегко, - заметил Джоэнис.
     -  Конечно.  Но  если  бы  он не испытывал трудностей, он и не знал бы,
может   быть,   что   такое   счастье.   Так   утверждает   один   из   моих
друзей-психологов.  А  другой  мой  знакомый психолог - человек мистического
склада   ума   -   считает,   что  Шон  Фейнстейн  выполняет  необходимейшую
историческую  функцию:  ему  предначертано быть первичным двигателем людей и
событий.  Такие  решительные личности рождались во все исторические периоды,
они  -  жизненная  сила,  оплодотворяющая ниву просвещения. И именно по этим
причинам  Шона  ненавидят  и  поносят  народные  массы,  которым  он служит.
Впрочем,  где  бы  ни  коренилась  истина, я считаю, что Шон - фигура крайне
полезная.
     - Я хотел бы повидать его и пожать ему руку, - сказал Джоэнис.
     - Как раз сейчас это невозможно, - сказал Мадж. - В настоящее время Шон
отбывает срок одиночного заключения, сидя на диете  из  хлеба  и  воды.  Его
признали виновным в краже двадцати четырех атомных гаубиц и ста восьмидесяти
атомных ракет из наших армей ских арсеналов.
     - Он действительно украл все это? - спросил Джоэнис.
     - Да, но по нашей просьбе. Мы вооружили ими одно из подразделений войск
связи, после чего  парни  одержали  победу  в  битве  за  Розовое  ущелье  в
юго-восточной Боливии, Должен добавить, что войска связи давно уже требовали
удовлетворить их заявку на вооружение, - но тщетно.
     - Мне очень жалко Шона, -  сказал  Джоэнис.  -  Какой  же  ему  вынесен
приговор?
     - Смертная казнь, -  ответил  Мадж.  -  Но  его  помилуют.  Его  всегда
прощают. Шон слишком важная персона, чтобы ему отказать в помиловании.
     Мадж некоторое время  смотрел  в  сторону,  затем  снова  повернулся  к
Джоэнису.
     - Ваше  конкретное  задание  представляет  собой  поручение  величайшей
важности. Мы посылаем вас в поездку на Восток с целью анализа  и  инспекции.
Разумеется, в прошлом предпринималось много таких поездок. Но... либо  брало
верх предвзятое мнение одной из разведок, и в  этом  случае  поездка  теряла
смысл, либо отправным пунктом для  поездки  служила  все-таки  точка  зрения
Управления Координации,  но  тогда  все  данные  получали  гриф  "совершенно
секретно"  и  непрочитанными  складывались  в   досье   в   Комнате   Высшей
Секретности, которая расположена под Форт-Ноксом  {Форт-Нокc  -  место,  оде
хранится золотой запас США}. Но в вашем случае все будет  иначе.  Шеф  лично
заверил меня, а я заверяю вас, что отчет, который составите вы, такая судьба
не постигнет. Его прочитают и на его основании начнут действовать. Мы  полны
решимости придать Управлению Координации большой вес, поэтому  все,  что  вы
расскажете  о  противнике,  будет  принято  к  сведению  и  использовано  на
практике.  А  теперь,  Джоэнис,  вы  должны  пройти   полную   проверку   на
благонадежность,   затем   инструктаж,   после   чего   получите   последние
распоряжения.
     Сказав  все  это,  Мадж  отвел  Джоэниса  в  Службу  Безопасности,  где
полковник, руководитель группы френологии,  ощупал  его  голову  на  предмет
подозрительных шишек. Затем  Джоэнис  прошел  сквозь  строй  государственных
астрологов, гадателей на картах, гадателей на  испитом  чае,  физиономистов,
психологов, казуистов и  компьютеров.  В  конце  процедуры  он  был  признан
лояльным,  почтительным  гражданином,  в  здравом  уме,   ответственным   за
поступки, заслуживающим доверия  и,  главное,  счастливчиком.  На  основании
этого ему выдали Пропуск на Вход с Чемоданом и допустили к чтению  секретных
документов.
     У нас имеется  только  частичный  список  материалов,  которые  Джоэнис
прочитал в серой стальной Секретной Комнате. Там  за  его  спиной  постоянно
стояли два Вооруженных охранника с завязанными глазами -  необходимая  мера,
чтобы они не бросили нечаянный взгляд на драгоценные документы. Но мы  точно
знаем, что Джоэнис прочитал:
     "Как я  был  невестой  военного  времени"  -  сокрушительное  публичное
разоблачение  противоестественной  практики,  укоренившейся  в   Вооруженных
Силах.
     "Сиротка Энни встречается с человеком-волком" -  детальное  руководство
по шпионажу, написанное одной из самых опытных шпионок всех времен.
     "Тарзан и Черный город" - потрясающий доклад  о  действиях  партизан  в
Восточной Африке.
     "Песни" (автор  неизвестен)  -  шифрованный,  полный  загадок  отчет  о
денежной и расовой теориях противника.
     "Бак  Роджерс  вступает  в  Мунго"  {Бак  Роджерс  -  популярный  герой
американских   фантастико-приключенческих    комиксов    20-х    годов}    -
документальный  отчет  о  героизме  парней  из  военно-космических  сил,   с
иллюстрациями.
     "Основные   принципы"   Спенсера,   "Апокрифы"   (автор    неизвестен),
"Республику" Платона и "Малеус Малифакарум" - труд, написанный в соавторстве
Торквемадой, епископом Беркли и Гарпе Маркузом. Эти  четыре  сочинения  были
душой и  острием  коммунистической  доктрины,  и  мы  уверены,  что  Джоэнис
прочитал их с великой пользой для себя.
     И, конечно, он прочитал "Плейбоя Западного Мира" - сочинение  Иммануила
Канта, которое решительно опровергало вышеупомянутые труды  коммунистических
авторов.
     Все эти документы для нас утеряны  -  по  причине  того  огорчительного
обстоятельства, что они были напечатаны на бумаге, а  не  выучены  наизусть.
Многое мы бы дали за то, чтобы уяснить суть этих  произведений,  в  которых,
как в тиглях, выкристаллизовалась блистательная и сумасбродная политика того
времени. И нам не остается ничего другого, как задаться вопросом:  читал  ли
Джоэнис те немногие классические произведения двадцатого века, которые дошли
до наших дней? Внимательно ли  он  рассматривал  бередящую  душу  скульптуру
"Бутсы", отлитую в бронзе?  Читал  ли  "Наставления  для  практичных  людей,
владеющих недвижимостью" - полную изумительной  фантазии  книгу,  которая  -
практически в одиночку - сформировала нравы двадцатого века?  Встречался  ли
со своим современником -  достопочтенным  Робинзоном  Крузо,  величайшим  из
поэтов двадцатого столетия? Беседовал  ли  с  кем-нибудь  из  представителей
знатного швейцарского рода Робинзонов, скульптурные портреты