ю. Надпись гласила:
     ДОМ "ХОЛЛИС" ДЛЯ НЕВМЕНЯЕМЫХ ПРЕСТУПНИКОВ
     Пока Джоэнис размышлял над тем, что бы это значило,  к  нему  подскочил
человек, делавший ему знаки, и схватил за обе руки. Джоэнис уже приготовился
защищать свою жизнь, но тут увидел, что человек этот - не кто иной, как Лам,
его друг из Сан-Франциско.
     - Джонсик! - восторженно заорал Лам. - Ну, парень, и попортил же ты мне
кровь!  Жуть  берет,  как  подумаю,  что  ты  -  чужеземец,  причем  малость
простоватый по натуре, - будешь крутиться в нашей стране. Ведь Америка -  не
то место, где можно спать спокойно. Но Диедри сказала, чтобы я  за  тебя  не
беспокоился, и она оказалась права, Я вижу, что ты все-таки пришел сюда.
     - Куда сюда? - спросил Джоэнис.
     - В Уютноград, - ответил Лам. - Входи.
     Джоэнис вошел в "Дом "Холлис" для Невменяемых Преступников". В гостиной
Лам представил его группе людей. Джоэнис смотрел и слушал очень внимательно,
но  не  мог  обнаружить  в  них  ничего  ненормального  и  поделился  своими
наблюдениями с Ламом.
     - Разумеется, в них нет  ничего  ненормального!  -  возмутился  Лам.  -
Вывеска - всего-навсего официальное название.  Мы,  обитатели,  предпочитаем
называть свой дом "Поселение "Холлис" для писателей и художников".
     - Так, значит, это не лечебница для душевнобольных?
     - Нет, это лечебница, но только формально,
     - А сумасшедшие здесь есть? - спросил Джоэнис.
     - Послушай,  старина,  -  сказал  Лам,  -  сюда  мечтают  попасть  люди
искусства со всего Восточного побережья. Конечно,  у  нас  найдется  парочка
психов -  надо  же  чем-то  занять  докторов.  Да  к  тому  же  мы  потеряем
правительственную дотацию и освобождение от налогов, если у нас не будет  ни
одного чокнутого.
     Джоэнис  быстро  огляделся,  поскольку  никогда  в   жизни   не   видел
сумасшедшего. Но Лам покачал головой и сказал:
     - Тут их  не  ищи.  Сумасшедших,  как  правило,  приковывают  цепями  в
подвале.
     К  их  разговору  прислушивался  высокий  бородатый  врач.  Теперь   он
обратился к Джоэнису.
     - Да, мы пришли к выводу, что подвал - самое подходящее для них  место.
Он сырой и темный, а это успокаивающе действует на буйных.
     - Но почему вы держите их на цепи? - поинтересовался Джоэнис.
     - Тогда  у  них  складывается  впечатление  своей  исключительности,  -
ответил  врач.  -  Кроме  того,  не  следует  недооценивать  воспитательного
значения цепей. Воскресенье у нас день посещений, и когда люди проходят мимо
ревущих, покрытых нечистотами безумцев, это производит на  них  неизгладимое
впечатление. Психиатрия занимается предупреждением заболеваний не в  меньшей
степени, чем их лечением. Выборочные статистические данные  показывают,  что
посетители, видевшие наши подземные камеры, гораздо реже сходят с  ума,  чем
остальные американцы.
     - Очень интересно, - заметил Джоэнис. - И что, вы так же обращаетесь со
всеми сумасшедшими?
     - Боже упаси! - с  улыбкой  воскликнул  врач.  -  Мы,  работники  сферы
психологии,  не  имеем  права  допустить  косность  в  подходе  к   душевным
расстройствам.  Каждая  конкретная   форма   сумасшествия   требует   своего
собственного, особого лечения. Так, в отношении меланхоликов мы  установили,
что желаемый результат в плане поднятия общего тонуса приносит удар по  лицу
платком, пропитанным луком. Что касается паранойи, то мы считаем, что  лучше
всего как бы войти в манию больного. Собственно, мы  устанавливаем  за  ними
слежку, приставляем шпиков, используем подслушивающую  аппаратуру  и  прочие
подобные устройства. Пациент перестает быть сумасшедшим, ибо мы  преобразуем
окружающий  его  мир  таким  образом,  что  бывшие   необоснованные   страхи
становятся вполне реальными. Этот метод  лечения  -  одно  из  наших  лучших
достижений.
     - Что происходит потом? - спросил Джоэнис.
     - Войдя в мир параноика и превратив его из  иллюзии  в  реальность,  мы
затем  стремимся  изменить  картину  действительности  так,  чтобы   больной
вернулся в норму. Пока мы не добились положительных результатов,  но  теория
обещает многое.
     - Как видишь, - заметил Лам, - наш док - настоящий мудрец.
     - Ну что вы, - скромно улыбнулся врач. - Я лишь стараюсь не  закоснеть.
Мой ум готов принять любое предположение. Уж такой я есть, и тут  совершенно
нечем восхищаться.
     - А, бросьте, док, - сказал Лам.
     - Нет-нет, в самом деле. Я всего лишь из тех, кого  называют  "пытливым
умом". В отличие от некоторых моих коллег, я задаю  вопросы.  Например,  при
виде мужчины, свернувшегося калачиком с закрытыми глазами, подобно  зародышу
в утробе, я не тороплюсь лечить  его  массированной  шоковой  радиотерапией.
Скорее я спрошу себя: "А что, если создать  большую  искусственную  матку  и
поместить его внутрь?" Кстати, такой случай действительно имел место.
     - И что произошло? - поинтересовался Джоэнис.
     - Несчастный малый задохнулся, - со смехом ответил Лам.
     - Я никогда не утверждал, что хорошо разбираюсь в технике,  -  надменно
проговорил  врач.-  Метод  проб  и  ошибок  сопряжен  с  риском.  Однако   я
рассматриваю данный случай как успех.
     - Почему? - спросил Джоэнис.
     - Потому что перед кончиной пациент выпрямился. До сих пор не знаю, что
явилось причиной исцеления - искусственная матка, смерть или сочетание обоих
факторов; но эксперимент, безусловно, имеет важное теоретическое значение.
     - Я просто пошутил, док, - извинился Лам. - Я  знаю,  что  вы  отличный
специалист.
     - Благодарю вас, Лам, - произнес врач. - А теперь прошу  прощения,  мне
надо навестить одного пациента. Любопытная мания.  Он  верит,  что  является
физическим воплощением Бога. Причем вера его столь сильна, что  он  каким-то
непонятным образом  заставляет  черных  мух  образовывать  нимб  вокруг  его
головы; крысы падают пред ним ниц, а птицы лесов и полей слетаются  со  всех
сторон петь у решетки его камеры. Этим  феноменом  заинтересовался  один  из
моих коллег, так как он предполагает неизвестный канал  общения  человека  с
животными.
     - Как вы его лечите? - спросил Джоэнис.
     - Потакая мании. Я притворяюсь его поклонником и учеником. Каждый  день
в течение пятидесяти минут я сижу у его ног. Когда ему  кланяются  звери,  я
тоже кланяюсь. По четвергам  я  отвожу  его  в  лазарет  и  позволяю  лечить
больных, потому что это доставляет ему удовольствие.
     - Он в самом деле исцеляет их?
     - Пока неудач у него не было, - ответил доктор. -  Но,  разумеется,  ни
для религии, ни для медицины эти так называемые чудеса  не  являются  чем-то
новым. Мы ведь не претендуем на всеведение.
     - Можно мне увидеть этого пациента? - попросил Джоэнис.
     - Конечно. Он очень любит посетителей. Я  устрою  вам  встречу  сегодня
днем.
     И с бодрой улыбкой доктор заспешил прочь. Джоэнис разглядывал  светлую,
хорошо   обставленную   гостиную,   прислушиваясь    к    бурлящим    вокруг
интеллектуальным спорам, и "Дом "Холлис" для Невменяемых  Преступников"  уже
не казался ему неприятным.  А  через  минуту  он  стал  и  того  лучше,  ибо
навстречу Джоэнису шла Диедри фейнстейн.
     Прелестная девушка кинулась ему на шею, и аромат ее волос  был  подобен
меду.
     - Джоэнис, - произнесла она дрожащим голосом. - Я думаю о тебе  с  того
момента нашей преждевременной разлуки в Сан-Франциско, когда  ты  встал  так
отважно и любяще между мной и полицейскими. Ты являлся мне во сне и наяву, и
я перестала различать, где сон, а где явь. Мы с отцом искали  тебя  по  всей
Америке. Отчаявшись увидеть тебя, я приехала сюда, чтобы успокоить нервы.  О
Джоэнис, как ты думаешь, судьба  или  случайность  свела  нас  сейчас  снова
вместе?
     - Ну, - молвил Джоэнис, - мне кажется...
     - Я так и знала! - воскликнула Диедри, прижимая его к себе еще  крепче.
- Мы поженимся через два дня, четвертого  июня,  так  как  за  время  твоего
отсутствия я стала патриоткой. Тебя устраивает эта дата?
     - Э-э...  -  начал  Джоэнис,  -  я  полагаю,  нам  следует  принять  во
внимание...
     - Я не сомневаюсь, - сказала  Диедри.  -  Знаю,  я  была  не  из  самых
примерных, если вспомнить бурное прошлое: как мы ширялись на вечеринках, как
месяц я пряталась в мужском общежитии в Гарварде, и то время, когда  я  была
королевой вестсайдских  хулиганов  и  убила  прежнюю  королеву  велосипедной
цепью, и другие детские шалости. Я не горжусь этим, любимый, но и не стыжусь
своей естественной неукротимой юности. Вот почему я призналась тебе  в  этих
вещах и буду признаваться по мере того, как буду вспоминать. Ведь между нами
не должно быть секретов. Ты согласен со мной?
     - Ну, - произнес Джоэнис, - я думаю...
     - Я была уверена, что ты того же мнения. К счастью для нас, все это уже
в  прошлом.  Я  повзрослела  и  посерьезнела,  вступила   в   Лигу   молодых
консерваторов, в Совет против антиамериканизма в  любой  форме,  в  Общество
друзей Салазара и в Крестовый Поход Женщин Против Иностранных Веяний. И  это
не поверхностные изменения. Я чувствую глубокое отвращение  ко  многим  моим
бывшим занятиям и, в частности, к искусству, которое часто не что иное,  как
порнография. Ты видишь, я выросла, перемены внутри меня самые настоящие, и я
буду тебе хорошей и верной женой.
     Джоэнис представил на миг свою жизнь с Диедри, в которой отвратительные
признания будут чередоваться с невыносимой скукой. Диедри долго еще лепетала
о приготовлениях к свадьбе, а потом побежала звонить отцу.
     - Как можно отсюда выбраться? - спросил Джоэнис.
     - Послушай, дружище, - сказал Лам, - но ведь ты только что сюда попал.
     - Знаю. Но как мне смыться? Можно просто выйти?
     - Конечно,  нет.  Это  ведь,  в  конце  концов,  "Дом  для  Невменяемых
Преступников".
     - Нужно разрешение врача?
     - Безусловно. Но на этой  неделе  к  нему  лучше  не,  соваться.  Он  в
полнолуние всегда очень раздражительный.
     - Мне надо уйти сегодня же, - тревожно сказал  Джоэнис.  -  Или  завтра
утром самое позднее.
     - Довольно неожиданно, - заметил Лам. -  Уж  не  крошка  ли  Диедри  со
своими матримониальными планами заставляет тебя нервничать?
     - Она, - признался Джоэнис.
     - Не стоит беспокоиться, - сказал Лам. - Я  возьму  на  себя  Диедри  и
завтра же тебя отсюда  вызволю.  Доверься  мне,  Джонсик,  и  ни  о  чем  не
волнуйся. Лам все устроит.
     Позже, днем, вернулся доктор,  чтобы  повести  Джоэниса  на  встречу  с
пациентом, возомнившим себя воплощением Бога. Они прошли несколько массивных
стальных дверей и остановились в конце мрачного серого коридора.
     - Для пользы дела будет лучше, если вы к моменту встречи  освоите  наши
психотерапевтические методы, - предупредил врач. - Пусть пациент думает, что
вы разделяете его заблуждение.
     - Хорошо, - согласился Джоэнис и внезапно почувствовал прилив  волнения
и надежды.
     Врач отомкнул дверь, и они  ступили  в  камеру.  Но  в  ней  никого  не
оказалось. Напротив зарешеченного окна у стены стояла аккуратно  застеленная
койка. У маленького деревянного столика  заходилась  душераздирающим  плачем
полевая мышь. На столике лежала записка.
     - Крайне странно, - проговорил врач, беря  записку.  -  Полчаса  назад,
когда я запирал дверь, он казался в хорошем настроении.
     - Но каким образом ему удалось выбраться? - удивился Джоэнис.
     - Безусловно, он использовал некую форму телекинеза, - сказал врач. - Я
не  претендую  на  то,  что  много  знаю  об этих так называемых психических
феноменах;  но  это  ярко демонстрирует, сколь далеко может зайти потерявший
ориентацию  человек  в стремлении себя оправдать. Сама интенсивность попытки
бегства  от  реальности  показывает  степень умственного расстройства. Очень
жаль, что мы не смогли помочь бедняге.
     - А что говорится в записке? - поинтересовался Джоэнис.
     Врач взглянул на клочок бумаги и сказал:
     - Похоже на список необходимых покупок. Правда, весьма странный список.
Не представляю себе, где он сумеет купить...
     Джоэнис попытался заглянуть в записку через плечо доктора, но тот резко
отдернул руку и убрал записку в карман.
     - Привилегия врачей, - объяснил он. - Мы не можем позволить посторонним
читать подобные вещи.  По  крайней  мере,  сначала  записку  надо  тщательно
проанализировать и снабдить пояснениями, а также заменить некоторые ключевые
термины для сохране ния в тайне имени пациента. А теперь не вернуться ли нам
в гостиную?
     У Джоэниса не оставалось другого выхода, как последовать за доктором  в
гостиную. Он разглядел первое слово записки:  "Помни".  Совсем  немного,  но
Джоэнис запомнил это слово навсегда.
     Джоэнис провел беспокойную ночь. Его тревожило, сможет ли Лам выполнить
свои обещания, касающиеся Диедри и  освобождения  Джоэниса  из  сумасшедшего
дома. Но он еще не знал о всех способностях своего друга.
     С надвигающимся бракосочетанием Лам разобрался, сообщив Диедри,  что  у
Джоэниса третья стадия сифилиса. Курс лечения займет много времени; а,  если
он не принесет успеха,  заболевание  поразит  нервную  систему  и  превратит
Джоэниса в безмозглое и беспомощное создание.
     Диедри опечалили эти известия, но она заявила,  что  все  равно  выйдет
замуж за Джоэниса четвертого июня. Диедри сказала Ламу, что с  тех  пор  как
она изменилась, половые отношения стали ей глубоко противны.  Поэтому  недуг
Джоэниса скорее можно считать положительным фактором, так как  он  неизбежно
ограничит их связь  лишь  духовным  единением.  Что  касается  замужества  с
безмозглым  и  беспомощным  созданием,  то   таковая   жизнь   не   является
отталкивающей для девушки  с  возвышенными  мыслями,  и  вообще  она  всегда
мечтала стать сестрой милосердия.
     Тогда Лам сказал, что людям, страдающим таким заболеванием, не положено
выдавать брачные свидетельства. Это вынудило Диедри сдаться, так как недавно
обретенная  ею  гражданская  зрелость  не  допускала  даже  мысли  о  чем-то
запрещенном федеральным или государственным законом.
     Таким образом Джоэнис был спасен от  союза,  не  сулившего  ему  ничего
хорошего.
     Что касается выхода из психиатрической лечебницы, то Лам  побеспокоился
и об этом. Вскоре после полдника Джоэниса позвали в комнату для посетителей.
Там Лам  представил  его  декану  Гарнеру  Дж.  Глупсу,  который,  вместе  с
несколькими своими коллегами, составлял факультетский  комитет  университета
Сент-Стивенс Вуд (УССВ).
     Декан Глупс был высоким жилистым человеком с мягким  взглядом  ученого,
ироничным улыбчивым ртом и сердцем, большим как мир. Замечанием о  погоде  и
цитатой из Аристофана он помог Джоэнису освоиться и почувствовать  себя  как
дома. А потом изложил причину, побудившую его к знакомству с Джоэнисом.
     - Вы должны понять, мой дорогой Джоэнис, если я могу вас так  называть,
что мы, работники сферы - ну, скажем, просвещения -  постоянно  находимся  в
поисках  таланта.  Нас  нередко   уподобляют,   причем,   как   правило,   в
положительном  аспекте,  тем  лицам   в   бейсболе,   которые   осуществляют
аналогичную функцию.
     - Понимаю, - сказал Джоэнис,
     - Также следует добавить, - продолжал декан Глупс, - что  мы  ценим  не
столько обладателя ученых  степеней,  отвечающего  формальным  академическим
требованиям, как я и мои коллеги, сколько человека с  абсолютным  пониманием
своего предмета и динамичным подходом к передаче знаний своим студентам.  Не
слишком ли часто мы, люди академического склада, оказываемся оторванными  от
главной - да позволю себе выразиться - струи американской жизни? Не  слишком
ли часто игнорируем мы тех, кто, не  имея  педагогического  опыта,  блестяще
ведет свою работу? Впрочем, я уверен, что мой добрый мистер Лам объяснит все
это, причем куда убедительнее, чем когда-либо удастся сделать мне.
     Джоэнис перевел взгляд на Лама, и тот сказал:
     - Как ты знаешь, два семестра я преподавал в  УССВ  "Взаимосвязь  между
джазом и поэзией". Потрясный курс, дружище. Клевые ударные и  прочее.  Народ
балдел.
     - Лекции мистера Лама имели грандиозный успех, - добавил Глупс. - И  мы
с радостью их повторим, если мистер Лам...
     - Нет, старина, - отрезал Лам. - Мне не хочется  вас  огорчать,  но  вы
знаете, что я пас.
     - Разумеется, - торопливо  сказал  Глупс,-  если  вы  выразите  желание
преподавать что-нибудь другое,..
     - Может быть, я дам семинар по дзену,  -  неуверенно  произнес  Лам.  -
Дзен-буддизм сейчас снова в силе. Но я должен подумать.
     - Ну  конечно.  -  Декан  Глупс  повернулся  к  Джоэнису.  -  Как  вам,
безусловно,  известно,   мистер   Лам   вчера   вечером   мне   позвонил   и
проинформировал меня о вашем опыте.
     - Весьма любезно с его стороны, - осторожно сказал Джоэнис.
     - У вас великолепные данные. - продолжал Глупс. - Я уверен,  что  курс,
который вы собираетесь у нас прочесть, будет иметь  успех  в  полном  смысле
этого слова.
     Джоэнис уже понял,  что  ему  предлагают  работать  в  университете.  К
сожалению, он понятия не имел, чему он должен учить, и, между  прочим,  чему
он вообще может научить. Лам, погруженный в мысли о  буддизме,  сидел  глаза
долу и не подавал никаких намеков.
     - Я счастлив преподавать в таком славном учебном заведении, как ваше, -
заверил Джоэнис. - Что касается курса, который мне предстоит вести...
     - Пожалуйста, поймите меня правильно, - горячо произнес декан Глупс.  -
Мы ясно представляем себе узкий, специальный характер вашего предмета и  все
трудности, связанные с его изложением.  Предлагаем  вам  для  начала  полную
профессорскую ставку, то есть тысячу  шестьсот  десять  долларов  в  год.  Я
понимаю, что это не очень большие деньги. Иногда  я  с  грустью  думаю,  что
какой-нибудь  помощник  водопроводчика  зарабатывает   у   нас   не   меньше
восемнадцати тысяч. И все же университетская жизнь имеет свои преимущества.
     - Я готов отправиться сейчас же, - заявил  Джоэнис,  боясь,  что  декан
изменит свое решение.
     - Чудесно! - вскричал Глупс. - Я восхищаюсь  душевной  бодростью  нашей
молодежи.  Должен  сказать,  что  в  поисках  подходящих  талантов  в  таких
артистических поселениях, как это, нам всегда  сопутствовала  удача.  Мистер
Джоэнис, пожалуйста, следуйте за мной!
     Вместе с деканом Глупсом они подошли к  старинному  автомобилю.  Сделав
прощальный жест рукой Ламу, Джоэнис сел в машину, и вскоре  сумасшедший  дом
скрылся из виду. Джоэнис снова был свободен. Его беспокоили лишь  данное  им
обещание преподавать в университете Сент-Стивенс Вуд и мысль о том,  что  он
не знает, чему, собственно, должен учить.


КАК ДЖОЭНИС ПРЕПОДАВАЛ В УНИВЕРСИТЕТЕ И ЧТО ОН ПРИ ЭТОМ УЗНАЛ
                       (Рассказано Маубинги с Таити)

     Через некоторое время Джоэнис прибыл в  Ньюарк,  штат  Нью-Джерси,  где
находился университет Сент-Стивенс Вуд.  На  обширном  зеленом  пространстве
были раскиданы  низенькие,  приятных  очертаний  здания.  Глупс  по  очереди
называл  строения:  корпус  Гретца,  корпус  Ваникера,   общага,   столовая,
физическая   лаборатория,   ректорат,   библиотека,   часовня,    химическая
лаборатория, новое крыло и старый корпус. За  университетом  протекала  река
Ньюарк, ее серо-бурые  воды  отливали  оранжевыми  сбросами  с  плутониевого
завода, расположенного выше  по  течению.  Неподалеку  громоздились  фабрики
промышленного Ньюарка, а  прямо  перед  университетом  проходило  скоростное
восьмиполосное шоссе. "Все это, - сказал декан Глупс,  -  привносит  дыхание
реальности в уединенную академическую атмосферу".
     Джоэнису  предоставили  уютную  комнату,  а  затем  пригласили  его  на
коктейль, на вечеринку факультетских преподавателей.
     Там он встретил своих коллег.
     Профессор Придир,  заведующий  кафедрой  английского  языка,  вынул  на
минуту трубку изо рта и проговорил: "Добро пожаловать,  Джоэнис.  Если  могу
быть чем-то полезен, я к вашим услугам".
     Лавочникер, кафедра