седовали в областном уголовном розыске. К  тому,  что
рассказал там, добавить нечего.
     - Надо кое-что уточнить. Вы давно знакомы с Зоркальцевым?
     - Достаточно. Десять лет работаю с его женой  в  одном  отделе.  Было
даже, что мы дружили семьями.
     - Осложнения в этой дружбе не возникали?
     Лицо Фарфорова болезненно поморщилось:
     - Имеете в виду слухи об ухаживании Геннадия за Ириной?
     - Они беспочвенны? - вместо ответа опять спросил Антон.
     - Полностью. Почему?.. Зоркальцев - не ловелас. Он  до  мозга  костей
практичный человек,  любитель  устанавливать  надежные  деловые  контакты.
Через  Ирину  Геннадий  хотел   завести   дружбу   с   ее   мамой,   Аллой
Константиновной, которая заведует солидным магазином, где часто  бывают  в
продаже дефицитные импортные  товары.  Иными  словами,  ему  хотелось  без
лишних затруднений отовариваться импортом. Алла Константиновна  от  дружбы
такой уклонилась. Зоркальцев сразу потерял  к  Ирине  интерес  и  перестал
приглашать ее на свою дачу.
     - Часто Ирина туда ездила?
     - Всего два или три раза.
     - А других женщин Зоркальцев на дачу привозил?
     - Только тех, которые чем-то ему были полезны.
     - Какую пользу приносила Зоркальцеву Леля Кудряшкина?
     - Она путалась с каким-то книжным, спекулянтом  и  помогала  Геннадию
доставать книги, как говорится, повышенного спроса.
     - Он книголюб?
     - Не сказал бы. Мода теперь такая.
     - Лично вы у Зоркальцева на даче были?
     - Относительно.
     - Не понял...
     Фарфоров зажал в кулак бороду:
     - Не поджигал я эту проклятую дачу. Поверьте, не поджигал!
     - Вполне,  Вадим  Алексеевич,  верю,  -  успокаивающим  тоном  сказал
Бирюков. - Тем более, алиби ваше доказано.
     - Тогда к чему подобный вопрос?
     - Пытаюсь выяснить, кто распустил о вас слух и с какой целью.
     -  Какая  цель!  Обыватели  порою  строят  такие  догадки,  что   уму
непостижимо. Кто-то болтнул обо мне без злого умысла, а другие подхватили.
     - А если  все-таки  "болтнули"  с  умыслом,  чтобы,  скажем,  отвести
подозрение от действительного преступника?
     - Не знаю, не знаю... - Фарфоров по-стариковски ссутулился.
     - Я уже высказывал в угрозыске  предположение,  что  оговорить  могла
только Леля Кудряшкина. После смерти Ирины она набивалась мне  в  жены,  я
отказался от ее услуг.
     - Леля даже такие планы строила?!
     - Будто не знаете Кудряшкину. В планах у Лели недостатка нет. Вот ума
только маловато.
     Бирюков помолчал.
     - Вадим Алексеевич, ответьте на мой вопрос откровенно... Бывали вы на
даче у Зоркальцева?
     Фарфоров зажал коленями ладони рук. На его лице появилась болезненная
гримаса. Пауза затягивалась, однако Антон не торопился. Наконец  бородатый
геолог тяжело вздохнул:
     - Хорошо, я скажу нечто  новое.  На  даче  Зоркальцева  мне  довелось
побывать всего один раз. Произошло это так... Весной прошлого года,  когда
Ирина была еще жива, однажды  в  конце  рабочего  дня  ко  мне  в  кабинет
внезапно вошла расстроенная Таня Зоркальцева и буквально со слезами  стала
умолять съездить с нею на дачу, Я попытался узнать, что случилось, но она,
будто  помешанная,  повторяла  одно  и  то  же:  "Потом   узнаете,   Вадим
Алексеевич, потом узнаете". Я не смог отказать плачущей женщине. Когда  мы
приехали на дачу, там,  к  моему  удивлению,  находились  сам  Зоркальцев,
Ирина, Леля Кудряшкина и еще какой-то элегантно одетый молодой  мужчина  с
пижонскими черными усиками. Все четверо вальяжно сидели у камина и слушали
японский транзистор...
     Фарфоров надолго замолчал, и Антон вынужден был поторопить:
     - Произошел семейный конфликт?
     - Не сказал бы... Правда,  Таня  резковато  бросила  мужу:  "Если  не
прекратишь подобные встречи, сожгу твой любимый дом свиданий".  Зоркальцев
принялся объяснять, мол, встреча деловая, не надо раздувать из мухи слона,
и все в таком роде... - Фарфоров снова сделал затяжную паузу. - Сейчас вот
думаю, не вспомнился  ли  Кудряшкиной  тот  случай  и  не  решила  ли  она
воспользоваться пожаром, чтобы  причинить  мне  неприятность.  Может  ведь
такое быть?
     - Может, - согласился  Антон,  -  А  откуда  жене  Зоркальцева  стало
известно, что муж находится на даче с компанией?
     -  После  Таня  мне  рассказала,  будто  случайно  увидела  из   окна
проезжавшую мимо нашего треста свою  машину  и  догадалась,  что  Геннадий
повез компанию на дачу.
     - Ваши отношения с Зоркальцевым после того случая не испортились?
     -   Нисколько,    -    Фарфоров    движением    руки    показал    на
слюдянисто-прозрачный  камин.  -  Вскоре  после  того  случая   Зоркальцев
соорудил вот это украшение. У Геннадия воистину золотые руки...
     Слушая  ответы,  Бирюков  исподволь   присматривался   к   Фарфорову.
Первоначальная нервозность Вадима Алексеевича постепенно прошла. Он  вроде
бы проникся доверием к собеседнику и теперь, похоже,  переживал  некоторую
неловкость от того, что поначалу взял было несколько враждебный той.  И  о
Зоркальцевых, и о бывшей своей  жене  Фарфоров  отзывался  объективно,  не
сгущал темные  краски.  Неприязнь  в  его  голосе  сквозила  лишь  к  Леле
Кудряшкиной. Между тем, к  концу  беседы  именно  Кудряшкина  интересовала
Бирюкова, поскольку невыясненным оставался  вопрос  о  бирюзовом  перстне,
который якобы видел у Лели Вадим  Алексеевич.  Когда  Антон  заговорил  об
этом,  фарфоров  спокойно  подтвердил,  что  несколько  дней  назад   Леля
приходила к нему домой к действительно показывала  серебряный  перстеиь  с
бирюзой, чтобы определить, не фальшивый ли камень. Он сказал:  "Бирюза  не
поддельная". Тогда Леля спросила: "Сколько рэ  можно  заплатить  за  такую
прелесть?"  -  "Пятьсот  рублей".  -  "Однако!"  -  удивленно  воскликнула
Кудряшкина и сразу ушла.
     - Она что, у кого-то хотела купить этот перстень? - уточнил Бирюков.
     Фарфоров повел сутулыми плечами:
     - Я не понял, чего Леля хотела: купить или продать. Но в том, что это
был перстень Геннадия Зоркальцева, не  сомневаюсь  ни  на  йоту.  Геннадий
покупал его с рук и так же, как Кудряшкина, приносил мне, чтобы определить
стоимость.
     - Вы сказали об этом Кудряшкиной?
     - Нет, разговор с Лелей был коротким. Я не переношу ее присутствия.
     Антон извинился перед Фарфоровым  за  отнятое  время  и  поднялся  из
кресла. Вадим Алексеевич проводил его до  двери.  Расставаясь,  дружелюбно
пожал протянутую руку.
     Теплый солнечный вечер уже кончался, когда- Бирюков вошел в сумрачный
подъезд десятиэтажного дома, где  находилась  квартира  Лели  Кудряшкиной.
Остановившись перед знакомой дверью, нажал кнопку электрического звонка  -
звонок не работал. Пришлось постучать.  В  квартире  никто  не  отозвался.
Антон постучал сильнее - опять тишина.  После  третьей  попытки  открылась
соседняя дверь  слева.  Выглянувшая  на  лестничную  площадку  белоголовая
чистенькая старушка с любопытством оглядела Бирюкова:
     - Ленка сегодня чего-то подзадержалась  на  работе.  Должно,  позднее
заявится.
     - Во  сколько,  примерно?  -  спросил  Антон  и  посмотрел  на  часы,
показывающие пять минут десятого.
     - Дак, кто ее,  молодуху,  знает,  во  сколько.  Придет.  Она  всегда
ночевать домой приходит, - старушка еще раз окинула Антона взглядом.  -  А
ты кто, знакомый ей будешь?
     - Я из милиции буду - Бирюков показал удостоверение. - Можно, подожду
у вас в квартире?
     Старушка заглянула в развернутые корочки:
     - Почему б нельзя.  Я  живу  справедливо,  милиции  не  пугаюсь.  Ты,
случаем, в телевизерах не разбираешься?  В  прошлом  месяце  чего-то  речь
отнималась, а теперь соображение пропало.
     - У кого? - занятый своими мыслями, спросил Антон.
     - Дак, у телевизера. Речь слышна, а соображения нету.
     - Ах, изображение... - Антон засмеялся. - Сейчас, бабуся,  посмотрим,
почему он "соображать" перестал.
     Следом за старушкой Бирюков вошел в комнату с каким-то необычным  для
городской  квартиры   крестьянским   уютом.   Со   старомодного   карниза,
укрепленного над широким окном, спускались тюлевые шторы,  сквозь  которые
виднелась лоджия, усаженная, словно палисадник, яркими цветами.  Сбоку  от
окна, в  углу,  стоял  "Рекорд"  с  небольшим  экраном.  Антон  подошел  к
телевизору, щелкнул кнопкой стабилизатора и стал  искать  причину,  отчего
"пропало соображение". Неисправность  оказалась  пустяковой  -  надо  было
всего  лишь  отрегулировать  частоту  строк.  Когда  "Рекорд"   заработал,
старушка радостно всплеснула руками:
     - Гляди-ка! Еще чище стал казать,  чем  раньше!  -  И  повернулась  к
Бирюкову. - Сколько за ремонт возьмешь?
     Антон отмахнулся;
     - Я ничего не ремонтировал.
     - Дак, телевизер-то заработал! Вот когда у него речь отнилась,  я  на
ателье мастера приглашала. Он  также  мигом  поломку  устранил,  но  пятью
рублями не побрезговал.
     - Мастера бывают разные.
     - Это так. Один от души работу исполняет, другой  -  лишь  бы  деньгу
заколотить,  -  старушка  гостеприимно  усадила  Бирюкова  на  простенький
диванчик. - Ты по какому делу к Ленке?
     - Кое-что узнать надо.
     - Коль надо, узнаешь. У нее что на уме, то  и  на  языке.  Простецкая
девка. Вот муженек у нее был. Мишка, тот другой  закваски...  Прикидывался
ученым  работником,  по  дальним  командировкам  колесил,  а  как  милиция
разобралась...  Книжками,  сукин  сын,  спекулировал.  И,  видать,  крупно
ворочал.  Когда  после  суда  имущество  из   квартиры   стали   забирать,
полнехонький  грузовик  одними  книгами  нагрузили.  Ленка-то   в   панику
ударилась, как Мишку посадили. Прибежала  ко  мне  в  слезах:  "Чо  теперь
делать, баба Зина? Без копеечки осталась, хоть в петлю полезай". - "И-и-и,
- говорю, - в твои ли годы о петле думать! Устраивайся на  работу,  берись
за ум да подыскивай работящего мужа, а не  своди  судьбу  с  кем  попало".
Полный вечер правила Ленке мозги. Послушалась. На завод  поступила,  дырки
какие-то там сверлит. А то?.. Если с  душой,  можно  и  на  дырках  хорошо
зарабатывать. Теперь Ленка  повеселела.  Выпивку  бросила,  не  курит,  из
парней никого не водит. Редко по воскресеньям забегает к ней один,  Мишкин
дружок. Вроде присматривает. Наружностью видный, а по манере  поведения  -
чижик-пыжик с крашеными волосами. Работает,  Ленка  сказала,  карлсоном  в
ресторане...
     Бирюков улыбнулся:
     - Наверное, гарсоном? По-русски - официантом.
     - Может, и так. Я иностранных слов на понимаю.  Знаю,  по  телевизору
Карлсона показывали, который с моторчиком, как самолет, летает.
     Бирюков, словно уставший спортсмен на дальней дистанции, почувствовал
второе дыхание. Разговорчивая старушка показалась ему бесценным кладом. От
нее можно было получить сведения не только о  Леле  Кудряшкиной,  но  и  о
семье Харочкиных,  живущих,  как  выяснилось,  "через  стенку  от  Ленки".
Осторожно задавая  вопросы,  Антон  едва  успевал  запоминать  информацию.
Прежде всего баба Зина - так  называли  старушку  соседи,  а  по  паспорту
Зинаида Григорьевна Петелькина - "обсказала" Антону свою судьбу. Жизнь  ее
прошла в колхозе. Полвека трудилась дояркой, теперь на заслуженной пенсии.
Перебраться из деревни в город сманила внучка  Нинка  -  по  фамилии  тоже
Петелькина. Нинке двадцать четыре года. Замуж пока не собирается. Работает
водителем троллейбуса на пятом маршруте и до  того  "принципиальная",  что
даже  родную  бабку,  когда  та  едет   в   ее   троллейбусе,   заставляет
расплачиваться за проезд. Учится Нинка на третьем курсе заочного института
- хочет стать начальницей над всеми троллейбусами. Сегодня  внучке  выпала
вечерняя смена, поэтому придет с работы в первом часу  ночи.  К  городской
жизни баба Зина, можно сказать, уже привыкла,  весь  Новосибирск  вдоль  и
поперек объездила. С соседями живет мирно, хотя такие, как  Харочкины,  ей
очень даже не нравятся.
     - Почему? - спросил Антон.
     - Ну их к лешему... - старушка махнула  сухонькой  рукой.  -  О  себе
много заботятся. Когда  вот  эту,  где  живем,  кооперативную  многоэтажку
распределяли, так Евген Евгеныч дополнительно к  своей  квартире  хотел  и
Нинкину заграбастать. Дочка, видишь, у  Харочкиных  на  выданье,  Анжелка.
Себе плановали - трехкомнатную, где  теперь  живут,  а  дочке  -  Нинкину.
Хорошо, начальство городское на дыбы поднялось за Нинку, не то облизнулась
бы моя внучка с кооперативом.
     - А как вообще Харочкины?..
     - Куркули нелюдимые.
     - Дочь их как?
     -  Анжелка.,.  Непутевая.  И  внешностью  не  удалась,  и  по  манере
поведения никуда не годится. Табак курит в открытую  при  родителях,  вино
пьет без меры. Нынче в майские  праздники  чуть  тепленькая  подъехала  на
такси к дому. Какие-то  ребята  с  ней  были,  куражилась  перед  ними,  -
старушка понизила голос. - Не знаю, правда - нет, но Ленка  Кудряшкина  на
днях сообщила мне новость, будто забеременела Анжелка и сама не  знает  от
кого:  то  ли  от  учителя,  то  ли  от  ресторанного  карлсона...   Этот,
ресторанный, вроде бы не прочь жениться  на  Анжелке,  но  такое  приданое
заломил, что у Людмилы Егоровны и Евген Евгеныча глаза на  лоб  полезли...
Ничего, очухаются - заплатят жениху, сколько тот ни запросит.
     - Такие богатые?
     - Очень даже. Ты зашел бы к ним из  интересу.  Правда,  грязновато  в
квартире, но чего только там нет!.. - старушка  вздохнула.  -  Нинка  меня
грызет, мол, надо новую мебель заводить. Говорит, во всем Новосибирске  ни
у кого такого старья, как у нас, не сыщешь. А мне жалко  уничтожать  вещи.
Они хоть и не модные, но трудом нажиты. У Харочкиных же - все по последней
моде. И все дорогое. Недавно такую  люстру  подвесили  -  глядеть  боязно.
Людмила Егоровна хвасталась, будто из заграничного  стекла,  стоимостью...
Сколько,  думаешь?  Две  с  лишним  тыщи!   Это,   считай,   однокомнатная
кооперативная квартира под потолком висит. А вдруг оторвется?..
     - Да-а-а, - стараясь поддержать установившийся со старушкой  контакт,
протянул Бирюков и сразу сменил тему: - Зинаида Григорьевна, вы  говорили,
что ресторанный гарсон по воскресеньям забегает к Кудряшкиной. Как  же,  в
таком случае, его отношения с Анжеликой?..
     Петелькина трубочкой вытянула губы:
     - Сама дивлюсь. К слову, раньше Лепка с Анжелкой душа  в  душу  жили:
покуривали вместе, выпивали. А последнее время, примечаю, между ними вроде
черная кошка пробежала. Может, со зла Ленка  на  Анжелку  ляпнула.  У  нее
такое бывает. Невзлюбит человека, как бодливая корова становится.
     - А о Фарфорове Кудряшкина не рассказывала?
     - Кто такой?
     - Один из ее знакомых, бородатый мужчина.
     -  Нет,  бородатых  мужиков  у  Ленки  не  видала.  Стриженый  как-то
спрашивал  ее.  Помню,  я  полюбопытствовала:  "Чо,  родимый,  в   колонии
отбывал?" Парень обиделся: "В солдаты, бабка, хотели забрать, да  отменили
до осени".
     - Как он выглядел?
     - Допризывного возраста  или  Ленкин  ровесник.  Одежка  неприметная.
Какая именно, теперь и вспомнить не могу.
     - Давно это было?
     - Можно вычислить... -  старушка,  рассуждая  вслух,  стала  загибать
пальцы. - Мишку-спекулянта посадили  в  конце  марта.  3  апреле  к  Ленке
зачастил этот... из ресторана. В мае он притих, реже заглядывал. Так...  А
стриженый появлялся где-то в начальных числах июня.
     - Внучка ваша не дружит с Кудряшкиной?
     - Нет, моя Нинка строгой манеры поведения. Она с Ленкой больше все  -
мимоходом. И с Анжелкой тоже просто так: здравствуй - до свидания.
     - Тот учитель, о котором говорили, часто у Харочкиных бывает?
     - Не часто, но видала его.  Очень  обходительный,  любезный  человек.
Как-то  у  Нинки  контрольная  задачка  не  получалась.  Он   тут   удачно
подвернулся, в минуту  помог.  Нинка  после  говорила,  что  сильно  умный
мужчина.  Самые  трудные  задачи  как  семечки  щелкает...  -   Петелькина
внимательно  присмотрелась  к  Антону.  -  Ты  очень   уж   подробно   все
выспрашиваешь. Наверно, серьезное что-то случилось?
     - Потерявшегося мужчину ищем, - сказал Антон.
     - Давно?
     - Две недели.
     - Э-э-э, милый! У нас в колхозе  тракторист  Потап  Романенков  целый
месяц потерянным считался. Милиция с  ног  сбилась  в  розысках,  а  после
оказалось - в соседнем селе у закадычного дружка Потап на  целых  тридцать
дней пригрелся, чтобы жену свою проучить, которая крепко его обидела. А ты
говоришь, две недели. Две недели - пустяк...
     На  лестничной  площадке   внезапно   хлопнула   дверь.   Баба   Зина
прислушалась:
     - Ленка пришла.
     Бирюков, поблагодарив старушку за интересный разговор, поднялся.
     - Подожди чуток, - заговорщицким тоном проговорила  Петелькина.  -  Я
щас  в  лоджии  букет  цветов  нарву.  Преподнеси  Ленке  в  подарок,  она
откровеннее с тобой станет...
     Кудряшкина открыла дверь, едва Бирюков успел постучать. За  прошедший
год Леля заметно  изменилась.  Шелушащееся  от  косметики  лицо  поблекло.
Большие печальные глаза глубоко ввалились. Похудела так,  что  простенькое
платье казалось явно великоватым.
     - Здравствуйте, Леля, -  весело  сказал  Бирюков  и  широким  широким
протянул перед собою букет.
     Кудряшкина отпрянула от цветов:
     - Это что за хохма?
     - Это - вам.
     - От кого?
     - Лично от меня и от уголовного розыска.
     Леля смерила Антона сердитым взглядом;
     - Не смешно.  Если  к  Мишке  притопал,  он  -  в  казенном  доме,  а
дефицитные книги в фонд государства уплыли. Ни менять, ни продавать теперь
нечего.
     - Я, Лелечка, пришел поговорить с вами по душам.
     - В моей душе пусто, как у грешницы.
     Антон посерьезнел:
     - Возьмите же цветы. Честное слово, это вам - от меня.
     Кудряшкина неловким  движением,  чуть  не  рассыпав,  приняла  букет,
скривила в ухмылке губы:
     - Во юмор... Раньше  парни  с  бутылкой  приходили,  теперь  цветочки
несут.
     Бирюков решил перейти с Ладей на "ты":
     - Мне действительно надо с тобой поговорить. Разрешишь войти?
     Леля мгновение поколебалась:
     - Ну, заходи... Только не надолго.
     - Не пугайся, до утра не засижусь.
     - Меня напугать трудно,
     Кудряшкина посторонилась, и Бирюков вошел в пустую, если  не  считать
раскладушки с постелью да облезлого стула, комнату. Всей "роскошью"  здесь
был стоявший прямо на  полу  синий  телефонный  аппарат.  Антон  медленным
взглядом обвел голые стены и посмотрел на прислонившуюся к косяку Лелю:
     - Да-а, пустовато стало...
     Леля молча унесла цветы в ванную. Вернувшись, усмехнулась:
     - Еще что скажешь?
     - Еще скажу, что ты меня не узнала. Помнишь, в  прошлом  году,  когда
погибла Ирина Крыловецкая, мы с тобой долго разговаривали вот в этой самой
комнате, только битком заваленной книгами, о Вадиме Фарфорове?
     Кудряшкина уставилась на Антона:
     - Геолог?.. С Вадькой вместе работаешь?..
     - Нет, теперь я в другом ведомстве, - слукавил Антон.
     - В каком?
     - Секрет фирмы.
     - Не темни. Серьезно спрашиваю.
     Бирюков не успел ничего ответить - зазвонил телефон. Леля присела  на
корточки и сняла трубку. Видимо, отвечая на вопросы, грубовато заговорила:
     - Привет... Ну, у тебя и уши...  Нет,  не  он...  Русского  языка  не
понимаешь? Не он... Какая тебе разница - кто...  Ну,  приходи,  приходи  -
убедись! - И сердито бросила трубку. - Вот кадра! Сквозь  кирпичные  стены
слышит  мужской  голос.  Думает,  с  ее  королем  романсы  кручу.   Сейчас
припрется, дура красномордая.
     - Анжелика? - спросил Антон.
     - Как догадался?
     - Если ты "с королем романсы крутишь", то, кроме Анжелики,  появиться
некому. Смотрела фильм "Анжелика и король"?
     Кудряшкина изумленно вскинула тонко выщипанные брови
     - У тебя  не  голова,  а  электронно-вычислительная  машина.  С  ходу
усекаешь.
     - Спасибо за комплименч. "Король" - это гар