шь
элементарная суть, квинтэссенция".
 Он подскочил к блоку управления на переборке и  включил  вентиляцию  на
полные обороты, чтобы убрать из воздуха радиоактивные ионы.
 - Джонни! - голос Спарроу.
 Тот ответил в свой ларингофон:
 - Здесь, капитан.
 Спарроу понизил голос:
 - Здесь  ты  ничем  не  поможешь,  Джонни.  Если  ценишь  свои  мужские
достоинства, убирайся от выхода из тоннеля. Джо "горячий". Слишком!
 - У меня есть двое детей, - ответил Рэмси. - Выносите его.
 - Он уже здесь.
 Безвольное тело Гарсии выползало из тоннеля, будто  личинка  насекомого
из трещины в коре. Рэмси уложил его на полу. Спарроу помог ему.
 - Я пока только окатил его моющим  средством,  прежде,  чем  всунуть  в
свежий скафандр. Но все равно, он слишком "горячий".
 Рэмси наклонился, расстегнул молнию в передней части скафандра  Гарсии.
Капитан помог извлечь ни на что не реагирующее тело. Они затолкнули Гарсию
в камеру антирадиационной обработки. Спарроу стянул с себя скафандр и тоже
вошел в камеру. Рэмси забрал их скафандры, забросил их подальше в тоннель,
потом стянул с себя свой и затолкал туда же.  После  этого  закрыл  дверь,
посадив ее на болты торцевым ключом.
 Дверь в камеру антирадиационной обработки распахнулась настежь.  Оттуда
вышел голый Спарроу, волоча за собой Гарсию.
 - Мы заменим ему каждую капельку крови, - сказал капитан.  -  Заходи  в
камеру, только сначала сбрасывай одежду, а потом приходи в лазарет.  -  Он
взял Гарсию за руки и стал подниматься на мостки, мышцы на спине  и  ногах
напряглись под тяжестью груза.
 Рэмси сказал в свой ларингофон:
 - Лес, капитан несет Джо наверх. Помоги ему.
 Потом он сам забрался  в  камеру  и  включил  программу  обработки  для
средней степени зараженности. Тугие струи моющего  средства,  рассчитанные
на человека в защитном скафандре, иглами били  в  его  тело.  Рэмси  силой
стащил с себя одежду и бросил ее в угол, отключил душ, вышел и пошлепал по
мокрым следам.
 В лазарете Спарроу уложил Гарсию на кровать, прикрепил бутыль с плазмой
и ввел в вену инженера  гибкую  трубку  с  иглой,  отходящей  от  банки  с
плазмой. Сейчас капитан настраивал аппарат кровообмена, регулируя венозное
и артериальное давление, скорость протекания крови  и  пережал  предплечье
Гарсии.
 Рэмси прошел к банку-хранилищу крови, проверил  автоматические  системы
обращения и гемолиза крови, убедился, что те действуют.
 - Кровь готова, - доложил он.
 - Отлично.
 Спарроу подключил кровообменник в систему обращения,  положил  руку  на
вентиль.
 - Контролируй то, что мы будем из него выкачивать.
 Рэмси прошел к  головной  части  устройства  кровообмена,  поглядел  на
отводы от руки  Гарсии.  Тот  дышал  очень  медленно,  сбивчиво,  движения
грудной клетки еле заметны.  Кожа  на  лице  и  груди  приобрела  синюшный
оттенок.
 Спарроу открыл систему кровообмена. Кровь из тела Гарсии стала  стекать
в  покрытое  свинцом  хранилище  устройства,  в  то   время   как   взамен
накачивалась консервированная кровь. Показатель уровня  радиации  у  Рэмси
сразу же зашкалило.
 - Капитан, зашкал по радиации.
 Спарроу дал знак, что понял.
 - Я могу использовать все?
 - Что вы имеете в виду?
 - Может случиться, что для нас крови уже не останется.
 Память Рэмси вернулась к радиометру над выходом из тоннеля, где стрелку
зашкалило на красном поле.
 - Обойдемся плазмой, - ответил он.
 - Я так  и  думал.  Рад,  что  ты  согласился.  -  Он  обошел  кровать,
отсоединил бутыль с плазмой от левой руки Гарсии. - Если нам  понадобится,
это все, что есть. И, скорее всего, она понадобится скорее мне, чем  тебе.
Ведь я же был в тоннеле.
 - Давайте оставим несколько смен крови для вас, - предложил Рэмси.
 - Но ты не сможешь...
 - Со мной все будет хорошо.
 Рэмси замолчал,  следя  за  показаниями  приборов.  Стрелка  показателя
уровня радиации все так же была загнана вправо.
 - Я уже сделал уколы ему и себе. Теперь давай займемся тобой.
 - Валяйте, - Рэмси протянул левую руку, не отрывая глаз от приборов.  -
Прошло уже три смены крови,  но  радиометр  все  зашкаливает.  Капитан,  я
никогда не слыхал, чтобы...
 - Это декарбонизатор. Смотри, будет больно, - предупредил  Спарроу.  Он
зажал руку Рэмси и ввел сыворотку в мышцу. - За Джо не  беспокойся,  он  в
Господних руках.
 - А разве все мы не в его руках?
 - Капитан! - Голос Боннета в интеркоме.
 Спарроу подошел к микрофону в стене, нажал кнопку.
 - Валяй.
 - Я только что протестировал реактор. Все действует нормально.
 - Курс на Чарлстон, - приказал Спарроу. - Полный вперед.
 - Есть. Как там Джо?
 - Пока еще рано говорить.
 - Скажите мне, если...
 - Скажем. - Спарроу отключился.
 Гарсия свернулся на кровати клубком, губы его шевелились, он  покачивал
головой из стороны в сторону. Внезапно он заговорил на  удивление  сильным
голосом:
 - И все-таки я сделал это, Беа! Они давили на меня через  детей,  разве
ты не поняла?
 Теперь, казалось, он прислушивался.
 - Больше я ничего сказать не могу! Меня застрелят!
 - Успокойся, Джо, - сказал Спарроу.
 Гарсия открыл глаза, закрыл, снова открыл. Он непонимающе уставился  на
Спарроу.
 - А где Беа? Они забрали ее?
 - С ней все будет хорошо, - успокоил его Спарроу.
 Гарсия весь затрясся.
 - Если бы мы могли куда-нибудь уехать и сменить имя. Это все.
 Он закрыл глаза.
 - Знаешь, где ты находишься? - спросил его Спарроу.
 Гарсия кивнул.
 - В кошмаре.
 - Он уже вышел из  зашкала,  -  доложил  Рэмси.  -  Но  до  возможности
выздоровления еще далеко.
 - Спокойно, - заметил Спарроу. Он  поглядел  на  показания  прибора.  -
Кровь сменилась восемь раз.
 - Осталось шестнадцать смен.
 Спарроу снизил скорость протока крови.
 - Оставили бы меня там, - сказал Гарсия.
 - Не дури, - перебил его капитан.
 - Меня готовили в диверсионной школе Буэнос-Айреса, - начал  Гарсия.  -
Двадцать лет назад. Потом я прибыл на место, встретил Беа. Я залег на дно.
Успокоился. Меня научили, как маскироваться.
 - Тебе лучше не разговаривать, - сказал Рэмси. - Давление подымется.
 - Буду говорить. Шесть месяцев назад меня нашли, сказали: "Выполняй или
же... дети..." Сами понимаете, я...
 - Понимаем, Джо, - сказал Спарроу.  -  Но  сейчас,  будь  добр,  полежи
тихонько. Не трать силы.
 - Впервые в жизни я  с  кем-то,  я  кому-то  нужен  -  вам  и  команде,
по-настоящему нужен, - прошептал Гарсия. - Ну и, конечно же, Беа.  Но  это
уже другое.
 - Тебе надо набираться сил.
 - Зачем? Чтобы Джонни-Безопасность мог вытащить меня на расстрел?
 - Я не из Безопасности, Джо.
 - Он из ПсиБю, - вмешался Спарроу. - Его послали насесть на меня.
 У Рэмси и челюсть отвисла.
 - Я заметил это в тот день, когда впервые  спустились  ниже  предельной
глубины, - сказал Спарроу. - Мне это стало понятно по тому, как он наседал
на Леса.
 - Но он и из Безопасности тоже, - настаивал Гарсия.
 - Меня там лишь усыновили, - оправдывался Рэмси. - Я не мог...
 - Если проболтаешься, - погрозил Спарроу, - я тебя...
 - Я только хотел сказать, что не мог хорошенько  расслышать,  -  сказал
Рэмси. Он улыбнулся, потом снова нахмурился и поглядел  на  Гарсию.  -  Ты
имел что-нибудь общее со смертью инспектора Безопасности?
 - Ничего. Бог мне свидетель.
 - А как насчет диверсий?
 - Это сделали мои старые "друзья", но только для  перестраховки.  -  Он
покачал головой. - Мне было поручено выдать расположение  скважины,  когда
мы достигли бы ее. Я предложил, что сообщу тогда, когда  мы  уже  будем  в
своих водах. Они до того собирались захватить нас в плен.
 - Как ты собирался сообщить им про нас? - спросил Спарроу.
 - Подключив сонар к специальным образом переделанной ламповой панели.
 - И когда же ты решил не сообщать им про скважину?
 - Я и не собирался _делать_ этого.
 Спарроу облегченно вздохнул.
 - Я приказал Беа взять детей и обратиться в Безопасность, как только мы
выйдем в море, и с "Рэмом" нельзя будет связаться.
 Гарсия замолк.
 - Попробуй заснуть, - сказал Спарроу.
 Гарсия лишь фыркнул:
 - Джонни, что там показывает твоя стрелочка?
 Тот поглядел на капитана. Тот разрешающе кивнул.
 - Возможность смертельного исхода, - сказал Рэмси.
 - Возможность смертельного исхода, - повторил Гарсия.
 - Но уровень радиации в крови снижается.
 -  Хочешь,  мы  закатим  тебе  сейчас  повышенную  дозу  дефосфатов   и
декальциатов? - спросил Спарроу.
 Гарсия поглядел на него с иронией.
 - Хотите подольше потянуть эту глупую битву? - он  усмехнулся.  -  Если
хотите колоть, валяйте. Только лучше морфий, шкип. Дадите? -  Его  усмешка
превратилась в ухмылку черепа. - Зачем вам возиться со мной?
 Спарроу вздрогнул, потом сделал глубокий вдох.
 - Для него это единственный шанс, - сказал Рэмси. - Если  только  можно
назвать это шансом.
 - Ладно, - сказал Спарроу. Он подошел к шкафчику с лекарствами, отобрал
шприцы и вернулся.
 - Морфий, - напомнил ему Рэмси.
 Спарроу поднял ампулу, показывая ему.
 - Спасибо вам за все, капитан, - сказал Гарсия. - Одна просьба:  вы  не
присмотрите за Беа и ребятишками?
 Спарроу быстро кивнул, наклонился и сделал уколы: один, два, три.
 Они следили за тем, как действует наркотик.
 - В машине еще осталось восемь перемен крови, - сказал Рэмси.
 - Установи максимальную скорость прохождения.
 Рэмси отрегулировал вентиль.
 - А теперь, Джонни, я хочу услышать всю эту историю от тебя  самого,  -
сказал Спарроу, не отрывая взгляда от Гарсии.
 - В принципе, вам все уже известно.
 - Я хочу знать все детали.
 Рэмси подумал: "Выдерживать роль  в  стиле  "плаща  и  шпаги"  было  бы
смешно. Спарроу вычислил меня уже давно, скорее всего, виной тому  Гарсия.
Я же метался вслепую, не сознавая этого. Или сознавая?" К  нему  вернулось
непонятное чувство опасности.
 - Ну? - настаивал Спарроу.
 Чтобы собраться с мыслями, Рэмси спросил:
 - Насколько подробно?
 - Начни с самого начала.
 Рэмси внутренне скрестил пальцы и  подумал:  "Вот  он  -  кризис.  Если
Спарроу и вправду психически ненормален, он сорвется. Но рискнуть надо.  Я
не знаю, как много ему известно. Проколоться нельзя".
 - Начинай немедленно, - настаивал Спарроу. - Это приказ.
 Рэмси тяжело вздохнул и начал от звонка доктора Оберхаузена и совещания
у адмирала Белланда в первом отделе службы Безопасности.
 - А эта телеметрическая аппаратура? - спросил Спарроу.  -  Что  же  она
рассказала обо мне?
 - Что вы как бы часть подлодки. Вы реагируете не как человек,  а  будто
один из механизмов или приборов.
 - Так я машина?
 - Если хотите - да!
 - А ты полностью доверяешь своей черной коробочке?
 - Выделения желез не умеют лгать.
 - Надеюсь, что это так. Но вот интерпретация может быть  ошибочной.  Не
думаю, что ты правильно отградуировал ее, когда мы находились на глубине.
 - Что вы хотите этим сказать?
 - Ты помнишь тот день, когда чуть не сошел с ума у себя в мастерской?
 Рэмси  вспомнил   свои   страхи,   невозможность   даже   шевельнуться,
успокаивающее влияние Спарроу. Он кивнул.
 - Как бы ты назвал это состояние?
 - Временный нервный срыв.
 - Временный?
 Рэмси удивленно поглядел на Спарроу.
 - А что общего здесь с нашей проблемой?
 - Мог бы ты сказать, что твое поведение на  борту  "Рэма"  всегда  было
разумным?
 Рэмси почувствовал, как горячая кровь прилила к лицу.
 - Капитан, а какая машина вы сейчас?
 - Счетная, - ответил тот. - А сейчас послушай меня, слушай внимательно.
Здесь, на подводных буксировщиках, мы, как человеческие существа,  обязаны
приспосабливаться к огромному психическому  давлению,  при  том  оставаясь
дееспособными. Мы уже _адаптировались_. Одни в большей степени,  другие  в
меньшей. Одни - по-своему, другие - как-то  иначе.  Но  каким  бы  ни  был
способ адаптации, всегда остается одна проблема:  с  точки  зрения  людей,
живущих давлением, наша адаптация не выглядит как нормальное поведение.
 - Как вы знаете об этом?
 - Уж знаю. Как ты сам наблюдал,  моя  личная  адаптация  машиноподобна.
Рассматривая это в свете обычной человеческой нормальности, вы, психологи,
даже придумали для подобной адаптации свой термин.
 - Расщепление психики, шизофрения.
 - Вот я и расщепил свою жизнь с точки зрения психики, - сказал Спарроу.
- Во мне есть какая-то часть, можешь назвать  ее  цепью,  схемой,  которая
поддерживает  меня  здесь,  на  глубине.  Эта  часть  во   мне   верит   в
потусторонний мир, потому что он в ней имеется...
 Рэмси напрягся.
 - Но что не дает мне права всегда быть таким  таким,  каким,  я  бываю
здесь? - спросил Спарроу. Он потер длинными  пальцами  свою  щеку.  -  Мне
хотелось знать, почему я делаю, поступаю так, а не иначе. Поэтому  я  стал
себя изучать,  анализировать,  рассчитывать  поведение  в  каждом  случае,
который только мог представить. Я  был  совершенно  безжалостен  к  самому
себе.
 Он замолчал.
 Заинтригованный его словами, Рэмси спросил:
 - И?
 - Я понял, что я псих, - ответил Спарроу. - Но мое безумие  проявляется
так, чтобы наилучшим образом приспособиться к своему миру. Это приводит  к
тому, что мир  делается  "психованным",  а  я  нормальным.  Не  психически
здоровым, не здравомыслящим. Нормальным. Приспособленным.
 - Так вы говорите, что мир шизоиден, расщеплен, фрагментарен?
 - А разве это не так? - спросил Спарроу. - Где  в  нем  не  разрушенные
полностью  коммуникативные  связи?   Покажи   мне   полнейшую   социальную
интеграцию.
 Он медленно покачал головой в жесте отрицания.
 - Все это давление, Джонни.
 Рэмси на мгновение отвлекся, чтобы поглядеть,  как  идет  кровообмен  в
теле Гарсии. Он посмотрел на инженера, лежащего под  действием  наркотика.
Лицо у того расслабилось, стало спокойным и миролюбивым. На какое-то время
для него давление исчезло.
 -  Мы  расцениваем  психическое  здоровье,  как  нечто  утопическое,  -
продолжил Спарроу. - Ничто не давит. Ничто не мешает твоему выживанию. Вот
почему мы испытываем мечтательную ностальгию по старым добрым Южным морям.
Минимум усилий для выживания. - Он снова покачал головой. -  Каким  бы  ни
было давление, какой бы ни была адаптация к нему, вашей наукой она  всегда
определяется как нездоровая. Иногда я думаю, что  в  этом  лежит  истинное
объяснение евангельской фразы: "Дети наследуют им". Как правило,  у  детей
нет комплексов давления и выживания. Ergo: они более  здоровы  психически,
чем взрослые.
 - У них есть свои проблемы,  свои  давления  и  прессинги,  -  возразил
Рэмси.
 - Совершенно иного плана, - ответил Спарроу. - Он  наклонился,  пощупал
пульс Гарсии. - Сколько еще крови осталось?
 - На две перемены.
 - Уровень радиации?
 Увидав показания, Рэмси даже недоверчиво дернул головой.
 - Пятьдесят на пятьдесят.
 - Он будет жить, - сказал Спарроу.  В  его  голосе  звучала  абсолютная
уверенность, даже непререкаемость.
 Рэмси почувствовал смутное раздражение.
 - Черт побери, почему это вы так уверены?
 - Ты будешь удивлен, когда получше присмотришься к счетчику.
 - Чудо, что он вообще так  долго  протянул.  -  Вопреки  намерениям,  в
голосе прозвучало раздражение.
 - Правильно, чудо, -  согласился  Спарроу.  -  Послушай  меня,  Джонни.
Вопреки всей вашей медицине,  всей  вашей  науке,  есть  нечто,  что  люди
частенько отказываются признать.
 - Что именно?
 Сейчас его голос был уже откровенно враждебным.
 - Это подобно тому, как иметь Бога в душе, быть  в  согласии  с  миром.
Действительно, это связано с чудом. Но все  довольно  просто.  Ты  входишь
в... ладно, в фазу. Механистически можно описать это и так. Ты  сливаешься
с волной, вместо того, чтобы ее ломать.
 В голосе Спарроу появилась нотка спокойной отрешенности.
 Рэмси сжал губы, чтобы не выпалить свои мысли вслух. А  над  всем  этим
его психологическое  образование  и  подготовка  уже  сортировали  данные:
"Религиозный фанатизм. Фрагментация.  Непоколебимая  уверенность  в  своей
правоте. Весьма высокая возможность диагноза: параноидальный тип".
 - Твоя личная адаптация продиктована  твоей  подготовкой  психолога,  -
сказал Спарроу. - Твоя функция: сохранять возможность действовать. Назовем
это нормой. Ты веришь, что я психически нездоров, и в твоем понимании этот
диагноз будет абсолютно верным. Таким  путем  ты  наверху,  ты  управляешь
процессом, контролируешь его. Это твой личный путь  выживания.  Ты  можешь
направлять меня и управлять мною как истинным животным, каким я и являюсь,
но _это я_ выведу тебя туда, где давление уменьшается.
 - Это бессмыслица, - рявкнул Рэмси. - Психологический нонсенс! Вы  даже
понятия не имеете, о чем говорите!
 - Если твой диагноз точен, каким тогда представляется тебе  направление
моей жизни? - спросил Спарроу.
 Прежде чем подумать и остановиться, Рэмси выпалил:
 - Вы совершенно сходите с ума! Совершенно!
 Внутри у него что-то оборвалось.
 Спарроу засмеялся, покачал головой.
 - Нет, Джонни. Я вернусь туда,  где  давление  меньше.  Вздохну  полной
грудью. Сыграю в покер по маленькой в "Гарден Гленн". Нажрусь раз или два,
потому что от меня этого ждут. Еще раз переживу медовый месяц с  женой.  А
она будет со мной  мила.  И  будет  сильно  сокрушаться  из-за  того,  что
подгуливает, пока я далеко от дома. Это ее личная адаптация. Меня это  уже
не волнует.
 Рэмси уставился на него.
 - Ну и, конечно же, будет масса новых удивлений. Зачем это все  вокруг?
Что представляем собою мы - человеческие животные? Есть ли смысл  во  всем
этом? Но у меня очень крепкие корни, Джонни. Я  уже  видел  чудеса.  -  Он
склонился над Гарсией. - Мне известны последствия событий еще до того, как
те произойдут. Это дает мне...
 На  аппарате  искусственного  кровообращения  загудел   сигнал.   Рэмси
отключил перекачку крови. Спарроу обошел кровать,  отсоединил  венозные  и
артериальные иглы.
 - Шестьдесят на сорок, - сообщил Рэмси.
 - Через двадцать два часа мы будем в  Чарлстоне,  -  сказал  Спарроу  и
поглядел на Рэмси.
 - Что ты собираешься рассказать парням адмирала Белланда про Джо?
 - Не могу вспомнить ничего такого, что я мог бы рассказать им про Джо.
 Губы Спарроу медленно растянулись в улыбку.
 - Вот это и есть нормально, - сказал он. - Не разумно, но нормально.
 Рэмси только засопел. "Почему я так раздражен?" - спросил он  у  самого
себя. А его подготовка психолога  тут  же  подсунула  ответ,  от  которого
нельзя было отмахнуться: "Потому что не повернулся лицом к чему-то в самом
себе. Существует нечто, чего я не хочу видеть".
 - Давай поговорим о Хеппнере, - предложил Спарроу.
 Рэмси чуть не заорал: "Господи! За что?!!"
 - Он тоже пришел  к  мысли  о  психической  нормальности,  -  продолжил
Спарроу. - И однажды ему стало ясно, что я не  совсем  психически  здоров.
Тогда он стал размышлять дальше: а  что  такое  психическое  здоровье?  Он
рассказывал о некоторых своих мыслях. Внезапно он  открыл,  что  не  может
дать этому определения! И это привело его к тому, что сам он посчитал себя
несколько тронутым.
 - Так? - прошептал Рэмси.
 - Он подал рапорт о переводе из службы подводных буксировщиков. Мне  он
подал прошение об уходе, когда вернемся на берег. Это было в тот последний
наш поход.
 Рэмси сказал:
 - И он поплыл сам.
 Спарроу кивнул:
 - Он сам себя уговорил, что у него нет якоря, нет точки  отсчета,  куда
можно было бы плыть.
 Рэмси чувствовал внутреннее возбуждение, как будто находился на  пороге
великого открытия.
 - И поэтому,  -  продолжал  Спарроу,  -  мне  следует  готовить  нового
офицера-электронщика. Тебе надо возвращаться в ПсиБю, где  находятся  твои
корни. Там тот океан, в котором ты знаешь пути.
 Рэмси уже не мог сдержаться, чтобы не спросить:
 - А как вы определяете душевное здоровье, капитан?
 - Возможность плавать, - ответил Спарроу.
 Рэмси почувствовал холодный шок, будто его внезапно  кинули  в  ледяную
воду. Изо всех сил он  заставлял  себя  дышать  нормально.  Голос  Спарроу
доносился до него как бы с огромного расстояния:
 - Это означает, что  душевно  здоровый  человек  понимает  течения,  он
знает, что надо делать в различных водах.
 Рэмси слышал тяжелые удары грома, совпадающие с прозаичным, сухим тоном
Сп