командами...  Однако  вечер  за  шахматным
столиком пролетал слишком быстро. А так как Сурен привык просыпаться очень
рано,  то день отпускника, лишенный каких-либо занятий, тянулся томительно
долго в ожидании нового вечера. Как тут не устанешь?
     Своеобразно проводил отпуск Калантаров.  Где бы  он  ни бывал,  домой
всегда  возвращался с  рюкзаком,  набитым всякими предметами:  поломанными
будильниками,  счетными машинками,  старыми телефонными аппаратами. Он тут
же  отгораживался  от  мира,   вытаскивал  очередную  находку  и  проводил
скрупулезное  расследование,   почему   от   услуг   найденного  механизма
отказались  хозяева.  Потом  он  собирал  механизм,  заменяя  износившиеся
детали,  пока  наконец "сирота" не  начинал исправно работать.  Правда,  к
удивлению  домашних,   после  "исследований"  Жоры  часто  получались  уже
совершенно иные конструкции, с новыми свойствами и предназначением.
     Василий Карпенко в  свободные недели  любил  понаслаждаться тишиной в
библиотеках, подышать пылью веков в архивах.
     - Подумать только!  -  разыгрывала товарищей Марина. - Полтора года и
все без отпуска! Это ужасно!
     - Отгуляем после полета,  -  заверил ее Меркулов.  -  Месяц поспим, а
остальные три...
     - Нет!  - Марина решительно встала и зашагала по комнате. - Мы должны
научиться проводить свой отпуск в космосе.
     - Изучать  биосферу  в  марсианских  морях?   -   спросил  Акопян.  -
Впечатляет, как выражаются журналисты!
     - Предлагаю месячный отпуск сжать до одного дня!
     - А море - до одного стакана воды?
     - Можно составить план отпусков на  время,  привычное для каждого,  и
ввести эти дни в программу полета. Берешь из гипнотеки пленку...
     - И отправляешься в прошлогоднее путешествие?
     - Да-а...  -  вздохнул Виктор Сергеевич.  -  Это хорошо бы так вот, с
корабля, и...
     - Удрать на бал! - попробовал сострить Акопян.
     - В тайгу бы!  Да чтоб мороз градусов под тридцать... И новая, еще не
хоженная тобой тропа...
     - Что-нибудь новенькое тоже не помешало бы! - подал голос Жора. - Что
это за отпуск, если все известно заранее!
     - Почему известно?!  -  уже всерьез заволновалась Марина.  -  Кто нас
заставляет моделировать уже совершившиеся события?
     Марина, что называется, прочно утвердилась на кафедре.
     - Как  бы  мне хотелось побывать в  Саргассовом море!  Представляете,
беру в гипнотеке пленку, ставлю, и... я на дне Саргассова моря!
     - А вдруг ты перепутаешь и возьмешь пленку Сергея?
     - Представляете, идет Виктор Сергеевич по тайге, а навстречу ему...
     - Счастливчик Калантаров!  В  одной руке  у  него  вдребезги разбитый
кондиционер, а в другой...
     - Хочу,  чтобы во  всех газетных заголовках было:  "Акопян предлагает
фору  в   виде  ладьи  любому  гроссмейстеру!   Мат  в  шестнадцать  ходов
гарантируется!"
     Чаепитие и дискуссия "Мир увлечений" затянулись за полночь.
     - Вот  те  на!  -  Взглянув на  часы,  Виктор  Сергеевич нерешительно
выключил ЛАК. - А спать кто нынче будет, тартарены?
     - Виктор Сергеевич,  мы еще чу-уточку!  - умоляла Марина. - Ведь надо
же что-то решить!
     - Утро вечера мудренее! Отбой! Всем немедленно спать!
     После нескольких ночных чаепитий ЛАК высоко оценил предложение Марины
о гипноотпусках.  Более того,  специалисты Центра, не мешкая, приступили к
составлению гипнотеки полетных отпусков.  Старт  "Вихря"  был  уже  не  за
горами.


                              Г Л А В А  16

                              "ВИЖУ ЛЬВОВ!"

                         Бедный Марс!  Невольно  спрашиваешь  себя,  какая
                    злая  волшебница  присутствовала  при  его   рождении!
                    Кажется,   что   со   времен  глубокой  древности  все
                    проклятия мира пали на него:  это бог войны  и  резни,
                    это покровитель армии,  это сеятель вражды и ненависти
                    между народами,  это  тот,  кто  льет  потоками  кровь
                    человечества в международных гекатомбах.
                         В то время  как  человечество  относило  за  счет
                    мнимого   влияния   Марса   все  ужасы,  зависящие  от
                    недостатков,  свойственных  его  собственной,   земной
                    природе,   этот   мир,   для   которого   чуждо   наше
                    ничтожество, совершал в безграничном пространстве свой
                    небесный путь, предначертанный ему роком.

                                        К. Ф л а м м а р и о н. Астрономия


                         Редеет облаков летучая гряда;
                         Звезда печальная, вечерняя
                                                  звезда...

                                                         А. С. П у ш к и н


     Излучина  полноводной  реки.   Утопающее  в  первой  весенней  зелени
деревьев,   приземистое,   похожее  на   крытый   стадион  здание  Главной
центрифуги. Все члены экипажа учились работать в этих условиях перегрузок,
управлять "Вихрем" на взлете,  во время полета,  маневрировать,  проводить
посадку.
     Один из тренажеров размещался в кабине профессиональной центрифуги.
     Размерами с футбольное поле праздничный, нарядный зал. Огромное плечо
центрифуги. На нем в полную величину рабочий отсек "Вихря".
     Космонавты в  разноцветных скафандрах на лифте поднимаются к входному
люку.
     У каждого свой цвет.  Это своеобразный позывной,  чтобы можно было на
поверхности Марса не только слышать, но и видеть, кто и где находится.
     Экипаж занимает свои места.
     Обычные предстартовые команды:
     - Герметизация скафандров!
     - Включить автомат проверки!
     Полет  начинается  с  пятнадцатиминутной  готовности,  а  еще  совсем
недавно космонавт занимал место на корабле за два часа до старта.
     В кабине тихо. Каждый сосредоточен.
     - До старта восемь минут!
     На левом командном экране видна степь, перерезанная зелеными полосами
дорог.
     - Проверка окончена,  приготовиться к  пуску.  Расчетное время  пуска
двенадцать часов сорок восемь минут...
     Виктор Сергеевич еще раз окидывает взглядом приборы. На экране хорошо
знакомая площадка для запуска кораблей, чуть подальше зеленеет лесок.
     - Внимание!  Начинаю отсчет  времени!  -  Виктор  Сергеевич спокоен и
сосредоточен.
     Беззвучно шевеля губами, Акопян что-то записывает на листке бумаги.
     Василий Карпенко занят  приборами,  которые в  полете будут  замерять
малейшие расхождения заданной и реальной перегрузок.
     Штурман  крутит  рукоятки  "голубиного  индикатора"  -   бионического
устройства наземной ориентации.
     Марина у врачебного пульта.
     - Основные параметры - норма!
     - Двигатели аварийного пуска в порядке!
     На  командных экранах белесые облачка пыли затягивают знакомый пейзаж
космодрома.
     Секунда, другая... Ракета вздрогнула, медленно пошла вверх.
     Полоска горизонта все быстрее и быстрее удаляется, стремится покинуть
поле зрения.
     Вибраций  нет.   В  солнечном  луче  полетели  пылинки  -   появились
перегрузки. Заработали ускорители. Перегрузки нарастают.
     Переговоры с Землей о первых этапах старта. У наземного пульта Галина
Сергеевна Воронцова.  Она один из сменных руководителей будущего полета на
Марс.
     - Двигатели аварийного пуска - на посадку!
     От  корабля  отделился катамаран,  состоящий из  двух  сигарообразных
двигателей,  соединенных между  собой  дугой из  специального алюминиевого
сплава. По бокам сигар расправились крылья. Аппарат пошел на посадку.
     Огромная сила  вдавила тела космонавтов в  кресла:  не  пошевелишь ни
рукой, ни ногой, не повернешь головы.
     Но вот гул двигателей стихает, корабль меняет направление полета.
     На экранах-иллюминаторах -  Земля.  Приморский район Северной Африки.
Хорошо просматривается коричневая лента Нила.
     Виктор Сергеевич углубил фокус обзорных телекамер.  Долина Нила резко
придвинулась, стала объемнее. Хорошо видны белые города, селения у дорог.
     Когда-то один из первых космонавтов ради шутки записал в бортжурнале:
"Пролетаем  над   Африкой,   вижу  львов!"   При   современной  технике  с
космического корабля можно  увидеть не  только льва,  но  и  крота  в  его
подземных катакомбах.  А  сейчас  на  середине Нила  застыл  белой  щепкой
танкер.
     На  экране  трассера  две  линии.  Одна  показывает расчетную трассу,
другая -  реальную.  Эти линии должны сливаться, но минуту назад они стали
заметно отходить друг от друга.
     - Штурман, определите наше место!
     - Земля,  Земля! Идет расхождение трассы! Дайте прогноз места на плюс
пятнадцать минут!
     В  углу  экрана  трассера  появилось изображение корабля  -  наземный
комплекс рассчитывал его координаты.
     - Командир,   идем  по   трассе!   -   Калантаров  поднял  голову  от
астронавигатора и недоуменно пожал плечами.
     - Вижу...
     - Расчет окончен, - сообщила Земля.
     Изображение корабля,  связанного с  машинами наземного навигационного
комплекса, двинулось к расчетной линии трассы и точно накрыло изображение,
рассчитанное бортовым астронавигатором.  Корабль шел  точно  по  расчетной
трассе!
     - Земля,  бортовой трассер временами дает сбои.  До  выхода на орбиту
ведите корабль наземными средствами!
     Виктор Сергеевич откинулся на спинку кресла и посмотрел на Меркулова.
     - Как только будем на орбите,  вместе с Акопяном займитесь трассером.
Необходима ревизия командных блоков. Навигационные блоки в порядке.
     "...часов четырнадцать минут,  корабль идет  правильно!  Корабль идет
правильно". Это земной навигационный центр выдает первую команду.
     Виктору Сергеевичу невольно вспомнились документальные записи  первых
пусков. Торжественный, радостный голос оператора: "...секунда, ракета идет
правильно! Ракета идет хорошо!"
     Сколько  нескрываемой  радости.  "Ракета  идет  хорошо!"  Это  слышит
экипаж,  это слышат тысячи людей на  всех рабочих площадках.  Кажется,  во
время  пусковых  секунд  старта  этот   радостный  голос  -   стук  сердца
космодрома! Если голос замолчит, остановится сердце!
     "...часов шестнадцать минут, корабль идет правильно!


     И  снова  после  занятий  космонавты собрались у  Виктора Сергеевича.
Вечер был  тихим.  После разбора полета каждому было о  чем подумать.  Две
тысячи  мыслимых и  немыслимых аварий были  "проиграны" на  тренировках за
последние десять дней. А в полете может произойти две тысячи первая...
     Полыхавший яркими красками закат постепенно угас,  но  небо еще долго
оставалось  светлым.  Замерцали  первые  звезды.  Теплый  ветерок  доносил
издалека бесхитростную протяжную мелодию.
     Марина встала и подошла к Сергею Меркулову, сидевшему на подоконнике.
Сергей был явно взволнован и что-то быстро записывал в блокноте.
     Уверяя себя, что это чисто профессиональный интерес, Марина заглянула
через плечо Меркулова.
     Сергей писал стихи.
     Марине  захотелось  прочитать  хотя  бы  несколько  строчек,  но  она
пересилила себя и неслышно отошла в сторону.


                              Г Л А В А  17

                            ПОСЛЕДНИЙ ЭКЗАМЕН

                         Постукивая карандашом по клепаной  обшивке  яйца,
                    Лось   стал   объяснять   подробности  междупланетного
                    корабля.  Аппарат построен из  упругой  и  тугоплавкой
                    стали,   внутри  хорошо  укреплен  ребрами  и  легкими
                    фермами.  Это внешний чехол.  В нем  помещался  второй
                    чехол  из шести слоев резины,  войлока и кожи.  Внутри
                    этого  второго  кожаного  стеганого  яйца   находились
                    аппараты  наблюдения  и  движения,  кислородные  баки,
                    ящики для поглощения углекислоты,  полые  подушки  для
                    инструментов  и  провизии.  Для  наблюдения поставлены
                    выходящие за внешнюю оболочку аппарата особые "глазки"
                    в   виде  короткой  металлической  трубки,  снабженной
                    призматическими стеклами.

                                      А л е к с е й  Т о л с т о й. Аэлита


                         Все было   готово   к  отлету  с  Земли.  Но  два
                    последующих дня пришлось почти без сна провозиться над
                    укладкой   внутри   аппарата...  Проверяли  приборы  и
                    инструменты. Сняли леса, окружавшие аппарат...
                         Лось показал Гусеву механизм движения и важнейшие
                    приборы - Гусев оказался ловким и сметливым человеком.
                         Назавтра, в шесть вечера, назначили отлет.

                                      А л е к с е й  Т о л с т о й. Аэлита


     Вот и отзвенели, отшумели весенние ручьи. Пожаром из красных и желтых
тюльпанов  отгорела  казахстанская  степь.   Теплым   вечером   последнего
мартовского дня  Виктор  Сергеевич как-то  особенно  церемонно пригласил к
себе экипаж.
     Собрались быстро.  Все жили в одном доме.  Это давняя традиция. Когда
зарождался Звездный,  космонавтов хотели поселить в отдельных домиках.  Но
сами космонавты,  и особенно Юрий Гагарин,  настояли на том,  что жить они
должны в одном месте: чаще будут встречаться после работы, семьями.
     Этот принцип выдерживался и здесь, на базе. Экипажу, особенно который
готовился к  длительному полету,  выделялась одна  башня.  Экипаж  "Вихря"
занимал  небольшой пятиэтажный дом.  На  пятом  этаже  расположился Виктор
Сергеевич,  четвертый занимали Меркулов и Акопян,  на третьем -  Василий и
Жора.  Второй был  отдан  врачу экипажа Марине.  Первый и  цокольные этажи
занимали  службы.  Основание здания  было  несколько расширено.  Это  дало
возможность разместить здесь довольно-таки большой спортивный зал с зимним
бассейном,  комнаты методистов,  врачей-психофизиологов,  учебные комнаты,
небольшую, уютно обставленную столовую с примыкающим к ней зимним садом. В
столовой никакой автоматики.  Один большой обеденный стол, обычные буфеты,
стулья.  В  углу  на  отдельном  столике  самовар.  Небольшая  кухонька  с
ультразвуковой плитой, обычное меню.
     Такими же обычными были и комнаты экипажа. Никаких динамиков, никаких
табло,  экипаж  перед  полетом должен  отдыхать,  и  если  и  есть  задача
подготовки -  она одна:  экипаж должен сжиться, "слетаться", почувствовать
друг друга и,  если хотите,  поверить друг другу - эта задача решалась и в
быту.
     - Ну вот,  друзья мои...  -  начал он торжественно, выйдя на середину
комнаты,  но тут же махнул рукой,  взъерошил волосы, рассмеялся: - Словом,
завтра летим на орбитальный тренажер! Две недели занятий, и конец!
     Как об этом мечтали на заре космонавтики! Космонавты и ученые мечтали
о  "спарках",  о  "провозных" полетах.  Они  хотели приучить космонавтов к
невесомости,  и  у  них,  кроме обычных логических суждений,  были научные
факты.  Полеты в  космос тогда были  событием,  продолжительность их  была
мала,  и  часть этого времени занимала фаза адаптации,  привыкания к новым
условиям жизни и работы. Качество деятельности снижалось. Срывались первые
эксперименты. Космонавтов одолевали головные боли, им грезились миражи.
     - Адаптация,  - разводили руками врачи, - нужны "провозные" полеты. -
Поэтому,  когда появилась возможность запуска больших станций, одной из их
задач  была  тренировка экипажа.  Сначала  люди  на  этих  станциях просто
привыкали к невесомости, затем учились управлять в этих условиях, работать
на  макетах  кораблей,  в  задачу  которых  входили  операции  с  участием
человека, проигрывались эти основные операции. Такая тренировка предстояла
и экипажу "Вихря".
     Экипаж  прибыл  на  станцию с  рейсовым кораблем.  Персонал тренажера
"Вихрь" был на  месте.  В  восемнадцать ноль-ноль назначалось методическое
совещание. Его вел Игорь Петрович.
     На   орбитальной  пилотируемой  станции  смонтирован  макет  "Вихря".
Рабочий отсек и кают-компания -  основной стержень макета, к которому, как
древесные грибы к стволу березы, примыкают все остальные отсеки.
     Здесь,  на космическом тренажере,  экипаж "Вихря" должен окончательно
проиграть  все  операции  по  управлению  кораблем,   отработать  методику
проведения научных  экспериментов,  побывать в  нескольких смоделированных
аварийных ситуациях.
     - Приступайте,  - в последний раз оглядев экипаж, сказал руководитель
полета Игорь  Петрович Волновой.  -  На  командном пункте смены  дежурят в
соответствии с  расписанной по  дням программой полета.  Все службы Центра
управления полетом в действии. Желаю успеха!
     "Полет" начался.
     В легких спортивных костюмах экипаж занял свои места в макете.
     - Ну,  поехали,  -  сказал Игорь  Петрович и  уже  по  бортовой связи
предупредил:  -  На  КП  дежурят смены  соответственно тем  дням,  которые
назначены для полета.  Все службы Центра в действии. Прошу проиграть, если
найдете нужным,  "антигравитацию".  Только операции, механику, прибор, как
вы знаете,  не включишь,  к  сожалению,  он может работать лишь в реальных
условиях активного участка.
     Начался "полет".  Прошли первые дни тренировки. Экипаж четко работал.
Невесомость им знакома. Надо было привыкнуть к новым условиям невесомости,
приборам, невесомому телу.
     Шел десятый день. Сегодня по программе профилактика.
     Акопян  вместе  с  Сергеем  Меркуловым возился у  пульта  управления,
закладывали в  машину  алгоритм проверки,  налаживали системы телеконтроля
автоматов.
     Все было готово, Сергей вопросительно взглянул на командира.
     - Корабль стабилизован,  давай,  Сергей.  -  Виктор Сергеевич включил
выносные видеоустройства,  которые отбрасывали на  экраны картину корабля,
наблюдаемого как бы с расстояния из открытого космоса. На экране появилось
цветное изображение.


                              Г Л А В А  18

                            В ОТКРЫТОМ КОСМОСЕ

     Орбитальный тренаж шел  полным ходом.  Экипаж порою забывал,  что это
тренировка,  а не сам полет.  Но это реальный полет, не полет - тренировка
полета на Марс. Остались позади дни привыкания. Даже Георгий, для которого
полет к  Марсу -  лишь вторая большая космическая экспедиция,  перестал во
время еды ловить ложки и  вилки,  а  аккуратно клал их  на  то место,  где
имелась ворсовка,  -  они теперь не улетят. А сколько в кают-компании было
смеха,  когда командир заставлял его собирать крошки хлеба,  разлетавшиеся
во все углы, особенно с потолка. Но все это уже позади.
     Корабль обжит.  Особенно уютно  в  каюте  врача.  Ничего  особенного,
ничего  лишнего.  Но  чувствуется женщина.  Легкий  запах  осеннего  леса,
какой-то медвежонок прикреплен на пружинке около зеркала -  тронешь его, и
он  весело начинает двигаться,  как  бы  приглашая вас поиграть с  ним.  У
Акопяна на столе шахматная доска,  неоконченная партия.  У командира, надо
знать его характер, все по местам, строгий порядок, даже книги на стеллаже
расположились по  росту.  И  все  равно  чувствуется,  сразу не  объяснишь
почему,  обжитость,  дом  напоминает.  Может,  карточка сына  под  стеклом
рабочего стола,  а  может,  тапочки,  уютно  пристроившиеся в  специальном
гнезде прикроватной тумбочки. Может быть.
     Корабль обжит,  люди с  невесомостью на  "ты".  Старые,  полученные в
предыдущих  полетах  навыки  восстановились.   А  как  они  теперь  ходят?
Магнитную обувь,  работающую от  биоимпульсов мышц,  они уже не  замечают.
Бегают по лестницам, спускаются в трюмы, Марина даже пробовала танцевать -
выходит. Только лишь внимательно приглядишься, замечаешь в ходьбе какую-то
фрагментарность, как в первых, еще немых фильмах.
     Все шло по программе.  Виктор Сергеевич хотел испытать еще, что может
пригодиться в  полете.  И  это  ему удавалось.  Он  делал так,  что даже в