И он поспешно сделал охранный жест. - Тсла торгуют с маями, но они торгуют
также и с на, живущими на Гунтали.
     - Значит, это не просто сказки! - воскликнула Лира в волнении.
     - О нет, это на самом деле так, де-Лира.  Совсем  на  самом  деле.  -
Хомат вздрогнул. - Они привозят с Гунтали шкуры странных животных и  много
сераша.
     Этьен знал, что серашем местные  жители  называли  нечто  похожее  на
слоновую кость.
     - Мы, маи, никогда не видели на, - продолжал Хомат, - потому  что  на
их земле мы замерзли бы через  несколько  мгновений.  Их  воздухом  трудно
дышать, и мы бы дрожали от ужаса.  Но  некоторые  здесь,  думаю,  все-таки
согласятся, чтобы их наняли. Всегда найдется тот, кто пойдет,  если  плата
будет достойной, - добавил  он  с  уверенностью.  -  Однако  я  хотел  бы,
уважаемые, чтобы вы не оставляли здесь свой  волшебный  корабль.  -  Хомат
взглянул на любопытствующих, чтобы убедиться, что их  не  подслушивают.  -
Аиб немногим лучше, чем большая деревня. Мойты в  таких  местах  не  очень
придерживаются морали. Лучше оставить корабль в Кеккалонге.
     Этьен  сделал  жест,  означающий  у  маев  отрицание,  и   недовольно
посмотрел на жену.
     - Мы уже и так  потратили  слишком  много  времени,  отпущенного  нам
планом, на это путешествие, Хомат. Если мы оставим судно в Кеккалонге, нам
потребуется несколько  недель  дополнительно,  для  путешествия  по  суше.
Однако ты не должен волноваться: корабль будет в безопасности, пока мы  не
вернемся.
     Хомат посмотрел с сомнением на толпу зевак:
     - Я не могу отговорить вас, друзья с противоположного  берега  океана
ночи, но я не считаю это решение  разумным.  Даже  носильщики,  которых  я
нанял,  пришли  к  нам  с  верховьев  реки,  а  не  из  Аиба.  Я  опасаюсь
предательства.
     - Успокойся. У нас будет оружие. Никто не приблизится к судну в  наше
отсутствие, вот увидишь. -  Этьен  указал  на  причал,  где  они  оставили
корабль. - Разве мойт Аиба не обещал нам, что причал будет закрыт для всех
и любопытных туда  не  пустят?  Он  сказал,  что  его  личная  охрана  это
обеспечит. Мы заплатим ему достаточно много, чтобы он не позволял  местным
жителям приближаться.
     - Эта сумма все равно меньше цены волшебного корабля, - бурчал Хомат.
- Что же до охраны, которую он там разместит, мне бы хотелось,  чтобы  она
была из Кеккалонга.  Но  все  равно,  раз  вы  удовлетворены,  Хомат  тоже
удовлетворен.
     Однако в голосе  его  не  звучало  удовлетворения.  Ему  было  трудно
понимать  этих  странных  существ.  Во  многих  отношениях  они  проявляли
необыкновенную мудрость, но в других были наивны, как дети.
     - Мы знаем, что делаем, Хомат.
     - Не можете ли вы, по крайней мере,  отвести  корабль  на  безопасное
расстояние вверх по Орангу?
     - Чтобы он находился на середине реки, открытый неведомым течениям  и
ветрам? - спросила Лира. - Нет здесь  он  в  большей  безопасности.  Кроме
того, любой, кто захочет добраться  до  нас,  легко  преодолеет  несколько
легатов вверх по Орангу. Мы сами позаботимся о нашей собственности, Хомат,
а ты позаботься о приготовлении пищи и проводниках.
     - Как скажете, де-Лира.
     На самом деле он получал огромное удовольствие, отдавая  распоряжения
полудюжине носильщиков. Впервые в жизни  он  мог  использовать  власть  по
отношению к своим  собратьям-маям.  Власть  ведет  к  богатству,  и  новым
знаниям, и к новым возможностям. Власть  -  мерило  всего.  Хомат  получал
такое удовольствие, что даже перестал  беспокоится  за  судьбу  волшебного
корабля пришельцев.
     Мойт Аиба, деревенского вида юноша по имени Гваттве,  который  считал
себя чем-то вроде денди, сам проводил их в  путь.  Его  собственный  шаман
наколдовал им благополучное возвращение.
     Из Аиба путешественники должны были отправиться на ловагонах на север
до тех пор, пока не  увидят  текущий  на  юг  Оранг,  затем  повернуть  на
северо-восток по торговому пути в горы.
     - Да возвратитесь вы в  восхитительном  благополучии!  -  пожелал  им
Гваттве. - Как тот, кто часто торговал с тсла, я поехал бы с  вами  и  сам
стал бы вашим проводником и переводчиком, но  мойт  должен  править  своим
городом.
     - Мы понимаем, - заверила его Лира. - Мы знаем, что вы будете  хорошо
заботиться о нашей собственности.
     - А разве я не дал вам клятву? - Гваттве обиженно взглянул на них.  -
Разве я не поклялся женой и детьми и, что самое главное, своим имуществом?
Не говоря уже о том, что я не  получу  вторую  половину  платы  до  вашего
возвращения.
     Вот в это я верю больше, чем  во  все  твои  клятвы,  подумал  Этьен,
слушая речь мая. Для маев деньги были дороже крови.
     Когда они повернулись, чтобы войти в ждущие их ловагоны, раздался хор
скучающих  детишек,  выражающих   пожелания   доброго   пути   раздражающе
атональным пением. Дети продолжали петь, пока маленькая группа  ловагонов,
которыми управляли носильщики, не скрылась за первым поворотом  дороги,  и
быстро разбежались в разные стороны, прежде чем на  них  посыпались  удары
учителя, которые тот раздавал без разбору.
     Гваттве наблюдал за отбытием странных  посетителей,  а  затем  бросил
сверкающий взгляд на причал,  где  лениво  покачивался  стоящий  на  якоре
корабль, привязанный к пристани двумя на редкость крепкими  металлическими
тросами.
     - Что ты думаешь обо всем этом, мудрый Енаромека?
     Шаман внимательно смотрел на чужой корабль.
     - Дай пришельцам шесть дней,  а  затем  бери  его  в  свое  владение,
Гваттве.
     - Мой кошелек ужасно чешется. Не знаю, сумею ли я ждать шесть дней.
     - Лучше осторожность, чем вражда. Не  думаю,  чтобы  у  них  возникли
подозрения, но будет не очень удобно, если они вдруг вернуться  и  увидят,
что мы делаем. Терпение, и  скоро  мы  будем  владеть  всем  Скаром.  Даже
города-государства океана будут уважать нас... если  мы  сумеем  заставить
волшебный корабль нам повиноваться.
     - Не даже если и не сумеем, - сказал Гваттве, - мы заставим волосатых
заплатить нам огромный выкуп за его возвращение. А если они откажутся, то,
конечно, на корабле есть очень много  ценностей,  которые  можно  взять  и
продать. Они не волшебники и не боги, те, кто  пришел  к  нам,  Енаромека.
Молнии не слетают с их пальцев, что бы ни говорили болтуны,  живущие  ниже
нас по реке, и горы не дрожат под их поступью. Они очень похожи  на  маев,
только больше и волосатее, у них меньше пальцев на руках  и  ногах,  и  им
поэтому труднее пробираться по жизни. Если они порежутся,  я  уверен,  они
будут кровоточить, а если они продолжат кровоточить, значит, они умрут.  Я
понимаю их, и, думаю, что, если мы постараемся, мы поймем и как  управлять
их волшебным кораблем. Кроме того, - добавил он с улыбкой, - у них  займет
много времени дорога до того города тсла, и возвращаться они будут  долго.
У нас хватит времени изучить и испытать их корабль.
     - Это будет твой легендарный триумф, Гваттве, -  с  пафосом  произнес
шаман, глядя на мойта с подобающей елейностью.
     - А также и твой, мой добрый друг и советчик, потому что на твою долю
выпадает честь выявить тайны чудесного корабля.
     Енаромека огорчился:
     - Что? Но почему я?
     - А разве ты не самый хитрый человек в Аибе?
     - Я самый умный, но самый хитрый - это ты, великий мойт.
     - Твоя лесть не к чему. Я знаю пределы своих возможностей.
     Енаромека примирился со своей участью.
     - Это, конечно, будет восхитительная, огромная честь. Я  воспользуюсь
помощью моих лучших учеников. Со временем мы познаем все, что  может  быть
познано.
     Они наблюдали и измеряли, обсуждали и спорили долгих  шесть  дней.  К
тому времени Гваттве уже дрожал от нетерпения вступить на борт  корабля  и
заявить, что волшебный корабль - собственность Аиба и жителей... По городу
поползли слухи, что наступил  день  "взятия",  и  многие  жители,  отложив
повседневные дела, собрались на берегу реки выше пристани.  Всем  хотелось
стать участниками триумфа их общины, потому что все получат свою  долю  от
успешного вступления во "вторичное владение", как третейский судья  города
цветисто описал это "взятие" в попытке осмысления происходящего. Власть  и
богатство, которые достанутся Аибу, будут поделены между всеми,  и  жители
города станут известны по всей реке, сказал он.
     Енаромека убедился, что все его хорошо слышат.
     - Я прошу о чести первым ступить на борт.
     Гваттве ответил жестом уважения. Это было  отрепетировано  заранее  и
являлось частью платы за услуги, оказанные мойту  его  духовным  врачом  -
шаманом.
     Корабль мягко ударялся бортом о  стенки  деревянного  причала,  когда
шаман осторожно  перелез  через  поручень  на  открытую  кормовую  палубу.
Енаромека медленно покружился на месте, очень  довольный  собой,  и  вдруг
услышал голос, произносящий на прекрасном, хотя и каком-то  неживом  языке
маев:
     - Посетитель, тебе здесь нечего делать. Разрешение  посетить  корабль
тебе не было дано. В твоем распоряжении двадцать анатов, за это  время  ты
должен покинуть корабль или понесешь тяжелое наказание. Ты предупрежден.
     Енаромека стоял точно парализованный, а  Гваттве  заморгал,  стараясь
разглядеть, что происходит внутри прозрачного купола,  окружающего  кабину
судна. Воины,  стоявшие  поблизости,  забыли,  где  должны  находиться,  и
прилипли к иллюминаторам, ища невидимого говорящего. Так же  вели  себя  и
помощники Енаромеки.
     Никакого движения внутри корабля они не заметили, никакой  жизни  под
прозрачной оболочкой, а судно продолжало мягко покачиваться на волне.
     Енаромека преодолел свою первоначальную  панику  и  пошел  туда,  где
можно было заглянуть в трюм.
     - Я ничего не вижу, - крикнул он.
     - Я тоже, - отозвался Гваттве с пристани.
     - Я пройду внутрь и посмотрю. - Енаромека дотронулся до ручки двери и
потянул. - Дверь не поддается.
     - Этого следовало ожидать, - сказал Гваттве. - Нельзя было надеяться,
что они так доверяют нам, что оставят свой корабль открытым. Тебе не нужен
длинный нож?
     Енаромека прижался лицом к окошку в верхней части двери:
     - Дверь очень прочная.  Там  внутри  загораются  и  гаснут  маленькие
огоньки, похожие на огни охотников на склонах каньона. Может быть, огоньки
связаны с замком. Духи огня. Дай мне жалу.
     Откуда-то из толпы воинов передали вперед тяжелую  булаву  с  шипами.
Один из учеников духовного врача передал ее Енаромеке.
     - Осталось пять анатов, - предостерегающе заявил голос. -  Немедленно
уйди с корабля.
     - Я знаю, что это такое, - вдруг заявил Енаромека, не желая  упустить
момент славы, отступив перед невидимым  духом.  -  Голос  духов  заперт  в
корабле, он там остался, чтобы нас пугать. - Шаман заговорил смелее: -  Я,
Енаромека, не боюсь духов. Я узнаю все секреты этого корабля, и  пусть  на
меня кричат разные голоса. Я не боюсь голосов!
     Осторожно прицелившись, он нанес удар по прозрачному материалу двери,
за которой поблескивали огоньки. Яркий сноп  света  на  мгновение  ослепил
толпу  наблюдавших,  раздались  крики.  Женщины  и  дети  побежали,  чтобы
спрятаться за валунами и  навесами  от  солнца.  Шеренга  воинов,  стоящих
торжественно вдоль  причала,  смешалась,  а  некоторые  попрыгали  даже  в
прохладную воду Скара. У Гваттве было достаточно присутствия  духа,  чтобы
запомнить их имена и звания.
     Когда зрение мойта немного восстановилось после  неожиданной  вспышки
света, он вновь  повернулся  к  волшебному  судну.  Оно  по-прежнему  чуть
покачивалось на воде. На кормовой палубе лежал скорченный предмет, который
мгновение  назад  был  духовным  врачом  Гваттве.  От  черепа  и  туловища
поднимался дым, а кожаные сандалии на трупе ярко горели.
     Один из учеников Енаромеки прыгнул  на  борт  судна.  Гваттве  затаил
дыхание, но ничего не случилось. Ученик пытался  сбить  огонь,  пожиравший
ноги его учителя. Сохраняя  присутствие  духа,  ученик  что-то  прокричал.
Среди зевак наметилось движение. Кто-то нашел ведро, наполнил его водой из
реки и осторожно передал на корабль.
     Когда  ученик  вылил  воду  на   тело   Енаромеки,   вновь   раздался
торжественно звучащий голос:
     - Посетитель, тебе здесь нечего делать. Разрешение  посетить  корабль
тебе не дано. В твоем распоряжении двадцать анатов, за это время ты должен
покинуть корабль или понесешь тяжелое наказание. Ты предупрежден.
     - Я не уйду!  -  заявил  ученик,  делая  знак,  чтобы  защититься  от
наиболее опасных из неизвестных духов. Наклонившись, он поднял оказавшийся
бесполезным жалу и,  вертя  им  в  воздухе,  пошел  к  двери,  которая  не
поддалась его учителю.
     Гваттве не удивился, увидев вновь свет. Ученик был  бос,  и  вода,  в
которой он стоял, не защищала его от духов огня. Но его уход из жизни  был
более впечатляющим, чем гибель Енаромеки. Захваченный выбросом энергии, он
изогнулся в конвульсиях и прыгнул - или был выброшен - за борт корабля.
     Двое воинов, недовольные, сбросили доспехи и прыгнули в  реку,  чтобы
вытащить юношу на берег. Гваттве с большим интересом  осмотрел  тело.  Оно
было сильно повреждено и искорежено, хотя  не  так,  как  тело  Енаромеки.
Подошвы ног ученика  обуглились,  а  выше  щиколоток  шли  черные  полосы.
Сильный запах горелой плоти висел в утреннем воздухе.
     Но никакого огня ведь не было, только всплеск света и громкий хлопок.
Панжирам, один из старейшин Аиба, подошел к причалу:
     - Похоже на то, мой мойт Гваттве,  что  волосатые  пришельцы  не  так
глупы, как нам показалось вначале.
     - Похоже. -  Гваттве  не  проявил  никакой  печали  из-за  того,  что
внезапно лишился услуг шамана,  своего  духовного  врача.  Он  смотрел  на
корабль с еще большим интересом, чем прежде. -  В  этом  первом  испытании
доверия и дружбы они вышли победителями. Но  я  упрям,  старик.  Уверен  -
должен быть способ изгнать духа-покровителя этого судна,  чтобы  мы  могли
захватить его!
     Панжирам снова заговорил:
     - Мало кто готов бороться с  неизвестными  духами,  особенно  духами,
которые убивают так эффективно, как те, что охраняют лодку.
     - Я не боюсь духов, - сказал Гваттве, делая быстрые охранные движения
рукой. - Духов из нашего мира. Но совершенно  другое  дело  -  бороться  с
духом, прибывшим не отсюда. Однако я не уверен, что здесь мы имеем дело  с
духами.  Корабль  пришельцев  сделан  из  металла   и   иных   неизвестных
материалов. Этот дом мало подходит для духов.
     - А мы знаем, что другие духи считают подходящим для себя жильем?
     - Может быть это мы узнаем. Я не  откажусь  и  не  отступлю.  -  Мойт
посмотрел  вверх,  на  торговый  путь,  где  исчезли   высокие   волосатые
пришельцы. - До Турпута далеко, а путь назад не менее  долог.  У  нас  еще
есть время.
     Оставшиеся в живых ученики окружили мойта. Он  нахмурился,  глядя  на
них.
     - А вас что беспокоит?
     - Мы должны что-то  сделать  для  учителя.  -  Говоривший  указал  на
обуглившийся труп Енаромеки. - Ему нужно устроить надлежащие похороны.
     - Он должен получить свое дерево и путешествие к  морю,  -  настаивал
другой.
     - Я согласен, - сказал Гваттве. - Кто  из  вас  окажет  ему  честь  и
первым шагнет на волшебный корабль, чтобы унести его тело?
     Ученики обменялись быстрыми взглядами. Они решили, что лучше обсудить
все как следует, прежде чем принять твердое  решение.  Они  направились  к
городу, громко споря между собой.
     Когда мир и тишина восстановились, Гваттве опять  стал  рассматривать
предмет своей мечты. Он никогда не бывал в великих городах-государствах, о
которых рассказывали торговцы. Он только немного спускался вниз  по  реке.
Но он посетил Кеккалонг и был восхищен его богатством. Волшебный корабль -
это просто новый предмет, который нужно изучить и понять, как он  научился
понимать власть и богатство. Он сделает  невероятные  усилия,  чтобы  быть
терпеливым.  Для  него  это  необходимо,  или  скоро  он   останется   без
советников. Он произнесет речь, прославляя храброго Енаромеку, а затем все
опять отправятся работать. Завтра он вновь обдумает эту проблему. Все, что
нужно, это тщательное обдумывание и достаточное количество  дней.  Но  ему
придется убеждать своих советников, а  не  только  приказывать  им,  запах
горящей плоти был мощным противоядием их любопытству.



                                    7

     - Де-Этьен, де-Этьен, мы должны остановиться и отдохнуть!
     Редоул остановился, глядя вперед  перед  собой,  туда,  где  торговая
тропа взбиралась вверх по еще одной  бесконечной  вертикальной  стене,  по
трудолюбиво высеченным в скале ступеням.  Рев  водопада  Оранга  постоянно
звучал в его ушах, хотя он и не мог его видеть -  ведь  водопад  находился
далеко слева.
     - Мы почти дошли, Хомат. Я не хочу провести в дороге еще  одну  ночь.
Передай им.
     - Дело не в этом, де-Этьен. - Хомат указал жестом на вереницу  тяжело
загруженных носильщиков, идущих за ними. - Они  говорят,  что  не  сделают
дальше ни шагу, пока не наденут самую теплую одежду.
     Этьен  поморщился  и  взглянул  на  дисплей  у  себя   на   запястье.
Температура воздуха держалась  на  тридцати  градусах.  Несмотря  на  это,
некоторые носильщики не пытались скрыть, что им  плохо,  а  двое  дрожали.
Правда, Хомат скрывал озноб, сотрясающий его тело.
     - Ладно, но вели им поторапливаться.  Я  хочу  попасть  в  Турпут  до
наступления темноты.
     - Конечно, конечно, де-Этьен, - сказал  Хомат  с  благодарностью.  Он
повернулся  и  передал  сказанное  носильщикам.  Те  радостно  загомонили,
сбросили поклажу, совершенно не думая о том, что  там  было,  и  в  спешке
стали натягивать толстые пальто и шапки.
     Лира наблюдала все это  с  огромным  интересом.  Было  очень  странно
видеть мая в одежде с длинными рукавами и длинными штанинами.  Одежду  для
холодного  климата  маи  шили  из  двухслойного  материала,  похожего   на
хлопчатобумажный, с прокладкой из какого-то пушистого волокна.
     - В стране слепых и одноглазый - король, - прошептала Лира.
     - Не вижу, как это относится к нашей ситуации, - отреагировал Этьен.
     - В стране лысых и косматый - король.
     - Это скверная аналогия.
     - У тебя никогда не было достаточно чувства юмора. - Лира отвернулась
от мужа.
     Далекий Скар теперь казался лишь тонкой  серебристой  нитью,  лежащей
далеко на горизонте. Это была  действительно  большая  прогулка.  То,  что
здесь, на высоте три тысячи метров, они  чувствовали  себя  почти  как  на
Земле, было очень приятно. Там внизу, возле Скара им  приходилось  вдыхать
грязь, во всяком случае так им постоянно подсказывали их легкие.
     Разреженный воздух, по-видимому, не беспокоил носильщиков, но падение
температуры затрудняло их работу уже несколько дней. Закутанные в  тяжелые
одежды, они, казалось, чувствовали себя гораздо более уютно.
     Этьену пришлось признаться, что он получал удовольствие. Многоцветная
зона,  которую  они  миновали  за  время  подъема,   бесконечно   удивляла
путешественников. Тсламайна была древним миром, и вся  ее  история  лежала
перед ними, ограниченная стенами каньона. Этьен только жалел, что не видит
того, что происходит на противоположной  стороне  каньона,  ведь  в  месте
слияния Оранга и Скара ширина его была больше тысячи километров.
     По крайней мере, дорога сюда была широкой и свободной,  отсутствовали
участки  с  большими  неровностями,  и  им  встретилось   лишь   несколько
вертикальных стен с утомительным для ног  ступенчатым  подъемом.  Ветер  и
вода превратили отвесные скалы в доступные склоны.
     Этьен впервые увидел край плато Гунтали, открывающийся вдали время от
времени,  когда  исчезали  высокие  облака.  Неровная   скалистая   кромка
поднималась еще на высоту трех тысяч метров выше  Турпута,  резко  обнажая
первоначальную поверхность планеты. На этой высоте стрепанонги, дориллы  и
малминги перестали  казать