ь, подняв над головой обожженное
на  огне ясеневое копье,  на тропе появился Сисс.  Встретившись взглядам с
Уг-Ломи,  он замер.  Уг-Ломи забыл о ране в бедре.  Он твердо встал на обе
ноги.  На землю упала капля.  Он глянул вниз и увидел,  что из подживающей
раны сочится кровь. Он смочил кровью ладонь, чтобы крепче ухватить палицу,
и снова посмотрел на Сисса.
     - Ва! - закричал он и прыгнул вперед. Сисс настороженно следил за ним
и  быстрым движением метнул снизу в Уг-Ломи копье.  Но оно только вспороло
кожу на  руке,  поднятой для защиты,  и  в  тот же миг палица опустилась -
встречный удар,  который Сиссу не суждено было оценить. Как бык под обухом
мясника, он свалился к ногам Уг-Ломи.
     Бо тоже ничего не понял.  До этого он считал себя в  безопасности:  с
двух  сторон высокие стены тростника,  а  между ним  и  Уг-Ломи неодолимая
преграда -  Сисс.  По  пятам за  Бо следовал Пожиратель Улиток,  так что и
сзади опасаться было нечего. Бо был готов следовать за Сиссом, предоставив
ему победу или смерть. Таково было его место, место Второго мужчины. И вот
он увидел,  как толстый конец копья в  руках у  Сисса взметнулся и  исчез,
затем раздался глухой удар,  широкая спина впереди рухнула,  и он оказался
лицом к  лицу с  Уг-Ломи,  отделенным от  него только телом простертого на
земле вожака.  Сердце Бо  покатилось в  пропасть.  Он держал в  одной руке
метательный камень,  в  другой -  копье,  но  Уг-Ломи не  дал  ему времени
решить, что из них пустить в ход.
     Пожиратель Улиток был проворней, к тому же Бо, когда утыканная зубами
палица опустилась ему на голову,  не свалился ничком, как Сисс, а медленно
осел на землю.  Пожиратель Улиток быстро метнул копье прямо вперед и попал
Уг-Ломи в  плечо,  а  затем с  отчаянным криком больно ударил его  колющим
камнем по другой руке.  Палица, не задев врага, со свистом рассекла воздух
и  врезалась в  тростник.  Эвдена увидела,  как Уг-Ломи,  шатаясь,  сделал
несколько шагов  назад из  узкого прохода на  прогалину и,  споткнувшись о
тело Сисса,  упал;  из  плеча его  на  целый фут  торчало древко ясеневого
копья.  И  тут  Пожиратель Улиток,  которому  она  еще  девочкой дала  это
прозвище,  получил от  нее  смертельную рану;  когда  вслед  за  копьем из
зарослей  тростника  появилось  его  сияющее  торжеством лицо,  Эвдена,  с
молниеносной быстротой взмахнув Первым Топором, угодила ему прямо в висок,
и он свалился на Сисса рядом с распростертым на земле Уг-Ломи.
     Однако Уг-Ломи не  успел еще подняться,  когда из тростника выскочили
два брата Красноголовых -  с копьями и камнями наготове, а сразу за ними -
Змея.  Одного Красноголового Эвдена ударила по  шее,  но свалить его ей не
удалось;  покачнувшись,  он  только  помешал удару  своего брата,  который
целился Уг-Ломи в голову.  Уг-Ломи мгновенно бросил палицу, схватил своего
противника поперек тела и  со всего размаха швырнул на землю.  Затем снова
сжал в руке палицу.  Красноголовый,  которого чуть не сшибла с ног Эвдена,
тут же поднял на нее копье,  и, уклоняясь от удара, она невольно отступила
в  сторону.  Он  колебался,  не  зная,  кинуться ли на нее или на Уг-Ломи,
повернул голову и испуганно вскрикнул,  увидев того совсем рядом,  - через
мгновение Уг-Ломи  уже  сжимал его  горло,  и  палица получила свою третью
жертву. Когда он упал, Уг-Ломи издал крик - крик торжества.
     Второй из Красноголовых лежал спиной к  Эвдене в  нескольких шагах от
нее,  и по голове его текли струйки, еще более красные, чем его волосы. Он
пытался встать на  ноги.  Эвдена думала только о  том,  чтобы помешать ему
подняться,  она кинула в  него топор,  но промахнулась и  увидела,  как он
повернул и, обежав маленькую Си, помчался сквозь тростник. На мгновение на
тропе показался Змея, но тут же она увидела его спину. В воздухе мелькнула
палица,  и Эвдена заметила,  как лохматая,  с запекшейся на волосах кровью
голова Уг-Ломи нырнула в  заросли вслед за  Змеей.  И  тут же раздался его
пронзительный, почти женский визг.
     Пробежав мимо Си к папоротнику,  где торчала рукоятка топора, Эвдена,
еле переводя дыхание,  обернулась и  вдруг увидела,  что на поляне,  кроме
нее,  осталось только  три  бездыханных тела.  Воздух  звенел от  криков и
воплей.  Голова у  нее  кружилась,  перед глазами все  плыло,  но  тут  ее
пронзила мысль,  что  на  львиной тропе убивают Уг-Ломи,  и,  с  невнятным
возгласом  перескочив через  тело  Бо,  она  помчалась вслед  за  Уг-Ломи.
Поперек тропинки лежали ноги  Змеи,  его  голова была скрыта в  тростнике.
Эвдена бежала, пока тропинка не повернула и не вывела ее на открытое место
возле ольхи,  и тут она увидела, что оставшиеся в живых люди племени бегут
к становищу,  рассыпавшись по склону, словно сухие листья, гонимые ветром.
Уг-Ломи уже настигал Кошачью Шкуру.
     Но быстроногий Кошачья Шкура ускользнул от него; не смог он догнать и
молодого Вау-Хау, хотя преследовал его, пока не очутился далеко за холмом.
Уг-Ломи был полон воинственной ярости,  а кусок копья, застрявший у него в
плече,  действовал на  него,  как шпора.  Убедившись,  что ему не угрожает
опасность,  Эвдена  остановилась и,  тяжело дыша,  смотрела,  как  вдалеке
маленькие фигурки поспешно взбегают на холм и одна за другой скрываются за
его гребнем.
     Скоро она  снова оказалась в  одиночестве.  Все произошло удивительно
быстро.  Дым  Брата Огня ровным столбом поднимался над становищем к  небу,
точь-в-точь  как  еще  недавно,  когда старуха стояла на  склоне,  вознося
моления льву.
     Ей  показалось,  что  прошло очень много времени,  прежде чем Уг-Ломи
снова  показался  на  вершине  холма.   Тяжело  переводя  дыхание,   он  с
торжествующим видом подошел к  Эвдене,  стоявшей на  том самом месте,  где
несколько дней назад племя оставило ее в жертву льву.  Волосы падали ей на
глаза, лицо горело, в руке она сжимала окровавленный топор.
     - Ва!  -  закричал Уг-Ломи и потряс в воздухе палицей, теперь красной
от  крови,  с  налипшими  волосами.  Он  с  признательностью посмотрел  на
бившуюся вместе  с  ним  Эвдену.  И  она,  взглянув на  него,  сияющего от
счастья, почувствовала, как слабость разливается по ее телу, и заплакала и
засмеялась.
     При виде ее слез сердце Уг-Ломи сжала какая-то непонятная ему сладкая
боль.  Но он только громче крикнул: <Ва!> - и потряс топором. Как подобает
мужчине,  он  велел  Эвдене  следовать  за  собой  и,  размахивая палицей,
большими шагами направился к  становищу,  словно он  никогда не  уходил от
племени;  перестав плакать,  Эвдена торопливо пошла за ним, как и подобает
женщине.
     Так Уг-Ломи и Эвдена вернулись в становище, из которого за много дней
до  того  убежали от  Айи.  Возле костра лежал наполовину съеденный олень,
точь-в-точь как это было до того,  как Уг-Ломи стал мужчиной,  а  Эвдена -
женщиной.  И  вот Уг-Ломи сел и принялся есть,  и Эвдена села рядом с ним,
как  равная,  а  все  племя смотрело на  них из  безопасных убежищ.  Через
некоторое время одна из старших девочек, робея, пошла к ним с маленькой Си
на руках,  и Эвдена позвала их и предложила им пищи. Но девочка испугалась
и не захотела подходить к ним близко,  хотя Си рвалась от нее к Эвдене.  А
потом,  когда  Уг-Ломи  кончил  есть,  он  задремал и  наконец  заснул,  и
мало-помалу все остальные вышли из своих убежищ и  приблизились к  ним.  И
когда Уг-Ломи проснулся,  все  (если не  считать того,  что нигде не  было
видно мужчин) выглядело так, будто он никогда и не покидал племени.
     И  вот что странно,  хотя так это и было:  пока Уг-Ломи сражался,  он
забыл о раненой ноге и не хромал,  но, после того как он отдохнул, он стал
хромым и хромал до конца своих дней.
     Кошачья Шкура,  и второй из Красноголовых братьев, и Вау-Хау, который
искусно обтачивал кремни,  как  это  делал  раньше  его  отец,  убежали от
Уг-Ломи,  и никто не знал,  куда они скрылись. Но через два дня они пришли
и,  сидя на  корточках поодаль в  папоротнике под  каштанами,  смотрели на
становище.  Уг-Ломи хотел было их прогнать, но гнев его уже остыл, и он не
тронулся с  места,  и  на  закате они ушли.  В  тот же  день они набрели в
папоротнике  на  старуху,   там,  где  Уг-Ломи  наткнулся  на  нее,  когда
преследовал Вау-Хау.  Она лежала мертвая и в смерти стала еще безобразнее,
но тело ее не было тронуто.  Шакалы и стервятники,  отведав, оставили ее -
она была поистине удивительной старухой!
     На следующий день мужчины пришли снова и сели ближе, и Вау-Хау держал
в руке двух кроликов, а Красноголовый - лесного голубя, но Уг-Ломи встал и
на глазах у женщин насмехался над пришедшими.
     На  третий день они сели еще ближе -  у  них не  было ни  камней,  ни
палок, только те же дары, что и накануне, а Кошачья Шкура принес форель. В
те  времена людям  редко удавалось поймать рыбу,  но  Кошачья Шкура часами
тихо стоял в  воде и  ловил ее  без  всякой снасти.  И  на  четвертый день
Уг-Ломи дозволил им с миром вернуться в становище и принести с собой пищу,
которую они добыли.  Форель съел Уг-Ломи.  С  этого дня и  на  многие годы
Уг-Ломи стал главой племени,  и никто не осмеливался противиться его воле.
А когда пришло его время, он был убит и съеден точно так же, как Айя.


__________________________________________________________________________
     Текст подготовил Ершов В. Г. Дата последней редакции: 20/03/2000