ительны.   Они
индивидуалисты. Первая задача паука -  защититься  от  врагов,  и  тут  он
надеется на то, что ему удастся остаться  незамеченным  в  своем  укрытии.
Вторая - добыть пропитание. Для этого он ловит насекомых, но ни с  кем  не
делится  своей  добычей  и  даже  нападает  на   любого   другого   паука,
осмелившегося подойти к нему слишком близко, а то и  съедает  его  самого.
Известно также, что у многих видов  пауков  самец  часто  поедается  после
спаривания, если не поторопится убраться  вовремя.  Нет,  конечно  же  это
далеко не общительное существо,  -  а  здесь  перед  нами  их  сообщество,
совместная  деятельность.  Охота  стаями,  которую  вы  упомянули.  И  это
настолько выходит за рамки всех  представлений,  что  говорит  о  коренной
перемене картины поведения.
     Она на секунду замолчала, затем продолжала:
     - И это очень значительный факт, а до какой степени значительный, еще
предстоит выяснить. Я бы сказала,  что  гораздо  важнее  видимой  перемены
облика - отращивания более сильных челюстей или  даже  крыльев.  У  нашего
вида  вдруг  появилось  свойство  поведения,  всегда  ассоциировавшееся  с
другими видами - а именно с пчелами и муравьями. Как  если  бы  у  некоего
вида обезьян или породы собак вдруг развилась  способность  мыслить  -  то
свойство, которое всегда приписывалось исключительно человеку.
     - Ну уж, - возразил я тут. - Может, это слишком смелое предположение?
     - Я так не считаю. Вероятно и существует  где-то  вид-другой  пауков,
научившихся жить сообществом, но они слишком редки и незначительны. Ничего
подобного тому, что наблюдаем мы с вами, никогда известно не было. Если бы
хоть кто-нибудь услыхал о таком, то  весть  немедленно  облетела  бы  весь
научный мир. Нет, такое поведение появилось  недавно,  и  если  судить  по
внешним проявлениям, дало паукам весьма существенные преимущества...
     Перед уходом мы опустили на лицо сетку и еще раз опрыскали друг друга
инсектицидом, а затем отправились в обратный путь.
     Теперь я уже убедился в эффективности наших средств защиты и  уже  не
стремился убегать от каждой встречной стаи пауков, шныряющих  в  подлеске.
Они, правда, ни разу не упустили возможности броситься на нас  и  кидались
сотнями, когда мы проходили мимо, но редко поднимались выше колен,  быстро
спрыгивали на землю и убегали.
     Примерно через четверть мили путь нам преградила расщелина в  скалах,
по дну которой катился в океан бурлящий ручей. Мы повернули вглубь острова
по одной стороне расщелины, чтобы найти удобное для переправы место. Через
несколько ярдов Камилла остановилась.
     - Минуточку. Я хочу понаблюдать вон за ними, - сказала она  и  вынула
бинокль. Я посмотрел туда, куда она указала.
     На  другой  стороне  расщелины  скопление  пауков   покрывало   ветви
какого-то кустарника. Казалось, пауки ничем не были заняты, просто  сидели
и ждали. Потом на солнце блеснула паутинка, парящая  в  почти  неподвижном
воздухе. В бинокль были видны  несколько  таких  паутинок,  свивающихся  в
крупные кольца.
     Сначала ничего особенного не происходило. И вдруг один паук  спрыгнул
с ветки и побежал прямо по  воздуху.  По-видимому,  какая-то  из  паутинок
зацепилась за нашу сторону расщелины, и  паук  тут  же  переправился.  Как
только этот паук (или паучиха) достиг нашей стороны,  по  той  же  паутине
устремился другой паук, потом еще  и  еще.  После  седьмого  или  восьмого
паутинка уже стала заметна глазу. На переправе  теперь  одновременно  были
видны три-четыре паука,  а  тоненькая  паутинка  превратилась  в  ниточку,
способную выдержать десять-двенадцать пауков одновременно. Все  оставшиеся
на  той  стороне  ринулись  вперед,  расстояние   между   бегущими   стало
сокращаться, а мост  становился  все  прочнее  и  прочнее.  Мы  продолжали
наблюдать, пока все четыре или пять сотен не перебрались на нашу  сторону,
потом они соединились в группу и скрылись. Тогда Камилла опустила бинокль.
     - Чудесная штука - шелк, - сказала она. - Да, тут, похоже, и гибнет в
зародыше план Чарлза создать непроходимую зону.
     Озабоченные, мы пошли дальше.
     И еще не вышли из владений пауков, когда я сделал еще одно  открытие.
Между стеблями травы справа от расчищенной нами тропинки я заметил  клочок
меха. Раздвинув ветви и траву, я  наклонился,  чтобы  получше  рассмотреть
его. Это была крупная крыса - вернее, когда-то это было крысой, потому что
сейчас от нее осталась только шкурка. Сухая пустая кожа,  покрытая  мехом,
обтягивающая скелет из обглоданных до блеска костей.
     Минуту мы молча стояли и не могли оторвать глаз от моей находки.



                                    6

     Вечером того дня мы уединились с Уолтером и Чарлзом, чтобы рассказать
им о наших наблюдениях. Чарлза обеспокоил наш рассказ о способе, с помощью
которого пауки пересекали расщелину, но он все же не  отказался  от  плана
расчистки предохранительной зоны.
     - Чтобы преодолевать препятствия  таким  образом,  необходимо,  чтобы
ветер дул в нужном направлении, - подчеркнул  он.  -  Поэтому  такая  зона
послужит нам в качестве довольно надежной наземной обороны. Судя по всему,
здесь преобладают западные ветры. А  когда  ветер  переменит  направление,
можно нести усиленную вахту.
     Камилла кивнула, но выразила сомнение:
     - Все зависит от их количества. Скорее всего, нам удастся  справиться
с несколькими бродячими  стаями,  особенно  если  смастерить  какой-нибудь
огнемет, но  если  нагрянут  тысячами  и  выстроятся  по  всему  периметру
защитной полосы, уследить за каждым метром нам не удастся. Для  этого  нас
просто слишком мало.
     Чарлз кивнул.
     - Тогда нам придется выкорчевывать деревья и кусты далеко  в  стороны
от собственной защитной полосы,  -  предложил  он.  -  Если  паукам  будет
неоткуда пускать свою паутину, то им не удастся "навести переправу". Но, -
продолжал он, - ваши слова об огнемете навели меня  на  мысль.  Я  подумал
сегодня, что наилучшим способом избавится от пауков было бы  выжечь  землю
по нашу сторону, где их еще нет, чтобы они не проникли  дальше.  Насколько
эта мера окажется эффективной - трудно, конечно, сказать,  но,  думаю,  на
некоторое время сдержит их, а многих огонь уничтожит. Нам в  этом  поможет
западный ветер. А если удастся пустить огонь достаточно  широким  фронтом,
то не вижу, почему бы ему не  распространиться  дальше  и  не  выжечь  всю
захваченную пауками территорию  на  острове.  Ведь  известно,  что  первые
колонисты выжгли почти весь остров  Мадейра  по  неосторожности  и  пожары
продолжались там еще семь лет.
     - На Мадейре, - сказала Камилла, - рос субтропический лес. Не  думаю,
чтобы здешние леса горели так же. Но все же стоит  попытаться.  Даже  если
пожар и не разгорится как следует, то выгоревшая полоса придется паукам не
по вкусу.
     В результате пришли к выводу,  что  назавтра  мы  с  Камиллой  пойдем
намечать линию,  с  которой  можно  будет  пустить  пал.  Задача  состояла
примерно в следующем: нам надо  было  пройти  по  расчищенной  экспедицией
тропе около мили и, если местность покажется подходящей и во всяком случае
задолго до места нападения на экспедицию пауков, повернуть  там  налево  и
начать намечать  тропу  примерно  параллельно  береговой  линии,  а  потом
продолжить ее и вправо.
     - Очень сожалею, что пока не могу дать  никого  вам  в  помощники,  -
сказал Чарлз.  -  Но  сейчас  дело  первоочередной  важности  -  достроить
столовую. Когда все будут знать,  что  на  крайний  случай  есть  надежное
убежище, то станут чувствовать себя гораздо  спокойнее.  А  пока  половина
боится ложиться спать из-за опасений, что во сне на них нахлынут пауки. Но
как только эта постройка будет завершена, можно будет вздохнуть  спокойнее
и выделить вам несколько человек. Кроме того, сейчас вроде бы установилась
безветренная погода, а хороший пожар без ветра не разгорится - причем, нам
ведь нужен ветер только определенного направления. А пока, если вы начнете
свою наметку, по этой линии уже легче будет  устраивать  защитную  полосу,
когда придет время.
     Камилла улыбнулась уголками губ.
     - Этим Чарлз хочет сказать, что никто не испытывает малейшего желания
приближаться к территории, захваченной пауками. - Она покачала  головой  и
сказала как бы про себя: - Да, люди как боги. - Потом обернулась ко мне. -
А как вы, Арнольд?
     - Не скрою, что сегодня утром  мне  хватило  бы  пустякового  повода,
чтобы оправдать собственный отказ. Но день оказался весьма поучительным, в
том отношении, что мы  узнали  немало  о  повадках  нашего  врага.  Да,  я
согласен идти, - ответил я.
     Рано утром мы отправились в путь, оснащенные, как и накануне.  Пройдя
около двухсот ярдов по берегу, мы свернули на  тропу,  по  которой  прошла
погибшая экспедиция. Двигаться по ней оказалось  нелегко.  Вырублено  было
ровно столько, чтобы протиснуться одному человеку. Нас обступали  кусты  и
деревья, названий которых я не знал, а видимость была ограничена  со  всех
сторон  каким-то  футом-двумя.  Очень  неприятное  место   для   человека,
склонного к клаустрофобии.  Местами  попадались  заросли  высокой  жесткой
травы, настолько густые, что я впервые прочувствовал  буквальное  значение
слова "застить". Из-за маленького радиуса  обзора  трудно  было  правильно
определить расстояние. Казалось, что мы идем уже целую вечность, к тому же
все время проходя вновь по местам, где уже  побывали.  Было  еще  ощущение
движения  по  ровной  плоскости,  хотя  мы  знали,  что  местность   здесь
постепенно поднималась. Примерно через три четверти часа  такой  ходьбы  я
остановился. Никаких признаков близости пауков мы пока не заметили.
     Еще через полчаса я стал замечать в кустах  по  сторонам  тропы  нити
паутины. И уже хотел обратить на них  внимание  Камиллы,  но  тут  в  этом
отпала необходимость. Камилла тогда шла впереди, и задела плечом за ветку,
нависшую  над  тропой.  С  этой  ветки  на  нее  потоком  ринулись  пауки.
Одновременно целая гроздь пауков обрушилась с верхней ветки. На секунду не
стало видно ни головы, ни плеч. Но тут же  пауки  поспешно  посыпались  на
землю. Инсектицид им понравился ничуть не больше, чем их собратьям.  Через
несколько секунд они все схлынули и разбежались в разные стороны.
     Камилла остановилась и огляделась.  За  буйной  листвой  нельзя  было
определить, кроются ли там новые стаи пауков или нет.
     - Мы обнаружили их передовой рубеж. Мне бы не хотелось идти дальше, -
сказала она.
     Подумав о том, что лежало  на  тропе  за  несколькими  поворотами,  я
согласился с ней.
     Мы решили минут двадцать идти  по  тропе  обратно  по  направлению  к
лагерю, и если к этому  времени  встретится  менее  непроходимый  участок,
начать оттуда наметку нашей "линии огня", двигаясь на север. Таким образом
мы будем уверены, что  между  нами  и  пауками  лежит  достаточно  широкая
полоса, а главное, что их не останется в тылу.
     К счастью, как это иногда бывает, как раз  через  двадцать  минут  мы
дошли до места, поросшего хоть и колючим, но редким и  поддающимся  ударам
наших мачете кустарникам.
     - Хватит, - сказала Камилла, садясь на ствол поваленного дерева.
     - Можем начать здесь, - осторожно предложил я. - Здесь нам все  равно
не удастся обойти заросли - обязательно наткнемся. Работа в  любом  случае
вряд ли пойдет споро.
     Она вынула пачку сигарет и предложила мне закурить. Я взял сигарету и
присел рядом с ней на поваленный ствол.
     - По вашему тону можно  заключить,  что  от  плана  Чарлза  вы  не  в
восторге? - сказала она.
     - Почему же, я считаю его неплохим. Но прежде я не видел всего этого,
- я махнул рукой на обступившие нас заросли. - Мы вдвоем разве тут  сможем
что-нибудь сделать? Наши усилия канут без следа.
     - Но мы можем попробовать. Не обязательно прокладывать прямую  линию.
Мы можем придерживаться более легких участков, главное -  сохранять  общее
направление.
     Некоторое время мы сидели и молча курили. Потом она сказала:
     - Ночью я все думала обо всей этой истории с пауками. И  знаете,  тут
дела могут  оказаться  намного  серьезнее,  чем  мы  предполагаем.  Что-то
произошло  с  этими  пауками,  что-то  изменилось  внутри.   Снаружи   они
совершенно обычные пауки, но на самом деле - пауки плюс что-то еще, чего у
остальных видов пауков нет...
     - Примерно то же вы сказали сразу после того, как разглядели  первого
из них, - заметил я.
     - Да, помню, но тогда я не знала, какой глубокий смысл мог скрываться
за этими словами. А ночью меня поразила способность  пауков  к  адаптации,
изобретательность и находчивость в  использовании  средств,  которыми  они
обладают.
     Считается, что  первоначально  шелковые  нити  пауков  использовались
просто для защиты яиц, которые пауки заматывали в кокон. Но  позже,  когда
насекомые научились летать, пауки нашли своему шелку новое применение. Они
начали плести сети, чтобы ловить  летающих  насекомых.  Найдя  одно  новое
применение, они обнаружили еще массу других  и  стали  производить  особые
разновидности  паутинного  шелка.  Стали  строить   из   него   гнезда   с
захлопывающимися дверцами, плести прямоугольные сети, в  которые  попадали
прибегающие и проползающие мимо насекомые, а более  развитые  виды  пауков
перешли  к  колесообразным  сетям.  Паутину  использовали  для  связывания
добычи, сшивания листьев для постройки гнезда, прикрепления к уже  готовой
сети листочков, за которыми можно укрыться в  ожидании,  пока  в  сеть  не
попадет добыча. Пауки даже строили из паутины мосты  и  поднимались  с  ее
помощью в воздух, - как мы вчера видели.
     И если учесть такое многообразие применений, найденных ими для своего
паутинного шелка, то возникает вопрос - как они  освоят  новоприобретенную
способность к совместной деятельности? Страшно подумать. Они уже  вступили
в  противоборство   с   видами,   с   которыми   прежде   шли   совершенно
непересекающимися путями,  и  сила  оказалась  на  стороне  пауков  -  они
практически уничтожили на  острове  остальные  виды  животных.  Эта  новая
способность привела к конфликту между ими и нами, и  первую  кровь  добыли
они. И мне начинает казаться - уж не  началу  ли  революции  мы  оказались
свидетелями, не смене ли власти...
     - Страшный сон, привидевшийся перед рассветом, - сдержанно сказал  я.
- Захват маленького изолированного острова, где все благоприятствовало  их
распространению  -  одно.  На  материке  с  ними,  вне  всякого  сомнения,
радикально бы расправились.
     - Как бы вы это сделали? Вам не удалось бы свалить все  леса  земного
шара. Вид выживает благодаря тому, что скорость его размножения  превышает
урон, наносимый  ему  естественными  врагами.  Именно  этот  факт  придает
иллюзию достоверности мифу о "естественном балансе". А  если  естественных
врагов не останется,  то  размножение  может  набрать  устрашающие  темпы.
Смотрите, что произошло всего за  одно  или  два  поколения  с  населением
Земли, когда были побеждены некоторые  болезни.  Найдите  способ  победить
естественного врага, и тогда сдерживать рост будет  только  ограниченность
запасов пищи. А пауки при своей  баснословной  плодовитости  такой  способ
нашли. Потребность в пище и способность добывать ее из все новых  и  новых
источников гонят их  вперед.  Пока  они  могут  найти  пищу  и  продолжают
размножаться, трудно найти способ остановить это движение.
     - Но считать их серьезной угрозой просто нелепо, - запротестовал я. -
Я могу принять ваш тезис, что с  ними  произошло  нечто,  переменившее  их
привычки - они стали действовать не по одиночке, как прежде, а сообща, - и
признать, что условия здесь оказались для них  весьма  благоприятными.  Но
этого еще недостаточно, чтобы превратить их в некую серьезную угрозу.
     - Не знаю. Превращение в общественных животных может  иметь  большее,
чем мы можем  предположить,  значение.  Муравьев  и  пчел  оно  совершенно
изменило, выделив в животном царстве на  особое  место.  Теперь  это,  так
сказать, исходные пауки, плюс еще что-то, как я  говорила.  Теперь  только
остается выяснить, что же именно.
     - Я все-таки не понимаю...
     - Не понимаете? Тогда позвольте мне рассказать вам историю Золушки, -
сказала Камилла. - Однажды жило-было мирное, похожее на  лемура  существо,
которое подобно многим другим животным, скрывалось в лесах. Силой  оно  не
обладало, не было у него ни когтей, ни страшных зубов. И жило  оно  только
благодаря  умению  укрываться  от  опасностей.  Но  время  шло,  и  что-то
случилось, переменившее это существо. Оно оставалось млекопитающим, как  и
прежде, но добавилось еще некоторое неуловимое свойство...  И  именно  это
таинственное нечто превратило его в  царя  животного  царства,  повелителя
мира...
     Случившись однажды, такое может произойти  и  снова.  После  расцвета
наступает упадок. Никто из нас не  вечен.  И  если  маленькое  похожее  на
лемура существо могло возвыситься, то это не заказано и другим.
     - Но не паукам же!
     - А почему бы такое не могло случиться  и  с  пауками?  -  с  вызовом
спросила она. - Сознание и развитый  головной  мозг  отличает  только  наш
господствующий  вид.  Все  остальные  творения  обходятся  без  него.   Но
существуют силы иные, нежели разум. Снова напомню вам о термитах и пчелах,
воздвигающих сложные конструкции  и  координирующие  работу  иерархических
сообществ, не обладая разумом, а для защиты и нападения объединяющихся без
руководства мозга. Кто знает, может быть появление сознания  -  это  пусть
интересная, но все же неудачная попытка природы,  и  даже  необязательная.
Сегодня оно господствует, а завтра исчезнет...
     - И тогда в мире опять воцарятся инстинкты? - спросил я.
     - Инстинкт - как легко это слово вводит в заблуждение. Буквально  оно
означает только "запечатленный" - перстом Божиим?
     Это признание в собственном бессилии понять, в чем  причина  явления,
простая констатация происходящего. И ничего ровным счетом не объясняет.
     Совсем не трудно сказать,  что  пчела  строит  совершенно  правильные
шестигранные  соты,   повинуясь   "инстинкту",   или   что   паук   плетет
безукоризненную, с математической точки  зрения,  круговую  паутину,  тоже
повинуясь "инстинкту", - но такие утверждения вдребезги разбиваются нашими
знаниями о наследовании приобретенных признаков.
     Нет, тут есть что-то еще. Существует также и групповое восприятие:  и
то, что муравьиное  войско  знает,  когда  защищаться  или  нападать;  что
рабочая пчела знает как собственные обязанности, так и место в улье;  даже
что стая птиц знает, когда поворачивать  и  когда  пикировать  как  единое
целое. Это не проявление разума, а яркое свидетельство  какого-то  способа
передачи информации.
     Теперь вы понимаете, к чему я веду?  По  всей  видимости,  эти  пауки
обрели способ - вот в чем и состоит таинственный "плюс".  Остается  только
выяснить, до какой степени они им овладели. Вполне возможно, что в степени
превосходной по сравнению с другими видами... Те, кого мы встретили  вчера
на прогалине, выглядели на диво хорошо организованными.
     - Послушайте, - сказал я, раздавив окурок, - мы пришли сюда работать,
а не строить страшные домыслы. Не пора ли приступить к делу?
     - Хорошо, приступим, - согласилась она, обнажая мачете.
     Я сверился с компасом, и мы начали.
     Вырубленная нами линия получалась извилистой, но зато  расчистка  шла
немного легче. Когда мы натыкались на особенно густые заросли, то обходили
их или по крайней мере находили менее непролазный  участок  и  прорубались
сквозь него. Таким же образом мы огибали островки деревьев и ощетинившиеся
шипами  кусты  терновника,  но  при  всем  этом  в  целом   придерживались
избранного направления. Однако же продвигались мы медленно, а работа  была
очень утомительной. Не ускоряла дела и склонность Камиллы бросать  работу,
когда