и на той, ни на другой вершине нет признаков активной  вулканической
деятельности, хотя на обеих есть кратеры. Северная (на фотографиях  слева)
- Рара - давно бездействует и поросла лесом, а вторая  -  Мону,  там  есть
озеро кипящей грязи, а на южном склоне, на полпути к кратеру,  пробивается
чистый горячий ключ. Кратеры, вероятно, уже давно приняли свой  теперешний
облик. Никаких преданий об извержениях на острове не сохранилось.
     Видимо,  каких-либо  других  преданий  об  этом  острове  тоже  очень
немного. Как будто он не вступал ни в какие связи с миром и жил без  своей
истории, которая началась лишь немногим более полутора столетий назад.  Да
и  сведения,  касающиеся   этого   последнего,   исторического,   периода,
фрагментарны, но по возвращении домой  я  предпринял  настойчивые  попытки
раздобыть всю существующую информацию из самых  разнообразных  источников,
и, думаю, теперь лучше всего изложить результаты моих изысканий. Они  хотя
бы отчасти приоткрывают причину одной странности: почему такой плодородный
остров казался необитаем и, более того, почему его можно было купить.
     В  тех  атласах,  где  помечен  Танакуатуа,  он  обычно  относится  к
архипелагу Полуденных островов. Это с самого начала  сбивало  с  толку,  а
потом стало и совсем неверно. Во-первых, Танакуатуа лежит в пятистах милях
от своего ближайшего соседа - острова Оахому. Можно предположить, что  оба
эти  острова  попали  в  зону  Полуденных  островов,  прибранные  туда  из
стремления к аккуратности теми, кто наносит на  карты  Тихого  океана  эти
всеохватывающие пунктирные линии  владений,  потому  что  от  всех  других
архипелагов  до  Танакуатуа  и  Оахому  еще  дальше.  Более  того,  вполне
вероятно, что именно из-за того, что кто-то обнес их такой линией,  они  и
попали под власть администрации Полуденных островов. И не такое  случалось
в колониальной истории.
     От внимания первых европейских исследователей острова ускользнули. Их
не заметил даже капитан Кук. Хотя в 1774 году, во время второй экспедиции,
он посетил (и окрестил по времени их открытия) Полуденные острова.
     Только двадцать лет спустя был описан остров,  в  котором  без  труда
можно узнать Танакуатуа.
     В 1791 году капитан судна "Шерпос" Слизон сделал запись:
     "Как  только   рассвело,   примерно   в   трех   лигах   от   нас   к
востоку-северо-востоку мы увидели землю. Подойдя ближе, мы поняли, что это
небольшой остров, в центре его вздымалась невысокая гора, похожая  на  два
горба с седловиной между ними. Растительность  обильна:  пальмы  и  другие
деревья, а густой кустарник покрывает  весь  остров,  его  нет  только  на
верхней части горы.
     При нашем приближении поднялось множество морских птиц, прямо к  носу
судна подплыла стая дельфинов, но никаких признаков человеческого жилья мы
не заметили.
     С запада остров был окружен сплошным рифом, только  между  отдельными
рифовыми островками есть судоходные проливы. Один из них  мы  промерили  и
успешно прошли. Став в лагуне на  якорь,  я  отправил  на  берег  катер  с
бочками для пресной воды. Посланные  с  катером  матросы  обнаружили,  что
остров все же обитаем. Найдя ручей и поднявшись  выше  по  течению,  чтобы
набрать более чистой воды, они вышли на поляну,  по  краю  которой  стояло
семь или восемь хижин, весьма убогих и примитивных, в  основном  из  коры.
Все было в таком загаженном состоянии, что вокруг стояла  густая  вонь.  В
центре поляны находилось кострище, где лежало  несколько  больших  плоских
камней, на которых туземцы готовят пищу; один из матросов, посчитавших это
место давно покинутым, обжегши о камень ногу, убедился, что  это  не  так.
Подоспевший боцман рассудил, что туземцы ушли не более двух  часов  назад,
хотя дыма никто не заметил.
     В некоторых хижинах нашли грубые деревянные  орудия  труда  и  грубые
сети, которые сочли рыболовными. В одной из  хижин  обнаружили  украшенную
резьбой кость от человеческой ноги. Там же был человеческий  череп,  и  по
одному ему ведомым приметам боцман решил, что  голова  человека,  которому
принадлежал череп, была отрублена не больше недели назад.
     После нескольких рейдов за  водой,  когда  наши  запасы  пополнились,
матросы вернулись на борт, так и не заметив ни одного туземца".
     Описание острова не  оставляет  сомнений,  что  это  был  Танакуатуа.
Однако второе посещение, открытие острова вновь, и точное определение  его
координат произошло только в 1820 году, когда к Танакуатуа подошел корабль
королевского флота "Пертинакс". За 26 лет  со  времени  записи,  внесенной
капитаном Слизоном в свой корабельный журнал,  положение  на  острове,  по
всей видимости, не изменилось.
     "Пертинакс" вначале обогнул  остров.  На  его  восточном  и  западном
побережье поднимались негостеприимные скалы, где нельзя было ни  пристать,
ни высадиться, а вдоль южной оконечности протянулся  почти  сплошной  риф,
окаймляющий лагуну, которая мягко вдавалась в берег с запада.  Не  пытаясь
преодолеть риф, корабль бросил якорь неподалеку от  него  в  море,  откуда
виден был берег лагуны, где на песке лежало несколько вытащенных  из  воды
каноэ.
     Там собралось около полусотни  туземцев  с  копьями,  которые  что-то
оживленно обсуждали. Потом они спустили на воду шесть каноэ и  направились
через лагуну к "Пертинаксу". Но перед самым проходом через риф они подняли
весла  и  остановились.  Посовещались  снова.  Головы   их   то   и   дело
поворачивались в  сторону  корабля.  Видно,  передумав  подходить  к  нему
близко, они стали энергично грести к берегу,  вытащили  каноэ  из  воды  и
исчезли среди деревьев.
     Высадившись на остров моряки нашли деревню совершенно  пустой.  Среди
таких неожиданных предметов, как выстроившиеся над входом в самую  большую
хижину черепа, разбросанные костяные украшения и  наконечники  для  стрел,
там были найдены  ржавый  пистолет,  несколько  матросских  ножей,  четыре
медных пряжки от поясных ремней и разрозненные металлические пуговицы.
     Двинувшись дальше, отряд заметил на  небольшом  выдававшемся  в  море
мысе деревянный крест. Он явно был сколочен из обломков корабельных досок.
Матросы стали копать землю перед  крестом  в  надежде  найти  что-то,  что
позволило бы определить, кто тут захоронен, и вскоре наткнулись на бутылку
со сложенным в  ней  клочком  бумаги.  На  нем  коричневыми  буквами,  как
посчитали - кровью, было начертано:

                                В ПАМЯТЬ
                       Джеймза Бэара из Лондона
                      Эдварда Тимсона из Шептона
                        Генри Дейвиса из Льюиза
           попавших сюда после кораблекрушения с "Фортитьюд"
               10 дня мая 1812 года от рождества Христова.
                      Всех съели дикари-каннибалы
              в мае-июле 1812 года от рождества Христова.
                      ДА СМИЛОСТИВИТСЯ НАД НИМИ БОГ
                        Писано рукой Сэма Ходжза

     По дороге обратно на корабль отряд попал  в  засаду.  Одного  матроса
серьезно ранили копьем, в ответ троих туземцев сразили мушкетным огнем,  а
остальные бежали, оставив  двоих  пленными.  От  этих  пленных  матросы  и
узнали,  что  остров  называется  Танакуатуа,  по  крайней  мере  так  они
расслышали и так могли выговорить  это  название  (если  это  было  именно
название, а не заклинание или проклятие на их головы). С тех пор  так  оно
за островом и закрепилось."
     По документам Архива действительно значится,  что  судно  "Фортитьюд"
отплыло из Дептфорда 2 августа  1811  года  в  Ботнический  залив  со  142
осужденными. К месту назначения оно не прибыло, и его сочли  пропавшим.  В
списке осужденных, которых везли на каторгу, были Джеймз Бэар  из  Лондона
(за подделку почтовой марки ценой шесть пенсов); Эдвард Тимсон из Шептона,
графство Сомерсет (за фальсификацию денежных документов); Генри Дейвис  из
Льюиза, графство Сассекс (за кражу  птицы  ценой  семь  пенсов),  а  среди
матросов судовой команды значилось имя Сэмюела  Ходжза  из  Рая,  графство
Сассекс.
     И  когда   Танакуатуа   был   уже   официально   нанесен   на   карты
Адмиралтейства, его посещали не часто, да и  то  лишь  сбившиеся  с  курса
корабли либо команды провизионеров, посланные за водой или свежей зеленью.
Временами заезжали туда и торговцы, но так как остров считался  заселенным
коварными туземцами,  склонными  к  каннибализму,  то  эти  визиты  носили
характер рейдов. Потому остров оставался неисследованным, известно  о  нем
было немногим больше, чем можно разглядеть с моря, вплоть  до  1848  года,
когда на его берег ступила группа топографов с корабля флота Ее Величества
"Файндер". В своем докладе они описывают туземцев так:
     "Раскрашенные странными узорами, обвешанные украшениями  из  ракушек,
они носят небольшие кусочки грубой материи больше  для  красоты,  чем  для
прикрытия плоти. У большинства мужчин в мочки ушей продеты кусочки кости и
нередко носовую перегородку протыкают костяные  иглы.  Сами  лица  покрыты
уродливой татуировкой, которая придает им вид редкой свирепости".
     Когда эта свирепая внешность вкупе с  громкими  криками,  угрожающими
жестами и потрясанием копий не устрашила топографов и их конвой,  туземцы,
казалось, сначала удивились, а потом пали духом. А когда  солдаты  морской
пехоты из конвоя подняли ружья, чтобы дать предупредительный  залп  поверх
голов, то и вовсе разбежались, спрятавшись среди  деревьев,  откуда  их  с
большим трудом удалось выманить видом подарков.
     Подавив таким образом открытое сопротивление,  топографы  нашли,  что
туземцы существа робкие и подозрительные, но все  же  прибывшим  ходить  в
одиночку было строго запрещено.
     На Танакуатуа произвели картографическую съемку. Остров имеет в длину
семь миль, в ширину - немногим больше пяти. В плане он грушевидной  формы.
Примерно в миле от его  южной  оконечности  находится  небольшой  островок
Хинуати, площадью около 150 акров. Вдоль рифа разбросана дюжина  крошечных
островков размеров  от  половины  акра  до  12  акров.  Почва  на  острове
вулканическая, богатая минеральными солями, дающая  богатые  урожаи  таро,
плодов хлебного дерева, кокосов и овощей. В число культивируемых овощей, к
удивлению исследователей, входил  картофель,  вероятнее  всего  высаженный
впервые моряками с потерпевшего кораблекрушение судна.
     Взрослое население на момент  описания  острова  составляло  немногим
более полутораста человек, но  по  числу  покинутых  деревень  можно  было
заключить, что совсем недавно туземцев было больше. Обычаи и  повадки  их,
говорилось в донесении Адмиралтейству, убогие,  грубые,  отталкивающие  до
отвращения.   Командир   группы   топографов   счел   танакуатуан   самыми
примитивными из всех виденных им  дикарей,  судовой  врач  усмотрел  здесь
признаки вырождения от браков между близкими родственниками.
     В  заключение  высказывалась  уверенность,  что  остров  при  условии
продуманной  системы  земледелия  мог  бы  прокормить  значительное  число
поселенцев, а также поставлять на  рынок  копру  и  другое  сырье,  однако
удаленность Танакуатуа от проторенных торговых путей  делает  успех  любых
попыток   воспользоваться   богатыми    возможностями    острова    весьма
сомнительным.
     Но если  Танакуатуа  не  представлял  для  остального  мира  никакого
интереса и никак на него не повлиял, то нельзя сказать, что  то  же  самое
относится к острову. Очень медленно на Танакуатуа происходили перемены,  и
за последующие 60 лет  там  все  изменилось  сильнее,  чем  за  предыдущие
тысячелетия.
     В середине XIX века случилось нашествие на остров. Подробностей этого
почти не сохранилось, но известно, что пришельцев было около трехсот и они
прибыли с целым флотом каноэ. Так и остается тайной, кто они были и откуда
явились (по их  словам,  их  родной  остров  лежал  в  стороне  заходящего
солнца), но приплыли они с семьями и домашней живностью  в  подвязанных  к
каноэ плавучих хлевах, - значит, двигались с намерением переселиться.
     Противоборство не длилось и дня, после чего коренные жители  острова,
деморализованные умением сражаться и уверенностью  пришельцев,  сдались  и
больше никогда не оказывали сопротивления.
     Пришельцы привезли с собой более  высокую  культуру.  Вместо  грязных
лачуг из коры они строили деревни из крытых пальмовыми листьями хижин. Они
расчищали участки под таро, высаживали  рощи  кокосовых  пальм,  разводили
овощи.
     Кровь аборигенов и пришельцев смешалась. И уже через три  десятилетия
население острова мало походило на описанное топографами. Теперь это  были
уверенные в себе люди с осознанным стремлением к независимости. Из заходов
к  ним  иноземных  судов  и  собственных  вылазок   за   пределы   острова
танакуатуане кое-что  узнали  о  внешнем  мире,  но  отдавали  решительное
предпочтение своим обычаям. Теперь они не встречали враждебно  заплывавших
в их края пришельцев. Они рады были выменять себе что-нибудь  полезное.  В
то же  время  те  англичане,  французы  или  немцы,  которые,  оценивающим
взглядом окинув остров, предлагали туземцам вверить свою  судьбу  -  столь
неверную в этом изменчивом  мире  -  заботам  сильной  державы,  встречали
весьма прохладный прием -  вежливый,  но  не  более  того.  Здесь  взгляды
сменяющих друг друга вождей и их соплеменников полностью совпадали.
     Несколько раз островитяне чуть было не попали под "протекторат", но в
каждом случае дело обошлось - по тем же  причинам,  что  приводились  и  в
докладе "Файндера". Даже с появлением  пароходов  остров  считали  слишком
отдаленным и слишком маленьким. Так Танакуатуа, хотя и  частенько  был  на
грани потери независимости, все же сохранил ее.


     Но мир переживал перемены. На противоположной от  Танакуатуа  стороне
земного шара умерла старая  королева.  Она  жила  под  полуденным  солнцем
империи, наблюдая, как ее подданные закрашивают  на  карте  мира  пунцовым
имперским цветом все новые и новые участки - сначала на материках, потом -
разбрасывая пунцовые капли по далеким морям и океанам. Но  когда  королеве
настало  время  умирать,  это  солнце  тоже  уже  садилось.  Тени  истории
готовились поглотить и этот  длинный  день.  Налетали  уже  первые  порывы
набирающего силу ветра, которому суждено было в клочки изорвать  последние
остатки  Века  Виктории.  А  когда  налетела  буря,  она  коснулась   даже
Танакуатуа, лежащего за двенадцать тысяч миль от ее центра.
     В 1916 году кому-то в  Адмиралтействе  пришла  в  голову  мысль,  что
Танакуатуа  и  Оахому  вполне  могут  привлечь  внимание   немцев,   чтобы
расположить там базы и укрытия для их рейдеров,  угрожающих  перевозкам  и
движению судов в  западной  части  Тихого  океана.  Это  соображение  было
направлено в Британское министерство по делам колоний и заключало  в  себе
намек, что хорошо бы предупредить любое подобное поползновение.
     В  результате  губернатор  Полуденных  островов  получил  предписание
принять со своей стороны необходимые меры. Во исполнение этого приказа  он
отправил туда недавно перекрашенное в защитный цвет и оснащенное по случаю
военного времени скорострельной пушкой торговое каботажное судно  "Фрэнсис
Уильямс", чтобы установить на Танакуатуа  свой  флаг.  После  разведочного
захода на Оахому судно 15 сентября прибыло на Танакуатуа. Когда, преодолев
рифы,  оно  вошло  в  лагуну,  капитан,  опустив  бинокль,  протянул   его
помощнику.
     - Знаете, что я вам  скажу,  Джо,  -  проговорил  он,  -  там  что-то
неладно. Пару раз я уже здесь бывал, и обычно туземцы выбегали  на  берег,
скакали как сумасшедшие и вопили во всю глотку. А теперь - гляньте-ка.
     Помощник капитана вооружился  биноклем  и  обвел  взглядом  береговую
линию. Нигде не было заметно никакого движения. Если бы не  ряд  каноэ  на
песке, можно было бы подумать, что остров необитаем.
     "Фрэнсис Уильямс" сбавила ход, загремела  якорная  цепь.  Звук  гулко
разнесся над лагуной, но  на  берегу  все  оставалось  по-прежнему.  Через
некоторое время помощник капитана сказал:
     - Ага, вот и появились двое местных, кэп. Укрываются за деревьями  и,
похоже, машут нам.
     Пока капитан брал из рук помощника свой бинокль  и  отыскивал  место,
где тот заметил  движение,  из-под  прикрытия  деревьев  выскочили  четыре
фигуры и стремглав бросились к воде, прихватив по дороге каноэ. Уже  через
несколько секунд они лихорадочно  гребли  к  кораблю.  Но  не  успели  они
проплыть и двадцати  ярдов,  как  прогремел  ружейный  выстрел.  Пуля,  не
долетев  до  каноэ,  взметнула   фонтанчик   воды.   Гребцы   на   секунду
остановились, но потом принялись грести с удвоенной силой. Хлопнул  второй
выстрел. Один из гребцов вскочил  на  ноги.  Когда  его  крик  долетел  до
"Фрэнсис Уильямс", каноэ уже перевернулось, а все находившиеся в нем плыли
к берегу.
     Капитан приказал  команде  занять  боевые  посты.  С  берега  открыли
ружейный огонь, но расстояние было слишком велико, чтобы  он  мог  нанести
сколь-нибудь значительный ущерб. Несколько  пуль  ткнулось  в  обшивку,  а
остальные  не  долетели  до  корабля.  После  двух  пристрелочных   залпов
небольшой пушки, не видной с моря, третий снаряд  угодил  прямо  в  трубу.
Тогда в ответ заговорила скорострелка с "Фрэнсис Уильямс".
     Битва при Танакуатуа  была  недолгой.  Так  как  корабельный  канонир
стрелял только тройку раз на учениях и ни разу  в  бою,  ему,  видно,  как
новичку сопутствовала  удача  -  после  третьего  выстрела  снаряд  накрыл
береговую пушку, а через некоторое время на судне увидели, что над кустами
невдалеке от места ее расположения появился белый флаг.
     Огонь прекратился. Капитан приказал спустить лодку. Мичман  со  своим
отрядом направился к острову. Но их лодка не преодолела и  половины  пути,
как ружейный огонь на берегу возобновился. Так как пули ложились далеко от
лодки, можно было подумать, что  танакуатуане,  презирая  и  не  признавая
белый флаг, предприняли  вылазку  со  своей  стороны.  И,  как  выяснилось
позднее, не без успеха, потому что десант с корабля застал в живых  только
сбившихся в кучку четверых людей в немецкой форме,  которые  еще  пытались
защищаться. Весь взвод  оккупационных  сил,  высадившийся  на  остров  две
недели назад, был уничтожен.
     Танакуатуане испытывали  воодушевление.  Потеряв  всего  пятерых  или
шестерых воинов, островитяне  были  опьянены  чувством  победы,  достойной
самых знаменитых предков.
     Кроме того, они сильно невзлюбили немецких солдат. Взвод их высадился
непрошенным, презрев все принятые церемонии и  вообще  всякую  вежливость.
Затем немцы поставили свои палатки на  поляне,  где  островитяне  хоронили
своих умерших. А когда группа старейшин попыталась заявить протест  против
такого кощунства, то солдаты даже не дали им приблизиться, стреляя  поверх
голов. Затем они потребовали, чтобы жители острова снабжали их фруктами  и
овощами, не заикнувшись об оплате; реквизировали несколько молодых женщин,
не обращая внимания на то, замужем  они  или  нет,  и  тоже  не  предложив
никакого  выкупа;  замучили  на  глазах  у  остальных  островитян   юношу,
попытавшегося украсть у них ружье; и во всем остальном проявили  себя  как
дурно воспитанные и заносчивые люди.
     Но  победа  над  немцами  вернула  танакуатуанам  уважение  к   себе,
уверенность в собственных силах. Только  радость  того  памятного  дня  им
нарушил мичман с английского судна, который приказал  своим  людям  убрать
тела убитых немецких солдат. Здесь с незапамятных времен считалось, что  с
побежденным врагом можно поступить достойно, только съев его.  Но  никакие
протесты жителей острова не помогли.
     Затем было официально провозглашено, что Танакуатуа присоединяется  к
Полуденным островам и тем самым попадает под опеку Его  Величества  короля
Георга I.


     Нельзя сказать, что  танакуатуане  выказывали  какие-нибудь  признаки