Сергей СНЕГОВ

                       ПОСОЛ БЕЗ ВЕРИТЕЛЬНЫХ ГРАМОТ


                   Глава первая. Призраки в звездолете


                                    1


     Рой спрыгнул, не дожидаясь остановки самодвижущегося трапа. Навстречу
шел крупноголовый рыжий мужчина в форме звездолетчика. Рой много раз видел
этого  человека,  Эраста  Винклера,  начальника  звездопорта,   во   время
телепередач  с  Марса.  Страх,  терзавший  Роя  все  дни  перелета,   стал
непереносим. Винклер слишком торопился, чрезмерно размахивал руками... Рой
быстро проговорил:
     - Скажите одно!..
     - Жив, жив! Сегодня ему лучше! -  ответил  Винклер.  -  Разве  вы  не
получили моей последней мыслеграммы, друг Рой?
     Рой вздохнул, провел рукой по лицу.  На  трапе  показались  операторы
следственной бригады. Большинство впервые видело Марс. Если бы впереди  не
шагал подавленный  несчастьем  начальник,  они  выскакивали  бы  наружу  с
изумленными восклицаниями, они шумно приветствовали бы новую  в  их  жизни
планету. Так и он когда-то выскакивал здесь из планетолета. Он был тогда в
тяжелом скафандре, а не в легком комбинезоне,  как  эти  операторы;  но  и
скафандр не помешал ему восторженно кричать, топать  ногами,  метаться  то
вправо, то влево... Они вели себя  куда  сдержанней,  они  лишь  молчаливо
замирали на ступенях трапа, взволнованно осматривались.
     Не отвечая Винклеру, Рой перевел взгляд с  востока  на  юг  и  запад.
Унылая каменистая равнина, стертое плоскогорье. Столько раз он уже блуждал
по этим однообразным полям, ничего нового не открывая, как  бы  далеко  ни
шел. Марс есть Марс, место не для жилья, перевалочная база космоса  -  так
ее именуют в лоциях, - унылый мир, не одаренный способностью к  переменам,
неудавшаяся модель, созданная и выброшенная природой.  Что  здесь  искать?
Чего бояться? Неожиданности на Марсе исключены - разве не так их  учили  в
школах? Как же могла произойти катастрофа?  Где  угодно  -  на  Земле,  на
Венере, на Плутоне, - но только не здесь!
     - Он по-прежнему бредит, - сказал Винклер. - Его горячечные видения я
тоже передал по мыслепроводу.
     Рой молча смотрел на Винклера.  Рослый,  рыжеволосый,  рыжеглазый,  с
коричнево-золотистым лицом - венерианского, а не марсианского загара, -  в
новенькой, очень нарядной форме, начальник звездопорта склонился в поклоне
чуть более глубоком и чуть более длительном, чем принято; его  рукопожатие
было  чуть  более  почтительным,  чем  следовало  бы.  Он  чувствует  себя
виновным. Авария произошла в зоне действия тормозных  механизмов  планеты.
Он обязан был остановить  рушащийся  корабль,  вышвырнуть  его  обратно  в
космос, превратить, пока подоспеет помощь, в спутник планеты. Ничего этого
он не сделал! Чепуха все это! Все было бы слишком  просто,  если  бы  вина
лежала на Винклере. Не стоило  лететь  на  Марс  только  для  того,  чтобы
схватить за шиворот нерадивого межпланетного диспетчера.
     Маленькое Солнце заливало красным  сиянием  невысокие  холмы.  Солнце
тоже было какое-то равнодушное к этому неудавшемуся миру - не  озаряло,  а
словно отстранялось от него. Рой вспомнил стихи Андрея Корытина о  Солнце:
"Терзающее Венеру, взрывающее Меркурий, ты холодно поглядываешь  на  Марс,
ты только поглядываешь на Марс - такое всегда не наше!" Андрей  провел  на
Марсе восемь земных лет - и половины этого срока было бы достаточно, чтобы
возненавидеть эту планету. При Андрее и сейчас нельзя говорить о Марсе, он
мигом приходит в дурное настроение.
     - И еще я передавал, друг Рой, что не  разрешил  что-либо  менять  на
месте гибели планетолета. - Голос у Винклера потускнел, он был уверен, что
следственная комиссия настроена против него.
     "И я бы на его месте держался не лучше, - упрекнул себя  Рой.  -  Его
нужно успокоить. Пусть дает объяснения, а  не  оправдывается".  Рой  опять
оглянулся.  Молодые  операторы   усердно   разевали   рты:   искусственный
марсианский воздух пах озоном, на Земле  такой  воздух  бывал  лишь  после
грозы.
     - В прошлый мой прилет свободное дыхание было  затруднено,  -  сказал
Рой. - На прогулки  мы  захватывали  кислородные  аппараты.  Сейчас  можно
обходиться без них.
     - Мы  запустили  третий  атмосферный  завод.  Он  добавляет  ежегодно
несколько миллиардов тонн воздуха высших земных кондиций. С водой хуже, но
и воды прибавляется. Кроме того, мы рассаживаем созданное  специально  для
Марса дерево калиопис.
     - Значит, и зелень появилась?
     - Мы говорим "красень": растения  здесь  красноватые.  Надеемся,  что
скоро зашумят леса.
     - Марс всегда был  планетой  безмолвия.  Андрей  Корытин  считал  это
единственной привлекательной чертой Марса.
     - Думаю, что вскоре заговорят о марсианских  бурях,  уступающих  лишь
ураганам на Венере. Если вас интересуют наши метеорологические...
     Рой жестом прервал Винклера:
     - Я получил все ваши мыслеграммы. Мы еще поговорим о  них.  Ведите  к
брату.



                                    2


     Генрих лежал с закрытыми глазами, недвижный, исхудавший,  на  бледном
лице зловеще отчеркивались темные губы. Даже после гибели  Альбины,  когда
Рой опасался за его жизнь и разум, Генрих не  выглядел  так  страшно.  Рой
положил руку на грудь брата, стараясь уловить биение  жизни  в  его  теле.
Рука была слишком слабым приемником, жизнь без усилителей не ощущалась. На
самописце, висевшем у кровати, змеилась красная кривая суммарной жизненной
функции больного; она была всего на  три  сантиметра  выше  черной  полосы
внизу - жизнь едва теплилась, она была в опасной близости от небытия.
     - Двенадцать процентов нормального энергетического расхода, -  сказал
Винклер, заметивший взгляд, брошенный Роем на самописец. -  В  первые  дни
было три процента. Электронный медик определяет поворот на выздоровление.
     - Глаза, - задумчиво сказал Рой. -  Те  дикие  глаза...  я  говорю  о
видениях его бреда...
     - Не только глаза. Вы ведь знаете, друг Рой, автоматические врачи  на
планетах не так совершенны, как медицинские механизмы на Земле. Боюсь,  мы
зафиксировали лишь часть болезненных картин, проносившихся в мозгу  вашего
брата.
     - И, вероятно, еще проносятся.
     - Да, но, к сожалению, мы их не узнаем.
     - Все узнаем. Я привез аппаратуру, позволяющую перевести  в  открытую
запись даже самые слабые мысли и видения.
     - Я очень рад! - с облегчением сказал Винклер. Он старался  показать,
что жаждет самого тщательного расследования.
     Рой невольно поморщился. Люди  остаются  людьми,  в  какую  служебную
форму ни обряжаются, но имеются все же проблемы куда важнее чьей-то личной
ответственности. Винклер уловил настроение Роя и быстро взял себя в  руки:
теперь он показывал выражением лица  и  спокойно-сдержанным  голосом,  что
готов помогать комиссии с Земли, даже если выводы обратятся  против  него.
Иного отношения Рой, впрочем, и не ждал.
     Рой поднялся.  Движение  на  космических  трассах  было  остановлено.
Каждая минута, потраченная не на исследование, была потерянной. К тому  же
он ничем не мог помочь Генриху.  Но  Рою  пришлось  сделать  усилие,  чтоб
оторвать глаза от брата. Винклер сказал с сочувствием:
     - В смысле лечения на нашего электронного врача можно положиться.
     - Да, конечно.  Тем  более,  что  ничего  другого  нам  не  остается.
Пойдемте, друг Винклер. - Рой все  же  не  сумел  заставить  себя  назвать
начальника звездопорта по имени, как принято у работников космослужбы.
     - На место катастрофы или посмотрите еще раз записи бреда?
     - Начнем с записей, пока выгружают аппаратуру.



                                    3


     Мозг Генриха работал толчками, в  нем  изредка  вспыхивали  сумбурные
видения - без системы, расплывчатые, нечто  без  начала  и  конца:  летела
птица, таких не было ни на  Земле,  ни  на  планетах;  кружились  туманные
облачка,  временами  все  пропадало  в  тумане;  кто-то,  возможно  пилот,
пробежал по салону корабля; в темных  окнах  посверкивали  звезды,  быстро
уменьшалась Земля; она становилась из яркой  крупной  горошины  светящейся
точкой, одной из многих точек неба; на диване лежал второй пассажир,  тоже
с Земли, Василий Арчибальд Спенсер, астроботаник, он появлялся часто и все
в той же позе: руки  закинуты  за  голову,  глаза  устремлены  в  потолок,
ординарнейшая внешность - средний рост, средний вес, невыразительное лицо,
тусклые глаза. Генрих не присматривался к Спенсеру, он  просто  бросал  на
него равнодушные взгляды.  И  вдруг  все  менялось;  какие  бы  образы  ни
наполняли в эту секунду мозг  Генриха  -  салон  ли,  звезды,  пробегающий
пилот,  второй  пассажир,  -  все  вдруг  пропадало  в  огромных   глазах,
пронзительно засиявших на экране.  Глаза  неслись  с  экрана  в  зал,  они
полонили все клетки мозгового вещества Генриха, в его сумеречном  сознании
уже ничего не было, кроме беспощадных глаз - четырехугольных, исполинских,
скорее прожекторов, чем ласковых человеческих приемников внешнего света; и
все-таки это были  глаза,  а  не  аппараты,  память  Генриха  сохранила  и
ресницы, и взметенные в подбровные  расщелины  веки,  и  окраску  радужной
оболочки, и блеск роговицы, и зрачок. Нет,  это  были  глаза,  исступленно
засверкавшие  на  чьем-то  сразу  стершемся  в  тусклой  серости  лице,  -
человеческие глаза...
     Рой вздохнул. Всю неделю полета  ему  передавали  с  Марса  такие  же
картины.
     - Не густо, - словно извиняясь, сказал Винклер.
     - Возможно, наша аппаратура добавит, - пробормотал Рой.
     В зал вошел один из операторов.
     - Мозговые излучения  больного  введены  в  приборы,  улавливаются  и
основные волны, и обертоны, - сказал он.
     - Продублируйте запись сюда, - попросил Рой.
     Но на экране повторились те  же  картины,  многие  были  даже  слабее
прежних - больной мозг Генриха успокаивался, воспоминания  теряли  прежнюю
лихорадочную яркость. Только одна картина была новой: Спенсер  вдруг  стал
приподниматься на диване, лицо его исказилось, глаза выражали ужас  -  это
была, вероятно, та минута,  когда  корабль,  потерявший  управление,  стал
рушиться на поверхность планеты  и  защитные  поля  Марса  не  сумели  его
затормозить. Новая картина не имела продолжения,  она  не  развивалась,  а
прерывалась: Спенсер исчезал, пропадал салон и все, что в нем  находилось;
в сгустившейся темноте появлялись все те же глаза, и опять ничего  уже  не
было в сознании Генриха, кроме них.
     - Между прочим, в видениях Генриха не сохранилось облика  планеты,  -
сказал Винклер. - А ведь мы  не  только  отчаянно  генерировали  тормозные
поля, но пытались всей мощностью космических маяков  пробудить  в  пилотах
сознание приближающейся катастрофы... Пассажиры не могли не увидеть,  куда
их несет.
     - Вы хотите сказать, что  внутри  корабля  разыгрались  события,  так
потрясшие людей, что никто не взглянул на несущуюся навстречу планету?
     - Я не сказал - никто. Я говорю  о  вашем  брате.  Пилоты  и  Спенсер
мертвы, и мы никогда не узнаем, что они видели.
     - Пойдем же все посмотрим, что совершалось внутри планетолета,  когда
стали отказывать его штурманские автоматы, - предложил Рой,  поднимаясь  с
кресла.
     У Винклера озадаченно взметнулись брови.
     - Не  понял,  друг   Рой.   Наши   стереокамеры   зафиксировали   все
обстоятельства аварии. Впрочем, если нужно повторить снимки обломков...
     - Ваши снимки мы повторять не  будем.  Внутренние  стенки  звездолета
покрыты пленкой, сохраняющей изображение всего,  что  совершалось  в  нем.
Каждый внутренний  кусочек  звездолета  -  история  его  полетов,  галерея
портретов побывавших в нем людей. Проявлять эти изображения можно  лишь  в
чрезвычайных обстоятельствах. Наш  случай  как  раз  такой.  И  я  запасся
соответствующим разрешением.
     - Впервые слышу о таких пленках, - признался Винклер.
     - О них не распространяются. Фиксирующие  пленки  предназначены  лишь
для расследования несчастий.



                                    4


     Операторы продолжали монтировать  аппаратуру:  приборов  было  много,
среди них и громоздкие. Остатки корабля покоились  в  выбитой  звездолетом
воронке,  напоминающей  небольшой  кратер.  Охваченные  паникой  работники
звездопорта, когда защитные поля не подействовали, использовали  последнее
средство - взрывной выброс нейтрального газа: только  это  и  предохранило
гибнущий корабль от превращения в пыль. Винклер в те  трагические  секунды
действовал быстро и грамотно. Рою это становилось все очевидней. И он  уже
раза два обратился к начальнику космопорта со словами: "Друг Эраст!"
     В  рубке,  единственном  помещении  на  корабле,  где  возник  пожар,
фиксирующая пленка была уничтожена.  В  отделении  механиков  и  в  каютах
имелись уцелевшие участки стен, но на них была зафиксирована обычная жизнь
корабля, ни одно проявленное изображение не могло быть отнесено к аварии.
     - Посмотрим салон, - сказал Рой.
     Операторы расположили свои приемники среди обломков  корабля,  Рой  и
Винклер  надели  оптические  дешифраторы.  В  общем   расшифровка   пленки
повторила картины болезненного  сознания  Генриха:  в  небольшом  овальном
помещении - два  человека,  единственные  посторонние  люди  на  небольшом
грузовом корабле, обычно не берущем пассажиров. Рой увидел Генриха. Брат с
любопытством смотрел в окно - звезды и  приближающийся  Марс  интересовали
его больше, чем сосед, он не оборачивался к Спенсеру. Так тянулись минуты,
они казались нестерпимо долгими; двое в  салоне  молчали,  один  о  чем-то
думал, уставясь в потолок, другой всматривался в окно.
     - Через пять секунд -  начало  катастрофы,  -  предупредил  оператор,
поворачивая голову от прибора.
     Несчастье ворвалось внезапно  изменившейся  картиной  салона.  Генрих
смятенно  отпрянул  от  окна,   где   навстречу   потерявшему   управление
планетолету уже летела его каменная могила. На диване, очень медленно  для
бешено  убыстрявшихся  событий,  приподнимался  Спенсер;  его  губы  свела
судорога, он от чего-то отстранялся рукой...  И  тут  же  все  стерлось  в
темной неразличимости, пленка на сохранившихся переборках  не  фиксировала
больше предметов и людей; в  черноте  засияли  те  же  сумасшедшие  глаза,
терзавшие Генриха в бреду: перехода от одного к другому не было.
     Рой подозвал оптика.
     - Пленка-то сохранилась, а фиксации нет. Почему она не запечатлела  и
падение корабля?
     - Запись вдруг обрывается, - ответил оптик. Он казался смущенным.
     Рой и без объяснений понял,  что  оптик  озадачен.  Вероятно,  в  его
практике не было случая, когда бы фиксирующая пленка не фиксировала.
     К Рою подошли механик и физик с диаграммами в руках. Механик протянул
свою запись.
     - Это  суммарная  сводка  команд  звездопорта  и  ответных   действий
автоматов корабля. Мы искали неверных  приказов  с  планеты,  неправильных
штурманских реакций.
     - Что вы нашли?
     - Команды с планеты были  правильны,  ответные  действия  на  корабле
точны.
     Рой  всмотрелся   в   схему.   Причальная   программа   совпадала   с
причаливанием корабля.  Все  совершалось  по  предписанию,  точно,  как  и
десятки раз до этого, когда не происходило несчастий... Винклер  вздохнул.
Горестный вздох  говорил:  абсолютно  все,  что  от  нас  требовалось,  мы
сделали. Нет, на тебе - совершилось...
     - Мы трижды проделали измерения, -  продолжал  механик.  -  Поставили
контрольную проверку, потом снова проверяли. Общих  выводов  я  делать  не
могу, но, по нашим данным, катастрофы не должно было быть. Она  произошла,
но она остается невозможной.
     Рой повернулся к физику.
     - Ты тоже не нашел отклонений от нормы, Арман?
     Физик пропустил мимо ушей  язвительный  тон  вопроса.  Этот  человек,
Арман Лалуба, сотрудник лаборатории Роя, большой  друг  Генриха,  сам  при
случае любил иронизировать.
     Он был серьезным исследователем, поэтому Рой и взял его с собой.
     - Рой, я ничего не понимаю! - Арман возбужденно  помахивал  записями.
Все,  что  он  чувствовал,  рельефно  выражалось   на   его   смуглом,   с
негритянскими чертами лице. - Эти чертовские уники показывают  черт  знает
что! Я тоже три раза перепроверял! Ты сказал - отклонений  нет?  Рой,  это
слишком мягкая формула!
     - Стало быть, и у тебя получается, что корабль не разбивался? Команды
с планеты правильны, ответы точны.
     - Правильность  команд  и  ответов  -  не  моя  сфера.  Но   я   могу
гарантировать, что ответы совершались мгновенно. И это непредставимо, Рой!
Даже  не  невероятно  -  немыслимо!  Физика  навыворот.  Светопреставление
крупным планом!
     - Спокойней, Арман! -  с  досадой  сказал  Рой.  -  Ответы  и  должны
возникать  мгновенно  после   приема   сигнала.   Штурманская   аппаратура
звездолетов работает без инерции - разве не так?
     - Мгновенно после принятия сигнала - да! А она срабатывала  мгновенно
после отправки сигнала!
     Арман подал стандартную диаграмму,  развернутую  по  оси  времени,  -
команды, ответы, команды на ответы... Десятки раз рассматривал  Рой  такие
же записи - стандартный штурманский бланк, по нему можно судить и о работе
портов,  и  о  надежности  корабельной  аппаратуры,   и   о   квалификации
диспетчеров и  командиров  кораблей.  В  школах  эти  бланки  давались  на
экзаменах, чтобы  по  времени,  отделяющему  сигнал  и  прием,  определить
расстояние корабля от порта, скорость затормаживания, вычертить причальную
кривую...
     Там, в школах, считалось достаточным, если время измерено с точностью
до миллисекунды, здесь оно было дано в микросекундах.  А  узлы  на  кривых
свидетельствовали, что  в  момент,  когда  корабль  находился  в  трехстах
тысячах километров от Марса и сигналы с планеты  должны  были  приниматься
лишь  через  секунду,  они  вдруг  стали  приниматься  точно  в  мгновение
отправки. Даже одну миллионную этого интервала восприняла  бы  контрольная
аппаратура,  но  и  одной  миллионной  не  было!  Время  словно  перестало
существовать для приемных устройств  корабля.  И  мгновение,  когда  время
словно бы исчезло, было тем  мигом,  когда  приборы  зафиксировали  начало
катастрофы и Генрих вдруг отпрянул от окна. Две минуты четырнадцать секунд
летел после этого корабль, пока не врезался в коричневые камни  Марса,  но
этих долгих минут не существовало ни для ходовых механизмов, ни, возможно,
уже и для людей, ни даже для бесстрастной фиксирующей  пленки  на  стенках
салона...
     - Обрати внимание, Рой! - Арман тыкал пальцем то в одну, то в  другую
точку. -  Время  перестало  существовать  лишь  для  сигналов  с  планеты,
ответные сигналы корабля принимались  точно  через  положенное  для  света
время. Дикая разноголосица, полное рассогласование!.. А в итоге  -  гибель
корабля!
     - Ты веришь, что измерения показывают точную картину?
     - Кем  ты  считаешь  меня,  Рой?  Разве  можно  поверить  в  то,  что
противоречит всем законам физики?
     - Значит, измерения неверны?
     - А вот это - извини! Приборы показывают то, что есть. Сама  реальная
действительность физически невозможна - вот о чем надо поразмыслить!
     Рой размышлял. Сверхсветовые скорости, мгновенная  передача  сигналов
через пространство?  Или  одностороннее  исчезновение  времени:  вперед  -
времени  нет,  назад  -  время  есть?  Да,  конечно,  простых  решений  не
существует. Но разве это решение? Распутать одну локальную  загадку  путем
нагромождения исполинской, поистине вселенской путаницы?
     - Мистика какая-то! - Рой  возвратил  Арману  записи.  -  Призраки  в
звездолете, глаза без лица... Время вдруг исчезло, сверхсветовые скорости!
Фантастическая мелодрама, а не наука, вот что я скажу вам, друзья!  Идемте
в морг.



                                    5


     Рой с тяжелым чувством отошел от стола,  где  под  простынями  лежали