Роберт СИЛВЕРБЕРГ

                            ЧЕРЕЗ МИЛЛИАРД ЛЕТ




                 1. 11 АВГУСТА 2375. СВЕРХПРОСТРАНСТВО

   Лори, совершенно не представляю себе, когда ты сможешь услышать мое
письмо, если это вообще произойдет. Возможно, я, в конце концов,
сотру этот блок или же забуду отдать его тебе, когда вернусь домой,
пока не знаю откуда.
   Это вовсе не означает, что я чертовски неуравновешенный vidj (хотя на
самом деле так оно и есть). Просто к тому времени, когда ты получишь
эти письма, пройдет довольно много лет, и то, что я бормочу сейчас в
блок посланий, окажется несущественной и, главное, неинтересной
болтовней. Но, как бы там ни было, у меня полным-полно этих блоков.
И столько же решимости осуществить замечательную идею: записывать
для тебя все подряд, составить точный и подробный отчет о своих делах
и о том, что происходило с нами.
   Конечно, я понимаю, правильнее было бы вызвать тебя сегодня вечером
по общегалактической связи и пожелать тебе, впрочем, как и себе,
счастья. Сегодня нам с тобой исполняется по двадцать два. (Какая
солидная дата, правда? Сестренка, мы превращаемся в окаменелости!)
Разумеется, настоящий парень просто сказал бы "привет" своей
сестре-близнецу в общий день рождения, даже если сестра сидит дома,
на Земле, а он летит неизвестно куда в черт знает скольких световых
годах от родной планеты.
   Но прямая связь из черепушки в черепушку стоит, увы, около миллиона
кредиток. Возможно, я ошибаюсь, и это теперь не так дорого, но
сколько бы оно ни стоило, суммы на моем счету все равно не хватит,
чтобы заплатить за вызов. И я не рискую касаться семейного бюджета,
хотя для нашего Хозяина и Повелителя это копейки. Мои отношения с
отцом были основательно испорчены еще до того, как я сорвался на эту
увеселительную прогулку. Наверное, он перешел бы на ультразвук,
увидев счет за мои переговоры.
   Ну что ж, а вот так подойдет? С днем рождения, моя сестренка! Тебя
поздравляет твой единственный и совершенно незаменимый братец Том из
далекого далека. Через блок посланий и несколько лет реального
времени шлю тебе свой братский поцелуй.
   Ткни пальцем в небо и - чем черт не шутит! - попадешь
туда, где я нахожусь. Мне лично совершенно неизвестно, где это.
Через три стандартных земных дня мы должны приземлиться на Хигби-5 - в шестидесяти, восьмидесяти, девяноста световых годах от
Земли? Но, как ты, наверное, догадываешься, расстояние от Земли и
время, проведенное в дороге, напрямую не соотносятся. Отправляясь к
цели, находящейся, допустим, за десять световых лет от дома, можно
потратить два месяца, чтобы пройти четверть пути, а потом покрыть
оставшиеся три четверти всего за полтора часа. Это как-то связано со
структурой пространства - времени. Излагая все эти
премудрости нам, непосвященным, ученые показывали иглу и сложенный
вчетверо лист бумаги. Иногда игла проходит сразу через несколько
слоев, а иногда - нет.
   Впрочем, высшая школа никогда не вызывала у меня особого интереса. И
тем более я не собираюсь забивать себе голову сейчас. Чем больше
бесполезных знаний из других областей науки входит под мою бедную
крышу, тем больше археологии оттуда выходит, а для меня археология
важнее.
   Так говаривал когда-то профессор Штебен, наш главный ассиролог.
Целый семестр он обращался ко мне: "Мистер Бэли", я думал,
что у него такое ассирийское чувство юмора, пока случайно не выяснил,
что герр профессор всерьез считает, что это и есть моя фамилия. Я
объяснил ему, что меня зовут Райс, и на следующий день профессор
обозвал меня Оутсом. Я повторил, что моя фамилия Райс [игра
слов: rice - рис, barley - ячмень, oats - овес], очень простая
фамилия. Он вытянулся во весь свой огромный рост и сказал:
   - Мистер Райс, вы понимаете, когда я заставляю себя запомнить
имя очередного студента, из моей памяти стирается еще один
неправильный глагол. Скажите, что для меня важнее?
   Еще два семестра он называл меня "Бэли", но на экзамене
поставил "А", так что я на него вовсе не обижен.
   Видел бы почтенный профессор Штебен, как я сижу во чреве корабля,
готовясь раскапывать новую археологическую сенсацию Галактики. Мне
кажется, что передо мной наконец поднимается занавес. Помнишь, как
мы говорили, что детство - это всего лишь увертюра, а первое
действие начинается только тогда, когда ты предоставлен сам себе? Ну
вот, сейчас я стою за кулисами, прислушиваясь к последним аккордам
увертюры, и надеюсь, выскочив на сцену, не забыть текст.
   Не думай, что я набиваю себе цену. Мы оба знаем, что я просто
рядовой член экспедиции и получу от этой работы куда больше, чем
способен дать. Мне чертовски повезло, что я попал сюда вообще. Ну
что, выбрал я свою норму скромности на эту геологическую эпоху? Но,
ты знаешь, если говорить серьезно, у меня есть причины быть скромным.
   Сначала я изложу сведения о нашем путешествии, а потом представлю
тебе список героев будущей археологической драмы и доведу
повествование до сегодняшнего, ничем не примечательного дня.
   Информация о путешествии: ноль. Хорошо бы поделиться с тобой
страшными и впечатляющими картинами сверхпространственного перелета,
о Лори, и таким образом пополнить свою копилку чужого опыта. Я таки
сочинил кое-что, но потом стер. И о том, что ты никогда не сможешь
летать в сверхпространстве, вовсе не стоит сожалеть. У корабля нет
окон, нет смотровых экранов, никакой связи с окружающей
средой - даже в щелку не подглядишь. Ощущения, что корабль
движется, тоже нет. Температура не скачет, огни не мигают, никогда
не идет дождь, не говоря уже о снеге. Это путешествие можно сравнить
с месячным пребыванием в очень большом, оч-чень второсортном и
надежно запертом отеле с заколоченными окнами. Снаружи, как мне
сказали, неизменное серое безжизненное сверхпространство.
Оказывается, здесь вечно стоит туманный осенний день, поэтому
конструкторы корабля решили не портить обшивку иллюминаторами.
Единственным любопытным событием был переход из обычного пространства
в сверх, случившийся на третий день перелета где-то за орбитой Марса.
Секунд тридцать (или больше?) меня не оставляло чувство, что кто-то
просунул руку в мою глотку и быстрым движением вывернул меня
наизнанку. Это ощущение даже с большой натяжкой наслаждением не
назовешь. Но можешь представить, до чего меня довела скука на этом
корабле, если я с нетерпением жду обратного перехода, который должен
произойти завтра или послезавтра. Хоть какое-то разнообразие.
Надеюсь испытать нечто противоположное: тогда меня потрошили, а
завтра будут набивать.


   Эта долгая и бессмысленная пауза на блоке, Лори, появилась потому,
что я спорил сам с собой - никак не мог решить, стереть все
предыдущее или оставить. Я имею в виду ту часть, где рассказывал о
невыносимой скуке перелета, а также о том, что не могу ни
развлекаться, ни работать, ни сбежать из этой космической тюрьмы.
   С моей стороны довольно глупо жаловаться тебе. Видимо, я произвожу
впечатление капризного, избалованного олуха: разве можно сравнивать
те несколько месяцев, которые мне пришлось просидеть взаперти, с
жизнью, которую ты вынуждена вести с самого рождения? В общем, я
балбес и дубина стоеросовая. Не знаю, как ты справляешься с
болезнью, Лори, разве что телепатические способности помогают
отвлечься. Я бы, наверное, сошел с ума, прежде чем превратился в
существо, пригодное для содержания в доме.
   Все же ты - это ты, а я - это я, и, пожалуйста,
прости мне мои недостатки (знаю, их очень много). Я не святой, у
меня нет твоего терпения, я медленно зверею на этом ползущем, как
черепаха, корабле, и можешь сколько угодно презирать меня за низкую
скукоустойчивость.
   Решено, оставляю эту чушь на блоке. Пусть у тебя будет полная
картина о том, что я думаю и чувствую, и гори оно синим пламенем,
желание выглядеть гордо и благородно. Я ведь все равно не смог бы
обмануть тебя.
   Итак, переходим к списку действующих лиц. Вернее, действующих
личностей, потому что лица есть не у всех.
   В нашей группе одиннадцать археологов. Трое - новички,
только что вылупившиеся из колледжей и носящие гордое имя археолога
совершенно незаслуженно. С другой стороны, три наших
босса - это специалисты высшего класса. Буквально каждый
из них считает себя единственным и незыблемым авторитетом по Высшим.
Естественно, они ненавидят друг друга до зубной боли. Оставшиеся
пятеро - так себе, серединка на половинку, профи и не более
того, каких можно встретить в любом деле: знатоки в своей области,
прекрасные исполнители, но творческих озарений от них не жди.
   Как ты, наверное, догадываешься, в расовом отношении мы довольно
пестрая компания. Либералы просто не могли не настоять на своем. И,
доброе утро, на нас распространили квоту: в экспедицию войдут только
шесть землян (включая одного андроида), остальные пять мест получат
специально отобранные представители других галактических рас.
   Лори, ты знаешь, я не шовинист, мне чужда нетерпимость, и плевать,
сколько у моего коллеги глаз, щупалец, ртов - или чем он там
еще принимает пищу, - антенн, если этот тип знает свое дело. Но
меня раздражает, когда в такую экспедицию впихивают
непрофессионалов исключительно для поддержания расового
баланса.
   Возьмем, например, нашего андроида, Келли Вотчмен, специалиста по
вакуумным раскопкам (кажется, я употребил не тот падеж). Судя по
номеру чана, из которого она вышла (цифру точно не помню, что-то
вроде пятнадцати тысяч, а, если не ошибаюсь, у свеженьких цифра
семизначная) нашей Келли хорошо за девяносто. Но андроиды не
старятся, и поэтому на первый взгляд ей не дашь и девятнадцати. Она
исключительно привлекательна, я бы сказал, сексуальна. "Если уж
делать искусственных людей, то делать их лучше
настоящих", - утверждает в своей рекламе одна фирма, и я с
ней полностью согласен. Келли очень хороша и разгуливает по кораблю
в костюме Евы, а иногда и того не надевает. И поскольку уважающий
себя андроид разбирается в сексе примерно так же, как Венера
Милосская, Келли совершенно не представляет, как действуют ее формы
на вполне нормальных земных мужчин, время от времени сталкивающихся с
ней в коридорах корабля. Я не в счет. У меня иммунитет. Повстречав
Келли в первый же день полета, я заметил, что у нее нет пупка, и
сразу же перестал думать о ней как о женщине. Нет, я вовсе не
настаиваю, что у андроидов должен быть пупок, не пойми меня
превратно. Просто в моем бурном и неуправляемом воображении Келли
превратилась в большую ходячую резиновую куклу, а я не способен на
романтический интерес к существу, сбежавшему с витрины магазина, даже
если оно отвечает всем мыслимым стандартам. М-да, я не способен, а
вот некоторые...
   Ладно, я ушел от темы... А может быть, во мне все же говорят
предрассудки, ведь многие люди испытывают к андроидам определенные
желания. Важно другое. Келли Вотчмен приняли на борт нашего
корабля, потому что она представитель угнетенного меньшинства, а
вовсе не из-за исключительных профессиональных знаний.
   Собственно, Келли просто не может быть замечательным специалистом.
Всем известно, что нервная система андроидов, великолепная в быту, в
критические минуты уступает человеческой. Ну, нет у андроидов
шестого чувства, не может он кончиками пальцев ощутить, что если
срежет еще миллиметр почвы, то покалечит уникальную находку. Когда
андроид берется за дело, он справляется на все сто, зато
непредсказуемый и ненадежный хомо сапиенс может выдать и сто пять,
если обстоятельства того потребуют. Конечно, нам не хватает
хладнокровия и совершенства андроидов, но когда что-то горит и очень
надо, мы способны вылезти из кожи, прыгнуть выше головы - и
совершить чудо. Андроид же на такое не запрограммирован.
Гениев-андроидов не бывает по определению. А вакуум-копальщик при
археологах просто обязан быть гением. Я восхищаюсь Келли, ей
наверняка пришлось прошибить стену, чтобы добиться независимости,
она, явно влюбленная в абстрактную науку археологию, выбрала очень
трудную работу. И тем не менее я предпочел бы видеть на ее месте
человека из плоти и крови. И говорит во мне беспокойство за судьбу
наших находок, а вовсе не расизм.
   Напарник Келли тоже попал в экспедицию благодаря квоте, но его
присутствие меня не смущает. Зовут его Миррик (это сокращение, если
написать Мирриково имя полностью, получится слово длиной с мою руку),
он с Динамона-9. У нас работает бульдозером.
   Он большой. Тебе, наверное, случалось видеть фотографии вымерших
земных млекопитающих, носорогов? Я читал, что они были размером с
хороший грузовик-пикап, - ну, грузовики ты уж точно должна была
видеть, хотя бы глазами других телепатов, - а весили в два или
три раза больше. Моя голова - вообрази себе
картинку! - не достает ему до плеча, а о длине его что и
говорить - в нем метров шесть. Миррик весит больше, чем вся
экспедиция вместе взятая, и неудивительно - видела бы ты,
сколько он ест! Пахнет он довольно странно, никак не могу понять
чем. Кожа голубая, в мелких морщинках, глаза маленькие, на нижней
челюсти - два здоровенных плоских клыка. Но он очень умен,
образован и может перечислить подряд американских президентов,
шумерских царей, знает тысячи анекдотов из истории Земли и очень
любит дрожащим и завывающим голосом читать вслух нашу любовную
лирику.
   Миррик - совершенно замечательный парень, он собаку съел на
всякой механике и археологическом хозяйстве, а еще он с легкостью
поднимает груз, от которого разгладятся гусеницы у трактора.
   Он будет рыть котлован, в который потом заберется Келли со своей
вакуумной лопатой. Вообще, Миррик - мечта любой экспедиции:
классный специалист и тяжелая техника в одном лице, вернее... Ну,
ты поняла. Копает он преимущественно клыками, помогая себе парой
маленьких боковых конечностей. Его ногами копать
нельзя - только топтать. Это настоящие колонны.
   Мне очень нравится Миррик. Но, увы, с ним нужно держать ухо востро.
Большую часть времени он совершенно безобиден, более того,
поразительно вежлив, но если наестся цветочков - только
держись. Парочка гераней действует на него, как полтора литра рома
на человека.
   У нас есть гидропонный сад на верхней палубе. Примерно раз в неделю
на Миррика находит ностальгия, он забирается туда, объедает все, что
может, а потом отправляется на прогулку по кораблю. В прошлый
вторник он чуть не превратил в барельеф доктора Хорккка, столкнувшись
с ним в коридоре.
   Доктор Хорккк - высшее существо, один из трех наших
руководителей. Он родом с Тххха, планеты в системе Ригеля, и среди
археологов считается лучшим специалистом по языку Высших. Я бы не
сказал, что это очень громкий титул, ибо до сих пор никому еще не
удавалось перевести ни слова с этого языка, но доктор Хорккк знает о
нем больше всех остальных.
   Почему-то он напоминает мне немца, того рехнувшегося доктора, что
налетал на нас из Дюссельдорфа каждую среду и пытался научить тебя
ходить. Доктор Шатц, помнишь? Так вот, доктор Хорккк по-своему на
него похож: маленький, удивительно точный, очень чопорный, на
редкость скандальный и невероятно самоуверенный. А еще он плюется,
когда разговаривает, просто во все стороны брызжет слюной. Наверняка
за этой внешностью скрывается доброе сердце, только добраться до него
невозможно - доктор слишком тщательно прикрывается злобой и
свирепостью.
   Ростом он чуть выше меня и становится практически невидимым, когда
поворачивается боком, - такой худой. На макушке у него три
больших выпуклых глаза, а чуть пониже - два рта: один для
еды, а второй - для беседы. Мозг доктора располагается там,
где у людей желудок, а где находится его собственный пищеварительный
аппарат, я даже думать боюсь. Он четверорукий и
четвероногий - все восемь пар конечностей очень тонкие, так
что доктор несколько смахивает на паука.
   Напоровшись в коридоре на пьяного Миррика, доктор Хорккк буквально
полез на стену. Зрелище не для слабонервных! И уже со стены на
дюжине языков (может быть, и на трех дюжинах, почем я знаю?) высказал
Миррику, что о нем думает, назвал того пьяным быком - это
определение мне удалось перевести с шумерского. Но Миррик извинился,
и теперь они снова друзья.
   Доктор Хорккк попал бы в нашу экспедицию и без расовой
квоты - никому в голову бы не пришло копать поселение Высших
без него. А вот Стин Стин - другое дело. Тут причина именно
в расовой принадлежности. Стин - каламорианин, весьма
воинственное существо, впрочем, они все такие, бывают и похуже.
Он-она в прошлом окончило Каламорианский университет и, похоже, это
заведение еще хуже, чем утверждают слухи, ибо его выпускник
совершенно безграмотен. После пятиминутного разговора со Стин(ом?)
мне стало ясно, что оно знает о теории археологии столько же, сколько
я о нейтрино. А я ничего не знаю о нейтрино и даже не уверен, что
смогу правильно написать это слово без посторонней помощи. Но я-то
не пытаюсь внушить кому-либо, что я физик, а Стин утверждает, что
оно - аспирант-археолог. Думаю, Лори, ты понимаешь, как оно
свалилось на наши головы. Каламориане вечно кричат о своем статусе и
угрожают войной всем, кто под руку попадется, требуя, чтобы все
вокруг уважали их и преклонялись перед их интеллектуальными
достижениями. Вот нам и навязали Стина, чтобы хоть как-то охладить
пыл его-ее соотечественников.
   Но, надо отдать Стину должное, выглядит оно замечательно. Стройное и
грациозное, со сверкающей изумрудной кожей и длинными сдвоенными
щупальцами, оно движется легко и стремительно, словно танцует. Очень
приятно смотреть. Никто не восхищается Стином больше самого Стина,
но, по-моему, это простительно: каламориане - гермафродиты,
а имея два пола на одно тело, с ума можно сойти, если не любить себя.
Но Стин туп как пробка, он для нас только бесполезный груз, и я
предпочел бы обойтись без его общества.
   Третий наш юный археолог - опять у меня путаница с
грамматикой! - не представляет собой ничего особенного.
Блондинка, зовут Яна Мортенсен, диплом бакалавра Стокгольмского
университета, неплохая фигура и множество больших, молочно-белых,
сверкающих зубов. Дружелюбна и не очень умна. Ее
папочка - мелкий босс в Галактическом Центре. Видимо,
поэтому Яну и включили в экспедицию - эти дипломаты, эти
интриги... Я мало с ней общался, ибо девочке сразу же приглянулся
Саул Шахмун, наш специалист по хронологии.
   А вот Саул не проявляет к ней ни малейшего интереса, впрочем, это ее
проблемы. Не думаю, чтобы девушки вообще хоть как-то занимали его.
Саулу около сорока, он из Бейрута, последние пять-шесть лет работал
на Фентноре-5, на Венере. Маленький, смуглый, энергичный, холостой,
судя по слухам, хороший, хотя не очень-то инициативный работник.
Главная страсть его жизни - собирание марок. Он вызывал всех
нас и показывал коллекцию, которую всегда возит с собой. Его каюта
до потолка завалена альбомами, сотнями альбомов. Самый старый
изготовлен в девятнадцатом веке.
   Помнишь, как мы отклеивали марки с отцовских конвертов? У Саула есть
экземпляры, о которых мы могли тогда только мечтать: пятикредитовый
"Марсопорт" с ультрафиолетовым штампом, сувенирные листы
марок Луна-Сити с зубчиками и без, серия, выпущенная в честь
коронации Генриха ХII, - все. Даже завидно. А еще
галактические марки или их аналоги с пятидесяти, а то и более,
планет.
   Яна торчит у него почти безвылазно, слушает лекции о почтовой системе
на Бетельгейзе-5 или где-нибудь еще, помогает извлекать денебианские
марки из того, что на Денебе называют конвертами, а Саул поет себе о
штампованных и нештампованных сокровищах и категорически
отказывается понимать намеки. Бедная Яна!
   Теперь переходим к Лерою Чангу. Профессор палеоархеологии из
Гарварда, очень интересуется Яной, Келли, женщинами вообще и всем,
что хотя бы отдаленно напоминает женщину. Думаю, он вполне способен
покуситься на честь Стин Стин(а?). Или Миррика.
   Лерой утверждает, что он китаец. Преувеличивает. За последние
триста лет на Земле все так перемешалось, что не разберешь, кто есть
кто. В