........................................
.............................................
   - Если захотите выпить,  то  бар  здесь.  Вот  так  он  открывается,-  он
показал.- Очень просто. Кстати, не пропустить ли нам по маленькой, пока дамы
наедине?
   .........................................................................
..............................................


   Они уехали через три дня, и я  остался  на  даче  полным  хозяином.  Леди
уехала, сказав, что не хочет мешать мне работать.
   Первым делом я обош„л все комнаты и убрал  с  виду  семейные  портреты  и
всякое домашнее барахло. Потом позвонил Мэгги и объяснил, как добраться.
   Он тут же приехал, и мы закатили сабантуй.
   Мне оставили подробные инструкции по уходу за цветами, но Мэгги  растопил
ими камин, заявив, что цветы - это дети природы, и сами знают, как им расти.
Мы обшарили всю библиотеку. Перепробовали вс„, что было в  баре.  Вывели  из
эллинга катер и катались по заливу.
   Мы целыми днями балдели.
   А потом позвонила Леди.


   Мэгги постучался в дверь ванной.
   - Это тебя. Выйдешь?
   Я торопливо запахнулся в махровое полотенце. Это могла быть только она.
   - Алло. Это я.
   - Привет.
   - Привет. Ну как ты там устроился?
   - Вс„ о'кей. Я собирался тебе позвонить, но...
   - А мне не хотелось тебя беспокоить. Ты, наверное, работаешь?
   - Да нет, что ты.
   Она долго молчала прежде чем произнести следующую фразу.
   - Когда ты закончишь?
   - Что именно?- глупо спросил я, вытирая кончиком полотенца край глаза.
   - Валять дурака!..- она осеклась.- Прости меня, я... Меня уже спрашивают,
куда ты подевался - взял работу, исчез - ты ведь никому не сказал, где  тебя
можно найти теперь...
   - Я думал, ты скажешь.
   - Ну нельзя же быть таким безответственным! Ты меня поражаешь.
   - И не только тебя.
   - Так когда, им сказать?
   - Завтра. У меня вс„ готово, осталось только навести глянец,- соврал я.
   По телефону трудно разговаривать, зато легко врать.
   Завтра.
   Я положил трубку.
   - У меня идея,- вынырнул Мэгги.- Давай распишем им холл под Чюрл„ниса.
   - Не стоит,- с  сомнением  сказал  я.-  Вряд  ли  они  знают,  кто  такой
Чюрл„нис.
   - Может, погоняем шары?
   Я посмотрел на часы. Пятнадцать минут седьмого.
   - Сегодня не выйдет - прид„тся заняться одним скучным делом.
   - И надолго?
   - Хорошо бы управиться до утра.
   Он вопросительно кивнул на телефон.
   - Да. Мне нужно в город. Ненадолго. Ты пожив„шь здесь?
   Он посмотрел на меня. Усмехнулся.
   - Спрашиваешь!



   - Не исчезай от меня больше,- прошептала Леди.
   Я повернул голову, чтобы поцеловать е„, но она не ответила на поцелуй.
   - Не исчезай от меня, ладно? Никогда.
   Никогда раньше е„ голос не звучал так. Я подумал: "Вс„ дело  в  том,  что
темно, и я не вижу е„ лица".
   Я сказал: "Да".

   Утром она снова была такой, какой я е„ знал.
   Я допивал кофе, когда в дверь позвонили.
   Леди вернулась с конвертом в руке.
   - Это для тебя,- она положила его на стол.
   Я разорвал бумагу.
   - Посмотри, сколько  денег,-  я  передал  их  ей  через  стол.-  Тут  ещ„
приписка...
   - Что в ней?
   Я прочитал.
   - Ничего. Благодарят за помощь... Что-то многовато они мне заплатили.
   - Значит, это аванс.
   - Аванс?..
   - Я знала, что ты сможешь.
   Она смотрела куда-то вдаль, мимо меня.
   Е„ пальцы перебирали девственно-ж„сткие бумажки.
   - Я знала.
   Я вложил записку в конверт и отложил его в сторону.
   - Не хочется мне лезть в эти игры. Это их игры.
   - Но иметь среди них друзей может  оказаться  очень  полезным,-  заметила
Леди.
   .........................................................................
.................................................
   "Если  можно  пользоваться  вещью,  не  владея  ей,  то   насколько   это
разумнее",- сказал я однажды Крис.
   .........................................................................
................................................
   Вдруг среди них окажется какой-нибудь Кеннеди.
   -  Какой  именно?  Так,  кажется,  принято  отвечать.  Придумай  с   ними
что-нибудь.
   - Но это твои деньги,- возразила она.
   - Я вс„ равно потрачу их на какую-нибудь ерунду.
   - Мы  могли  бы  сходить  в  хороший  ресторан,-  сказала  она.-  Хочешь?
Пригласить людей...
   - Нет.
   Я не люблю ресторанов.
   - И правильно,- поддержала она.-  Мы  лучше  накупим  всякой  всячины,  я
что-нибудь приготовлю, устроим вечеринку.
   - Лучше побудем вдво„м,- предложил я.
   - Мы и побудем. Сегодня. И завтра. А послезавтра устроим вечеринку.
   - На День Независимости?
   - Что?- переспросила она.


   Мы набрали полный багажник продуктов.
   Потом  вместе  решали,  что  приготовить.  Помимо   е„   коронных   блюд,
разумеется.
   - Если ты ел что-нибудь вкуснее, я тебе этого не прощу.
   Потом мы стали выбирать вина.
   Внушительные размеры списка привели меня в трепет почти благоговейный.
   - Сколько же вс„ это будет стоить!
   - Это не твоя забота.
   Потом гостей.
   - Я же вс„ равно почти никого из них не знаю.
   - Вот и прекрасно. Заодно и узнаешь. Но я же не  хочу,  чтобы  оказалось,
что кто-то из них действует тебе на нервы. Ведь это твоя вечеринка.
   - Почему моя?
   - А кто виновник торжества?
   - Я полагал, Вашингтон. Разве мы отмечаем не День Независимости?
   - Мы празднуем  твой  первый  гонорар.  Когда-нибудь  этот  день  назовут
историческим.
   Она подняла жалюзи.
   - Какой закат сегодня! Иди сюда, полюбуйся!


   Мы стояли у окна. Я обнимал е„ за талию.
   Она была рядом.
   И ближе, она была во мне, е„ тепло.
   Тяж„лые волны совершенного покоя тихо и мягко входили в берега моей души,
заполняя е„. Вытесняя сутолоку, неразбериху, сумбур, правившие в ней столько
лет. И вс„ было просто.
   Действительно просто.
   Домашний банкет. Закат, разлинованный проводами, и улицы, и люди улиц,  и
мясо по-польски. Это было вокруг, окружало заботливым теплом вс„ то,  в  ч„м
хотелось раствориться, и то, что было во мне... Теперь.
   Моя Леди. И навсегда.
   Разве она не сказала, что я должен быть хозяином дома, главой стола?
   Хозяин дома, как это звучит. Непривычно и сладко.
   Ведь это вс„, чего я хотел, а я  обманывал  себя.  Так  просто.  Зачем  я
обманывал себя? Зачем, Леди?
   - Да. Не забыть ещ„ купить свечи.



   Леди была неотразима.
   Я заметил, что со мной разговаривают весьма  уважительно,  и  болтал  без
умолку, а вокруг проплывали фигуры  и  обдавали  меня  волнами  благоуханий,
дымчатые плоскости  дверей  впускали  и  выпускали  их,  и  они  исчезали  и
появлялись, а я вс„ говорил, лица  менялись,  они  говорили  и  кивали,  или
спорили, а вокруг двигались люди, осыпанные конфетти голосов, и матовый свет
окутывал их, в колонках  мирно  плескался  океан  оркестра  -  маэстро  Лэй,
маэстро Фурмье,- и я уже не мог разобрать, где кончается свет, и  начинается
музыка, подвижные формы, я улыбался, кивал, и где-то был голос Леди и  играл
смехом.
   Она была всюду.
   Когда мы подходили к столу, она была  подле  меня,  и  когда  все  начали
танцевать, я видел, как она танцует, и когда я вош„л на кухню и, наткнувшись
на стол, звякнул стоявшей на  н„м  посудой,  она  быстро  и  ловко  посыпала
зеленью что-то громоздившееся на блюде.
   - Помочь тебе?
   - Я управлюсь,- она чмокнула меня и тут же от„рла помаду.- Иди к  гостям.
Я сейчас.
   Проходя мимо зеркала, притаившегося в полутьме коридора,  я  обнаружил  у
себя в руке длинную, узкую бутылку.
   На ней были буквы, красные  на  золотой  фольге.  Латинские.  -  "Кора",-
объявил я, поставив бутылку на скатерть.- Это  вечно  девственная  земля.  И
происходит   великое   таинство   Рождества,   каждый   раз   вновь,   когда
возвращается...
   - Попробуем, что это такое.
   - ... к ней дочь е„. Выпьем за Персефону!
   - За кого?
   Тише, тише. Кто-то говорит тост. Звякнула одинокая вилка. Салфетка, и  на
ней свернулись лосос„вые шкурки. Хлопнула пробка.
   Тост утонул на дальнем краю стола.
   Ко мне повернулись.
   - Как у Пикассо,- засмеялся я. Он тоже засмеялся. А потом мы были уже  не
за столом и разговаривали.
   Он сказал: "Мне говорили о вас".
   Он назвал какое-то имя, и я мучительно пытался сообразить, кто бы это мог
быть. Он объяснил мне. Я понял. Ах, да.
   Я произн„с какую-то  фразу,  после  которой  лицо,  бывшее  передо  мной,
собралось в вежливое недоумение и приготовилось смеяться.
   Я объяснил непонятное слово.
   - Стареешь,- шутливо вставила его женщина.
   - Может быть, может быть,- вздохнул он.-  Где-то  иногда  и  отходишь  от
жизни, что-то упускаешь.
   - Да. Уж я-то знаю, как он работает,- подтвердила она.
   Я подн„с е„ зажигалку. Сквозняк.
   - Прогресс разъединяет, это верно,- сказал я.- Но он же и сближает.  Было
время, когда все люди поголовно были заняты одним и тем же  -  охотились  на
мамонтов, собирали коренья и  тому  подобное.  Затем  труд  стал  вс„  более
разделяться, области...  его  применения  вс„  более  обособляться.  Но  это
временное, это вс„ временное явление. Я вижу, уже теперь,  зарождение  новой
эпохи,  как  после  индустриального  общества  следует   постиндустриальное.
Принципиально новый тип единения людей!
   - Бесклассовое общество?- участливо вставил он.
   - Иначе...- воодушевл„нно продолжал я.- Иначе сойдутся все цари земные  в
место, именуемое Армагеддон, и увидят, как рухнут их царства и  города,  как
это  сказано...  Вот,   посмотрите,   уже   сейчас:   биофизика,   биохимия,
компьютерная графика... Как реки впадают в один океан,  рожд„нные  в  едином
океане, так же и люди заново обретут свой исконный исток и станут едины.
   - Интересный подход. Это то, что нам нужно сейчас,- он закивал  головой.-
Именно то, что сейчас так нужно.
   - Иногда говорят, и не понимаешь, на каком языке,- пожаловалась кокетливо
его женщина.- Я молод„жь имею в виду.
   - Специально для вас я готов написать словарь слэнга. Хотите?
   - Очень хочу!
   - А что. Прекрасная мысль,-  подхватил  он.-  Напишите,  сделайте.  А  мы
издадим его.
   Я сделал было попытку прикинуть, сколько это займ„т  времени,  но  понял,
что не ощущаю разницы между неделей и месяцем. Там видно будет.
   Он тем временем принялся записывать какие-то телефоны и фамилии.
   Я обнаружил, что остался без тела. Зачем я так много говорю?
   "Быть начеку",- подумал я, но тут же отмахнулся: "Само справится".
   Леди. Нашла меня глазами.
   Мой голос.
   -... но учтите, когда я  добросовестно  берусь  за  исследование,  выводы
могут оказаться самыми неожиданными. Вы готовы? К этому.
   Он сделал вид, что усиленно взвешивает. Наконец, кивнул.
   Готовы.
   Мы пожали друг другу руку.
   - Значит, будем вместе. Мы горы своротим!
   - А что,- сказал он.- И своротим.
   .........................................................................
.......................................................

   - Вс„-таки напоили меня,- удивился я.
   Мы стояли посреди беззвучной комнаты.
   Так было хорошо остаться вдво„м.
   - Ты устала, наверное?
   - Это приятная усталость,- сказала она.- Но, кажется, вс„ было хорошо?
   - Гениально.
   - Тебе понравилось?
   - Ты ангел.
   - Пойду. Займусь посудой.
   Нет, не сейчас. Оставь е„. Пойд„м погуляем. Такая т„плая ночь.

   Леди заворож„нно смотрела на небо.
   - Какая яркая звезда!- прошептала она.
   - Это Юпитер,- сказал я.- Зевес-громовержец.
   - Вот таким и надо быть. Только таким,- е„ глаза блестели.
   Где-то далеко были фонари.
   - И локон е„ был взят богами и вознес„н среди созвездий небес...
   - Они были правы, эти  греки.  Они  возносили  своих  героев  зв„здами  в
небеса. Как это верно!
   - Можно развить эту тему,- предложил  я.-  Ведь  небо  древнее  земли.  А
значит, рисунок зв„зд, расположение созвездий предрешили  судьбы  героев,  и
вс„, что было сделано ими, было предначертано небесами.
   Она сказала: "Нужно жить так, чтобы после смерти тебя вознесли звездой".
   - И сложили о тебе миф,- добавил я.
   Но мне не хотелось иронизировать. Она была права.
   Если не Полярная звезда, то что укажет во тьме путь на Север?
   Если не она, то кто?


   .........................................................................
.............................................
   Кто-то разговаривает с ней на кухне.
   "Да нет там никого!"- убеждаю себя я. Мне хочется пойти и  проверить,  но
тяжесть удерживает на месте, а ноги вс„ летят куда-то.
   Да с кем она может быть?
   Я прислушиваюсь, потом пытаюсь подняться, но засыпаю.

   .........................................................................
....................................................
   Она помогает мне раздеваться.


   Я что-то вспомнил.
   - С кем ты была?
   - Ложись, ложись,- говорит она.- Спи.
   Я послушно ложусь.
   - На кухне. Сейчас.
   - Ну что ты придумал,- она целует меня.- Спи. Сегодня был тяж„лый вечер.
   Я отпускаю е„.
   И засыпаю.
   .........................................................................
......................................................


   Разбудил меня телефонный звонок. Леди взяла  трубку,  но  оказалось,  что
спрашивают меня.
   Я попытался сообразить спросонья, что бы это могло значить.
   Мне предлагали работу.
   Я сказал: "Да. Конечно".
   Я положил трубку и с виноватым видом повернулся к Леди. День был потерян.
Но Леди, казалось, нисколько не была расстроена, напротив.
   - Я же сказала, что это аванс.
   - Это другие люди,- сказал я.
   - Ты в этом уверен?- сказала она, улыбнувшись.



   Я ничего не понимал. Я знал только одно - что меня используют,  нисколько
со мной не считаясь. Если бы меня хотя бы загрузили  работой  так,  чтобы  у
меня не оставалось времени на обиды, так нет же! Сколько  времени  пропадало
впустую!  А  я  должен  был,  изнывая,  ждать,  как  будто   мне   оказывали
благодеяние, давая эту работу. А нужно ли мне это было?
   Мо„ лето звало меня и проходило где-то там, стороной, мне хотелось падать
в него и плыть, как на палубе корабля, отдавшись умопомрачительному танцу...
Мо„ сердце страдало.
   И однажды я просто сбежал.

   Я сбежал к фонтанам и томности вечерних киносеансов, к прохладе  парковых
аллей, к галереям, позеленевшему  кирпичу  обвалившихся  арок,  алебастровым
львам летних садов.
   А потом я стал сбегать вс„ чаще и чаще.
   И я возвращался, чтобы была ночь. И моя Леди.
   - Скорее собирайся! Где ты пропадал, мы же опаздываем!
   И мы куда-то ехали, где уже собрались  какие-то  люди,  я  здоровался  за
руку, улыбался, знакомился...

   А потом слонялся в при„мных, и душный  ветер  шелестел  в  бумагах,  и  я
отдавал что-то и брал что-то, и говорил, что обязательно, обещал, что успею.
   А когда я приходил с готовой  работой,  вдруг  оказывалось,  что  нужного
человека нет, он уехал и будет не раньше, чем через две недели, и  я  должен
был искать кого-то другого, а этот другой тем временем разыскивал меня через
каких-то третьих людей, которые обо мне даже не слышали.
   От этой неразберихи становилось невыразимо скучно.
   Я один, кажется, не мог никуда уехать, должен был всегда быть на месте  и
ждать. Чтобы вдруг оказалось, что делать нужно было совсем другое, или нужно
переделывать вс„, и срочно, срочно!
   И тогда приходилось работать по ночам. Из-за жары  о  еде  было  противно
даже подумать. Настольная лампа жарила как печка, свет, отраж„нный  бумагой,
мучил глаза, по телу прокатывались волны испарины.
   Я подходил к открытому окну и  ждал  ветерка,  смотрел,  как  город  спит
торопливо. Выбрасывал окурок и возвращался к столу.
   Зачастую мне приходилось браться за работу, в которой я ровно  ничего  не
смыслил,- Леди строго запретила мне отказываться от  каких  бы  то  ни  было
предложений,  пусть  даже  самых  странных  и  неожиданных,-  и  тогда   мне
приходилось  спешно  изучать  незнакомый  мне  дотоле   предмет,   роясь   в
справочниках и специальной литературе,  как  будто  мне  предстояло  сдавать
экзамен, а ведь я, как мне казалось, давно  уже  вышел  из  этого  возраста.
Вообще, вс„ это производило такое впечатление, как будто все разъехались  на
каникулы, а я завалил сессию и должен сдать теперь кучу зач„тов и экзаменов,
а до меня нет уже никому никакого дела.
   Впрочем, подчас у меня возникало подозрение, что люди,  на  которых  и  с
которыми я работаю, соображают в том, что я делаю, ещ„ меньше, чем я сам,  и
все их требования ко мне продиктованы вовсе не соображениями  необходимости,
а просто презрением ко мне и к моей жизни. И  с  чего  это  я  взял,  что  я
крупная шишка? Никто, кажется, не торопился  воспринимать  меня  всерь„з.  В
этой игре я был меньше  чем  пешкой,  какой-то  совсем  уж  мелкой  фигурой,
зачастую даже безымянной, когда под тем, что я написал, стояло чужое имя.
   Может быть, это было в порядке вещей, так все и начинают, но для  меня-то
это  было  внове,  и  мне  это  не  нравилось.  А  Леди  даже  ни  разу   не
посочувствовала  мне.  Все  мои  жалобы  она  выслушивала  с   поразительным
равнодушием.

  - Ведь ты и прежде, бывало, много работал.
   - Да,- сказал я.- Но прежде меня вело вдохновение, а откуда  ему  взяться
теперь? И потом, я вовсе не много работаю, я мог бы делать  намного  больше,
если бы не вся эта бестолковщина.
   - Просто сейчас время такое - пора отпусков. Но  это  и  лучше  -  меньше
конкуренция.
   - Я ничего не понимаю. Может быть, во вс„м этом есть какой-то  смысл,  но
объясни мне, потому что я ничего не понимаю.
   - Тут нечего объяснять. Ты просто увеличиваешь количество себя.  Помнишь,
ты говорил, что не умеешь этого? Так вот, теперь ты этому учишься.
   -  По-моему,  наоборот,  я  вс„  больше  мельчаю.  Я   мог   бы   сделать
действительно серь„зное  дело,  вместо  того  чтобы  распыляться,  занимаясь
какой-то ерундой. И для этого нам вовсе не обязательно  было  бы  торчать  в
городе.
   - Меру своей необходимости определяешь не  ты,  пока  у  тебя  нет  такой
возможности.
   - Да кому нужна вся эта мертвячина! Они же погрязли в условностях!  Я  за
день могу сделать больше, чем за год этой мелочной суеты. Это  же  мартышкин
труд.
   - И остаться непризнанным гением, да?
   - Да хоть бы и так, но гением!
   - Значит, ты хочешь отступить?
   - Да нет же, но мне не нужна эта пирамида, она ниже меня ростом! Да и  не
пирамида это вовсе, а лабиринт, где нужно идти впотьмах и согнувшись  в  три
погибели. А идти, мало того что некуда, да ещ„ и невозможно -  ноги  вязнут,
как будто ид„шь по колено в болотной трясине.

   Мне  плакать  хотелось  от  обиды.  Ну  почему  я  должен  так   бездарно
растрачивать свою жизнь!
   И не такие уж большие мне платили деньги.
   И почему всю, даже самую грязную, работу я должен делать сам,  как  будто
этим больше некому заняться.
   Вс„ так хорошо начиналось... Кто же сделал так, что вс„ изменилось?
   Неужели Леди?
   У меня были на этот сч„т кое-какие подозрения, но я  не  смел  признаться
себе в них. Пока однажды она не сказала об этом сама.
   Когда-нибудь это вс„ равно должно было  произойти,  не  мог  же  я  вечно
оставаться неведении.
   Я не явился на какую-то важную встречу, то  есть,  я  приш„л  и,  прождав
впустую сорок с чем-то минут, уш„л. А должен был ждать.
   - Ну и ладно,- сказал я.- Оно и к лучшему.
   И тогда она сказала: "Да ты хоть  понимаешь,  чего  мне  стоило  устроить
это!"


   - Ты что думаешь, ты такой незаменимый?
   - Нет,- сказал я.- В этом-то вс„ и дело.
   - А чего ты хотел? Кто ты такой, сам по себе!
   - Я?..
   - Да, ты!
   - Не знаю. Я думал, я чего-то стою.
   - Ты не хочешь быть ничем, а нужно уметь это делать, понимаешь?
   - Нет.
   - Потому что, когда ты ничто, ты можешь стать всем.
   - Это нонсенс,- возразил я.
   - Ты должен быть пушинкой,  понимаешь?  И  тогда  однажды  ты  непременно
взлетишь очень высоко. Нет нич