долеть  преграду
иным путем, он сдался и понял, что это единственный реальный способ. Итак, я
сложил  кучу  кам­ней  у основания  валуна,  создав  таким  образом для себя
достаточно плоскую опору. Затем, став на колени и опершись руками на кам­ни,
сказал Ламе, что готов. Очень быстро он поставил одну  ногу на правое бедро,
другую  ногу на мое  левое плечо и  одним  махом очутился  по другую сторону
преграды, на открытой  площадке. Поднявшись на  ноги, я увидел, что на  лице
Ламы проступил пот  - он боролся с болью и переживал, что мог причинить  мне
вред.
     Несколько  минут  мы  сидели  неподвижно, чтобы  восстано­вить  силы  и
отдышаться. Мы не могли сделать тсампу, так как потеряли миски. Но у нас был
ячмень, и  я вспомнил, что  видел  необходимые  предметы в нише.  Итак,  мне
пришлось  проделать еще  одно  небольшое  путешествие  к  нише, я выбрал там
наилуч­шую миску для Ламы и лучшую из оставшихся для себя. Затем я энергично
почистил их  мелким песком,  которого было полно в туннеле, затем,  поставив
миски па полку, я наполнил их нужным количеством ячменя из запасов,  которые
хранились  в  шкафу.  Пос­ле этого  мне  оставалось  лишь развести  огонь  -
кремень,  трут, а  также дерево для растопки  находились тут  же в нише - и,
поло­жив  на  ячмень по  куску  масла,  приготовить клейкую  массу, кото­рая
называлась тсампой. Не проронив ни слова,  мы уселись  на землю и съели этот
скудный обед.  Вскоре мы  почувствовали  себя намного  лучше  и были  готовы
продолжать  путешествие. Я проверил наши пожитки,  позаимствованные из ниши.
Они состояли из двух мисок, трута и кремня, двух мешочков с ячменем, и, если
не считать двух крепких дощечек, это было единственное, чем мы располагали в
этом мире.
     И вновь, израненные и избитые,  мы отправились в путь. После того,  что
мне показалось  вечностью, наш путь  преградил  камень  - мы  дошли до конца
туннеля (по крайней мере, я так подумал). Но Лама сказал:
     - Нет, это еще не  конец. Нажми рукой на эту большую плиту у основания,
и она поддастся. Тогда если мы согнемся, то сможем пройти под ней.
     Я  последовал инструкциям,  и плита со страшным скрипом стала вращаться
вокруг  поперечной оси  и застыла в горизонталь­ном положении. Я поддерживал
ее на  всякий случай, пока Лама проползал под ней, а затем возвратил плиту в
ее изначальное по­ложение.
     Тьма,  всепоглощающая  тьма  казалась  еще чернее  благодаря  крошечным
огонькам коптящих свечей. Лама Мингьяр Дондуп произнес:
     -  Погаси  свою свечу,  Лобсанг, а я погашу свою, и мы увидим солнечный
свет.
     "Увидим  солнечный  свет!" - я  решил,  что из-за  боли  и пере­живаний
сегодняшнего дня у него возникли галлюцинации. И все же я задул свою свечу и
некоторое  время  слышал запах копоти,  исходившей из  фитиля,  пропитанного
прогорклым маслом.
     Лама сказал:
     - А  сейчас просто  подожди  несколько секунд,  и  перед твоими глазами
появится столько света, сколько ты пожелаешь.
     Я  стоял,  чувствуя  себя  полным дураком. Стоял  в  кромешной тьме,  в
которой не было и намека на луч света. Я мог бы назвать ее "звучащей тьмой",
так  как мне все  время чудились звуки  ударов,  но вскоре я забыл обо  всем
этом,  увидев нечто,  показавшееся  мне восходом  солнца. Очевидно,  я стоял
посреди какой-то комнаты, и у одной из ее стен появился огненный шар. Он был
красным  и  выглядел как раскаленный  докрасна металл.  Вскоре красный  цвет
сменился желтым, а желтый, в свою очередь, белым - бело-голубым  светом дня.
Вскоре все вокруг озарилось.  Я стоял с открытым  ртом  и дивился  тому, что
видел. Комната (или как назвать это место, посреди которого я очутился) была
больше всей  Поталы. Да,  Потала целиком могла бы поместиться в эту комнату.
Свет был  ярким,  и меня загипнотизировали  украшения  на стенах и стран­ные
вещи, лежащие повсюду на полу, но не мешающие пройти по комнате.
     - Удивительное место, а, Лобсанг? Оно создано гораздо рань­ше, чем люди
могут  даже  представить. Здесь  располагалась  штаб-квартира  особой  Расы,
которая осуществляла космические  полеты и еще многое другое. Через миллионы
лет  все  здесь работает,  ничто не  повреждено.  Некоторые из  наших  людей
зовутся Хранителями Внутреннего Храма. Это и есть Внутренний Храм.
     Я  подошел к ближайшей  стене  и  увидел,  что  она  покрыта  какими-то
письменами  -  письменами,  которые,  как  я  интуитив­но  понял,  не  могли
принадлежать никакой земной расе. Лама Мингьяр Дондуп  прочел мои мысли  при
помощи телепатии и тут же сказал:
     -  Да,  это  было  построено  Расой  Садовников, существ,  доста­вивших
животных и людей в этот мир.
     Затем он молча указал на коробку, стоящую у стены.
     -  Подойди-ка  к  ней и достань две  палки  с короткой перекла­диной на
верхушке, - попросил он,
     Я послушно  подошел  к  шкафчику, на который он  указал.  Дверца  легко
открылась,  и  меня совершенно  очаровало  его содер­жимое.  Он был наполнен
различными медицинскими  приспособ­лениями. В одном углу лежал набор палок с
поперечинами вверху. Я  вытащил  две палки  и  убедился, что  на  них  может
опираться человек. В те дни я еще не знал  такого  слова,  как  "костыли". Я
отнес обе палки  Ламе,  и он сразу же засунул короткие  перекладины себе под
подмышечные  впадины. Приблизительно посередине каждой  из палок  находилась
поперечина, и Лама Мингьяр Дондуп обхва­тил эти поперечины руками.
     - Видишь, Лобсанг,  - обратился он ко мне, - эти палки помогают  ходить
калекам. Сейчас я собираюсь подойти к этому шкафчику и наложить себе на ноги
повязки получше старых.  В  них я смогу  перемещаться как обычно, пока плоть
заживает, а кости срастаются.
     Он двинулся вперед, и я, любознательный от природы, после­довал за ним.
Он сказал:
     -  Принеси-ка  наши  дощечки.  Мы  поставим  их  в   этот  угол,  чтобы
воспользоваться ими когда нужно.
     Он отвернулся от меня и  стал обследовать шкафчик. Я также повернулся в
другую сторону, взял дощечки и, возвратившись, поставил рядом со шкафчиком.
     - Лобсанг, а, Лобсанг, сможешь ли ты  втащить  сюда наши  свертки и тот
стальной брусок? Он сделан не из железа, как ты считаешь, а из гораздо более
твердого и прочного материала, ко­торый называется сталью.
     Я развернулся и подошел к  той каменной плите, через кото­рую мы  вошли
сюда. Я нажал на ее верхнюю часть,  и  она, заняв  горизонтальное положение,
застыла на месте. Мне ничего не сто­ило пригнуться и пройти под этой плитой.
Свет был для меня настоящим  благословением - он заливал  весь туннель, и  я
прек­расно видел стену и  тот огромный валун, который причинил нам так много
бед.  Свертки,  в которых  находился  весь  наш скарб, находились  по другую
сторону  валуна, и мне стоило  немалых  тру­дов  перебраться  через  валун и
достать их.  Они показались  мне невероятно  тяжелыми, что я приписал упадку
собственных  физи­ческих  сил, вызванному недостатком еды. Вначале я оттащил
два мешка  к  дверному  проходу, оставил  их  там,  а затем  возвратился  за
стальным  бруском.  Мне удалось  с трудом приподнять  его, и я  тут же  стал
задыхаться и кряхтеть, как старик. Тогда я взялся обеими руками за  один его
конец и, пятясь, стал волочить его по земле. Только таким образом я с трудом
ухитрялся перемещать  его. Я  долго обходил валун, но затем  двигаться стало
несколько легче.
     Теперь  мне  оставалось перетащить паши свертки в ту  огром­ную комнату
под горизонтальной плитой. Выпустив из рук  сталь­ной брусок, я подумал, что
в жизни своей не поднимал  более тяжелого предмета.  После того как все было
доставлено  в комнату, я  снова возвратил  на место  каменную плиту, так что
образовалась  сплошная стена без  малейшего намека на  дверь.  Лама  Мингьяр
Дондуп  не терял времени понапрасну. Сейчас  его ноги были заключены в лубки
из сверкающего металла, и он снова выглядел здоровым и крепким.
     - Лобсанг, давай-ка вначале подкрепимся, а уж потом начнем разглядывать
все вокруг  - ведь нам предстоит  пробыть здесь около недели. Пока  ты тащил
сюда эти вещи, - он указал на наши свертки и на стальной брусок, - я вступил
в телепатическое обще­ние со своим  другом в  Потале и  он сообщил мне,  что
разыгралась  страшная буря.  Он посоветовал  мне оставаться на  месте,  пока
ветер не стихнет. Предсказатели погоды утверждают, что стихия будет бушевать
еще целую неделю.
     Это сообщение повергло  меня в настоящее  уныние, так как мне опротивел
туннель и даже комната больше не вызывала во  мне особого интереса. Несмотря
на размеры комнаты,  я  страдал от чувства  клаустрофобии. Я знаю,  что  это
звучит странно, но так  оно и было. Я чувствовал себя как животное, попавшее
в клетку.  Но  голод заглушил  на  время  все страхи, и  я  с  удовольствием
наблюдал  за тем,  как  Лама готовит для  нас  еду. Он делал это  лучше, чем
кто-либо иной (по  крайней мере мне так казалось), и с каким наслаждением  я
уселся рядом с ним и принялся поглощать горя­чую  пищу! Я набрал  полный рот
этой  каши,  носящей  название тсампа, и  наслаждался  ее  вкусом. Она  была
действительно  превос­ходной,  и  я   тут  же   почувствовал,  как   ко  мне
возвращаются силы, а настроение исправляется.  После  того как  я  прикончил
миску тсам­пы, Лама обратился ко мне:
     -Ты  действительно наелся, Лобсанг? Ты можешь есть, сколь­ко пожелаешь,
здесь много  еды.  Собственно,  запасов продоволь­ствия здесь хватило бы для
небольшого монастыря. Когда-нибудь я расскажу тебе об этом, но сейчас ответь
мне, хочешь ли ты добавки?
     -  О, благодарю вас, -  ответил я, -  конечно же, я  бы не отказался от
добавки. Еда такая вкусная! Я никогда не ел ничего подобного раньше!
     Лама хмыкнул и отвернулся, чтобы набрать для меня  еще  каши, но вскоре
перестал сдерживаться и расхохотался.
     - Взгляни,  Лобсанг, - обратился он  ко мне, - взгляни  на эту бутылку.
Это наилучшее бренди, которое хранится здесь  исключи­тельно для медицинских
целей. Но  мне кажется, что наше вынуж­денное заключение в этих  стенах дает
нам право использовать этот напиток для того, чтобы исправить вкус тсампы.
     Я принял  миску из рук Ламы и втянул носом  аромат. Запах мне нравился,
но в то  же  время  меня мучили сомнения,  так как мне всегда  говорили, что
алкоголь - это  дьявольское творение, а сей­час мне предлагали отведать его.
"Ничего страшного,  -  сказал  я  себе, - это  отличная вещь, если  человеку
необходимо взбодрить­ся".
     Я  с жадностью принялся за еду и  вскоре перепачкался как черт. В нашем
распоряжении  были лишь пальцы -  мы не  знали ни о  каких ножах, ложках или
вилках, у нас не  было  даже  палочек для еды. После приема тсампы мы обычно
очищали руки мелким песком. Песок прекрасно снимал с кожи остатки тсампы, но
мог повредить и саму кожу, если им пользовались слишком энергично.
     Сейчас  же  я  выгребал  тсампу   не   только  всеми  пальцами,  но   и
воспользовался для этого ладонью своей правой руки, И вдруг неожиданно - да,
да, совершенно внезапно - я упал  навзничь. Мне хотелось бы думать, что меня
одолела  страшная  усталость,  но Лама, рассказывая впоследствии эту историю
Настоятелю, смеял­ся и утверждал, что  я был мертвецки пьян. Пьяный или нет,
но я спал,  спал и  спал, а когда наконец проснулся, то увидел, что комна­та
пронизана  удивительным золотым светом.  Я  поднял  глаза  вверх, туда,  где
должен был быть  потолок, но потолок был  так  далеко,  что  я не  мог точно
определить, где он находится. Комната была поистине огромной, словно вся эта
проклятая гора оказалась пустой.
     - Солнечный свет, Лобсанг,  солнечный  свет. И он не будет меркнуть все
двадцать четыре часа  в сутки. Здесь вырабатывается  свет,  не дающий тепла,
его лучи той же температуры, что и воздух, находящийся здесь.  Не кажется ли
тебе, что лучше пользоваться этим светом, чем дымными, вонючими свечами?
     Я  осмотрелся  вокруг  и  подумал  о  том,  откуда здесь  может взяться
солнечный  свет,  когда  мы погребены в центре скалы.  Лама  Мингьяр  Дондуп
ответил на мой вопрос:
     - Да, это чудо  из чудес.  Я знал о  нем  всю свою  жизнь, но  никто не
знает, как это происходит.  Холодный свет -  невероятное изоб­ретение, и его
создали -  или открыли - миллион лет назад. Они разработали способ  хранения
солнечного света и пользовались им даже в самую темную ночь. Этого механизма
нет в городе,  нет и в храме. Единственное место, где существует сохраненный
свет, - эта пещера.
     - Около миллиона лет? - сказал я. - Да это выше моего понимания!
     Я подумал, что это можно изобразить цифрой один,  или два,  или три, за
которой  идет  ряд нулей, наверное, около шести...  но это  лишь догадка.  В
любом случае, это столь огромное число,  что я не  мог его себе представить.
Для  меня  оно было просто лишено смыс­ла. Десять, двадцать  лет я  еще  мог
вообразить, но не больше.
     - А как была создана эта комната? - спросил я, водя пальцем по надписям
на  стене.  Вдруг  я в  испуге  отскочил назад - из  стены раздался какой-то
щелчок и ее часть скользнула назад.
     - Лобсанг, Лобсанг, ты сделал  открытие! Никто из нас  раньше не знал о
том, что рядом с этой комнатой расположена другая.
     Мы  осторожно  высунули  головы  в  открывшийся проем.  Как  только  мы
переступили  сквозь  невидимый  порог,  в  новой  комнате  вспыхнул свет  и,
оглянувшись, я заметил, что  свет стал меркнуть  в  той  комнате, которую мы
только что покинули.
     Мы  робко  оглядывались  по  сторонам,   боясь  столкнуться   с  новыми
опасностями  или  попасться  в  неведомые  ловушки.  Но  вскоре,  набравшись
храбрости, мы двинулись вперед, к  какому-то  огромному  предмету,  стоящему
посреди  комнаты.   Это  было  гро­мадное  сооружение.  Когда-то  оно   было
блестящим, но сейчас по­лировка казалась тусклой и серой. Высота его была  в
четыре  или  пять  человеческих  ростов, и  оно  выглядело как две  тарелки,
поме­щенные  одна на  другую. Мы обошли вокруг  сооружения  и увидели  серую
металлическую  лестницу, идущую  от  двери  аппарата  до  по­ла. Я  бросился
вперед, забыв о том, что, как член Святого Ордена,  должен соблюдать внешние
приличия,  и стремглав  метнулся  вверх по лестнице,  даже  не  потрудившись
проверить, насколько она надежно укреплена. Но крепления оказались прочными.
И  снова,  как  только  моя голова  оказалась  в дверном  проеме, в середине
аппарата вспыхнул свет. Лама Мингьяр  Дондуп не отставал от меня. Очутившись
рядом со мной, он произнес:
     - Ах, Лобсанг, это одна из Колесниц Богов. Ты уже видел, как они летают
по небу, помнишь?
     - О, да, - ответил я.  -  Я всегда считал,  что это Боги проле­тают над
нашим краем, чтобы  убедиться, что все в порядке.  Но, конечно же, я никогда
раньше не видел колесниц так близко.


Глава вторая


     Оглядевшись, мы поняли, что находимся  как бы  в  коридоре, вдоль  стен
которого тянулись ряды  шкафчиков. Я  потянул  за какую-то ручку,  и тут  же
плавно высунулся  какой-то большой ящик. Я заглянул в середину и увидел, что
там  находится  множество  странных  приспособлений.  Лама  Мингьяр  Дондуп,
заглядываю­щий в ящик из-за моего плеча,  протянул  руку  и вытащил один  из
предметов.
     -  Да,  это  запчасти, -  сказал он.  - Я  уверен,  что в  этих  ящиках
содержится достаточно запчастей, чтобы аппарат вновь смог заработать.
     С этими словами он  закрыл ящик  и зашагал дальше. Свет  загорался там,
куда мы  направлялись, и  тут же  угасал  позади  нас.  Вскоре мы  подошли к
большой комнате. Свет вспыхнул ярко, как только мы переступили порог. Мы оба
ахнули от  неожиданности  - это  явно  была кабина  управления, но ахнули мы
потому, что здесь находились люди. Один  из  них сидел в  кресле  за пультом
управления  и, казалось,  пристально  вглядывался  в измерительные  приборы,
находящиеся перед ним. На пульте было множество  приборов, и я подумал, что,
должно быть, он готовился к взлету.
     -  Неужели могли  пройти миллионы  лет? -  обратился я  к Ламе. -  Ведь
кажется, что человек, сидящий в кресле, просто глубоко спит!

     Еще один  человек сидел за столом. Перед ним были разверну­ты  какие-то
чертежи. Его голова покоилась  на ладонях, а локтями он опирался на стол. Мы
переговаривались шепотом, испытывая благоговейный ужас перед их  наукой. Все
наши познания казались  полнейшей ерундой по сравнению с тем, что  открылось
нашему взору.
     Лама Мингьяр Дондуп ухватил одну из фигур за плечо.
     - Я думаю,  они пребывают в  состоянии анабиоза, - заявил он. - Уверен,
что  их можно возвратить к жизни, но  не  представ­ляю, как сделать это.  Не
представляю  даже, что могло бы  случить­ся, знай я, как это сделать. Ты уже
знаешь,  Лобсанг,  что в  этой горной  гряде  существуют  иные пещеры, и  мы
посетили   одну,   где  находились  странные  приспособления,   напоминающие
лестницы, которые работали автоматически.  Но это превосходит все, виден­ное
мной  до  сих пор,  и, как  старший  лама, отвечающий за то, чтобы все здесь
сохранялось нетронутым, могу сказать тебе, что это,  наверное, самое великое
чудо. Интересно знать, нет ли здесь еще ручек, с помощью которых нам удалось
бы  отворить двери в другие помещения?  Но вначале давай осмотримся здесь. В
нашем  распоряжении не  меньше  недели,  так  как  я  думаю,  что  не  смогу
оправиться настолько, чтобы спуститься с этой горы меньше чем за неделю.
     Мы  стали обходить  комнату,  изучая  фигуры.  Всего их  было  семь,  и
казалось, что произошло что-то ужасное, когда они уже были готовы ко взлету.
Возможно,  произошло  землетрясение,  и  камни  упали  па  раздвижную  крышу
комнаты.
     Лама  приблизился  к  человеку,  держащему в  руке  записную  книжку, и
склонился над ним.  Очевидно,  он писал отчет о проис­шедшем, но мы не могли
разобрать символов,  покрывающих стра­ницы. Мы даже не могли решить, были ли
они буквами, идеограм­мами или просто техническими символами. Лама произнес:
     - Несмотря на все наши исследования, мы  не  смогли обнару­жить ничего,
что  помогло  бы  нам  перевести...  а впрочем,  погоди...  -  в  его голосе
появилось нескрываемое волнение,  - вот эта шту­ка, видишь ее? Возможно, это
машина для того, чтобы  проигрывать записи. Конечно же, вряд ли она работает
- ведь столько времени прошло, - но почему бы нам не попробовать?
     Мы стали вместе исследовать  инструмент, на  который  указал  Лама.  По
форме  он   напоминал  коробку.   Примерно  посередине   корпуса   проходила
горизонтальная линия. Мы стали  нажимать наугад  на стенки коробки выше этой
линии, и, к нашей радости, крышка открылась и нашему взору явились различные
колесики   и  какие-то  шпульки,   казалось  предназначенные   для  протяжки
ме­таллической полоски. Лама Мингьяр Дондуп стал внимательно изучать кнопки,
расположенные  впереди механизма.  И тут  мы чуть  не  подскочили,  мы  едва
сдержали себя,  чтобы не броситься наутек, так как  из верхней части коробки
раздался  голос. Этот  голос  был странным,  очень  сильно  отличающимся  от
нашего. Ка­залось, что какой-то иностранец читал лекцию, но о чем шла речь в
этой лекции,  мы  не имели представления. Затем  новый сюрприз  - из коробки
стали  доноситься  какие-то  новые  звуки.  Я  думаю,  что  они называли это
музыкой, но мелодия состояла из диссонан­сов. Мой  Наставник нажал на другую
кнопку, и шум прекратился.
     Оба мы устали от  избытка  впечатлений и решили  усесться  на  то,  что
показалось  нам  стульями.  Но здесь  нас поджидал новый удар - сиденье подо
мной куда-то провалилось, и у меня возникло такое ощущение, словно я повис в
воздухе. Как  только  мы оправи­лись  от  этого шока,  Лама  Мингьяр  Дондуп
сказал:
     -  Думаю, что пришло время  отведать тсампы. Надеюсь, что  она взбодрит
нас. Мы оба слишком устали.
     Он осмотрелся по сторонам в поисках места, где  можно было  бы развести
костер, и  вскоре  был вознагражден,  обнаружив дверь,  ведущую в  подсоб