ругую
форму. Тот одиночный протозид и сейчас жив, неважно, что  он  выглядит,  как
пылевое облако. Ведь когда-то и  ты,  Хенк,  бывал  таким...  Почему  ты  не
уничтожил протозида?
   - "Каждое  разумное  существо  должно  обладать  всеми  правами  и  всеми
свободами,   провозглашенными   настоящим   Сводом...    -    беспристрастно
процитировал Хенк. - Каждое разумное  существо  имеет  право  на  жизнь,  на
свободу и на личную неприкосновенность. Никакое разумное существо не  должно
подвергаться насилию или жестоким,  унижающим  его  достоинство  наказаниям.
Каждое разумное существо, где бы оно ни находилось, имеет право на признание
его правосубъектности..." Протозид - разумное существо, Петр.  Кому  как  не
вам, Охотнику, помнить о Своде?
   - Разумное? - глаза Челышева заблестели. -  Но  каковы  его  устремления?
Каковы его идеалы? Какова его жизненная цель?  Есть  ли  у  него  интерес  к
звездам, к планетам, к межзвездной жизни, наконец? Почему он не ищет связи с
соседями? Почему его влечет к самоубийству, не взирая  на  опасность  такого
акта для его действительно разумных соседей? Ты  же  сам  писал,  Хенк,  что
вместе с  цивилизацией  приходит  осознанное  желание  оставить  память  для
будущего! А протозиды? Что они оставят после  себя?  Море  огня,  в  котором
погибнет  несколько  звездных  рас?  А  может   быть,   вообще   разрушенную
Вселенную?
   - Ну-ну, Петр... Вселенная - это такая большая штука, что  ее  не  так-то
просто разрушить...
   - Надеюсь...-  Взгляд  Челышева  не  стал  мягче.  -  Но  Крайний  сектор
практически обречен.
   - Я не уверен, Петр, в правомерности проведения таких акций, как Охота. В
конце концов есть какое-то время.
   - У землян - да! - перебил его Челышев. -  Но  не  у  Цветочников,  не  у
Арианцев, не у океана Бюрге!
   - Вы сослались на мою давнюю  статью,  Петр.  Означает  ли  это,  что  вы
получили ответ с Земли?
   - Да, Хенк, - Челышев помолчал. - Но боюсь, ответ этот тебя не устроит...
Тот Хенк, чьим именем ты назвался, умер на Земле примерно  двести  пятьдесят
лет назад по земному отсчету.
   - Что же вас удивляет? - Хенку нелегко было говорить  о  себе  в  прошлом
времени, но он справился с этим чувством. - Все естественны.  Я  вернулся  с
Симмы в свое время. Я жил. Я умер. Все смертны,  Петр.  Бессмертия  пока  не
нашли.
   - Тот Хенк, чьим именем ты назвался, - сухо возразил Челышев,  -  никогда
не выходил за пределы Внутренней зоны.
   Сознание Хенка странно раздваивалось:
   - Но ведь я помню себя, помню брата! Помню свое детство, свои полеты,  ту
статью. В ней было больше догадок, чем фактов, но к этим  догадкам  приложил
руки я!
   Челышев промолчал.
   - Я - это я, Петр! - голос Хенка сорвался. Он сам чувствовал:  его  слова
не убедительны. Но других не находил. - Я - это я!
   - Но ты не выполнил приказ Охотников, Хенк. Ты не уничтожил опасного  для
нас протозида. Шрамы на твоем теле говорят о смертельном ранении, но ты жив.
Твоя "Лайман альфа" снабжена Преобразователем, таких нет ни на одном корабле
Межзвездного сообщества. Ты свободно ориентируешься  в  биографии  человека,
который давным-давно умер, и умер не в Крайнем секторе, а на Земле. В  твоей
памяти зияют  необъяснимые  провалы.  Наконец,  твой  собственный  компьютер
отказывает тебе в выдаче твоих же собственных материалов. Почему?
   - А О смысле жизни вы ничего не хотите узнать, Петр?
   - До этого мы дойдем сами. Но вот узнать -  кто  ты,  я  хотел  бы  прямо
сейчас.
   Хенк усмехнулся:
   - Я тоже.
   И предупредил:
   - Вам опять придется связываться с Землей.
   - Что на этот раз? - Челышев держался безукоризненно. -  Тахионную  связь
мы держим через Цветочников. Ты недешево обходишься Земле, Хенк.
   - Я бы хотел знать имена и судьбы  всех  пилотов,  работавших  в  Крайнем
секторе в пределах последних трехсот лет.
   - Это несложно. На это я могу ответить тебе без запроса. Экипаж "Гемина",
давно вернувшийся на Землю, и пилот, звездный  разведчик  Роули.  -  Челышев
помолчал, жестко добавил:  -  Родной  брат  Хенка...  Тебя  ведь  интересуют
земляне?
   Хенк кивнул:
   - Да... Но "Гемин" отпадает... Роули тоже...
   - Я изучил все приложения к своду, Хенк. Роули признан  погибшим,  экипаж
"Гемина" расквартирован на Земле. Ты никогда не выходил в  нетипичную  зону,
тебя никогда не было и сейчас не может быть в нашем секторе...  Кто  же  ты,
Хенк? Может, вспомнишь?
   - Объект 5С 16... - начал Хенк, но его прервал ровный, донесшийся  сверху
голос:
   - Говорит Шу. Запретная тема!
   Челышев вздрогнул.
   Шрам на лбу  Хенка  неестественно  побагровел,  налился  кровью,  так  же
неестественно побледнели губы. Невидимая страшная сила терзала, рвала  Хенка
изнутри. Но на этот раз он справился. Он даже улыбнулся:
   - Вы поставили передо мной столько вопросов, Петр, что я, пожалуй, не все
запомнил.
   - Я запомнила, - бесстрастно сообщила Шу.
   - Не будь я человеком, - хмыкнул Челышев, - я не посчитал бы унизительным
оказаться функциональным органом такой штуки, как Шу.
   - Но что мне делать с вашими вопросами, Петр?
   - Задай их протозиду! Другого выхода у нас нет.
   - Протозиду? После того, что мы с ним сделали?.. Я не могу сразу  сказать
да, Петр.
   - Мои Инфор связан с твоим. Придешь к решению, сообщи. И помни: времени у
нас почти нет. - Челышев встал, сухо добавил: - Разгуливать  по  станции  не
советую. Мы  уже  объявили  о  нашествии  протозид.  Кое-кто,  прежде  всего
Арианцы, считают тебя оборотнем.
   - А Ханс? - вдруг вспомнил Хенк. - Как чувствует себя Ханс?
   - Думаю, не лучшим образом.
   - Что ж, он-то заслужил это, - Хенк вспомнил прогнозы бармена. - Пусть не
целуется с кем попало!

   14.
   "Решил погулять-оставь завещание!"
   Автограф на стене силовой защиты мог принадлежать Хансу. Но тот не входил
в штат станции. Тогда бармен?.. Не все ли равно?..
   Хенк достаточно удалился от станции. Если на ее территории  металлическая
трава всегда была под контролем  роботов  и  самые  крупные  побеги  вовремя
подсекались, то тут заросли местами вымахивали  по  два  метра.  Обтекатели,
нацепленные на башмаки, уже не спасали от чувствительных  разрядов,  и  Хенк
попросту завис над травой. Он вовсе не думал -  зачем  это  делает,  как  не
думал о том, куда идет. Холодный воздух Симмы остро покалывал легкие. "Много
кислорода, слишком много... Можно сгореть..." С  неясным  ожесточением  Хенк
добавил: "Человеку!.." Он не знал - кто он.  Но  если  все  люди  похожи  на
Челышева, он, Хенк, предпочел бы остаться  кем  угодно  -  даже  протозидом.
Правда, это не снимало вопрос, который он не уставал себе задавать: "Кто тот
гомункулус, что смотрит через мои глаза и движет моим телом?.."
   Он думал о Роули.
   Роули погиб, но погиб человеком. Хенк жив, но человек ли он?.. Объект  5С
16 странным образом связывал судьбы братьев. "Мог связывать, - поправил себя
Хенк. - Об истинной связи никто ничего не знает..."
   Может быть, протозиды?..

   * * *
   Впервые на протозид вывели землян Арианцы.
   Чудовищное скопление вещества, медленно дрейфующего  в  нетипичной  зоне,
произвело  впечатление  даже  на  многоопытный   экипаж   "Гемина".   "Такое
сверхскопление не может являться единственным, - заявил астрофизик  "Гемина"
Смут. - Единственность  подобного  сверхскопления  противоречила  бы  теории
Большого взрыва, ибо главным свойством пространства по этой теории  является
его изотропность. Следует искать! Мы явно имеем дело с одним из  нескольких,
пока не обнаруженных нами, сгустков протовещества, выброшенных при  Большом,
взрыве..."
   Смут ошибся. На ошибку указали Арианцы: перед "Гемином" простиралась одна
из колоний протозид.
   Примерно в то же время внимание астрономов привлек загадочный космический
объект 5С 16 - волчком крутящиеся в море радиошума раскаленные вихри плазмы.
Черная дыра с массой в  миллион  солнечных?  Нейтронная  звезда,  сбросившая
очередную  оболочку?  Остаток   сверхновой?..   Астрономы,   собравшиеся   в
конференц-зале обсерватории Уэлсли (Уран), зашли в тупик.  Согласно  эффекту
Доплера, длина  волны  излучения  от  любого  движущегося  источника  всегда
увеличивается, смещается в красную сторону спектра, пропорционально скорости
удаления этого источника от наблюдателя, и наоборот - уменьшается, смещается
в синюю сторону при его движении к  наблюдателю.  Однако  смещения  линий  в
спектре  5С  16  (по  данным   "Гемина")   соответствовали,   как   это   ни
парадоксально, изменениям скорости движения (а она приближалась к  световой)
сразу в двух противоположных направлениях в одно и то же время!
   Стоило сообщению просочиться за стены обсерватории, сенсация обежала весь
мир. Походило на то, что "Гемин" открыл в Крайнем  секторе  объект,  который
одновременно и приближался  и  удалялся  от  наблюдателей.  "К  счастью  для
астрономов, - писал позже Смут, - они нашли силы хранить молчание.  Они  так
никогда и не опубликовали своих тогдашних теорий..." К счастью - потому, что
Цветочники и Арианцы вовремя  связали  столь  странное  поведение  5С  16  с
недавним пребыванием в этом районе протозид. Истребители звезд и на этот раз
не изменили своим привычкам.
   Был ли сверхмощный взрыв 5С 16 пусть  неудачным,  но  экспериментом,  или
целью его являлся именно спланированный удар по  близрасположенным  станциям
Арианцев?
   Оживленную дискуссию  членов  Межзвездного  сообщества  подогрел  арианец
Фландерс,  первый,  кто  подсчитал  предполагаемую  массу  всей  цивилизации
протозид, расползшихся по нетипичной зоне. Именно Фландерс дал понять,  что,
соберись все протозиды в едином  центре,  коллапс  объекта,  избранного  ими
(неважно, галактики или системы галактик,  тут  следовало  учитывать  еще  и
возникающую  при  взрыве  мощную  гравитационную  волну),  мог   подвергнуть
опасности не просто отдельные миры Межзвездного сообщества, но  Вселенную  в
целом.
   А Роули?..
   Роули погиб в районе 5С 16, возможно, при взрыве объекта.  Звездная  кора
подобных  образований,  фантастически  твердое   кристаллическое   вещество,
покоится на вырожденной нейтронной жидкости. Любая подвижка, самое ничтожное
оседание коры мгновенно высвобождает чудовищную энергию. Роули  могла  убить
радиация,  его  могли  разорвать  на  атомы  приливные  силы  5С  16...   Не
обязательно было объяснять гибель Роули  действиями  протозид,  но  подобная
точка зрения тоже существовала.
   "Звездный разведчик Роули, - заявил  астрофизик  Цух,  рассчитавший  силу
предполагаемого взрыва 5С 16, - убит протозидами. Пилот Роули вошел  в  зону
объекта 5С 16 в тот несчастливый для себя момент, когда протозиды  зажгли  в
Космосе еще один прощальный костер своей медленно умирающей цивилизации..."
   5С 16... Хенк остановил себя. Сжал зубы.
   Даже намек на боль, потрясшую его час назад, заставлял сжиматься. Шок был
слишком жесток, чтобы решиться на дальнейшее.
   Но звездный разведчик Роули был его братом. И Хенк помнил пилота Роули. И
он помнил свой сад. И помнил белую розу.
   Другое дело, что он, Хенк, не помнил, не мог вспомнить - где  и  от  кого
"Лайман  альфа"  получила  Преобразователь...   Может,   это   действительно
протозиды? Может, это они усовершенствовали его корабль?
   "Но тогда, - невесело усмехнулся Хенк, - они  могли  усовершенствовать  и
меня..."

   15.
   Он  присел  на  крошечной  полянке,  осторожно  раздвинув  руками  низкие
металлические кустики. Сухо блеснула  рыжая  кислая  почва,  мелкие  пылинки
суетливо разбежались по магнитным силовым линиям, и Хенку безумно захотелось
увидеть  настоящую  земную  почву  -  влажную,  жирную,  расползающуюся  под
пальцами, всю в темных пятнах от догнивающих листьев.
   Он услышал, как  искрит  металлическая  трава  под  мощными  обтекателями
шагающего к нему человека.
   - Зачем вы ходите за мной, Петр? - спросил он, не оборачиваясь.
   Челышев не ответил, присел рядом на корточки.
   - Есть новости, Петр?
   - Есть, Хенк. И не очень добрые... У меня на руках  расчеты  Местинга.  Я
получил их от Арианцев.
   - Кто он, этот Местинг?
   - Арианец. Его истинное имя труднопроизносимо. Мы упростили его: Местинг.
   - Он расчетчик?
   - Он великий расчетчик, Хенк.
   - Что же он сообщил?
   - Он подтвердил то, о чем  мы  догадывались:  если  протозиды  дойдут  до
квазара Шансон, Крайний сектор обречен. Обречен океан Бюрге,  обречены  сами
Арианцы, обречены Цветочники... Тебе их не жаль, Хенк?
   - А вы жалели меня?
   - Я - Охотник, Хенк. Я один из  тех  немногих,  кто  не  имеет  права  на
жалость. Я радуюсь тому, что в ближайшее время на Симму  прибудет  тахионный
флот Арианцев, радуюсь тому, что мы, может быть, убережем  от  гибели  сразу
трех  членов  Межзвездного  сообщества.  Эта  радость  мешает,  мне   жалеть
протозид, так же, как мешает мне жалеть тебя... Ведь ты даже не  мир,  Хенк,
даже не его подобие. Почему ты не хочешь согласиться с этим?
   - Да потому, что я помню себя, Петр!
   - Это ложная память, Хенк. Она внушена тебе.
   - Но она моя! Она моя, Петр!
   Хенк поднял голову.
   В диком пепельном небе Симмы широко раскинулись косматые, как бы  вздутые
ветром, шлейфы полярного сияния. Квазар Шансон возмущал ионосферу  Симмы,  и
раскаленные  цветные  полотнища  раскачивались,  как   занавес,   скрывающий
гигантскую сцену. Что там, на этой сцене? Что там происходит такое, что даже
Охотник Челышев, безжалостно отторгая Хенка от человечества,  обращается  за
помощью все же к нему - квазичеловеку?..
   Но в любом, случае Хенк был против Охоты.
   Если он и встретится с протозидом, выиграть от  этого  должны  не  просто
Цветочники, Арианцы или океан Бюрге.  Десять  цивилизаций,  объявляющие  вне
закона одну, далеко не всегда правы...
   Выиграть должны все!
   В том числе протозиды!
   Хенк встал и сверху взглянул на Челышева:
   - Когда я могу стартовать?
   И Челышев облегченно перевел дыхание:
   - Через час. Курс для твоего компьютера практически рассчитан.

   16.
   Хенк не хотел запираться в своей комнате, но и металлические заросли  ему
надоели.
   Он выбрал третий вариант - бар.
   Арианцы, как  всегда,  остались  на  высоте.  Увидев  Хенка,  они  дружно
поднялись и молча удалились из бара.  При  всем  унынии,  написанном  на  их
слишком  правильных  псевдолицах,  им  нельзя  было  отказать  в   гордости.
Красноречивый  жест  Арианцев  прекрасно  вписался  в  заснеженную  панораму
полярных льдов, медленно разворачивающихся на голубом течении антарктической
бухты. Далекие призрачные массы дышали тоской и  холодом.  Такой  же  тоской
дохнуло  на  Хенка  от  уходящих  Арианцев.  Тоска.  Льды.  Холод...  Унылые
родственники Цветочников не хотели простить Хенку ни одного из  его  прошлых
или будущих прегрешений.
   "А ведь они похожи на протозид!" - пришло ему в голову.
   Конечно, он имел в виду не внешнее сходство. Он,  кстати,  не  знал,  как
по-настоящему выглядят Арианцы. Кажется, что-то вроде рыб, толстых  красивых
рыб. Нечто столь  же  невинное,  как  темные  запятые  протозид,  равнодушно
пожирающие пыль Космоса.
   Люке у стойки, Ханс у климатизатора - оба они демонстративно не  замечали
Хенка. Но над стойкой возвышался красавчик Хархад, и он сразу ткнул  длинным
пальцем в высокий табурет:
   - Это место свободно.
   Рядом было двадцать таких же, но Хархад ткнул именно в  это  -  оно  было
ближе к нему.
   - Люке! - попросил Хенк. - Два титучая.
   - Твой счет заморожен, - сухо ответил  бармен.  -  Это  был  не  счет,  а
сплошная липа. Из-за тебя я влетел в убытки.
   - Подай нам титучай! - вмешался Хархад.
   Ханс старательно не замечал Хенка.
   - Интересно, - спросил Хенк. - Как выглядят Арианцы в  натуре?  -  и  сам
почувствовал двусмысленность вопроса.
   Впрочем, никто не собирался ему отвечать.  Бармен  машинально  встряхивал
миксер, Ханс копался в пульте климатизатора. Льды медленно таяли, уходили за
горизонт.  Вспыхнула  на  мгновение  панорама   большого   земного   города,
высветился дико участок неба, прожженный снизу взбесившимся пульсаром. Ханса
все это не устроило. Он крутил верньеры, пока в бар опять не хлынула  душная
волна тропического воздуха. "Ханс, наверное, с юга..." -  подумал  Хенк.  Но
джунгли, построенные воспаленным воображением лишившегося  работы  звездного
перегонщика, весьма отличались на сей раз от  тех,  в  жуткой  мгле  которых
совсем недавно блуждали несчастные заблудшие призраки. Нечто вроде  вросшего
в болото ананаса  подперло  стойку,  по  стене  разметались  рубчатые  ветви
кладофлебусов, а поперек бара, залитого лужами цветущей  рыжей  воды,  легла
гигантская  цикадоидея.  Она  рухнула  совсем  недавно:  толстый   ствол   с
конической почкой на вершине еще не потерял панциря  из  листовых  черешков,
плотно упакованных в лохмотья, весьма похожие на старый войлок.  На  дальнем
конце цикадоидеи,  в  сплетении  мощных  уродливых  корней,  хищно  затаился
полутораметровый мозопс, с коротких лап до бронированной  головы  заляпанный
сырыми лишайниками.
   - Убрал бы эту тварь, Ханс, - раздраженно покосился бармен.
   Ханс не ответил.
   - Тебе  следовало  бы  подучить  геологическую  историю  Земли,  Ханс,  -
посоветовал Хенк. - Сплошная эклетика! Ты  смешал  вместе  несколько  разных
эпох.
   Что бы ни произнес Хенк, все звучало двусмысленно.  Лишь  мозопс  хриплым
дыханием одобрил его совет.
   - Минут через двадцать, - сообщил Хархад, - твоя Шу получит расчеты...
   - Я бы предпочел получить собственный курсопрокладчик и звездные карты.
   - Ишь, какой мудрый со звезд! - очнулся вдруг Ханс. - Потянуло к друзьям?
К этим безмозглым тварям?
   Он, конечно, имел в виду протозид.
   - Друзья всегда друзья, Ханс, - Хенк не думал отмалчиваться. - Я  горжусь
своими друзьями, как бы они ни выглядели.
   - Протозидами! - это прозвучало, как ругательство.
   - Что вы делаете на Симме, Ханс? Почему не вернетесь домой?
   Ханс презрительно  рассмеялся.  Он  не  собирался  вступать  в  беседу  с
обероном-иксом. Он, Ханс, мог комментировать слова оберона,  он  мог  язвить
над обероном, но вступать с ним в беседу, отвечать на его вопросы... нет!
   - Ханс! - негромко, но официально заметил Хархад. - Что бы  на  Симме  ни
происходило, Хенк - наш гость.
   Но и это прозвучало двусмысленно.
   Как заведенный, чавкал, возился в корнях мозопс. Грязные капли  плюхались
в воду, мозопс судорожно зевнул.
   - Омерзителен! - сказал Ханс, не глядя на мозопса. - Он  омерзителен!  Но
он наш! Он с Земли! Он дышал нашим воздухом, ползал по нашим болотам...
   - Вы действительно испытываете ко мне отвращение, Ханс?
   Ханс резко вскочил, и Хархад поднял, голову, готовый вмешаться.
   - Я бы мог убить тебя, псевдо-Хенк! -  выдохнул  Ханс.  -  Ты  ждешь,  ты
вслушиваешься, ты пытаешься вызвать нас на откровенность,  а  где-то  рядом,
благодаря твоим друзьям, три древних цивилизации уже поют отходную! Ты более
чужд нам, чем эта тварь! - он ткнул кулаком в сторону мгновенно затаившегося
мозопса. - Зачем ты пришел к нам? Кто тебя звал? Зачем ты натянул на себя не
свое тело?
   - Если любовь к своему, Ханс, предполагает ненависть ко всему  чужому,  я
предпочту остаться чужим.
   - Заткнись! - заорал Ханс. - Космос берет людей, мы к этому привыкли.  Но
зачем он одаривает нас псевдолюдьми? Когда я впервые погнал пылевые облака в
район твоих тварей, мой брат мне сказал: "Зачем тебе это? Пусть они сдохнут,
эти твои первичники! Они же чужие! Им на все наплевать! Они  никогда  никому
не помогли, им все равно - кто ты. Ни одно разумное существо не  полезет  по
своей воле к Стене, а они только там и  вертятся!  Это  же  дохлая  зона!  -
сказал мне брат. - Там все давно вымерло от радиации, холода, гравитационных
флуктуаций и пустоты! В таком дохлом месте даже они долго не продержатся!.."
И он был прав, мой брат. Было ошибкой прикармливать тех, кто несет  с  собой
только смерть!
   "Первичники... Дохлый сектор... Ни одно