ты  еще  сам
захочешь пожать нам руки.
   Хенк не ответил.
   Он выключил экраны и передал управление Шу. Уже час он не слышал  от  нее
ни слова. Шу, конечно, могла сердиться, но только она сейчас понимала  -  он
обвел Охотников вокруг пальца. Они не догадывались  о  Преобразователе,  они
считали, что протозид разнесен на атомы. Это и было так, только каждый  атом
пылевой  тучи,  в  которую  превратился  протозид,  и  сейчас   был   строго
ориентирован. Со  стороны  протозид  выглядел  мертвой,  нейтральной  тучей,
бессмысленным облаком, застлавшим собой звезды, но это было не так, это было
живое облако. Медлительное и бесформенное, оно  продолжало  осознавать  себя
протозидом, и  Хенк  верил,  что  рано  или  поздно  сумеет  вернуть  его  в
первородный вид.
   Настроение Хенка медленно улучшалось.
   Он выполнил приказ Земли, он был землянин. Но он не уничтожил  протозида,
ибо чтил Свод, созданный для всех рас.

   7.
   "Все! - сказал себе Хенк, подставляя плечи под тугие струи воды. - Больше
я никому не открою, больше я никуда и ни  с  кем  не  пойду!..  -  Инфор  он
предусмотрительно выключил. - Я слишком давно  покинул  Землю,  чтобы  сразу
реагировать на ее приказы. Протозид распылен -  это  ошибка.  О  случившемся
должны знать все".
   Он вспомнил Роули. Полунасмешливо, но допуская в душе такую  возможность,
Роули строил планы всекосмической связи. По доброму согласию и  доброй  воле
протозиды  рассредотачивались  по  всем  секторам  Вселенной,  тогда   связь
Северного полюса Вселенной с Южным превращалась в  самый  обычный  разговор,
какой могут вести  два  рядом  сидящих  человека.  Ты  задаешь  свой  вопрос
протозиду, дрейфующему в районе Конечной станции, и в тот же  момент  вопрос
этот становится известен  протозиду,  заброшенному  в  созвездие  Геркулеса.
"Незачем гонять из конца в конец почтовые ракеты,  забрасывать  пространство
радиобуями, платить Цветочникам только за то,  что  разведчику  Роули  вдруг
захотелось поговорить с братом, - смеялся Роули. - Найди  способ  общения  с
протозидами, и Вселенский Разум получит  еще  одну  возможность  дальнейшего
развития..."
   - Шу, - потребовал Хенк, включив внешний Инфор. - Мне необходимы  записи,
объединенные в кристалле "Протозиды".
   - Запись "Протозиды" подлежит просмотру лишь на Земле.
   Ответ Шу прозвучал категорично, в высшей  степени  категорично.  Хенк  не
стал спорить. Ладно. Пусть так... Впереди только сутки... Не отключая связи,
он молча мерил шагами свою комнату; экран Инфора  мутно  светился,  по  нему
пробегали светлые и темные полосы, бесконечно таяли, вновь возникая, смутные
вспышки, - собственно, это и было лицо Шу...
   - Сегодня в Аквариуме оберон с Оффиуха. - Шу ничего никогда не забывала.
   - Советуешь сходить?
   Хенк вздохнул. Он часто ощущал некую зависимость от  своего  собственного
компьютера. Иногда это его раздражало. Но стоило ему  проанализировать  свои
чувства,  вывод  всегда  был  один:  он,  Хенк,  вовсе  не  противился  этой
зависимости.

   8.
   В Аквариуме Хенк занял отдельную ложу - ему не хотелось никому мешать. Но
почти сразу в соседней  ложе,  отделенной  от  него  практически  прозрачной
перегородкой, появилась целая семья - две женщины, трое мужчин  и  два  юных
отпрыска с  длинными  желтоватыми,  как  спелые  тыквы,  лицами.  По  унылым
взглядам и слишком уж гармоничным очертаниям Хенк  сразу  признал  Арианцев.
Потомки одной из самых агрессивных в прошлом рас,  те  никогда  не  скрывали
своего отвращения к Преобразователю - подарку Цветочников.
   Никого больше Хенк не видел. Это обрадовало его. Уже спокойнее он подумал
про завтра. Завтра он стартует  к  Земле,  на  Земле  можно  поднять  шум  -
рассеянному в пыль протозиду вернут его облик.
   Он вновь, в который уже раз, поймал себя на том, что думает о  протозиде,
как о близком  для  себя  существе.  Между  тем,  как  бы  ни  были  взаимно
дружелюбны те или иные цивилизации, представители их далеко не всегда  могли
разорвать завесу невольного отчуждения. Элемент чуждого, иного незримо витал
над людьми и квазилюдьми.
   Ладно - Хенк мысленно представил примерную  карту  курса.  До  5С  16  он
дойдет на тахионной тяге - на самую большую часть пути  падает  самое  малое
время; он увидел перед собой чудовищно длинную цепочку звезд,  свернувшуюся,
как легендарный змей, - созвездие Гидры. Это уже Внутренняя зона, но  именно
там, на одной из планет звезды Альфард,  ему  придется  потерять  почти  три
земных месяца - карантин, первичная обработка материалов...
   Яркий свет вспыхнул в центре Аквариума.
   Этот свет вздувался, рос  над  темным  полом  Аквариума,  как  гигантский
пузырь; это и был пузырь - силового поля. Минуты  через  две  он  занял  все
пространство Аквариума, и алые,  без  перепадов,  тона  медленно  перешли  в
оранжевые. Желтый, белый, наконец ослепительно голубой -  в  сознании  Хенка
зазвучал  цветовой   звездный   гимн   Рессела-Кнута,   давно   вошедший   в
опознавательную окраску кораблей Межзвездного сообщества.
   И этот свет становился все нежней, он расслаивался, в нем, не смешиваясь,
проплыли фиолетовые оттенки, зеленые мерные вспышки - бесконечный, как  мир,
рассвет над океаном Бюрге,  а  может  быть,  над  неведомой  Хенку  планетой
оффиухца...
   Хенк невольно привстал, от восторга ему  хотелось  зависнуть  в  воздухе,
прямо над креслом, но он тут же одернул себя: Арианцы явно обращали на  него
внимание. Похоже, он им не понравился,  как  не  понравился  бы  перегонщику
Хансу оквазичеловеченный протозид, появись он неожиданно в баре...
   А в силовом пузыре, заполненном нежным светом, уже металась смутная тень,
которая не могла быть только тенью; это, несомненно, было живое существо, и,
мельком обернувшись, Хенк увидел, что просветлели даже лица Арианцев.  Тень,
скользившая в глубине аквариума, напомнила, могла напомнить Арианцам  что-то
свое, пусть временно, но утерянное при переходе в квазичеловеческое тело.
   Хенк замер.
   На мгновение, как Арианцев, его захватила острая, пронзительная тоска. Он
опять был грандиозным облаком, звездный ветер гнал его бесформенное  тело  в
сторону от квазара Шансон, к Стене, во мрак, во тьму  -  в  ничто,  звездный
ветер рвал из него миллионы атомов, но он, счастливое пылевое  облако  Хенк,
тут же восполнял потерю за счет инертной межзвездной пыли...
   Оффиухец распался на широкий линейный спектр. Это не был  просто  спектр.
Хенк не один час провел над камерой спектрографа,  видел  линии  спектров  в
самых разнообразных сочетаниях, но сейчас перед ним  мерцал,  ширился  живой
спектр, сейчас он видел перед собой живое.
   Хенк восхищался оффиухцем. Он никогда не бывал на планете оффиухца, плохо
представлял, где она и какая, но знал, верил - она не из худших, как  вообще
не бывает в Космосе худших или лучших планет.
   Хенк был втянут в игру оффиухца, он обо всем забыл, он завис над креслом,
как сделал бы это в долгой и интересной беседе с Шу.
   Испуганное восклицание заставило его очнуться.
   Арианцы!
   Хенк сразу опустился в кресло. Он и завис-то над ним на какую-то секунду,
но завис, забылся, и Арианцы ошеломленно смотрели уже не на оффиухца,  а  на
него - Хенка.
   Испугались!
   Хенк молча проводил взглядом торопливо удаляющуюся семейку.
   Испугались... Чего они испугались?
   Сам он злился - на себя самого.
   Он дикарь. Он по уши набит звездными привычками. На взгляд со стороны эти
привычки, наверное, не так уж невинны.
   Он встал. Из игры он вышел. Оффиухец его уже не интересовал.  Хенк  хотел
одного - на Землю!

   9.
   И вторая ночь на Симме оказалась для Хенка не легкой. Но все же он поспал
и утром в диспетчерскую явился отдохнувшим. "Челышеву легче, - думал  он.  -
Челышев силен уверенностью. Каждый его шаг  -  это  шаг  Земли.  Таким,  как
Челышев, я могу  быть  наедине  с  Шу  или...  на  Земле!  Там,  где  своими
поступками я управляю сам..."
   Диспетчер  ни  на  секунду  не  оторвал  глаз  от  экрана,   на   котором
стремительно сменяли друг друга нескончаемые ряды цифр, но  Челышев,  увидев
Хенка, сразу поднял  голову.  В  его  голубых  глазах  читалось  откровенное
недоумение.
   - Я пришел за картой, - сообщил Хенк.
   Диспетчер   незамедлительно   прошелся   пальцами   по   пульту.    Дверь
диспетчерской распахнулась, через  порог  тяжело  шагнул  коренастый  робот,
выполненный в типичной для  Симмы  квазичеловеческой  манере.  Мощные  плечи
робота увенчивала сферическая антенна,  что  еще  более  очеловечивало  его.
"Универсал, - оценил  робота  Хенк.  -  Таких  можно  использовать  в  любом
качестве - от мусорщика до личного секретаря..."
   Забыв  о  Хенке,  забыв  о  роботе,  диспетчер  и  Челышев   вновь,   как
зачарованные, уставились в ряд цифр, несущиеся  по  экрану  Расчетчика.  Они
стремительно  сменяли  друг  друга,  теряли  знаки,  взаимно   уничтожались,
являлись опять - бесконечная бессмысленная пляска, неожиданно  закончившаяся
нулем.
   Просто нулем!
   Хенк невольно удивился: как мог оказаться равным  нулю  столь  громоздкий
ряд цифр?
   Он сказал это вслух.
   - Нас это тоже интересует, - раздраженно ответил диспетчер. -  Однажды  я
слышал о чем-то подобном, но никогда не думал, что столкнусь с таким  сам...
Повторить, Петр?
   - Сколько можно! - Челышев хмуро отвернулся от экрана. Теперь он старался
не смотреть на Хенка, упорно отводил от него глаза. - Впрочем... Повтори!
   - Это имеет отношение к моей карте курса? - нетерпеливо спросил  Хенк.  И
предупредил: - Чем быстрее я  уйду  с  Симмы,  тем  приятнее  останутся  мои
воспоминания о ней.
   - Имеет! - жестко отрезал Челышев.
   Цифры неслись по экрану,  как  цветные  мелкие  гребешки  по  бесконечной
поверхности океана Бюрге. "Челышева можно понять, - подумал Хенк. -  Понятно
и раздражение диспетчера. Я ухожу, они остаются на Симме..." На секунду  ему
стало холодно: через час между ним и встретившимися на его пути людьми лягут
миллиарды световых лет. Такие цифры не оставляют надежд  на  новую  встречу.
Стартовать к Земле для Симмы - как умереть. И наоборот: через  какой-то  час
Челышев перестанет существовать для Хенка... Он медленно потер лоб,  отгоняя
эти мысли. "Надо успеть забежать в бар, ведь Люке обещал шляпу..."
   - Ну? - нетерпеливо переспросил он.. - Что там?..
   Хенк смотрел на взбесившиеся цифры, но Челышев понял его по-своему:
   - Ты о почте?
   - Пусть будет почта. Она опять опоздала?
   Челышев настороженно приподнял светлые брови:
   - Тебя, конечно, интересует тот протозид?
   - Надо говорить: одиночный... - вызывающе поправил Челышева Хенк.
   - Не так уж он одинок, как ты думаешь.
   - Да?
   Челышев усмехнулся. В его усмешке не было ничего  угрожающего,  но  Хенку
сразу стало не по себе. Впрочем, должное Челышеву он отдал  -  Петр  Челышев
умел быть кратким. Протозид, которого они приняли за  одиночного,  был  лишь
одним из многих  и  многих,  движущихся  к  квазару  Шансон.  По  сообщениям
Арианцев, именно так начинались вторжения протозид к звездам, избранным  ими
для уничтожения. Из сонных, ничем не  интересующихся  существ  протозиды  на
глазах превращались в мифических истребителей.
   - Эти данные подтверждены?
   - Разумеется.
   - Что же они означают? - Хенк все еще не хотел понимать.
   - Далеко не то, чего хотелось бы тебе, Хенк.
   Челышев замолчал. Он не смотрел на Хенка и не хотел помочь ему. Он хотел,
чтобы Хенк догадался сам.
   Хенк догадался.
   Даже одиночный протозид имел массу, вполне сравнимую с массой трех  таких
планет, как Симма; масса многих и  многих  протозид  соответствовала  массам
целых галактик. Подойди  хотя  бы  часть  протозид  к  квазару  Шансон,  это
немедленно вызвало бы чудовищный взрыв, в огне  которого  мог  утонуть  весь
Крайний сектор. Цветочники, Арианцы, океан Бюрге -  они  уже  сейчас  должны
были думать о спасении.  Древние  мифы  обитателей  нетипичной  зоны,  круто
замешанные на ненависти к протозидам, мгновенно  предстали  перед  Хенком  в
совершенно ином свете.
   - Но и это не все, Хенк, - медленно добавил Челышев. - Протозиды  обитают
не только в нашем секторе...
   "... и мгновенная связь для них не проблема! -  мысленно  закончил  фразу
Челышева. - Никто не может сказать: только  ли  квазар  Шансон  предназначен
протозидами к уничтожению? Они могут взорвать  пять,  десять,  сто  подобных
квазаров,  они  могут  выжечь  невероятные  пространства,  это  сразу  лишит
Межзвездное сообщество многих и многих разумных миров!"
   Хенк понял и ужаснулся.
   Ужаснулся не тому, что сразу, пусть пока всего лишь  мысленно,  принес  в
жертву будущему и Арианцев, и  Цветочников,  и  океан  Бюрге;  он  ужаснулся
собственной мелочности - обида на  Шу...  спор  с  Челышевым...  непонимание
приказов  Земли...  Он,  Хенк,  не  хотел  катастроф,  ему  хотелось  помочь
Челышеву.
   - Если опасность понята правильно, - медленно сказал он, -  можно  искать
контрмеры.
   - Мы ищем...
   - И это, конечно, уничтожение протозид?! - беспомощность Хенка  сменилась
внезапной яростью.
   - Если мы допустим протозид к квазару, нам некого и нечего будет спасать.
Несколько биосуток - вот все отпущенное нам время. За эти несколько суток мы
должны лишить протозид критической массы... Такая жертва оправдана.
   Диспетчер, казалось, не слушавший Челышева, согласно кивнул.
   - И мы будем уничтожать протозид поодиночке? Вызовем сюда тахионный  флот
Цветочников и Арианцев, ударим по протозидам из гравитационных пушек?  Будем
отсекать и уничтожать  жизненно  необходимые  органы  единого  коллективного
организма? И найдем силу в течение последующих  миллионов  лет  благополучно
существовать рядом с нами  же  искалеченной  расой?  Не  слишком  ли  велика
жертва, Петр?
   - Почему ты так горячишься? - раздраженно прервал Хенка диспетчер.  -  Ты
видишь иной выход? Более гуманный? Более эффективный?
   - Пока нет, - Хенк покачал головой. - Но такой выход должен  быть.  И  мы
обязаны его искать. Протозиды - другие, но они разумны. Как  разумная  раса,
они равны любой другой. Так записано в Своде. Это наша вина, что мы  до  сих
пор не нашли пути к их сознанию!
   - А они? - взорвался Челышев. - Они искали такой  путь?  Искали  контакта
хотя бы со своими соседями? Вся их история - история гибнущих в огне  миров.
Земляне, Цветочники, Арианцы, океан Бюрге - мы все пытались войти в  контакт
с  протозидами.  Мы  поставляли  им  межзвездную  пыль,  посылали   звездных
разведчиков... Ты сам, Хенк, явился из района, занятого протозидами, но  что
ты можешь сказать о них? Чем ты можешь помочь  тем  же  Арианцам?  И  почему
протозиды должны быть нам ближе, чем подставленные ими под удар Арианцы?
   - Вы можете связать меня с Землей?
   - Конечно, Хенк. Но мы не видим в этом смысла.
   - Могу узнать, почему?
   Челышев молча кивнул на экран Расчетчика.
   Сумасшедшая пляска цифр погасла,  на  экране  вновь  четко  вырисовывался
нуль. Один-единственный нуль. Как одиночный протозид на фоне Стены. Нуль,  и
ничего больше.
   - Что это означает?
   Ответил Челышев:
   - Это означает, Хенк,  что  переданные  тобой  данные  не  позволяют  нам
рассчитать твой последующий  курс  к  Земле.  Курс,  рассчитанный  по  твоим
данным, не может привести  тебя  ни  к  Земле,  ни  к,  какой-нибудь  другой
населенной планете, входящей в Межзвездное сообщество.
   Хенк все еще не понимал.
   Диспетчер, вздохнув, отключил Расчетчик. Широко расставив локти, он почти
лег на стол и, снизу глядя на Хенка, сухо пояснил:
   - Путь к Земле, Хенк, мы рассчитываем только  для  землян  и  для  членов
Межзвездного сообщества. Все остальные, как  правило,  проходят  специальный
контроль на границах Внутренней зоны.
   - Только для землян? - возмутился Хенк. - Получается, что я не землянин?!
Кто же я, по-вашему? Может, протозид?
   - Вот для того мы и собрались, Хенк... Согласись, ответ, какой бы  он  ни
был, важен не только для тебя. Мы, Хенк, тоже полны любопытства.

   10.
   Не землянин!
   Хенк ошеломленно уставился на Петра Челышева. Он, Хенк, не человек! Он не
землянин! Что за бред?! Он же  помнил  себя!  Помнил  своих  друзей,  Землю,
своего брата! Помнил программу своих работ, наконец, помнил  свою  работу!..
Хенк почти кричал. Он требовал повторить расчеты.
   - Это ничего не даст, Хенк, - устало сказал  диспетчер.  -  Расчетчик  не
ошибается. Я как-то слышал о подобной ошибке, но то, кажется, был анекдот.
   - Но не будь я собой, - возразил Хенк, - разве бы я не знал об этом?
   - А ты не знаешь?..
   Они замолчали.
   Хенк выдохся. Он вдруг понял, как нелегко сейчас сидящим перед ним людям.
Он сумел поставить себя на их место. Они были правы - у них не  было  резона
ему доверять. Кем бы он ни был, несомненно, он был опасен для тех,  кто  его
встретил на Симме. Но кто же он? Для чего и кем предназначен?
   То же самое хотел знать  Петр  Челышев.  Он  даже  улыбнулся.  Он  всегда
улыбался в самый неподходящий момент:
   - Ты ведь позволишь нам порыться в твоей памяти, Хенк?
   Четверть часа назад даже намек на такое предложение  привел  бы  Хенка  в
ярость, но сейчас он только кивнул. Почему нет? Если  его  обманули  (он  не
находил смелости сказать - подменили), он сам хотел знать  -  где  и  кто?..
Лишь сейчас Хенк понял назначение робота, все еще стоявшего у дверей.
   - Это Иаков, - пояснил Челышев. - Святой Иаков. Его кличка точна.  Он  не
умеет лгать, но свободно ориентируется в чужой лжи.
   - Иаков! - приказал он. - Займи место в лаборатории.
   Робот  послушно   проследовал   в   соседнюю   комнату.   Она   оказалась
вместительной, но почти пустой:  панель  с  несколькими,  пока  еще  темными
экранами, ворох датчиков, проводов, длинное пластиковое кресло, низкая тумба
самописца.
   По знаку Челышева Хенк молча опустился в кресло. Ему пришлось  раздеться,
диспетчер, оплетая его голову змеями датчиков, предупредил:
   - Тут не очень тепло, но мы не можем менять температуру...
   Он не закончил, увидел шрам на спине Хенка. Легко, одним пальцем коснулся
страшной, широкой вмятины, уходящей под левую лопатку:
   - Где тебя так?
   - Не все ли равно...
   - Да, не все равно! - резко вмешался  Челышев.  -  Мы  не  задаем  пустых
вопросов.
   - Под объектом 5С 16, - неохотно ответил Хенк.
   - 5С 16... - Челышев вспомнил. - "Лайман альфа" терпела крушение?  Ты  не
обмолвился об этом ни словом.
   - Я о многом не обмолвился... - Тон, каким Хенк это сказал,  не  очень-то
помог беседе, но Челышев не любил уступать:
   - Такой удар может разорвать человека надвое. Нелегко было поставить тебя
на ноги, а?
   - Шу умеет.
   Длинная лента, испещренная четкими  знаками,  легко  ползла  из-под  пера
самописца, попискивала, скользя, координатная рама, где-то искрил контакт  -
пахло холодком, озоном. Хенк неумолимо проваливался в сон.
   - Нет, Хенк, - громко сказал Челышев, не отрываясь от экрана. -  Не  надо
спать!
   Хенк не видел изображения на экране. Широкие ремни крепко держали  его  в
строго фиксированном положении. "Как они  видят  мое  прошлое?  -  отрешенно
думал он. - Как они читают мою память? В образах? В символах? В  специальных
знаках?.."
   Он услышал удивленное восклицание Челышева:
   - "Лайман альфа" снабжена Преобразователем?
   - Что в этом странного?
   - Я никогда не видел Преобразователей, созданных для кораблей.  Пока  что
они  стоят  лишь  на  Конечных  станциях.  Почему  ты   не   зарегистрировал
Преобразователь?
   - Я слишком радовался возвращению и не успел. Вы сбили меня с толку своей
Охотой.
   - Все еще жалеешь протозида, Хенк?
   - Жалею...
   - Не напрягайся, - попросил диспетчер. Морщины на его лбу  туго  сошлись,
он вдруг показался Хенку усталым и удрученным. - Вот так...
   - Мне холодно, - пожаловался Хенк.
   - Полчаса тебя не убьют, - заметил Челышев.
   - Полчаса... А потом?
   - Потом можешь идти к себе. Пообедаешь, выспишься. У  нас  есть  бар,