Геннадий ПРАШКЕВИЧ
   КОСТРЫ МИРОВ

   Научно-фантастическая повесть
   Уральский СЛЕДОПЫТ јј 10,11 - 1985 г.

   1.
   Хенк был счастлив.
   Под его ногами лекала настоящая земля. В его лицо упруго давил  настоящий
воздух. Терпкий запах настоящего металла, кислых почв, горячего песка жестко
щекотал ноздри... Земля все еще отделена от него миллиардами световых лет?..
Неважно!.. Теперь неважно! Теперь он среди людей. Пусть  их  немного,  пусть
они все, как он, Хенк, заброшены на далекую  планетку  делами,  пусть  Симма
столь же не похожа на Землю, как Крайний сектор на Внутреннюю  зону,  -  он,
Хенк, вернулся к людям!
   Его так и подмывало поднять голову и взглянуть на Стену. Но голову он  не
поднимал. Спирали металлической травы  елозили,  скрипели  под  ногами,  как
часовые пружины, ржавые  стебли  искрили,  словно  щетки  генераторов.  Хенк
мысленно прикинул, какое напряжение вырабатывают заросли там, где  их  корни
уходят на милю в глубь  кислых  почв  Симмы,  и  присвистнул.  Он  привык  к
удивительным вещам, но не отвык удивляться.
   - Снимай шляпу и топай в бар, - сказала ему Шу.
   - Надо говорить: нахлобучь шляпу! - засмеялся  Хенк.  Со  своим  бортовым
компьютером он обращался как с человеком и нередко его поправлял.
   - Я ведь  никогда  не  видела  шляп,  -  возразила  Шу.  -  Я  могу  лишь
представить их геометрию. Не больше.
   - Увидишь, - пообещал Хенк. - На Земле я покажу тебе шляпу.
   Это было час назад.
   За шестьдесят минут Хенк успел законсервировать  "Лайман  альфу",  Прошел
сквозь Преобразователь, ничего не получив, но ничего зато и  не  потеряв,  и
сдал хмурому диспетчеру данные для расчета будущего курса к Земле.
   Диспетчер не скрыл недоумения:
   - Из зоны протозид? Странно. Мы не ожидали гостей...
   Помедлив, он все же спросил:
   - Оберон?
   - Человек! - возразил Хенк. - Разве не вы вели на посадку "Лайман альфу"?
   - Это делают у нас автоматы... - Диспетчер, похоже, не верил Хенку.
   - А Преобразователь? - счастливо рассмеялся Хенк. -  Разве  я  изменился,
пройдя сквозь его горнило?
   - Нетипичная зона... Здесь мудрит даже эта штука, - диспетчер хмуро ткнул
кулаком в широкую панель, украшенную мутными экранами. - В любом  случае  мы
имеем дело с квазилюдьми.
   - Не в любом! - возразил Хенк. Он имел в виду себя. Человека.
   - А есть и такие, - не слушал его диспетчер, - что сразу  начинают  вести
себя как люди.
   Хенк засмеялся:
   - Я из таких!
   Диспетчер  не  улыбнулся.  Он  привык  держаться  официально,   положение
обязывает... Весь его вид говорил: я занят, я при деле, а вот кто ты  -  мне
пока неизвестно. Может, ты и вправду  человек,  тогда  я  найду  возможность
извиниться, если же ты оберон, извинения не имеют смысла...
   "Что ж, - сказал себе Хенк. - На то она и нетипичная зона... У диспетчера
нет особых оснований мне доверять. Они не  ждали  земного  корабля  из  зоны
протозид, закрытой для представителей Межзвездного  сообщества...  Побуду  и
обероном. Не так уж это много - трое земных суток...  Понятию  оберон  много
больше..."
   Это было так. Термин вошел в обиход еще до выхода Хенка в космос,  в  год
пуска    сразу    семи    Конечных    станций    Вселенной,    оборудованных
Преобразователями. Принцип Преобразователя был, кажется, не  до  конца  ясен
даже самим авторам, ходили слухи, что Преобразователь просто  заимствован  у
протозид. В объемистое горло  Преобразователя  могло  войти  любое  разумное
существо - на выходе вы всегда  получали  человека,  точнее,  квазичеловека,
обладающего довольно приличным словарным эапасом и навыком  смысловых  схем,
достаточным для деловых объяснений. Это сразу и навсегда  избавило  Конечные
станции типа Симмы (Хаббл, Селевк, Оорт, Козырев, Бете,  Фридман)  от  массы
хлопот - запасы продовольствия, газов, воды, биологически  активных  веществ
свелись к стандартным, к тому - контакт с представителями самых  отчужденных
звездных рас предельно упростился. Что же касается термина  оберон,  к  нему
скоро привыкли...
   Планету под Конечную станцию предоставили Цветочники. Симма - самый малый
маяк на краю света. Обращенная Северным полюсом к Вселенной,  Южным  полюсом
Симма всегда смотрела прямо на Стену. За нею  был  только  квазар  Шансон  -
гигантский сгусток перевозбужденной магнитоплазмы, непрерывно  преобразующий
гравитационную энергию в свет, в радио- и в  ультрафиолетовое  излучение,  в
яростное вращение и  турбулентность.  Мощно  пульсируя,  выкинув  над  собой
чудовищный голубой выброс, квазар  Шансон  одиноко  пылал  на  фоне  полного
мрака. Это был истинный мрак, истинная тьма - за квазаром не  лежало  ничего
материального. Тьма, стены тьмы...  Хенк  так  и  говорил  себе  -  Стена...
Разумеется, никакой реальной стены там  не  было,  просто  с  одной  стороны
мерцали, сливаясь в тусклые шлейфы, мириады  далеких  звезд  и  галактик,  с
другой же не было ничего. Мрак. Пустота. Абсолют мрака и  пустоты.  Но  этот
мрак, эта пустота воспринимались Хенком именно как стена,  и  с  этим  своим
представлением Хенк ничего не мог поделать... Стена. Почему нет?.. Он  молча
топал по космодрому Симмы, не поднимая глаз к небу. Впрочем, если бы он их и
поднял, Стену бы он не увидел - Конечная  станция  занимала  Северный  полюс
Симмы.
   "Трое суток, - повторил про себя Хенк. - Трое земных суток, и мне  вручат
карту курса. Мне - Земля, Стеной пусть любуются обероны..."
   Слабые разряды легко покалывали ноги Хенка. Его  это  не  раздражало.  Он
ступал по металлической, но траве, он ощущал чужие, но запахи.  Сам  воздух,
поступающий не из  ограниченных  резервуаров,  а  просто  извне,  радовал  и
тревожил. Хенк радовался, Хенк знал: через час, через сутки он  вернет  себе
навыки настоящего человека, через час, через сутки он, может быть,  порадует
Шу, разыскав для нее шляпу.
   Он всегда называл свой бортовой компьютер этим древним женским  именем  -
Шу. Слов нет,  тахионные  корабли  сделали  достижимыми  любые,  даже  самые
отдаленные точки Вселенной, но без машин типа Шу это было бы невозможно. Он,
Хенк, дошел до нетипичной зоны, видел Стену -  благодаря  Шу.  Он  плавал  в
энергетических безднах квазара, был огненным шаром, разумным огненным  шаром
- благодаря Шу. Он дрейфовал в звездных течениях нетипичной  зоны,  принимал
формы, невозможные в любом другом случае, - благодаря Шу. Если он,  Хенк,  у
первого встречного на Симме выпросит шляпу, это явится лишь данью уважения к
Шу. Недоумение, даже усмешку предполагаемого первого  встречного  он,  Хенк,
снесет без усилий. Радость Шу того стоит...
   Хенк был счастлив.
   Шу его ждет. "Лайман альфа" готова к выходу. Данные для расчета  будущего
курса к Земле отправлены диспетчером в Расчетчик Преобразователя. Через трое
земных суток он, Хенк, получит разрешение на выход  из  нетипичной  зоны,  а
значит, явится на Землю незадолго до начала заседания  редакционного  совета
Всеобщей энциклопедии, посвященного проблеме протозид. Неважно, что по часам
Симмы заседание это  закончилось  несколько  столетий  назад,  курс  "Лайман
альфы" будет вычислен по той кривой пространства-времени, что в любом случае
приведет Хенка к точно назначенному времени, ни минутой раньше,  ни  минутой
позже. Самая грубая ошибка никогда еще не превышала десятых  долей  секунды.
Для сотрудников Всеобщей энциклопедии все будет  выглядеть  так,  будто  он,
Хенк, отсутствовал два с половиной месяца  и  вот  вернулся  с  необходимыми
дополнениями к одному из  самых  сложных  отделов  Всеобщей  энциклопедии  -
отделу протозид. Основная статья этого отдела принадлежала пока что ему  же,
Хенку,  -  обширные  компиляции,  составленные  по   мифам   и   наблюдениям
Цветочников,  Арианцев,  океана  Бюрге,  тех  немногих  звездных  рас,   что
когда-либо  соприкасались  с  протозидами.   Увлекательные,   обширные,   но
компиляции... Были ли они верны, соответствовали ли действительности?  Можно
ли, изучая отчужденную расу, опираться на  мифологию  и  наблюдения  рас  не
менее отчужденных? То, что протозиды никогда не  заглядывали  во  Внутреннюю
зону Вселенной, то,  что  они  упорно  не  хотели  замечать  своих  звездных
соседей, - все это, по мнению Хенка, не давало оснований относить протозид к
цивилизациям абсолютно неконтактным. Цивилизация - понятие, вообще  довольно
туманное, его не так-то легко определить или истолковать, тем более что путь
развития звездных рас мало где был достаточно схож, а истолкователи  понятий
сами живут внутри определенных цивилизаций, что, конечно  же,  не  может  не
вносить в их суждения ту или иную  долю  предвзятости.  Туп,  как  протозид.
Темен, как протозид. Жесток, как протозид. Он, Хенк, никогда не соглашался с
подобными формулировками, но мифы Цветочников, Арианцев, океана  Бюрге  были
битком набиты подобными перлами.
   Протозиды... Они же - первичники. Они же - истребители звезд... Время  от
времени  собираясь  в  гигантские  скопления  (а  масса  каждого  отдельного
протозида вполне соответствовала массам таких планет, как Земля или  Симма),
протозиды пытались прорваться  из  нетипичной  зоны  к  какой-либо  одинокой
звезде. Им было все равно, обитаемы ли те системы, в которые они входили так
неожиданно: мифология Арианцев, Цветочников, океана Бюрге  сохранила  память
примерно о пяти подобных прорывах, после которых и Цветочникам,  и  Арианцам
слишком  многое  приходилось  начинать  почти  сначала.  Падая  на   звезду,
протозиды доходили ее до взрыва,  гибли  сами,  но  вместе  с  ними  в  море
раскаленной  плазмы,  заливающей  Крайний  сектор,  гибли  солнца,  планеты,
населенные станции, радиобуи и, разумеется, разумные существа.  Являлось  ли
все это осмысленными ударами по соседям, не объявленной, но все же войной  с
ними?.. Никто не мог на это ответить, ибо протозиды ни с кем  не  входили  в
контакт.
   Но сейчас Хенк был счастлив. Кое-какую информацию, и весьма  немаловажную
для многих членов Межзвездного сообщества, они с Шу собрали.
   Он машинально провел ладонью по  лбу,  будто  снимая  невидимую  паутину.
Широкий шрам, вертикально опускающийся к переносице, был привычен для  него,
как морщина. Еще один шрам, только шире, страшнее, прятался  на  плече,  под
рубашкой, зазубренным острием уходя к левой лопатке. От  этого  левое  плечо
Хенка казалось чуть опущенным. Впрочем, он давно не помнил об этом,  привык.
А сейчас его вообще занимала другая мысль: "Найдется ли на Симме шляпа?.."

   2.
   Хенк был счастлив.
   Трое суток -  это  не  просто  карантин.  Трое  суток  -  это  прекрасная
возможность вернуть навыки землянина. Не так-то просто после нескольких  лет
одиночества дружески похлопать по плечу первого встречного,  а  Хенку  этого
хотелось... Впрочем, то, что за стойкой бара торчал длинный жилистый усач  с
объемистым миксером в руках, а перед  ним  на  высоком  табурете  откровенно
скучал  низкорослый,  но  плечистый  человек  в   желтой   майке   звездного
перегонщика, вовсе еще не означало, что  они  были  людьми.  Обероны  -  это
вернее, хотя в штате Конечной станции, несомненно, должны  были  состоять  и
земляне.  Законы  Вселенского  Свода  требовали  стандарта,  такой  стандарт
принесли  Преобразователи:  если  ты   похлопал   по   плечу   широкоплечего
перегонщика в желтой майке, не  стоило  всерьез  думать,  что  ты  и  впрямь
похлопал по плечу именно человека, а не китообразное, к примеру, существо  с
Тау или аморфное разумное облачко с Пентаксы...
   Бармен и человек в желтой майке звездного перегонщика обернулись к  Хенку
одновременно. Будь он пылевым облаком, распростершимся  на  полнеба  ему  не
составило бы труда держать в поле обзора сразу обоих,  но  сейчас  Хенк  был
человек, - ему пришлось кивнуть дважды, неловко поворачивая  тяжелую  голову
сперва к одному, потом к другому.
   - Титучай?
   Пьянящий, но безалкогольный напиток всегда был к  месту,  но,  спрашивая,
бармен не улыбнулся - подозревал в Хенке  оберона,  не  любил  оберонов  или
вообще не был общительным. Хенк усмехнулся: такие парни,  как  этот  бармен,
ему всегда нравились. Как правило, это дельные парни. Спроси такого о шляпе,
он не удивится и не пойдет трепать по всей  Симме  о  каком-то  чокнутом  со
звезд, разыскивающем не принадлежащую ему шляпу... Взяв это на заметку, Хенк
повернулся к перегонщику.
   Но и перегонщик не выглядел приветливо. Выдвинув вперед широкие и плоские
губы (щучьи, отметил про себя Хенк), он хмуро прищурился, будто испытывал  к
Хенку не столько интерес, сколько массу подозрений.
   - Титучай! - подтвердил Хенк. - Три  титучая!  Сразу  всем!  Это  за  мое
возвращение!
   - А счет? - недоброжелательно поинтересовался бармен.
   Хенк назвал  бортовой  номер  своего  корабля,  автоматически  являвшийся
номером его счета. Счет на Симме  имел  отнюдь  не  формальное  значение.  В
сущности, Конечная станция принадлежала Цветочникам, и расходы Хенка  сейчас
оплачивала Земля, причем чистой информацией. Стакан титучая, выпитый Хенком,
вполне мог быть оплачен именно его, Хенка, статьей.  О  тех  же  протозидах,
например...  Хенка  эта  мысль  развеселила,  он  улыбнулся  бармену,  потом
щучьегубому.
   - С возвращением! - Бармен нехотя поднял крошечную рюмку.
   - Возьми посудину пообъемнее, - посоветовал Хенк. - Не  похоже,  что  вам
приходится пить часто.
   Бармен хмыкнул:
   - Кому как... У меня сегодня это третья!
   - Вы что, открыли регулярную линию?
   - До этого еще не дошло, - вмешался в разговор щучьегубый и  ухмыльнулся:
- Вторую бармен пил за меня, а первую  за  патрульных.  Симма  прямо  набита
разумниками, не протолкнешься!
   Хенк не  стал  спрашивать,  что  делают  на  Симме  сотрудники  звездного
Патруля. Он не полез с расспросами  и  к  щучьегубому.  Ему  вполне  хватало
собственных мыслей, о том же, к примеру, возвращении... Он  с  удовольствием
смотрел сквозь прозрачную стену бара. Там,  за  невидимым  колпаком  силовой
защиты,  слабый  ветерок  лениво  курчавил  металлические   заросли,   гонял
спиральную ржавую стружку, высекал из кустов шлейфы искр.  Две-три  вечерние
звезды прокололи  дикое  пепельное  небо  Симмы.  Бармен  время  от  времени
перекрывал собой их свет, и Хенк  перебрался  на  другой  табурет,  ближе  к
щучьегубому.  Перегонщик  незамедлительно  воспринял  это   как   сигнал   к
сближению.
   - Сегодня и завтра, - сообщил он, - в Аквариуме оберон с Оффиуха.
   Хенк кивнул. Ему нравилась эта новая манера обращаться ко всем на ты,  но
сам он к этому еще не привык.
   - Секреты пластики! - вспомнил он. - Я слышал об оффиухцах.
   - Это следует видеть! - Щучьегубый  переглянулся  с  барменом.  -  Ни  на
Земле, ни на Проционе такого не увидишь. Оффиухцы вроде протозид,  их  ничем
не заманишь во Внутреннюю зону.
   - Нашел с кем сравнивать!  -  возмутился  бармен.  -  Протозиды!..  -  Он
презрительно, даже брезгливо поджал  губы:  -  Протозиды  убивают,  оффиухцы
радуют.
   Он плеснул в свою  крошечную  рюмку  несколько  капель  титучая  и  вслух
выругался.
   Хенк усмехнулся. За время его отсутствия ничего не изменилось. Да и  вряд
ли  могло  измениться:  ненависть  Арианцев,  Цветочников,  океане  Бюрге  к
истребителям звезд не могла рассеяться сама собой. Он опять  усмехнулся.  Он
чувствовал себя гонцом, несущим добрую весть. Завтра утром он  разберется  в
заметках, набросанных для него Шу, и даже, может быть, в  том  же  Аквариуме
познакомит сотрудников станции с некоторыми из выводов...
   Он поманил к себе бармена:
   - Через Симму, наверно, прошло немало людей?
   - С Земли? - не понял бармен. - Это ты имеешь в виду?
   - Неважно откуда. Главное, людей.
   - Были... Конечно, были...
   - Ваши склады, наверно, завалены самыми разными вещами, а?
   - Да уж наверно! Мы ничего не выбрасываем... Тебя что-то интересует?
   - Да, - кивнул Хенк.
   - Твой счет надежен. Говори. Если эта штука сыщется, она твоя!
   И Хенк сказал:
   - Шляпа...
   Он ничего не добавил к просьбе. Он вовсе не хотел  объяснять,  зачем  ему
понадобилась шляпа. Но объяснять и не пришлось: бармен и  щучьегубый  хорошо
видели шрам, вовсе не украшающий Хенка. Другим,  уже  более  мягким  голосом
бармен спросил:
   - Где тебя так?
   Он понял просьбу Хенка по-своему, решил, что шляпа нужна по самой простой
причине - прикрыть шрам. А голос бармена, решил Хенк, подобрел  потому,  что
до  него,  наконец,  дошло:  Хенк   -   человек.   Оберон,   пройдя   сквозь
Преобразователь, никогда не получит ни морщинки, ни бородавки, ни тем  более
шрама.  Эти  чисто  индивидуальные  отметины,  как  правило,  присущи   лишь
человеку. Квазилюди всегда гармоничны, их лица, их кожа всегда чисты.
   - Где тебя так? - переспросил бармен.
   - Не помню... - отмахнулся Хенк.
   - Немудрено! Такой удар может вышибить из памяти даже собственное имя...
   - Ну нет! - засмеялся Хенк. - Свое имя я помню. Оно не очень-то  сложное,
не такое, например, как у  Цветочников,  но  мне  нравится.  -  И  подмигнул
бармену: - Хенк!
   - Люке! - ответил бармен. - Зови меня  Люке.  Это  не  имя,  но  мне  так
нравится.
   - А я Ханс, - представился перегонщик. - По-настоящему Ханс.  Без  всяких
этих оберонских штучек.
   Хенк кивнул. Хенк был растроган. Он  подумал:  "Шу  повезло.  Шу  получит
шляпу..."

   3.
   Хенк долго не мог уснуть.
   Сперва ему помешал диспетчер.
   - Хенк, - попросил он по внутреннему Инфору, - нам надо передвинуть  твою
"Лайман альфу", она мешает почтовикам.
   - Проще простого, - ответил Хенк. - Свяжитесь с Шу, она все сделает.
   - Шу?  -  удивился  диспетчер.  -  Она  человек?  Ты  не  зарегистрировал
спутника?..
   - Шу - бортовой компьютер, - терпеливо объяснил Хенк. - Ко для  меня  она
больше, чем человек. Долгое время она была для меня всем человечеством...
   Хенк долго не мог уснуть.
   В детстве его мучило мерцание звезд. Однажды он видел болид. В юности  он
открыл комету. Ее хвост растянулся на полнеба, он был просто светлый,  но  в
ночных  снах  всегда  виделся  ему  цветным.  Хенка   с   детства   удручала
необходимость прятаться под покров  атмосферы.  Он  широко  открывал  глаза,
будто это могло помочь ему проникнуть в даль, скрывающую  мириады  галактик.
Он любил думать, что его дом не ограничен  пределами  Солнечной  системы.  В
принципе это было так - окончив школу Поисковиков, он выходил во  Внутреннюю
зону. Но никогда дальше.  Дальше  ходил  только  его  брат  Роули,  звездный
разведчик.
   По материалам Роули Хенк написал  книгу.  Книга,  посвященная  нетипичной
зоне, сразу  привлекла  внимание  специалистов.  Бывшего  пилота,  а  теперь
космоисторика и космопалеофитолога  Хенка  пригласили  в  редакцию  Всеобщей
энциклопедии. Десять лет,  проведенных  в  редакции,  составили  Хенку  имя.
Лучший знаток первичников... Что ж,  разумная,  но  таинственная,  замкнутая
только на себя жизнь заполнила даже  сны  Хенка.  Иногда  он  видел  сны,  в
которых не мог признаться и близким друзьям, только Роули...  Зато  из  семи
специалистов, выразивших согласие взять на себя дальний поиск,  предпочтение
было отдано именно ему, Хенку. Крупный специалист, пилот с  опытом  -  кому,
как не ему, идти в нетипичную зону?.. Хенк подозревал, что какую-то  роль  в
решении  сыграла  гибель  его   брата   Роули,   но   это   второе   дело...
Подразумевалось, что наблюдения Хенка внесут ясность в один из самых сложных
отделов Всеобщей энциклопедии, не только  дополнят,  но  и  перестроят  этот
отдел, все еще вносящий  сумятицу  в  строго  расчисленное  здание  звездной
истории.
   Параллельно с занятиями  Хенк  читал  в  Высшей  школе  курс  космической
палеофитологии. Этот  курс  определялся  названием  "Века  и  растения",  но
студенты  из  встреч  с  Хенком  выносили  не  просто  понятие  об  эволюции
растительных и квазирастительных земных и звездных форм, - Хенк  не  уставал
указывать на расхождения, оказавшиеся  роковыми  для  иных,  теперь  уже  не
существующих  ц