ты
знаешь... - Челышев помолчал. - Никаких дальних прогулок, никаких  экскурсий
на "Лайман альфу". Недельку, другую, если у нас будет, конечно, такой  срок,
тебе придется пожить без прогулок.
   "Без прогулок"...
   Для Хенка это прозвучало, как без Земли.

   11.
   Хенк выбрал бар.
   Не лучшее место для размышлений, но в пустой комнате перед темным экраном
отключенного Инфора сидеть было просто тошно. "Если Ханс в баре,  -  загадал
Хенк, - все выяснится, и выяснится быстро..."
   Ханс оказался в баре.
   - Я сижу здесь всегда, - объяснил он, быстро шевеля  плоскими  губами.  -
Если мне жарко, я ищу здесь  прохладу,  если  мне  холодно,  греюсь.  Честно
говоря, Симма мне не по душе, но меня связывают дела...
   В настоящее время Ханс, видимо, мерз. Не прерывая жалоб и  сетований,  он
порылся в тайниках климатической панели, и прозрачные стены бара, потускнев,
медленно уступили место сырому тропическому лесу. Хенк сидел за стойкой,  но
вокруг него парило, дрожа, гнусное марево джунглей, лениво и душно всплывали
под невидимые облака влажные испарения. Мангровые заросли или весьма похожая
на них гадость: когтистые волосатые корешки мертво обвисали над  запотевшей,
стойкой, у ног бармена плескалась вонючая лужа. Бармен  хмыкнул  и  опасливо
заглянул под стойку.
   - Прошлый раз, - пожаловался он Хенку, - из-под стойки выполз  здоровущий
кайман. Он, конечно, бесплотен, но на нервы действует, как настоящий.
   - Жизнь есть жизнь! - ревниво заметил Ханс. Титучай действовал на него не
только освежающе.
   Где-то  недалеко  в  душном  и  тяжком  мареве,  шипя,  взлетела  красная
сигнальная ракета.
   - Готовь титучай, Люке,  -  хихикнул  Ханс.  -  Скоро  сюда  вылезет  вся
вчерашняя компания.
   - Опять! - пожаловался бармен. - Призраки призраками, а  грязь  на  ногах
понанесут настоящую и монеты лишней с них не сорвешь.
   - Зачем вам все это? - спросил Хенк.
   Ханс медленно обвел взглядом джунгли:
   - Как на 3емле... Правда?
   - Земля уже давно не такая.
   Ханс, казалось, не слышал. Он был  здорово  навеселе  и  завелся  на  всю
катушку. Он задавал Хенку глупейшие вопросы. Не ожидая ответа,  сам  отвечал
на них, нудно при этом поясняя - почему предполагаемый ответ Хенка вздорен -
и поминутно поминая протозиды. В конце концов Хенк не выдержал:
   - Чем они вам так насолили, эти протозиды?
   - Ханс поставлял пылевые облака в район Тарапа-12,  -  ответил  за  Ханса
бармен.  -  Пылевые  облака  -  единственная,  насколько  известно,   жратва
протозид. К тому же эти облака - единственное, что  протозиды  принимали  от
нас. Ничего, конечно, не давая взамен. Ханс - фанатик, он  жив  работой.  Он
очистил второй сектор Тарапа-12  и  уже  приступил  к  третьему,  там  нашли
шикарный "угольный мешок", на Земле  такие  называют  глобулами  -  пылевыми
скоплениями. И вдруг эти твари... - бармен покосился на Хенка. -  Вдруг  эти
протозиды отказались от наших даров. Они вдруг расхотели пожирать свою пыль,
хотя занимались этим чуть ли не миллиарды лет. Мне-то на протозид наплевать,
тем более, что они не входят в Межзвездное сообщество, но у Ханса на подходе
к Тарапу-12 застряло пылевое облако на десяток световых лет. Если  протозиды
откажутся от него, а они откажутся, Ханса оштрафует звездный Патруль. - Люке
не. смог скрыть усмешку:-За умышленное засорение нетипичной зоны!
   - Но ведь Ханс выполняет задание Земли. Гонять пылевые облака -  дело  не
частное.
   - Все так, но Ханс  -  классный  перегонщик.  Его  класс  требует  умения
предугадывать даже случайные миграции.
   - Интересно, как можно предугадать миграцию расы, не  находясь  с  ней  в
контакте?
   - Очень просто, - Люке отодвинул стакан. - По прецедентам. - И  объяснил:
- До Тарапа-12 протозиды  проделали  нечто  подобное  под  объектом  5С  16.
Предвидение - черта обязательная для классного перегонщика.
   - Он понимает! - вмешался в беседу Ханс и шумно хлопнул Хенка по плечу: -
Ты ведь понимаешь, я вижу. Я нагнал этим тварям звездной  пыли  на  сто  лет
вперед, а они вдруг все бросили и ушли. Я делал все, что мог, чтобы пригнать
им побольше пыли, а они подвели меня. Почему?
   Заунывно орала в джунглях какая-то птица, вдали изредка все еще  взлетали
ракеты.   Несчастные   призраки-путешествениикм,    созданные    воспаленным
воображением Ханса, заблудились, кажется, окончательно.
   - Я рад, Хенк, что  ты  так  быстро  схватываешь  любую  проблему!  -  не
успокаивался Ханс. - Я рад, Хенк, что мы сидим с тобой в этом болоте, совсем
как на Земле, а не среди этих распроклятых протозид. Я рад, что мы  с  тобой
из тех, кто побывал на электрической  Симме.  Дай  я  тебя  поцелую.  Завтра
утром, Хенк, я проснусь, вспомню, что целовал тебя...
   - ... и меня стошнит! - негромко закончил за Ханса бармен.
   Он смеялся, но Хенку сразу  стало  не  по  себе.  Не  зная  того,  бармен
предугадывал ситуацию. Принципиальная неприязнь Ханса  к  протозидам  вполне
могла привести к чему-то подобному... "Кто даст гарантию, что  я,  Хенк,  на
самом деле не..."
   "... протозид!"
   А почему нет?  Разве  он,  Хенк,  не  пожалел  протозида,  приговоренного
Челышевым к уничтожению? Не протестовал против приказа  Земли?  И  разве  он
выполнил этот приказ? Он, Хенк, не уничтожил протозида, он лишь преобразовал
его в пылевое  облако.  Это  облако  всегда  можно  вернуть  к  нормальному,
присущему для протозида образу жизни. Почему же он не  уничтожил  протозида?
Пошли бы на такое Петр Челышев, или Ханс, или тот же диспетчер?..
   "Никто бы из них не протестовал против приказа, пришедшего с Земли..."  -
подумал Хенк.
   Может, он, Хенк, вправду протозид?
   Он внимательно прислушивался к своим ощущениям. Он искал  в  себе  что-то
такое, что могло подать пусть не сигнал, пусть просто неясный  намек:  ты  -
тот-то. Но ничего не происходило, память Хенка ничем не хотела ему помочь. И
что она могла, память?.. Любой организм, в том числе и разумный, лучше всего
запоминает то, что чаще повторяется, что лучше вознаграждается. Но в  то  же
время мы двадцать раз повторяем номер телефона, чтобы тут же его  забыть,  а
многое из того, на чем мы отнюдь не концентрировали внимания, остается в нас
навечно: случайный взгляд, название непрочитанной книги, лицо в толпе.
   Хенк искал. Хенк понимал: нет смысла объяснять себе свойства  памяти.  Он
понимал:  сейчас  ему  надо  всколыхнуть   память,   встряхнуться,   сломать
устоявшиеся, ставшие привычными связи, чтобы из всего этого  взбаламученного
месива медленно поднялась, всплыла наружу  его,  своя  или  чужая,  неважно,
начинка. "Я должен вывернуть себя целиком, потому что  если  я  не  землянин
Хенк, а нечто его заменившее, то мне, квази-Хенку, абсолютно незачем  жалеть
свою  новую  сущность,  какими  бы  мотивами  эта  моя  новая  сущность   ни
руководствовалась..."
   - Москитов многовато, - пожаловался бармен, но Ханс  не  допустил  его  к
климатической панели.
   - Хенку нравится! - сказал он. - Хенк -  наш  парень!  Я  правду  говорю,
Хенк?
   Хенк кивнул. Он бы хотел верить Хансу...
   "Ум не снабжен врожденными идеями, как считали когда-то земные  философы.
Ни один самый мощный компьютер не вместит  в  свою  память  то,  что  знает,
скажем, о кухне своего дома самый обычный, ничем  не  примечательный  земной
ребенок: обстановку в ней, какие вещи и когда могут упасть, какие вещи лучше
вообще не трогать, - но все это, конечно,  отнюдь  не  врожденное  качество,
этому научаются. Память не организуется  в  алфавитном,  в  цифровом  или  в
сюжетном  порядках,  она   извлекает   свое   содержимое   путями   поистине
неисповедимыми, и если я, Хенк, хочу надеяться на случай, который раскрыл бы
мои глаза на то, что прячется  в  моем  подсознании,  то  никакой  Иаков  не
поможет. Я должен сам искать  такой  случай,  еще  лучше  -  самому  создать
случай..."
   Хенк хотел  утвердиться  в  своей  догадке.  Ткнул,  не  глядя,  в  пульт
переключателя и сквозь сырую душную мглу увидел экран внутреннего Инфора.
   - В какое там болото ты залез, Хенк?
   - Нормальный климат, совершенно нормальный! - Ханс перегнулся через плечо
Хенка и заглянул в экран.
   - Ясно... - хмыкнул Петр Челышев. - Что тебя интересует?
   - Меня? - удивился Ханс.
   Хенк отодвинул плечом перегонщика, говорил не таясь, знал:  вряд  ли  кто
поймет внутренний смысл их беседы с Челышевым.
   - Что выдал вам ваш Иаков, Петр?
   - Пусто! - Челышев выразительно щелкнул пальцами. -  На  каком-то  уровне
память, которую мы исследовали ("Моя память!"  -  перевел  для  себя  Хенк),
выглядит прерванной, расщепленной. Это крайне неутешительно...
   Хенк кивнул. От Челышева он и не ждал утешения. "Не землянин, не Арианец,
просто оберон-икс... Таких следует опасаться. Петр Челышев прав: я -  скорее
объект исследований, чем объект общения..."
   - Значит, вы не сдвинулись ни на йоту? - как ни странно, лишь на секунду,
но Хенк почувствовал злорадное удовлетворение.
   - Ни на йоту, Хенк.
   - Не означает ли это, что перед  нами  просто  нет  проблемы?  -  надежда
вспыхнула в Хенке ярче сигнальной ракеты, шумно взорвавшейся над джунглями.
   - Не означает, - сухо ответил Челышев. - Проблема есть, и весьма древняя.
Проблема гомункулуса... Тебе это что-нибудь говорит?
   Челышев не мог высказаться яснее...  Гомункулус!  Этим  термином  древние
философы  Земли  обозначали  крошечного  гипотетического  человечка,   якобы
существующего внутри нашего  тела  -  ошибка,  в  которую  достаточно  легко
впасть. Спросите любого, как он видит, как он воспринимает мир, ткните его в
странность того, что мы вообще способны что-либо воспринимать, ответов можно
получить много, но далеко не все отвечающие сумеют ухватить  суть  проблемы.
Найдутся и такие, что заявят: а у нас в голове есть нечто  вроде  маленького
телевизора, вот он-то и воспринимает окружающий меня мир...
   Но кто смотрит в этот телевизор?
   - Петр, у меня есть к, вам просьба. Вы сможете ее выполнить?
   - В пределах разумного, - осторожно пообещал Челышев.
   - Запросите Землю. Пусть  поднимут  мой  архив,  пусть  свяжутся  с  моим
временем...
   Челышев усмехнулся:
   - Ты нас недооцениваешь. Запрос отправлен на Землю.
   - Тогда все...
   Экран погас. Ханс недружелюбно наклонил голову:
   - Что он тебе сказал?..
   Бармен тоже нахмурился.
   - Вы что, недолюбливаете Челышева?
   - Охотник! - Ханс хмыкнул. - Где появились Охотники, жди событий!
   - Еще титучай! Три! - попросил Хенк, но сам  пить  не  стал.  -  Как  мне
добраться до дверей? - он почти ничего не видел в облаках  душного  влажного
тумана.
   - Шлепай прямо по лужам, - посоветовал бармен. - Не утонешь.  Все  это  -
призраки. В определенном смысле, Хенк, все живое - призраки. Правда?
   Хенк молча пошлепал  по  жидкой  грязи,  в  которой  корчились  волосатые
корешки, пузырились уродливые, черные, как уголь, пиявки. Взбаламученный его
движениями мутный воздух бил в  ноздри  прелью  и  тлением.  Дрогнула  вдруг
сырая, заляпанная эпифитами  ветвь,  ошалелые  глаза  уставились  на  Хенка,
призрачная рука легла на плечо.
   - Где люди? - услышал он. - Есть здесь люди?..
   Призраки-путешественники... Хенк выругался. Он не хотел говорить о людях.
   Он и сам заблудился... Призрак он или человек?

   12.
   За годы работы в нетипичной зоне Хенк привык оперировать миллионами  лет.
Сейчас у него не было такого запаса. Он шел, не видя куда, пока не  уткнулся
в стену силовой защиты.
   Он осторожно поискал выход. И сразу нашел.  На  него  дохнуло  кисловатым
северным ветром.
   "Они не перекрыли выход на космодром!" - он ясно увидел  "Лайман  альфу",
ее исполинское тело с рогоподобным выступом в  носовой  части.  "Там  Шу,  -
подумал он. - Долгие годы Шу была моим единственным спутником  и  поводырем.
Долгие годы только она помогала мне решать возникающие проблемы... Почему  я
к ней не спешу?.."
   Но он спешил.
   Крупным шагом, смиряя себя и не находя силы смирить,  он  шел  к  кораблю
прямо через поле. Он не хотел привыкать к мысли, что он не человек. "Челышев
просил меня не покидать станцию, но я этого ему  не  обещал..."  Снопы  искр
летели из-под башмаков Хенка, как из-под точильного камня. "Они не перекрыли
выход на поле... Почему?.." Брюхо "Лайман альфы" уже  нависло  над  ним,  он
подал сигнал, и люки шлюза открылись.
   "Все ясно, - сказал он себе, войдя  в  штурманскую  обсерваторию.  -  Они
сняли курсопрокладчик и забрали  звездные  карты.  Я  могу  поднять  "Лайман
альфу", могу вывести ее в космос, но до Земли мне без карт  не  дойти.  Небо
Крайнего сектора ни на  что  не  похоже,  как  ни  на  что  не  похоже  небо
Внутренней зоны. Шу придется вести  корабль  вслепую,  это  невозможно.  Без
звездных карт мы действительно  слепы.  Собственно,  благоразумие  Шу  и  не
позволило бы вывести на орбиту корабль, лишенный курсопрокладчика..."
   - Были гости? - спросил он.
   - Да, - ответила Шу. - Возвращение на Землю откладывается.
   - Надолго? - спросил он.
   - Это зависит от решений Земли.
   - От решений Челышева,  -  хмуро  поправил  Хенк.  -  Было  время,  когда
подобные решения мы принимали сами.
   - Хенк! Мы входим в Межзвездное сообщество!
   - Ты могла об этом не напоминать...
   Хенк тяжело опустился в кресло, и оно сразу приняло  максимально  удобную
форму; слева от Хенка мгновенно поднялся планшетный столик. На нем сейчас не
лежало ни единой бумажки, зато стоял высокий бокал. В мутной жидкости  глухо
побрякивали кусочки льда.  Настоящего  льда!..  От  бокала  несло  холодком,
одиночеством,  и,  поежившись,  Хенк  молча  пригубил  зашипевший  на  языке
напиток.
   - Шу, - сказал он. - Я влип в историю.
   - Я знаю, - помолчав, ответила Шу.
   - Как ты можешь знать?.. - начал он, но Шу его перебила:
   - Ты - центр моего внимания, Хенк. Ты - основной объект  моего  внимания.
Что в этом странного?
   - И  ты  знаешь  о  Челышеве,  о  его  словах?  Ты  знаешь,  в  чем  меня
заподозрили? Знаешь, чем я занимался все это время на Симме?
   - Разумеется, Хенк.
   Голос  Шу  изменился.  Хенк  не  знал,  кто  ставил  модуляции  Шу,   но,
несомненно, это был мастер. Стоило закрыть глаза, и ты чувствовал:  с  тобой
разговаривает женщина...
   Но Хенк не позволил себе расслабиться.
   - И ты... - начал он.
   - Я все знаю, - перебила его Шу. - Я не могу чего-то не знать. Ты  -  это
я, Хенк. Ты ведь пришел узнать это?
   Бокал выпал из разжавшихся пальцев. Хенка, но не долетел до пола.  Гибкий
щуп, вырвавшийся из подлокотника, перехватил бокал на лету и мягко  водрузил
на планшетный столик.
   - Зачем ты это сделала, Шу?
   - Ты хотел знать, я ответила.
   - Я говорю о бокале.
   - Ты хотел, чтобы он разбился?
   - Да.
   Планшетный столик резко дернулся, осколки  стекла  разлетелись  по  всему
полу, но удовлетворения Хенк не почувствовал.
   - Что значат твои слова, Шу? Не хочешь же ты сказать, что  я  всего  лишь
твоя функциональная часть, некий мыслящий и автономно передвигающийся  орган
бортового компьютера?
   - В определенном смысле, Хенк, это так и есть.
   - Выходит, я даже не протозид? Выходит, я просто часть машины?
   Он никогда не разговаривал с Шу таким тоном.
   Шу промолчала. Обиделась или не хотела его огорчать.
   - Свяжи меня с Памятью.
   Шу не  ответила,  но  приказ  приняла  -  экраны  вспыхнули.  Хенк  хотел
проследить свой путь. Весь путь - от Земли до квазара Шансон, от квазара  до
Симмы. Он хотел сам понять - кто он, не передавая права решения ни предавшей
его Шу, ни Челышеву.
   ... Туманный шар, условная модель расширяющейся Вселенной, вспыхнул прямо
в центре штурманской обсерватории. Шар не был велик, но вызывал  впечатление
огромности, бесконечности. Взгляд не постигал его, тонул  в  туманностях,  в
чернильных  пятнах  глобул,  однако  постепенно  Хенк  различил  и  пятнышко
Галактики, и пульсирующую точку квазара Шансон. Мысленно  он  провел  долгую
дугу через созвездие Гидры, через океан  Бюрге,  через  зону  Цветочников  и
Арианцев, через объект 5С 16... Он видел маяки цефеид, пятна  пульсаров.  Он
видел и саму "Лайман альфу" -  крошечное  серебристое  веретено,  пожирающее
пространство.  Он  с  жадным  любопытством,  как  впервые,  вглядывался   во
Вселенную - в этот гигантский садок, в котором вместо хвостатых рыб медленно
шествовали фантастические кометы, не зарегистрированные ни в одном каталоге,
расплывались непроницаемые пятна "угольных мешков"...
   Объект 5С 16...
   Шар Вселенной мигнул, подернулся серой  дымкой,  вновь  прояснился.  Хенк
увидел  "Лайман  альфу",   снабженную   рогом   Преобразователя,   и   себя,
вращающегося в пространстве. Он и Шу - они были одно целое. Он и  Шу  -  они
были одно огромное пылевое облако. Он и Шу - их  атомы  смешивались  друг  с
другом, но они всегда оставались самими собой.
   У него закружилась  голова.  Он  действительно  принимал  форму  пылевого
облака - одну из самых удобных рабочих  форм  в  космосе;  вид  плывущего  в
пространстве безмерного пылевого облака не мог ни смутить, ни испугать  его,
однако сейчас он боялся, нервный холодок остро  покалывал  поясницу,  темно,
пугающе кружилась голова.
   Стоп! Он вернул запись к началу.
   Земля... Созвездие Гидры... Океан Бюрге...
   Длинное, как веретено, тело "Лайман альфы"... Объект 5С 16...
   Шар Вселенной мигнул, подернулся серой  дымкой,  вновь  прояснился.  Хенк
увидел  "Лайман  альфу",  снабженную  рогом  Преобразователя,   и   себя   -
грандиозное пылевое облако, медленно вращающееся в пространстве.
   - Шу! - закричал он. - Выдели в. отдельную серию маршрут в зоне 5С 16!
   Шу не ответила.
   - Шу! - закричал он. - Где запись маршрута через зону 5С 16?
   Шу не ответила.
   - Шу! - он даже привстал. - Где запись случившегося в зоне 5С 16?
   На этот раз он услышал ответ:
   - Запись маршрута через зону 5С 16 блокирована.  Требуемая  тобой  запись
подлежит просмотру лишь на Земле.
   - Кто заблокировал запись? - он уже не сдерживал себя. - Кто?
   - Это сделала я. Шу.
   - Но почему?!
   - Требуемая тобой  запись  подлежит  просмотру  лишь  на  Земле,  -  тупо
повторила Шу.
   - Но что в этой записи? Я хочу знать!
   - Это невозможно, - тупо повторила Шу. - Боль...
   Хенк сжался.
   Мгновенное, неясное,  почти  без  памяти  ощущение,  краткое,  как  удар,
ослепило его. Он не  знал,  что  это,  он  чувствовал  мертвый  ужас.  Боль,
пронзительная, рвущая, пронизала его  насквозь,  он  скорчился  в  кресле  и
закричал, хватаясь скрюченными пальцами за подлокотники.
   Это длилось долю секунды, не больше. Но хватило и такой доли - Хенк лежал
в кресле.
   Он уже не хотел знать - что с ним случилось в зоне объекта  5С  16.  Даже
мимолетный  намек  на  воспоминание,  на  тень  воспоминания  нес  с   собой
непереносимую волну чудовищного, мертвого ужаса. Уронив руки, обессиленный и
разбитый, Хенк уснул...

   13.
   Но это был не сон, скорее краткое забытье. Вывел Хенка из забытья кашель.
Он медленно обернулся и увидел Петра Челышева.
   - Вы все видели, Петр?
   Челышев не выразил никакого сочувствия.
   - Да.
   - Тем лучше. Не надо ничего пересказывать.
   - Что ты намерен делать?
   - Добиваться выхода к Земле...
   - А тебя не тянет в мир протозид?
   - Не знаю... Нет... Наверное, нет... -  вяло  ответил  Хенк  и  запоздало
удивился: - Вы позволите мне уйти к квазару Шансон?
   Челышев жестко впился в Хенка холодными голубыми глазами:
   - Тебе незачем уходить к квазару  Шансон,  Хенк.  Конечно,  протозид  там
сейчас полно, мы их еще не остановили, но мы могли бы устроить тебе  встречу
с ними поближе...
   - Вот как?
   - Не хитри, Хенк! Ты знаешь, о чем я говорю.
   - С меня хватит загадок, Петр. Объясните.
   - А тот протозид, Хенк? - Челышев не сводил с  него  мгновенно  выцветших
глаз. - Тот одиночный протозид, Хенк?.. Ведь ты его не убил. Преобразователь
не убивает, правда? Ты просто  преобразовал  протозида,  придал  ему  д