место и они должны были исчезнуть задолго до того, как во взгляде потомков Косой блеснет истинный разум, они соответственно подготовились. Хичи так сконструировали и запрограммировали свой артефакт, что он должен был жить вечно. Хичи организовали снабжение его CHON-пищей, которую готовило из кометного вещества другое устройство, также долговечное. Они сконструировали машины, которые время от времени должны были исследовать потомков австралопитеков и периодически повторять попытки записи их личностей для дальнейшего изучения. Это делалось для того, если кто-то из хичи вернется и посмотрит, как развивается эксперимент. Но ввиду того, что у хичи были и другие, более серьезные проблемы, они считали свое возвращение на станцию весьма маловероятным.
     Но в их планы входило много альтернатив, и все они развивались параллельно, причем эти проекты были для них очень важны.
     Поскольку Косая не представляла серьезного интереса для научной работы, экономные исследователи уничтожили дефектные части ее записи, а остальное сохранили, как книгу на полке, для сопоставления с другими, более поздними, а значит, и развитыми индивидуальностями. Такими, как, например, Джанин, которая теперь испытывала все, что переживала сотни тысяч лет назад Косая. Хичи оставили некоторые ключи и намеки, которые смогли бы использовать будущие поколения, если те сумеют разобраться в их записях.
     Наладив работу станций, хичи все за собой аккуратно Убрали, а потом ушли, предоставив своему долговременному эксперименту, подобно многим другим, развиваться самостоятельно.
     В течение восьмисот тысяч лет.

***

     - Данин, - простонал Хоэй. - Данин, ты умерла?
     Она смотрела на его лицо, совершенно неспособная сфокусировать взгляд. Джанин смутно видела лишь плоскую луну с раздвоенным кометным хвостом внизу, что и являлось лицом Хоэя.
     - Помоги мне, Хоэй, - всхлипнула она. - Забери меня отсюда.
     Из всех снов этот был самый наихудший. Джанин чувствовала себя изнасилованной, опустошенной и сильно изменившейся. Ей казалось, что мир для нее больше никогда не станет прежним. Джанин не знала слова ?австралопитеки?, но понимала, что жизнь, которую она только что пережила, это удел животного. Вернее, это было хуже жизни животного, потому что где-то в глубине расплывчатого сознания Косой таилась разгорающаяся искорка разума и способность по-человечески бояться.
     Джанин была так истощена, что чувствовала себя старше даже самого Древнейшего. В четырнадцать лет она -перестала быть ребенком. В ней больше не оставалось ни капли детства.
     У помещения с наклонными стенами, которое было ее личным загоном, она остановилась, и Хоэй с опаской спросил:
     - Данин, что неправильно?
     - Я хочу рассказать тебе шутку.
     - Мне не хочется шутить, - ответил он.
     - Это хорошая шутка, - успокоила его Джанин. - Слушай. Древнейший запланировал, чтобы моя сестра Ларви и Вэн совокуплялись для рождения детей. Но моя сестра не может рожать. У нее была операция, и теперь она не в состоянии забеременеть.
     - Плохая шутка, - возразил Хоэй. - Никто не может такого сделать!
     - Она это сделала, Хоэй, - сказала Джанин и быстро добавила: - Не бойся, тебя не накажут. А теперь приведи ко мне мальчика.
     В его мягких глазах показались слезы.
     - Как я могу не бояться? - покачал головой Хоэй. - Может, мне нужно разбудить Древнейшего и рассказать ему... - Тут Хоэй не выдержал, и слезы покатились из его глаз. Он пришел в ужас от одной мысли, что придется будить Бога.
     Джанин успокаивала его, как могла, утешала, а потом подошли другие Древние, и Хоэй передал им эту страшную шутку.
     Джанин легла на свой матрац и закрыла уши ладонями, чтобы не слышать их возбужденного, полного ужаса гомона. Она не спала, но лежала с закрытыми глазами, когда у двери показались Вэн и Тор. Затем мальчика втолкнули внутрь, и Джанин встала ему навстречу.
     - Вэн, - сказала она, - я хочу, чтобы ты меня обнял. Он сердито посмотрел на нее. Никто не говорил ему, что его ждет, а он тоже провел время на кушетке с Косой. Выглядел Вэн ужасно. У него не было возможности оправиться от простуды, он не отдыхал, еще не приспособился к огромным изменениям в жизни, которые произошли после его встречи с Хертерами-Холлами. Под глазами у Вэна темнели синие круги, в углах рта образовались трещины. Ноги были грязные, одежда тоже.
     - Ты боишься упасть? - угрюмо проговорил он высоким голосом.
     - Я не боюсь упасть и хочу, чтобы ты нормально разговаривал со мной. Не пищи.
     Вэн удивился, но заговорил более низким голосом, как она учила его.
     - Тогда почему...
     - Ох, Вэн. - Джанин нетерпеливо покачала головой и сделала шаг вперед прямо в объятия Вэна. Ей не нужно было говорить ему, что делать. Руки Вэна автоматически поднялись, обе на одинаковую высоту, как будто он хотел поднять ее, ладони легли на ее лопатки. Джанин прижалась губами к его губам, сухим и закрытым, потом откинула голову назад.
     - Ты помнишь, что это такое, Вэн?
     - Конечно! Это поцелуй.
     - Но мы делаем это неправильно, Вэн. Подожди. Давай, как я. - Она высунула меж губ кончик языка и провела им по его закрытым губам. - Мне кажется, - проговорила она, снова откидывая голову, - что так лучше. Как будто... как будто меня сейчас вырвет.
     Растревоженный ее непонятным поведением, Вэн попытался отступить, но Джанин последовала за ним.
     - Ну, не совсем вырвет, просто я себя странно чувствую.
     Вэн выглядел очень напряженным, но все же остался рядом с ней. Он упорно отводил лицо, на котором теперь было недоумевающее выражение. Тщательно пытаясь говорить низким голосом, он испуганно проговорил:
     - Крошечный Джим рассказывал мне, что люди так поступают перед совокуплением. Или один человек делает это с другим, чтобы проверить, нет ли у того жара.
     - Жара? - переспросила Джанин. - Не говори ерунду, Вэн. Лучше скажи мне, что ты влюблен в меня.
     - Мне кажется, ?влюблен? - это что-то другое, - упрямо ответил он. - Но поцелуй всегда связан с совокуплением. Крошечный Джим говорил...
     - Крошечного Джима тут нет, - перебила его Джанин и положила ему руки на плечи.
     - Нет, но Пол не хочет, чтобы мы...
     - И Пола здесь нет, - сказала она, гладя его грудь и шею кончиками пальцев. - И Ларви здесь нет. И кроме того, это не важно. - Джанин почувствовала, что испытывает очень странное ощущение. Слегка похожее на рвотные позывы, как будто в нижней части живота разливается и перемещается какая-то жидкость. Ничего подобного она никогда не испытывала. И ощущение не показалось ей неприятным. - Я раздену тебя, Вэн, а потом ты сможешь раздеть меня.
     После того как они попрактиковались в поцелуях, Джанни тихо сказала ему:
     - Мне кажется, нам теперь лучше лечь.
     Немного погодя, когда они уже лежали, Джанин открыла глаза и поймала его беспокойный и в то же время беспомощный взгляд. Вэн тут же приподнялся, устраиваясь поудобнее, и неуверенно произнес:
     - Если я сделаю ?это?, ты можешь забеременеть.
     - Если ты не сделаешь ?это?, - томно ответила она, - я умру.
     Когда несколько часов спустя Джанин проснулась, Вэн уже не спал. Он сидел одетый в углу комнаты, прислонившись к стене с золотыми полосками. Сердце Джанин устремилось к нему. Она увидела, что Вэн выглядит лет на пятьдесят старше, чем до попадания сюда. На его еще совсем юном лице появились морщины, какие бывают после десятилетий тревог и душевной боли.
     - Я люблю тебя, Вэн, - сказала она.
     - О да... - почти пропищал мальчик, но потом спохватился и продолжил более низким голосом: - Да, Джанин. А я люблю тебя. Но я не знаю, что с нами сделают.
     - Вероятно, тебе не причинят вреда, Вэн.
     - Мне? - презрительно спросил Вэн. - Я беспокоюсь о тебе, Джанин. Я тут провел всю жизнь, и рано или поздно это случилось бы. Но ты... я беспокоюсь о тебе. - Затем он приподнялся и обеспокоенно произнес: - Тут почему-то очень шумно. Что-то происходит.
     - Не думаю, чтобы нам причинили вред... еще какой-нибудь, - поправилась Джанин, вспомнив сонную кушетку. Отдаленные щебечущие крики приближались. Она быстро оделась и выглянула наружу, услышав, как Тор окликает Хоэя.
     Ничего особенного ни на теле, ни в ее узилище видно не было. Даже капли крови. Но Тор, открыв дверь, подозрительно скосился на них и принюхался.
     - Может, мне все же не придется совокупляться с тобой, Данин? - сказал он испуганно. - Данин! Ужасное происшествие! Тар уснул, и старшая самка сбежала!
     Вэна и Джанин потащили в веретено, где собрались почти все Древние. Они толпились, и на лицах у них был написан страх. Трое лежали там, куда их бросили - Тар и еще двое стражников Ларви. Их усыпили за то, что они нарушили свой долг, и перепуганные Древние приволокли провинившихся на суд к Древнейшему, который неподвижно лежал на своем пьедестале, и его рецепторы непрерывно меняли окраску.
     Созданиям из плоти и крови Древнейший никогда не демонстрировал свои мысли. Он был сделан из металла, зловещий и непостижимый. Его нельзя было ни понять, ни убедить. Древнейшему невозможно было бросить вызов. Ни Вэн и Джанин, ни почти сотня его детей не могли постичь охвативший его страх и гнев. Страх, что главный план его жизни находится в опасности. Гнев против детей, не выполнивших его приказаний.
     Трое, нарушившие приказ, конечно же, будут наказаны - для примера. Сто остальных тоже будут наказаны, но легче, чтобы раса могла продолжать существовать. Их покарают за то, что они не заставили троих выполнять свой долг. Что касается пришельцев - нет для них недостаточно сурового наказания! Может, их следует уничтожить, как уничтожается отдельный больной орган, угрожающий своему хозяину смертью? А может... Может, в его распоряжении нет достаточно сильного средства для расправы над ними? Но тогда что же в его власти?
     Древнейший заставил себя подняться. Джанин видела, как мелькание огоньков пробежало по рецепторам. Древнейший встал во весь рост и заговорил:
     - Самка должна быть поймана и сбережена, - приказал он. - Это нужно сделать немедленно.
     Древнейший стоял и подозрительно покачивался. Эффекторы на концах членов почему-то действовали неуверенно. Он позволил себе снова опуститься, размышляя над своими возможностями. Напряжение, которое потребовалось для изменения курса станции после полумиллиона лет существования, начинало сказываться. Ему нужно было найти время для отдыха, время, чтобы все его системы были проверены, все повреждения устранены, а вот этого у него могло и не оказаться.
     - Не будите меня, пока это не будет сделано, - распорядился он. Огоньки Древнейшего стали бледнеть и вскоре погасли совсем.
     Джанин стояла в объятиях Вэна, и мальчик своим телом загораживал ее от Древнейшего. Без всяких объяснений она поняла, что ?сбережена? означает ?убита?. Она тоже испугалась. Но и удивилась.
     Древние, которые похрапывали во время суда над ними, не могли уснуть случайно. Джанин уже видела результаты действия усыпляющего оружия. И знала, что в их группе такого нет. Поэтому она не очень удивилась, когда час спустя в своем загончике они услышали снаружи сдавленные крики. Не удивилась, когда вбежала ее сестра, размахивая пистолетом. Не удивилась, и когда вслед за Ларви через неподвижное тело спящего Тора переступил Пол. И даже не удивилась, вернее, почти не удивилась, когда показался еще один вооруженный мужчина, которого она почти узнала. Но не была уверена, что это именно он. Ведь Джанин встречалась с ним только ребенком. Правда, он был очень похож на человека, которого Джанин много раз видела в ПВ-передачах с Земли, в поздравительных посланиях, которые приходили в дни рождения и праздники. Это был Робин Броудхед.

15. Древнее Древнейшего

     Никогда, даже в самые худшие времена, когда он чувствовал себя древнее самого Древнейшего и мертвее мертвого Пейтера, Робин Броудхед не выглядел так отвратительно. Он напоминал себе жалкое существо, машущее пистолетом у люка собственного корабля. Под редкой месячной бороденкой физиономия этого человека напоминала иссохшее лицо мумии. От него страшно несло испражнениями и потом.
     - Вам лучше вымыться! - сморщившись, выпалил Пол. - И уберите эту глупую пушку.
     Мумия обессиленно прислонилась к люку корабля и произнесла:
     - Вы Пол Холл. Ради Бога, дайте чего-нибудь поесть, иначе я сдохну прямо у вас на глазах.
     Пол удивленно смотрел мимо незнакомца и не понимал, откуда здесь мог взяться этот провонявший насквозь доходяга.
     - Разве там недостаточно еды? - сказал он и кивнул на люк. Затем он протиснулся в корабль и, конечно, увидел множество пакетов с CHON-пищей, точно в том положении, в каком он их оставил.
     Оказалось, что незнакомец уже рылся в контейнерах с упакованной водой, по крайней мере три пакета были надорваны, а пол был мокрый и грязный.
     - Говорите спокойнее и ниже, - сказал Пол и протянул мумии пакет с едой. - Кстати, кто вы такой?
     - Робин Броудхед. А что с этим делать? - Робин надорвал пакет и вытащил засохший брикет, скорее напоминающий высохшие экскременты.
     - Кусайте! - раздраженно ответил Пол. Он сердился не на этого человека и не на его запах, а на себя. Пол все еще дрожал от страха. Он ужасно испугался, что неожиданно наткнулся на Древнего. Но это оказался Робин Броудхед, и Пол недоумевал, что делает этот человек на таком расстоянии от своих миллионов?
     Задавать подобный вопрос Броудхеду пока было бесполезно. Он буквально умирал с голоду. Робин вертел в руках плоскую пластинку CHON-пищи, хмурился и от бессилия тряс головой. Наконец он заставил себя откусить кусочек. Как только Робин обнаружил, что брикет вполне съедобен, он стал набивать рот быстрее, чем успевали пережевывать зубы.
     - Эй, полегче, - встревоженно сказал Пол. Но было уже поздно. Незнакомая сухая пища после долгого голодания подействовала, как и следовало ожидать. Броудхед подавился, закашлялся, и его вырвало. - Черт возьми! - рявкнул Пол. - Блюйте немножко потише, а то вы так ревете, что вас услышат за километр, а нам сейчас это совсем ни к чему! Тяжело дыша, Броудхед откинулся назад.
     - Простите! - пробормотал он. - Я... я думал, что умру. Чуть не умер. Можете подать мне воды?
     Пол позволил ему пить понемногу и сгрызть по кусочку CHON-пищи из коричневого и желтого пакетов - самых мягких из всех.
     - Медленнее, - приказал он. - Позже получите еще. Пол уже начал осознавать, как хорошо иметь рядом еще одного человека после почти двух месяцев одиночества в этой космической дыре, после всей этой беготни, постоянных прятаний, выслеживаний и бесплодных попыток вытащить своих из плена.
     - Не знаю, что вы здесь делаете, - наконец проговорил он, - но я рад вам.
     Броудхед слизал последние крошки с губ и умудрился улыбнуться.
     - Все очень просто, - ответил он, не отводя взгляда от пищевых пакетов в руках Пола. - Я прилетел спасти вас.
     Броудхед был обезвожен и чуть не задохнулся, но не очень пострадал от голода. Он до последней крошки съел все, что Дал ему Пол, и потребовал еще. Затем съел и это, после чего оказался в состоянии с помощью Пола убрать после себя мусор.
     Пол нашел среди запасов Вэна чистую одежду - впрочем, на поясе она не сходилась - и отвел к самому большому желобу с водой, чтобы тот помылся. Он потребовал это не из гипертрофированной любви к чистоте, а из страха. Он знал, что Древние слышат и видят гораздо хуже людей. Но обоняние у них было поразительно развито. Через две недели после пленения Ларви, Джанин и Вэна, когда много раз он сам чудом избегал Древних, Пол научился трижды в день мыться с ног до головы. А иногда и чаще.
     Пол занял позицию у пересечения трех коридоров и караулил, пока Броудхед смывал с себя грязь от тридцатидневного пребывания на корабле хичи. ?Спасти нас! - про себя усмехнулся он. - Прежде всего это не совсем правда?.
     Пол догадывался, что намерения Броудхеда куда сложнее и тоньше. Во-вторых, планы Броудхеда и его планы, составленные им за эти два месяца, явно не совпадали. Броудхед хотел каким-то образом выманить информацию у Мертвецов, лишь смутно представляя себе, что с ней делать. И он, конечно же, ожидал, что Пол поможет ему перетащить две-три тонны механизмов по Небу хичи, невзирая на риск и не справившись о желаниях самого Пола. Беда была в том, что освободитель всегда считает себя главой операции. И Броудхед, несомненно, ожидал благодарности Пола!
     ?Что ж, - размышлял он, внимательно поглядывая вдоль коридоров, - в последнее время Древние не так бдительны, как были вначале. Еще один человек пригодится?.
     Конечно же, Пол был бы очень благодарен Броудхеду, если бы тот появился в первые дни - дни страха и отчаяния, когда он убегал, прятался, боялся надолго задерживаться на одном месте и все время строил планы, как вытащить своих из плена. Или двумя неделями позже, когда у него начал формироваться план операции, когда он рискнул проникнуть в помещение Мертвецов, установил контакт с Пищевой фабрикой и узнал, что Пейтер Хертер умер. Корабельный компьютер был для него бесполезен: тот слишком медленно работал и был перегружен передачами сообщений на Землю. Мертвецы сводили его с ума. Пол был предоставлен самому себе. И медленно начинал приходить в себя, строить планы и даже действовать.
     Постепенно Пол убедился, что к Древним можно подходить совсем близко, если чисто мыться и не издавать запаха. Тогда-то он и начал осуществлять свой план. Подглядывать. Изучать. Записывать - это было труднее всего, поскольку очень сложно вести запись наблюдений за врагом, указывать, какие коридоры он посещает чаще, а в каких почти никогда не бывает, если не на чем писать. И нет часов. В неизменном свете голубых металлических стен хичи не было даже смены дня и ночи.
     Наконец Полу пришло в голову использовать в качестве часов при наблюдении привычки самих аборигенов станции. Когда он видел группу Древних, идущих к веретену, в котором неподвижно лежал Древнейший, он знал, что они идут спать. Они ложились спать все в одно и то же время - вернее, почти все, как будто повинуясь неслышному приказу. Поэтому иногда он осмеливался все ближе и ближе подходить к месту, где держали взаперти Вэна, Джанин и Ларви. Пол даже видел их издали. Несколько раз, прячась за кустом фруктоягод, когда Древние начинали просыпаться, он, затаив дыхание, всматривался меж ветвей в этих полуразумных обезьян и потом убегал.
     Пол уже почти знал, что делать. Он все тысячу раз передумал. Древних было не больше ста, ходили они группами по двое и трое. Ему оставалось решить, как одному справиться с группой из двоих-троих Древних.
     В то время Пол Холл, худой и сердитый, как никогда в жизни, думал, что знает, как спасти своих. В первые дни панического бегства и укрывательства, после пленения членов экспедиции он далеко углублялся в зеленые и красные коридоры Неба хичи. В некоторых из них царил полумрак. В других в воздухе стоял неприятный запах, а когда он остался там ночевать, то проснулся с головной болью. И повсюду стояли разнообразные непонятные агрегаты, машины, механизмы и разного рода приспособления. Некоторые из них негромко жужжали и тикали, на других вились бесконечные радужные ленты.
     Пол не мог оставаться в этих местах, потому что там не было пищи и воды, и не мог отыскать то, что искал. Настоящего оружия на станции не было. Возможно, хичи в нем просто не нуждались. Но у одной машины сбоку были металлические прутья. Пол с трудом оторвал их, и машина не взорвалась, не ударила его током, хотя он этого опасался.
     Теперь у него было копье - оружие, с которым он намеревался сражаться против сотни Древних.
     Несколько раз Пол натыкался на машины, которые показались ему уменьшенной версией знаменитых прокладчиков туннелей хичи. И, как это ни странно, они работали То, что хичи делали, они делали навсегда.
     Полу потребовались целых три дня, полных ежесекундного страха, жажды и кропотливой работы, чтобы заставить машины действовать. Он часто останавливался, пробирался в золотые коридоры или на корабль за пищей и водой. И вс